https://wodolei.ru/catalog/smesiteli/dlya_rakoviny/white/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 





Наталья Нестерова: «Двое, не считая призраков»

Наталья Нестерова
Двое, не считая призраков



OCR: ACh
«Нестерова Н. Двое, не считая призраков: Роман»: Центрполиграф; М.; 2002

ISBN 5-9524-1530-Х Аннотация Вы никогда не мечтали встретиться с Зигмундом Фрейдом? Или с собственным прадедушкой, погибшим в Гражданскую войну? Для Антона Скробова эти вопросы не такие уж и праздные. У него уникальный дар, он может общаться с представителями потустороннего мира. Вечерами его встречают дома любимые родители, умершие много лет назад, иногда и другие гости с того света заглядывают. Они не слишком докучают, ну, попросят иногда весточку кому передать, Антону не в тягость. Но стоит ему впервые в жизни влюбиться, как все меняется. Оказывается, избранным быть не только приятно, но и смертельно опасно… Наталья НЕСТЕРОВАДВОЕ, НЕ СЧИТАЯ ПРИЗРАКОВ Не стой над моею могилой в слезах. Меня здесь нет, и я не прах. Надпись на могильном камне Часть перваяАНТОН СКРОБОВ ПРЕДЫСТОРИЯ Таня и Антон чистили зубы и полоскали рот. Час назад они уже совершили гигиенические процедуры — в плановом вечернем порядке. Теперь им пришлось делать это второй раз, в наказание за плохие слова и под строгим присмотром мамы, которой звук телевизора не помешал уловить, что в детской разгорелась подушечная война. Мама отложила вязанье и пришла к ним. Несколько секунд слушала обмен комплиментами: «дура — сам придурок, дебил — вонючка, гадина — червяк навозный»… Наблюдала за полетом постельных принадлежностей и игрушек, попадавших точно в цель, то есть в лицо сына и тут же в физиономию дочери, по причине близкого расстояния между кроватями. Мама встала на линию огня и противно-строгим голосом, когда строгий, ее голос всегда противный, крикнула:— Прекратить! Это еще что такое!Даже не разобравшись, кто зачинщик и виновный, сразу потащила деток в ванную сдирать с языков и зубов следы бранных слов.Семилетняя Танька, дылда, на голову возвышается над раковиной. А пятилетний Антон подбородком елозит по мокрому холодному краю раковины. Танька незаметно пинает брата ногой и цедит, отвернувшись от мамы, белыми пенистыми губами:— Кретин!У Антона изо рта вырывается фонтан зубной пасты, обильно разбавленный слюной, и он вопит:— Скотина гадская!— Так, — сердится мама, — значит, не хотите успокоиться? Хотите, чтобы плохие слова навечно у вас во рту остались? Тогда будем их глотать. Рыбьим жиром запивать. Каждому по ложке!— Она первая! — Голос у Антона дрожит от подступивших слез. — Танька первая обзывалась! Сволочь!— Две ложки! — Мама неумолима.Она поворачивается и успевает увидеть обидную рожу, которую Танька брату скорчила.— А тебе, как старшей сестре, которая должна хороший пример показывать, — три ложки!Антон шмыгает носом, втягивая не успевшие пролиться слезы. Теперь плакать нечего — справедливость восторжествовала, Таньке хуже досталось.Рыбий жир — самая отвратительная вещь на свете. Проглотишь его — и уже ничего не хочется, даже Танькиной смерти. Антон часто думал: почему рыбий жир не используют как смертельное оружие? Им, например, армии противника можно поливать или секретные тайны у шпионов выпытывать. Однажды Антон с сестрой поделился, у них тогда мирный период был, кивнул на экран телевизора, где носились бойцы и стреляли.— Я бы на плохих рыбьим жиром, из шланга. Вж-ж-ж… и готово.— Тогда бы кино быстро кончилось, — разумно заметила Танька.