нехотя призналась Лола, — я не уверена точно…
— Скажи «спасибо», что я тебя вовремя остановил, — сказал Маркиз более спокойным тоном.
Официант, принесший счет пожилому немцу, краем уха слышал разговор и расстроился — он понял, что перед ним русские. В свое время, живя в Польше, приходилось ему бывать и в России. От русских жди неприятностей, вон и сейчас этот тип бросает грозные взгляды на свою соседку, а она такая красивая…
Лола промолчала в ответ на последнюю реплику Маркиза, она склонилась к песику и заворковала нежно:
— Хватит, дорогой, много печенья вредно, у тебя от него заболит животик…
Он послушно оставил печенье и улегся у нее на коленях.
— Хватит придуриваться, — спокойно начал Маркиз, — я знаю, что тебе тоже нужны деньги. Пока они тебе только нужны, но очень скоро будут просто необходимы, потому что свой капитал ты почти потеряла.
— Ну, на черный день-то нам с Пу И немножко осталось… — протянула Лола. — А вообще насчет денег не ты бы говорил, не я бы слушала! Кто потерял все деньги на неудачных биржевых операциях? Может, я?
— Не все, — кротко напомнил Маркиз, — не спорю, на бирже мне не повезло. Но черт его знает, очевидно, нужны знания и какое-то особое везение, моего, русского везения, не хватило… Но ты-то как распорядилась своими деньгами?
— Я актриса, я хотела играть и играла!
— Угу, — ехидно вставил Маркиз, — тебе мало было играть просто в театре.
Ну, финансировала бы какую-нибудь постановку, сыграла бы в ней главную роль!
Мюзикл какой-нибудь или драматическую пьесу!
— Что ты понимаешь в театре?! — хмыкнула Лола. — Финансировать какую-нибудь паршивую пьеску полуненормального юнца с вечно обгрызенными ногтями? И театрик какой-нибудь задрипанный на пятьдесят человек, да и тех-то нету!
— Однако когда-то в России ты была очень довольна, играя в таком театре.
— Так то когда было, — вздохнула Лола. — И я тогда была совершенно без денег…
— Вот-вот, получив деньги, ты осатанела от тщеславия, тебе было мало играть в обычном театре, тебе подавай что-то грандиозное, так чтобы старушка Европа встала с ног на голову и уписалась!
Официант скосил глаза на пару за столиком в углу: не пора ли прийти на помощь даме? Уж больно они кричат… Но дама, похоже, вполне справляется сама.
— Тебе нужна была самая грандиозная постановка! — продолжал Маркиз. — «Федра» на свежем воздухе. Да не где-нибудь, а в самих Афинах!
— А где, по-твоему, нужно ставить «Федру»? — возражала Ольга. — Если действие происходит в древней Греции!
В снегах Антарктиды? Или в самом современном квартале Парижа — Ла Дефанс?
— Там еще больше денег потребовали бы, — вздохнул Маркиз, — хотя куда уж больше… Простить себе не могу, что ты уговорила меня вложить туда деньги. И ни хрена эта Европа не уписалась, провалилась твоя «Федра» с большим треском. Денежки ухнули…
— Это потому, что режиссер оказался форменным козлом, — надулась Ольга.
— А раньше ты утверждала, что этот режиссер гениален, — напомнил Маркиз.
— Тут я ошибалась. — Лола опустила глаза.
Песик соскочил с колен и перебрался за соседний пустующий столик, где принялся с увлечением теребить оставленную пожилым джентльменом газету.
— Но это еще не все, — зловещим тоном продолжал Маркиз, — после провала несчастной «Федры» ты и не подумала взять себя в руки! Ты выкопала откуда-то этого грека и пустилась во все тяжкие!
— И ничего подобного! — вскричала Лола. — Он сам меня нашел! Он был мне утешением в то тяжелое время, поскольку ты наорал на меня после провала постановки и исчез в неизвестном направлении!
— Еще бы не наорать, когда благодаря твоей глупости я потерял триста тысяч долларов!
— Благодаря своей глупости ты потерял намного больше, — ехидно напомнила Лола.
— И не только утешением был этот грек, — так же ехидно ответил Маркиз, — потому что он совершенно заморочил тебе голову и уговорил купить коллекцию древнегреческой керамики, которая якобы осталась от его умершего дяди… Он обещал, что поможет тебе выгодно продать ее в Европе. И что оказалось? Коллекция была сплошь поддельной, а на одной вазе даже стояло клеймо супермаркета в Пирее! И красавец грек исчез в ту же минуту, как ты это обнаружила!
— Да уж, — Лола рассмеялась. — Это верно, просто бесследно растворился в воздухе.
— Конечно, я понимаю, что при убеждении он использовал не слова, а другие аргументы, — недовольно продолжал Маркиз.
— Да, ты помнишь, как изумительно он был сложен? — мечтательно протянула Лола.
