Кроме этого, часы украшены еще не одним десятком первоклассных бриллиантов, рубинов и изумрудов. Особенно хорош крупный изумруд, вставленный в середину циферблата. Я уж не говорю о прекрасной работе и исторической ценности часов. В общем, по художественному уровню эта вещица даст сто очков вперед любому из пресловутых пасхальных яиц Фаберже…
Леня уважительно присвистнул:
— И что же случилось с этой милой вещицей? Ее поперли безутешные родственники?
— Именно это я и хотел бы выяснить.
— А вообще… — Леня пристально, посмотрел на своего собеседника. — Вы сказали, что старушка обещала оставить вам эти часы. Следует ли понимать это так, что в завещании она их не упомянула?
— Именно так, — невозмутимо кивнул Сергей Сергеевич. — Об этих часах, кроме нее и меня, не знала ни одна живая душа. По крайней мере, так я считал до недавнего времени. И это меня вполне устраивало. А если бы они были упомянуты в официальном завещании, волей-неволей о них стало бы известно слишком многим людям. Что, как вы понимаете, совершенно не входило в мои планы. Я уж не говорю о налоге на наследство, который вот-вот будет отменен, но на тот момент составлял очень значительную сумму.
— Тогда как же…
— Я же просил вас, молодой человек, не перебивайте! — Сергей Сергеевич раздраженно повысил голос. — Я вам все объясню! Во-первых, Анна…
— Сигизмундовна, — подсказал Маркиз.
— Пусть так. Анна Сигизмундовна намеревалась оставить мне эти часы в благодарность за оказанную ей услугу.
Суть этой услуги не имеет отношения к нашему делу, но в свое время она значила для покойной очень много. И вот, чтобы отблагодарить меня, она сообщила, где спрятаны часы. Покойная жила в коммунальной квартире…
— Как, разве они еще есть? — удивился Леня.
— Есть, и вы даже не представляете, как их много! Особенно в центральных районах города. Так вот, в ее комнате находится старинный камин, отделанный голландскими изразцами. Если нажать на четвертую слева плитку, откроется тайник, в котором она и прятала часы. Тайник устроен очень хорошо, его нельзя ни простукать, ни найти случайно. Только человек, знающий секрет, может его открыть. А знали секрет только двое — я и Анна…
— Мефодьевна, — подсказал Маркиз.
— Пусть так, — отмахнулся от него Сергей Сергеевич. — Однако, когда после смерти старушки я попал в ее комнату и открыл тайник, он был совершенно пуст.
— Грустная история, — сочувственно проговорил Леня. — Никому нельзя верить. Даже милым интеллигентным старушкам. Судя по всему, ваша знакомая еще кому-то пообещала часики… кому-то, кто тоже оказал ей услугу.
— Исключено! — резко возразил Ленин собеседник. — Я знал ее много лет и не сомневаюсь — она меня не могла обмануть! Часы похитил кто-то, кто бывал в доме. И я обратился к вам в надежде, что вы сможете выяснить, кто это сделал, и вернуть мне вещицу.
— Кто-то, кто бывал в доме? — задумчиво повторил Леня. — А вы знаете всех, кто там бывал?
— К счастью, Анна…
— Леопольдовна.
— К счастью, она жила достаточно замкнуто, и у нее бывали только четверо. По крайней мере, в последние годы. Это ее племянница, сосед по квартире, участковая медсестра, которая делала ей уколы и другие процедуры, а также ваш покорный слуга. Так что, как видите, список подозреваемых невелик.
В это время к столику подкатили тележку с заказанными блюдами, и Сергей Сергеевич снова замолчал.
На этот раз пауза затянулась, поскольку кухня оказалась выше всяческих похвал, и обсуждать дела за едой было бы так же неуместно, как жевать гамбургер, любуясь полотном Леонардо да Винчи.
* * *
— Вот, Лолка, собственно, и вся история, — закончил Леня свой рассказ. — Как ты понимаешь, я взялся за эту работу. Ну, во-первых, мы сейчас ничем серьезным не заняты, а творческий простой губителен при нашей профессии, как и при любой другой. Во-вторых, ты же знаешь, как я люблю дорогие старинные безделушки! Подержать такие часы в руках, полюбоваться ими — это отдельное удовольствие, которое ожидает меня в конце работы. Так сказать, небольшой бонус. Разумеется, в случае ее благоприятного завершения…
Ты слишком много думаешь об удовольствиях! — ворчливым тоном заметила Лола, чтобы оставить за собой последнее слово. Маркиз проигнорировал эту реплику и продолжил:
— Так вот, я собрал кое-какую информацию обо всех троих подозреваемых — племяннице покойной старушки, участковой медсестре и старичке-соседе. Самой подозрительной мне показалась племянница, так что именно с нее мы и начнем.
— Для этого мне и понадобится одеться в дешевые рыночные тряпки?
— Именно! Поскольку тебе придется втереться к ней в доверие, а эта самая племянница работает на вещевом рынке и сразу определит происхождение твоих вещей.
Лола была прирожденной актрисой, и когда перед ней появлялась новая роль, она увлеченно работала над ней, пока не становилась другим человеком, не перевоплощаясь на все сто процентов.