Она права. Рыбий жир в больших количествах способен убить жизнь на планете Земля в считаные мгновения.Вот и сейчас, после тошнотворного наказания, ни у Антона, ни у Таньки нет настроения ругаться. С помощью мамы привели кровати в порядок, накрылись одеялами. Мама присела у Танькиного стола. Танька в школу ходит, ей стол полагается — предмет острой зависти и регулярных налетов Антона.— Итак? — спрашивает мама. — Какова причина боевых действий?— Как она, так мечтает, — бурчит Антон, — а как я, так — нет.— Что делает? — не понимает мама.— Мечтаю-у-у! — гордо и вызывающе нараспев тянет девчушка.— Потому что ду… — Антону хочется сказать «дура», но рыбья отрыжка напоминает о каре за плохие слова, — ду… думать, — выкручивается он, — не умеет. Думать — это когда кто-то внутри твой головы твоим голосом говорит, — поясняет он.— Ой, удивил! — ехидно кривится Танька. — Думать и мечтать совершенно по-разному надо.— О чем же ты мечтаешь? — спрашивает мама дочь.— Как будто я принцесса или королевна, — хвастается Танька. — У меня платьев много, и карета, и замок, озеро с лебедями и балы, балы!..— Было бы странно, — мама ласково улыбается Антону, — если бы ты, сынок, тоже мечтал стать принцессой.— А он танкистом не мечтает, водолазом не мечтает, даже космонавтом — никем! — доносит Танька. — Скажи, что не так?Антон обреченно кивает и смотрит с надеждой на маму.— Просто ты еще маленький, — успокаивает она.— Я в его возрасте, — не унимается сестра, — мечтала участвовать в детском эстрадном конкурсе, как я на сцене пою с микрофоном, а все аплодируют, аплодируют…— Гадина! — шепчет Антон, уткнувшись лицом в подушку.Мама решила, что он плачет, подсела, гладит по спине:— Не расстраивайся, мой хороший! Ты обязательно научишься мечтать. Подрастешь и будешь мечтать.— А если не научусь? — допытывается Антон.— Тогда в твоей жизни случится что-то совершенно необыкновенное и волшебное. * * * Мечтать Антон так и не научился. Сестра, в добром расположении духа, его жалела и пыталась обучить нехитрой науке.— Допустим, летчик! — шептала она с соседней кровати. — Ты летчиком хочешь? Закрой глаза и представляй. Вот ты в костюме, весь кожаный, тебе дают шлем, ты идешь по аэродрому, ветер треплет твои волосы и приятно холодит мускулистую спину…— Я же в шлеме и в коже?— Не перебивай! Воображай дальше. Вот ты подходишь к винтокрылой машине, все вокруг отдают тебе честь, ты забираешься в кабину, крутишь баранку и взлетаешь в небо…В самолете нет баранки, хочется сказать Антону, но он молчит, изо всех сил жмурится… Нет, ничего не видит!— Получилось? — Танька приподнимается на локте. Антон качает головой.— Урод! — Сестра падает на подушку. — Ну хоть что-то у тебя стоит перед глазами?— Все темно и серо, как выключенный телевизор. — Антон делает вид, будто не услышал «урода». — Давай еще раз попробуем?— Ладно, — великодушно соглашается Таня. — Теперь ты ниндзя, неуязвимый японский супермен, весь в черном…Безуспешные попытки разбудить у него воображение они бросили, когда Антону исполнилось тринадцать лет, Татьяне соответственно пятнадцать. Антон прекрасно существовал и без воображения, а Танька теперь решительно отказывалась делиться своими мечтами. Пророческое предсказание мамы о волшебных событиях тоже стерлось в памяти.