Жалкое сопротивление не помогло ей, но лишь усилило его желание. Накрепко прижав ее к себе, он ускорил телодвижения, погружался в нее все глубже, растворяя ее в неведомом океане, царстве ощущений.
Спустя некоторое время Джулиан нехотя оторвался от нее и лег рядом.
— Такой, как ты, у меня никогда не было, — сказал он. — Ни одна женщина еще не вызывала столь сильного желания обладать ею.
Дрожа от боли и унижения, Серена закрыла глаза, чтобы не видеть его. Как она была глупа, решив, что сможет использовать его в своих целях. Какой опрометчивостью было назваться Викторией, разыгрывать из себя шлюху и после всего этого думать, что она в безопасности. Ничего общего с Викторией у нее не было. Она выросла в другом обществе. Ее имя Уорд, Уорд, и если бы ее бедная мать могла ее сейчас увидеть, она бы восстала из могилы.
Какая чудовищная несправедливость! Она вовсе не хотела заходить так далеко. Она ведь пыталась ему все объяснить, но он и слушать ничего не пожелал. Удерживать Джулиана Рэйнора в порыве страсти все равно, что сдерживать морской прилив. Серена не знала о мужской страсти самого главного, не знала, что несколько страстных поцелуев неминуемо заводят в пучину наслаждения. Она поняла это слишком поздно и дорого заплатила за свое неведение.
Рэйнор легко коснулся ее щеки губами.
— Ты не жалеешь?
Ей хотелось его избить, но не было сил. Да и что проку? Самое худшее уже случилось. Теперь ей было нужно лишь одно: забиться в какой-нибудь угол, где бы ее никто не трогал, и обдумать последствия свершившейся катастрофы.
— Нет, — бесчувственно произнесла она. Он поцеловал ее обнаженное плечо.
— Поспи. Позже поговорим.
Серена молча отвернулась от него на бок, прислушиваясь к его дыханию, надеясь дождаться, когда он заснет, и уйти.
Серена вздрогнула, почувствовав прикосновение руки к своей груди. Поглаживания не прекратились. Серена открыла глаза и, в ужасе вскрикнув, вскочила. Он лежал, откинувшись на подушки, и на его губах играла ленивая довольная улыбка. За окном было светло, но это был слабый свет занимавшейся зари.
Стиснув зубы, она сорвалась с кровати и кинулась подбирать разбросанную по полу одежду. Не обращая внимания на повреждения, причиненные одежде нетерпеливыми мужскими руками, она принялась торопливо натягивать ее на себя, опасливо поглядывая на развалившегося на кровати Рэйнора.
Джулиан зевнул и, широко раскинув руки, потянулся. На его мощном торсе заиграли мускулы; он заложил руки за голову и внимательно наблюдал за нею. Вчера Серена с первого взгляда почувствовала в нем угрозу, но сейчас ничего опасного в нем не было. В расслабленной позе, с дурацкой улыбочкой, он напоминал сытого кота.
— Ты была девственной, — произнес он с нескрываемым удовольствием.
Серена, склонившаяся над нижней юбкой в поисках завязок, вскинула голову.
— И вы довольны? — воскликнула она, не веря своим ушам. В ее кругу даже последние повесы и распутники были порядочны по отношению к девушкам.
— Разумеется, доволен, хотя, признаться, не ожидал этого. Ведь ты совершеннолетняя? О, это не упрек, поверь мне. Я счастлив, что ты выбрала именно меня, когда решила взяться за это ремесло.
— Выбрала вас? Я вас не выбирала! Вы сами налетели на меня, словно молния, когда я меньше всего этого ожидала.
Она закусила губу, силясь сдержать поднимавшуюся волну гнева. Флинн всегда говорил ей, что язык ее погубит. Благоразумнее всего было быстро, не поднимая шума, уйти, прежде чем вполне объяснимое желание осыпать его проклятиями возьмет над ней верх.
— Что за мысли завелись в твоей хорошенькой головке? — язвительно протянул Джулиан, глядя на нее в упор. — Того, что потеряно, не вернешь. Ты выбрала свой путь, и я не вижу причин менять его; напротив, у тебя есть все основания| идти по нему дальше.
Серена чуть не задохнулась от ненависти и даже не нашлась, что ответить. Он знал, что лишил ее невинности. И сейчас должен был на коленях умолять ее о прощении. Предложить ей руку. А она с негодованием отвергла бы его предложение и со смехом удалилась.
Джулиан понял ее молчание по-своему и мягко продолжал:
— Я лучше тебя знаю жизнь, у меня больше опыта. Я знаю, что ждет тебя в будущем, впрочем, тебе самой это известно не хуже меня. Девушка твоего круга почтет за счастье стать женой учителя танцев или лавочника. Такое существование едва позволяет сводить концы с концами. Некоторых женщин это устраивает, но только не тебя, иначе ты бы со мной здесь не оказалась. Рано или поздно, но этот день бы настал.