Так и на этот раз — она не ограничилась дешевыми рыночными тряпками и турецкой косметикой. Лола заперлась в ванной и перед зеркалом отрабатывала жесты и мимику.
Через два часа из ванной вышла разбитная девица с самыми вульгарными манерами, одетая в короткие светлые брючки и ярко-красную маечку. Волосы были зачесаны на один бок и заколоты яркой безвкусной заколкой, в ушах — такие же крупные безвкусные серьги. Перевоплощение оказалось таким полным, что кот Аскольд при виде ее выгнул спину и зашипел, и даже обожаемый Пу И не пошел к ней на руки, а тоненько заскулил и забился под кровать.
— Ты видишь, Леня, — грустно проговорила Лола, — на какие жертвы я иду ради нашего общего дела? Собственная собака меня не узнает! Это же просто ужасно!
— Собака, может, и не узнает, — критически оглядев боевую подругу, проговорил Маркиз, — а великий режиссер Станиславский сказал бы: «Не верю!» Ты должна не только выглядеть, ты должна думать и говорить по-другому…
— А! — Лола визгливо рассмеялась. — Ну, Ленчик, уморил, ща сдохну! Ты, блин, прикинь — псина поверила, а ты, как лох: «Не верю!»
— Ну ладно, — Леня махнул рукой. — Так еще ничего… Теперь послушай, в чем будет заключаться твоя задача.
Лола достала блокнотик и приготовилась записывать, как прилежная ученица за учителем. Леня поморщился:
— Неужели ты так не запомнишь? Ну ладно, можешь записать, только потом свои записи обязательно уничтожишь. Сожжешь, например, или съешь…
Лола, продолжая изображать старательную ученицу, подняла руку:
— А можно будет съесть эти записи с соусом?
— С каким еще соусом?
— Ну, лучше, конечно, «Тысяча островов»… — ответила Лола на полном серьезе, выразительно похлопав сильно накрашенными ресницами. — Но в крайнем случае хотя бы с майонезом…
— Нет! — раздраженно рявкнул Маркиз. — Съешь всухомятку! Ты не в ресторане! И вообще, немедленно прекрати этот цирк! Я хочу поручить тебе серьезное дело, а ты резвишься…
Кажется, ты что-то перепутал, Ленечка, — обиженно отозвалась Лола. — Это ты у нас по профессии — цирковой артист, а я актриса серьезная, драматическая, репертуарная, так что не тебе учить меня серьезному отношению к делу…
Она взяла на руки Пу И, который вертелся вокруг, тихонько повизгивая, и посмотрела на Маркиза:
— Продолжай, Ленечка, мы с Пу И внимательно тебя слушаем!
Пу И в подтверждение ее слов преданно уставился на хозяина и склонил голову на бок.
— По-моему, Пу И и то серьезнее тебя относится к делу! — неодобрительно проговорил Леня, но тем не менее продолжил:
— Ты должна втереться в доверие к этой самой племяннице. Должна стать ее лучшей подругой…
— Ничего себе! — Лола присвистнула. — Ты слышал, Пу И, чего от нас хочет этот эксплуататор?
— Но ведь ты — выдающаяся актриса, — усмехнулся Маркиз. — И вообще, не свисти в доме,, денег не будет.
— Тиран и деспот! Ну ладно, как хоть зовут эту племянницу? Или это секретная информация?
— Нет, отчего же! Зовут ее очень просто… зовут ее… — Леня наморщил лоб. — Как же ее зовут? Такая простая фамилия. .. что-то такое криминальное… ну ладно, одну минуту! — и он перелистал страницы своего собственного блокнота. — А, ну вот, конечно… зовут эту племянницу Оксана Воробьева.
— Ага! — завопила Лола, так что Пу И от неожиданности подскочил и свалился на пол. — Ага, сам не можешь запомнить, а от меня требуешь!
Тут она заметила неприятность, случившуюся с Пу И, и наклонилась, чтобы поднять своего любимца.
— Пуишечка, детка, ты не ушибся? — заворковала Лола над песиком, снова усадив его на колени. — Это все из-за него, из-за этого безжалостного человека! Он нещадно эксплуатирует своих близких, нарушая трудовое законодательство и технику безопасности!
Пу И закатил глаза и сделал вид, что он при смерти, и спасти его может только целый пакет орехового печенья.
— Лолка, немедленно прекрати этот цирк! — прикрикнул Леня на свою разыгравшуюся подругу.
— Ну ладно! — Лола надулась. — А почему это ты считаешь, что в фамилии Воробьева есть что-то криминальное?
— Ну, воробей… здесь слышится «вор» и «бей»… Прекрати! — Леня стукнул кулаком по столу. — Опять ты пытаешься отвлечь меня от дела!
— Пу И, он совсем не понимает шуток! — грустно вздохнула Лола. — Ну ладно, я внимательно слушаю!
При всех Лолиных недостатках, она хорошо знала, когда Маркиз всерьез сердится, и умела вовремя остановиться.