Но они все-таки случились. ГАЛЛЮЦИНАЦИИ Антон старательно обходил лужи. Почему во всем мире асфальт защищает от грязи, а у нас распределяет ее по коварным ловушкам? Новые туфли, двести долларов пара, промажешь — плакали баксы. Ботинки намокнут, а высохнув, скорчатся, как горбушки бородинского хлеба. Хлеб он, кстати, забыл купить. Есть ли в доме еда? Кажется, в морозильнике сардельки завалялись и брикет фарша полгода каменеет. Еще столько же пролежит, размораживать его и лепить котлеты недосуг.Освещение между домами только то, что льется из окон. Частоколы и зигзаги пятиэтажек, детские площадки, шеренги гаражей-ракушек — здесь ориентируются лишь аборигены. Пришлые могут часами кружить в поисках нужного дома. Лена, последняя пассия Антона, две недели назад, воскресным утром, вышла сигареты купить. И не вернулась. Он телефон отключил, чтобы не названивала и маршрут не выспрашивала. А без лоцмана и точного адреса найти его дом в силах только чемпион по ориентированию на урбанистической местности. Лена — не чемпион. Милая девушка, приятная во многих отношениях. Но уж больно серьезная и правильная. Пальчики и кончик носика холодные, губки строгой складочкой, любовью занимается сосредоточенно, будто диссертацию набело перепечатывает. В трусах и с голым пузом при ней не пошастаешь. Антону же хотелось воскресного расслабона — в семейных трусах на диване с газеткой, с глупым боевиком по телику и без умных речей о разнице аудиального и кинесетического типов восприятия вербальной информации. Словом, Леночка ушла и сгинула. Отыскивать ее, каяться, извиняться Антон не торопился.Он долавировал до своего подъезда. Как обычно, рядом прогуливалась Ирина Сергеевна, соседка с первого этажа. Антон поздоровался.— Поздно работаешь, — отозвалась соседка. — Деньги, наверно, гребешь?— Лопатой, — подтвердил Антон.— У порога яма, — предупредила соседка, — сантехники сегодня выкопали, а зароет Пушкин. Не провались!— Спасибо! — поблагодарил Антон.Пиликнул кодовый замок, железно звякнула за спиной Антона дверь, и он резко затормозил у почтовых ящиков.Ирина Сергеевна полгода назад преставилась. Умерла то есть, деньги на похороны собирали. Перепутал! Хорошо, по имени не обратился! И голос как у нее! Впрочем, все старухи друг на друга похожи, как вялые помидоры.Антон жил в родительской двухкомнатной квартире. Танька на втором курсе института выскочила замуж. После смерти отца мама к ней переехала, помогала внуков воспитывать. Антону исполнилось тридцать, когда мама погибла под колесами автомобиля пьяного подонка. Сейчас Антону тридцать пять. Пятилетка без маминых инспекторско-санитарных набегов, хозяйство немудреное и откровенно запущенное.Но сейчас, едва открыв дверь, он унюхал запах, который бывал после маминых визитов. Хлорно-лимонный дух моющего средства, аппетитный аромат борща и запах… отсутствия запаха застарелой пыли.Антон вошел в квартиру. Так и есть, чистота, порядок, постель убрана, подушки на диване в шеренгу, на плите кастрюли с едой, в ванной на веревках белье сушится. Ай да Танька! Что это на нее нашло?Нажал кнопку автоответчика на телефоне. Леночка лениво-деловым тоном:— Кажется, ты мне звонил? Прости, не могла ответить. Сделай еще одну попытку. Целую!Хитрость белыми нитками шита. Женская гордость не позволяет завопить: «Ты меня бросил?», окольными путями добирается к его телу.От Таньки сообщений не было. Антон набрал номер сестры.— Милая! — с искренним чувством благодарности, замешенным на удивлении, проговорил он. — Ты настоящий друг, товарищ и брат! То есть брат — это я, и я люблю тебя всеми клетками своего истерзанного сердца.— Денег надо? — осадила сестра. — Сколько?— Не надо денег! Я хочу выплеснуть на тебя цистерну признательности. Танька! Спасибо!