Рэйнор потянулся и, не сводя глаз с Серены, продолжал:
— В твоем положении есть свои преимущества. Став моей любовницей, ты будешь окружена роскошью. Дорогая, я намерен заплатить весьма щедрую цену за честь, которую ты мне оказала, отдав свою невинность. Кроме того, природа щедро одарила тебя всем тем, что необходимо для положения, которое я предлагаю. — Он игриво приподнял бровь. — А теперь иди сюда. Я научу тебя наслаждениям, которые получают мужчина и его любовница.
Серена утратила всякий контроль над собой. Это была ошибка, которую она попыталась исправить сначала усилием воли, а когда это не помогло, Серена обратилась к молитве, потому что была весьма религиозна.
Когда она наконец смогла разжать зубы, то несколько раз вздохнула, чтобы успокоиться. Желая выиграть время и усмирить гнев, она повернулась к нему спиной и принялась зашнуровывать платье, пытаясь прикрыть грудь, что ей никак не удавалось — ведь лиф на спине был разорван. Когда шнурок лопнул и сзади раздался короткий смешок, она не выдержала и накинулась на него, словно мстительная фурия.
— Несчастный тупица! — закричала она, приближаясь к кровати. — Я вам не уличная девка! Я еще вчера вечером вам сказала, что я из аристократической семьи!
— Именно это мне в тебе и нравится, — заметил он. — У тебя манеры знатной дамы, но добродетели не больше, чем у… Ну, скажем просто, что в постели ты не дама, но такой ты и должна быть.
— Добродетели не больше, чем у шлюхи! — взвизгнула она. — Вы это хотели сказать?
— Душенька, не надо так кипятиться. Твой нрав только делает тебе честь. Ты отвечаешь всем моим требованиям.
— Как я могла не быть добродетельной, если я была девственна? Это невозможно!
— Я имел в виду склонность натуры. Поверь, я и в мыслях не держал упрекать тебя. Ведь мы одного поля ягоды.
Серене хотелось заставить этого человека страдать так же, как по его вине страдала она. Ей хотелось видеть, как он затрепещет от страха, узнав, что у нее есть братья, готовые отомстить за ее поруганную честь. Больше всего ей хотелось видеть его ползающим на коленях, униженным, умоляющим о пощаде. Сознание собственного бессилия причиняло ей невыносимую боль. Чтобы не потерять рассудок, она дала волю гневу.
— Кто вы такой, Джулиан Рэйнор? Игрок и распутник! Такой, как вы, заслуживает моего внимания не больше, чем вор или убийца. Будь вам известно мое имя, вы бы трепетали от страха. Вы думаете, я какая-нибудь нищая и беззащитная проститутка? Так знайте, я дочь баронета. Вы окружите меня роскошью? — Она насмешливо, уничтожающе расхохоталась. — Мой отец и братья убьют меня собственными руками.
Ее злобный выпад подействовал на него отрезвляюще, как она и ожидала. Улыбка слетела с его лица, он побледнел. Рэйнор приподнялся с подушки, уставился на нее и переспросил:
— Дочь баронета?
Не успела Серена сполна насладиться зрелищем его растерянности, как она начала осознавать, что жестоко ошиблась, сгоряча выложив ему правду о себе. Стараясь не думать о возможных последствиях, она сжала губы, ища глазами свою накидку. Когда Джулиан сорвался с кровати, от неожиданности она оступилась и ударилась о туалетный столик. Только сейчас она поняла, что характером Рэйнор ей под стать, но если она бушевала и давала волю чувствам, он был холоден, как лед, выдержан и потому еще более опасен.
Джулиан схватил ее за плечи и потащил к окну.
— Кто вы? Отвечайте! — потребовал он. Гордо вскинув голову, Серена послала ему надменный, презрительный взгляд; тогда он встряхнул ее с такой силой, что у нее застучали зубы.
— Я узнаю ваше имя или, клянусь, буду держать вас взаперти, пока не доберусь до истины.
Это была не пустая угроза. Она знала, что именно так он и поступит. Он вызовет представителей власти для опознания, и правда выплывет наружу.
— Серена Уорд, — торопливо прошептала она, когда Джулиан собрался встряхнуть ее еще раз. — Мое имя Серена Уорд.
Воцарилась долгая, леденящая душу тишина.
— Дочь сэра Роберта Уорда?
Она кивнула, мучительно напрягая ум в поисках ответов на вопросы, которые, как она ожидала, вот-вот обрушатся на нее потоком. Что она здесь делает? Почему позволила принять себя за женщину легкого поведения? Почему вовремя не остановила его?
Его глаза сверкали от бешенства. Он шумно вздохнул, выпустил ее и принялся одеваться; его движения были быстры и точны. Рэйнор молчал, и, обуреваемая дурным предчувствием, она стояла, затаив дыхание, точно загнанный зверек, боясь малейшим движением привлечь к себе внимание.
Одевшись, он твердым шагом направился в соседнюю комнату, надел камзол и пристегнул шпагу. Серена, как и он, не произнося ни слова, подняла накидку и расправила ее на плечах.