— Я внимательно слушаю! — повторила она. — Для чего мне нужно втереться в доверие к этой Оксане?
— Ты должна узнать о ней буквально все. Чем она дышит, что ест, с кем спит, что ей снится… но главное, что тебе нужно узнать — каково ее финансовое положение. Как у нее с деньгами, и не появились ли у нее большие деньги в самое последнее время.
— Ты думаешь, она уже успела загнать часики и теперь на радостях покупает дорогие обновки? — с недоверием проговорила Лола. — Если у нее есть хоть капля мозгов, она не будет спешить! Затаится на несколько месяцев, а то и на год, и только потом реализует теткино сокровище…
— Ты правильно сказала — если у нее есть хоть капля мозгов. А если нету?
— Тем более, за такой короткий срок она вряд ли успела реализовать часы! Ведь это не какая-нибудь пустяшная безделушка, которую можно продать в любом ларьке…
Вот поэтому тебе и придется проявить свои способности! — Леня повысил голос. — Думать, думать надо! Может быть, она и не продала часы, но уже предчувствует появление больших денег и присматривается к таким вещам, о которых раньше и думать боялась! Ну, там, шубы, украшения.. . что я тебя учу? Ты ведь женщина и должна чувствовать такие вещи лучше меня! Может быть, у нее особенно остро стоит квартирный вопрос. Живет в однокомнатной клетушке с курятником вместо кухни и собачьей будкой вместо ванной. Тогда она не сможет выждать целый год и уже сейчас начнет на радостях подбирать варианты… в общем, собери о ней всю информацию, какую сможешь!
— Ну, ладно… — Лола тяжело вздохнула. — Пуишечка, детка, извини, но мне придется заняться делом. И я, к сожалению, не смогу взять тебя с собой. А насчет орехового печенья обращайся к этому жестокому человеку, тирану и эксплуататору!
— Подожди, — проговорил Леня. — Нужно решить вопрос с твоим транспортом. По моему замыслу, у тебя должна быть машина.
Он позвонил своему приятелю по кличке Ухо, который прекрасно разбирался в машинах и мог в считанные часы раздобыть любое транспортное средство от детского педального автомобильчика до самого продвинутого «хам-мера». Услышав, что понадобилось Маркизу на этот раз, Ухо даже немного обиделся. Однако дело есть дело, и через час возле Лениного подъезда стояла проржавевшая и явно побывавшая не в одной аварии старенькая «пятерка».
— Ну и ведро! — проговорила Лола, в сердцах пнув видавшую виды машину.
— А ты на себя посмотри! — огрызнулся обиженный в лучших чувствах Ухо. — Типа, что заказывали, то я и притаранил. А по дороге, между прочим, такой «бумер» видел! — его глаза мечтательно затуманились. — И чего это Маркизу «пятера» понадобилась!
— Ладно, — вздохнула Лола. — На ведре так на ведре…
— Если надо будет для дела — и на помеле полетишь! — строго прикрикнул на нее Леня.
— А если гаишник привяжется? Не могу же я с собственными правами на угнанной тачке разъезжать! На помеле хоть не задержат, у нас пока летающих гаишников нету!
— Зачем с собственными? — Ухо выгреб из кармана стопку документов и отдал Лоле. — Выбирай, какие тебе больше нравятся. У меня этого барахла на целый автопарк хватит!
Галия Юсуфовна Мынбаева, — прочитала Лола на первом документе. — Нет, это мне не подходит… явно не моя масть… так… Каринэ Ашотовна Геворкян… ну, Ухо, ты даешь! Я же все-таки не жгучая брюнетка… по крайней мере, сегодня… Сорока… Евгений Михайлович! Да ты что, это же вообще мужские!
— Ой, правда? — Ухо заглянул через ее плечо. — А я смотрю — Сорока, решил что женщина! А дальше и не прочитал!
— Вот что значит — настоящий мужской шовинизм! По твоему мнению, все женщины только и умеют трещать как сороки… — Лола вытащила из стопки следующий документ:
— Савушкина Людмила Петровна… а вот это вполне подходит! И возраст примерно такой же…
— Ну, вот видишь, как хорошо! — удовлетворенно проговорил Ухо. — А вот тебе доверенность от хозяина… правда, немножко помятая, но так даже лучше, достовернее!
Через полчаса старенькая бежевая «пятерка» подрулила к вещевому рынку возле станции «Удельная». Жизнерадостная, ярко размалеванная девица, в которой почти невозможно было узнать Лолу, выбралась из машины, захлопнула дверцу и, призывно вихляя бедрами, подошла к лотку, на котором были разложены разноцветные китайские одеяла.
— Слышь, подруга, — обратилась она к скучавшей возле лотка женщине неопределенного возраста с неестественно светлыми волосами и чересчур румяным от свежего воздуха лицом. — Ты Ксанку Воробьеву не знаешь? Говорили, где-то тут она стоит…
— Ксанку, говоришь? — переспросила продавщица, окинув Лолу оценивающим взглядом. — А чем она торгует-то, эта Ксанка? Ты мне фамилию не говори, фамилия нам по барабану, мы в паспорт друг дружке не заглядываем!

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5