— За что?— За уборку, готовку и скромный сестринский подвиг. Танька, а как часто ты его можешь повторять?— Пьешь? — ответила сестра вопросом на вопрос. — В алкоголика превращаешься? Не женился вовремя, теперь сопьешься.— Трезв как младенец. Ты же у меня сегодня была? Порядок навела, квартиру вылизала, борщ и, — Антон поднял крышку над сковородкой, — и, пожалуйста, котлеты…— Проспись! У меня дети гриппуют, третий день из дома не выхожу, хотя на работе завал.— Хочешь сказать, ты ко мне не приезжала и… и ничего тут не делала?— Докатился! Альфонс! Бабы с тобой стираными портками расплачиваются, а ты даже не догадываешься, кто именно!Танька бросила трубку. Антон опасливо огляделся. Он, конечно, не альфонс, а также не монах и не эксплуататор женского труда. К попыткам обустроить его быт относится как к мягко накинутой на шею петле. Еще не дернули, не повесили на перекладине под названием ЗАГС, но петельку затягивают, стульчик из-под ног выпихивают.Кто же здесь похозяйничал? Ключа ни у кого, кроме сестры, нет. Да и представить, что какая-нибудь из знакомых девушек пустилась в авантюру — сняла слепки с ключей, явилась сюда со швабрами и моющими средствами, невозможно. Нет среди его подружек такой тимуровской отличницы. А следы ее подвига есть! Вот под бутылкой с подсолнечным маслом еще утром жирное пятно толщиной в палец красовалось, а ныне отсутствует. И остальное…Антон еще раз обошел квартиру, заглядывая во все углы. Ему стало нехорошо. На земле нет человека, который бы именно так подвязывал лентой занавески, расставлял фужеры в серванте, стирал полиэтиленовые пакеты и лепил их на кафель сушиться. Никто, кроме мамы… Танька пакеты давно не стирает…Затренькал телефон, Антон ответил.— Здорово, старик! Это Витек Федоров. Давно не виделись. Ты как? Нормально, — пролепетал Антон.Витек поболтал о мелочах, вспомнил о книге, которую забыл вернуть. Сказал, что книга завалилась за другие на стеллаже, третья полка снизу. Пусть Антон к его маме наведается, она отдаст. Пожелал здравствовать и отключился.Антон дико смотрел на телефонную трубку, потом отбросил ее, точно трубка раскалилась.Витя Федоров утонул в речке, когда они закончили десятый класс. Сдал экзамены в институт, поступил и… На кладбище весь класс пришел, девчонки рыдали…Почему он не осадил этого кретина? Не сказал: «Розыгрыш не удался!» Струхнул, а тут еще в квартире… Нет, не галлюцинации же это? Тогда что?Антон бросился в комнату, дрожащими руками вытащил том энциклопедического словаря, мял листы, отыскивая статью «Галлюцинации».«Обман чувств, ложное восприятие, возникающее без соответствующих внешних раздражителей. (Раздражителей навалом.) Обычно галлюцинации воспринимаются как реальные явления (реальнее не бывает), но возможно и критическое отношение к ним. (Не надо мне борщей! И книг пропавших не надо!) Различают слуховые (Витек!), зрительные (куда ни глянь!) и др. галлюцинации (еще и другие?!). Наблюдаются главным образом при психических заболеваниях».Галстук давил шею, не хватало воздуха. Антон дернул за ворот рубашки, отскочила верхняя пуговица, покатилась в угол. Она ему тоже кажется? Или натурально катится?Спокойно! Надо разобраться! «В чем разбираться? — визжал в голове панический ужас. — Шиза! Абсолютная шиза! Психическое заболевание», — идиотски прохихикал голос.Два года назад, получая автомобильные права, Антон брал справку в психоневрологическом диспансере. Ему шлепнули печать «На учете не состоит».
1 2 3 4 5 6 7


А-П

П-Я