— Откуда мне помнить? — вскипел Маркиз. — Когда я его видел один раз, мельком, причем одетого.
— Как античный герой… — не слушая, говорила Лола.
Взгляд ее затуманился, и от этого Маркиз пришел в самую настоящую ярость.
— Немедленно прекрати! — прошипел он. — Мне это надоело.
Она взглянула на него из-под полуприкрытых ресниц и удовлетворенно вздохнула: усилия увенчались успехом — он в ярости. Хотя зачем она этого добивалась, Лола и сама не смогла бы объяснить.
Между ними всегда происходило какое-то странное соперничество. Нет, в делах Лола беспрекословно ему подчинялась, она была сдержанна и послушна, четко выполняла все его указания, еще не хватало устраивать выяснение отношений в процессе работы! Надо сказать, что указания его выполнять было нетрудно:
Маркиз умел четко поставить задачу. Он всегда сам разрабатывал их операции там, в России, не доверяя никому, кроме нее, Лолы. И она никогда его не подводила.
Им славно работалось вместе, пока все не пошло наперекосяк из-за золотой статуэтки ассирийской богини. И Маркиз тогда проявил себя отлично, он спас ей жизнь, чего, надо сказать, Лола не ожидала, — у них не было на это договора.
Втайне она надеялась, что он не бросит ее на растерзание бандитам, и Леня ее не подвел. Все кончилось хорошо, они сумели добыть кучу денег, но здесь, в Европе, у них не стало точек соприкосновения.
Дела больше не связывали, а расставаться не хотелось. Казалось бы — чего проще, просто сказать об этом, но каждый ждал такого шага от другого и не хотел начинать первым. Ольга, именно Ольга, а не Лола, то есть та, кем она была по-настоящему, она точно знала, что Леонид первым не сделает шаг никогда. Она знала это с тех пор, когда сама оттолкнула его после того, как он спас ей жизнь. Такой удобный был случай — он понял бы, что она не сложила оружие, не подчинилась ему, а просто испытывает благодарность.
Но нет, ей и тогда захотелось поиграть.
И все, Маркиз замкнулся в себе и ограничил общение только делом.
Поэтому Лола и позволяла себе капризничать, устраивать театр одного актера — чтобы привести его в ярость, вытащить из его раковины. Но все было напрасно, Маркиз держался отлично. Вот и сейчас — разъярился, но быстро успокоился. Держит себя в рамочках, рука, держащая кофейную чашку, даже не дрожит.
Они молчали, глядя друг на друга, песик с китайским именем в это время в упоении рвал газету. Подошел официант и нерешительно склонился над собачкой.
— Мадам! — воззвал он. — Скажите вашему песику, чтобы он…
В это время Пу И изловчился и цапнул зазевавшегося официанта за палец.
Тот взвыл от неожиданности.
— Пуишечка, детка! — вскричала Лола и вскочила, опрокинув стул. — Что он тебе сделал? Тебе больно?
Песик визжал, непонятно, от страха или от восторга, официант позабыл про все и разглядывал покусанный палец. Лола пыталась взять Пу И на руки, он не давался, официант метнулся за корзинкой и опрокинул на костюм цвета лососины, жаренной на решетке, целый стакан чая со льдом.
Лола, взглянув на костюм, потеряла дар речи, даже песик замолчал, официант молитвенно сложил руки, но очнувшийся Маркиз одним прыжком оказался рядом, схватил Лолу за руку, а другой рукой сгреб со стула лохматого хулигана. Официант заметил на столе брошенные деньги и успокоился — русский оставил солидные чаевые.
— Черт знает что такое! — ворчал Маркиз на ходу. — Ты из всего умудряешься сделать балаган!
— Действительно, а еще приличный отель! — вторила ему Лола. — Совершенно распустили обслугу! Я буду жаловаться! Медведь косолапый, а не официант!
— Да прекрати ты, он понимает по-русски!
— Ты думаешь? — удивилась Лола.
— Не думаю, а знаю, — раздраженно ответил Маркиз.
— Тогда пойдем ко мне в гостиницу, а то здесь совершенно негде поговорить.
Маркиз затолкал в корзинку послушного песика, и беспокойная пара покинула террасу отеля «Риальто».
Номер у Лолы был так себе, средней руки, и Маркиз еще раз удостоверился, что дела ее идут не блестяще.
— Посиди здесь, мне нужно переодеться! — заявила Лола. — И Пу И должен принять ванну!
— Пу И обойдется! — сказал Маркиз таким тоном, что Лола не посмела спорить: она знала, когда нужно остановиться.
Через пятнадцать минут — рекордный срок — Лола явилась из ванной. Па ней был надет коротенький полупрозрачный пеньюар черного цвета. Пу И, до этого удобно устроившийся на коленях Маркиза, резво вскочил и метнулся в сторону — он понял, что надвигается гроза.
— Тебе не холодно? — осведомился Маркиз чуть хрипловато.