Далее события развивались стремительно. Таща ее за собой, он сбежал с лестницы, и через миг они уже были на улице. Порыв ветра обдал ее холодом, от которого ее не могла защитить легкая накидка. Кругом не было ни единого деревца, ни травы и цветка, даже птицы не пели — ничто не говорило о скором приходе лета. Стоял апрель, но в душе у Серены царила лютая зима.
Поблизости не было видно ни одного солдата. Рэйнор окликнул экипаж и почти силой втолкнул ее внутрь. Серена развернулась, чтобы дать ему пощечину, но он перехватил ее руку и склонился над ней с преувеличенной оскорбительной вежливостью.
— Вам не придется упрекать Джулиана Рэйнора в неблагодарности, — произнес он и обратился к кучеру: — Дама укажет вам адрес.
С этими словами он повернулся на каблуках и направился обратно в таверну.
Серена разжала пальцы и уставилась на листок бумаги, который Рэйнор всунул ей в руку. Это был чек Английского банка на сумму в пятьдесят фунтов, выписанный на предъявителя. Она посмотрела вслед Рэйнору, потом снова на чек. Глаза Серены сузились в гневные щелки. Расплатившись, Рэйнор довершил ее унижение.
Глава 3
Когда экипаж свернул со Стрэнда на Бэкингем-стрит, Серена мигом забыла, что была разгневана. Сильное беспокойство овладело ею. Она и представить не могла, как будет выворачиваться, если кто-нибудь заметит ее возвращающейся домой в такой час и в таком виде. Джереми, ее старший брат, думал, что она отправилась на прогулку с друзьями в Рэйнлагский парк в сопровождении Клайва, и это не могло вызвать у него возражений.
Если Джереми увидит ее сейчас, его гнев обрушится не только на нее, но и на Клайва и Флинна. Джереми не знал об их тайных предприятиях, и Серена надеялась, что он никогда ничего так и не узнает. Иначе он обвинит их в предательстве, в том, что они поставили под угрозу безопасность семьи ради давно проигранного дела. Но ведь все обстояло совсем не так. Они только пытались помочь горстке несчастных, потерявших все людей, чьим единственным преступлением была борьба на стороне проигравших. Любой изгнанник мог рассчитывать на их помощь.
Как-то раз она застала Клайва врасплох в апартаментах на Чарльз-стрит, где он укрывал молодого якобита, своего оксфордского друга, чье отплытие во Францию пришлось отложить из-за тумана, и брат нехотя посвятил Серену в дело. Друг Клайва рассказал им о своих единомышленниках, многие из которых могли быть спасены, если бы нашелся бесстрашный, готовый на риск человек. Он сообщил Клайву имя связного в Оксфорде. Так было положено начало их рискованного предприятия.
Со временем был разработан план действий, почти исключавший провалы. Сначала связной, которого один лишь Клайв знал в лицо, доставлял «пассажира», а их дело заключалось в том, чтобы укрывать его, пока не представится возможность бежать. Вчера вечером, пока они с Флинном дожидались «пассажира» в таверне «Соломенная крыша», Клайв находился в безопасном месте — в доме неподалеку от пристани. Пристань тщательно охранялась. После того как пристань опустеет, Клайв должен был подать сигнал, что опасность миновала и можно идти. Доставив «пассажира», они бы отпраздновали успех за бокалом вина. И под покровом темноты она и Флинн вернулись бы на Бэкингем-стрит.
Однако этой ночью все пошло не по обычному плану.
Уже стало совсем светло, когда Бэкингем-стрит осталась позади и экипаж поравнялся с последним, ближайшим к реке домом. Серена приказала высадить себя у боковых ворот. На эту сторону улицы не выходили окна.
Стоило ей ступить на землю, как на нее налетел Флинн. Он успел переодеться, и его зеленые глаза, подобные изумруду, украшающему серьгу в его левом ухе, метали молнии.
— Я заплачу кучеру, — бросил он, посылая ей взгляд, красноречивее всех слов, которые он хотел бы сказать. Потом с наигранным беспокойством обратился к хозяину экипажа.
— Сейчас вот отведу ее домой и все уши пообрываю. Где вы ее нашли?
— А кто она? — вопросом на вопрос ответил кучер.
— До сегодняшнего дня я считал ее своей невестой, — ответил Флинн, бросая взгляд на Серену и с удовлетворением отметив, что она уже проскользнула в кованые железные ворота и в ожидании его застыла с внутренней стороны садовой ограды.
Кучер окинул его лукавым взглядом и оглушительно расхохотался.
— На твоем месте я бы поинтересовался у своей невесты, откуда у нее появились денежки, — проговорил он сквозь смех и, весело махнув Флинну рукой, тронулся с места.
— О чем вы там говорили? — спросила Серена, когда Флинн подбежал к ней.
Он схватил ее за локоть и поволок за угол дома.
— Вы что, совсем голову потеряли? Вы должны были послать за мной. Что подумают о вас, когда узнают, что Серена Уорд прибыла домой на рассвете одна, без подобающего эскорта? Вы не похожи на леди, вернувшуюся с прогулки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43