— Ах, что ты, здесь так жарко, — томно вздохнула Лола и раскинулась в кресле. — Я слушаю тебя, — добавила она, видя, что он непроизвольно отводит глаза.
— Речь идет о краже. Меня навели на заказчика верные люди.
— Драгоценности? — оживилась Лола. — Бриллианты?
— Да нет. Я тут произвел предварительную прикидку и думаю, что речь идет о картине.
— Картине… — недовольно протянула Лола. — Музей, что ли…
— Нет, подозреваю, что частный дом.
Точно знаю, что это в Кельне. Нужно ехать в Германию.
— Как неохота в Германию, — заныла Лола, — Пу И не любит Германию и Австрию тоже, Пу И любит Венецию.
— Опять ты начинаешь. — Леня встал и отвернулся к окну, потому что Лола в кресле выглядела слишком уж вызывающе.
Она изогнулась, пытаясь разглядеть себя сзади. Лицо ее приняло озабоченное выражение.
— Какой ужас! — встревоженно пробормотала она. — Кажется, у меня целлюлит… Ленечка, посмотри, пожалуйста, мне плохо видно…
Она делала вид, что полностью поглощена разглядыванием собственной попки, и не заметила, как блеснули у него глаза.
Одним прыжком он оказался возле кресла, схватил Лолу, ловко уткнул ее голову в подушку кресла и свободной рукой отлупил по тому самому месту, где она пыталась разглядеть несуществующий целлюлит. Все произошло очень быстро и в полной тишине. Лола не успела подготовиться. Рука у Маркиза оказалась тяжелой, чувствовалось, что он не шутит. Лола пыталась визжать, но подушка заглушала звуки. Когда же ей удалось вырваться, она укусила Маркиза за руку и возмущенно заорала:
— Синяки же будут!
— Будут, — согласился Маркиз, морщась и потирая руку.
— И сидеть не смогу!
— А тебе и не нужно сидеть, тебе нужно работать. — Он усмехнулся, разглядев следы своей ладони на ее теле. — Лола, как ни противно тебе это признавать, но во всей Европе сейчас я единственный мужчина, которому ты нужна.
Нужна для серьезного дела, так что не отмахивайся и возьми наконец себя в руки.
Лола угрюмо молчала, но, услышав стон из спальни, стремглав бросилась туда.
— Ты испугал Пу И, — с упреком "сказала она Маркизу, вынимая мокрого песика из-под кровати, — он даже описался.
— Да ну? — удивился Маркиз. — Трусишка, иди сюда, не трону… — Он подхватил собачку и унес.
Пу И все-таки пришлось принять ванну, то есть Маркиз просто прополоскал его под краном, невзирая на протесты. Когда он вернулся с мокрым комочком, завернутым в полотенце, то застал Лолу полностью одетой, подкрашенной, и даже беспорядка в комнате не наблюдалось. Игры кончились, понял Маркиз.
— Самолет вылетает через два часа, — сказал он, — билеты я забронировал заранее.
Лола скрылась за дверцей шкафа. Он заранее забронировал билеты, значит, был полностью в ней уверен! Несмотря на все ее капризы, он ни минуты не сомневался, что она бросит все и помчится за ним, куда бы он не позвал! Какова самоуверенность! Но… Лола помедлила немного. Леня ведь прав, что только ему она нужна. И ей совершенно некого и нечего бросать. Из близких у нее только собачка Пу И. Лола поглядела на свое отражение в зеркале и поняла, что она ужасно соскучилась по Лене.
— Что ты там копаешься? — напомнил он о себе недовольно.
— Иду, мой повелитель! — весело ответила она. — Лечу и падаю на крыльях любви!

* * *

Вдоль бесконечной набережной Рейна вытянулась линия уличных кафе, точнее, пивных, «Биргартен», как их называют в Германии, — столики, столики, столики, и за каждым столиком — жизнерадостное немецкое семейство со всеми своими детьми и со всеми своими стариками пьет свое воскресное пиво и ест свиные отбивные. И даже немецкие откормленные собаки участвуют в этом празднике жизни — тут же под столом под ногами хозяев грызут аппетитные косточки, которые вынес им добродушный пузатый кабатчик.
— Здесь мы должны расстаться, — вполголоса сказал Маркиз, хотя вся эта пьющая, едящая и поющая немецкая толпа создавала такой гвалт и гомон, в котором вряд ли кто-нибудь мог их подслушать. — Сейчас я встречаюсь с заказчиком, а после этой встречи за мной наверняка будет установлена слежка. Так что отправляйся по этому адресу, — он вложил Лоле в руку картонный квадратик, — номер забронирован и оплачен.
Встречаемся в четыре часа в соборе святого Мартина, первая справа кабинка для исповеди на французском языке.
Проследив за тем, как Лола исчезает в нарядной воскресной толпе, Маркиз нашел в ряду однотипных заведений пивную со своеобразным названием «Лунная свинья».
1 2 3 4 5