с тем, чтобы ее ни в коем случае не задерживали, но немедленно сообщили о местонахождении. Идея сработала, через короткое время Полищук уже знал, где находится машина, и группа наблюдения срочно выехала за ней. Однако Полищука очень беспокоило, что делал Черкасов в те сорок минут, когда за ним никто не наблюдал.
– Теперь едешь к Володарскому мосту, – прозвучала команда похитителей из сотового телефона.
– Еду к Володарскому мосту, – повторил Черкасов.
Он повторял каждую команду преступников, как будто подтверждая, что все понял правильно и приступает к выполнению. Никто и не догадывался, что в его машине два включенных сотовых телефона и он повторяет маршрут для сообщника.
Выехав на мост со стороны Ивановской улицы, Черкасов получил другую команду:
– Остановись, подойди к ограждению и сбрось чемодан с деньгами на нижний уровень.
Потом получишь дальнейшие инструкции.
Черкасов остановился, вышел из машины с чемоданом, подошел к ограждению моста и сбросил чемодан на нижнюю развязку. Затем он снова сел в машину, не дожидаясь команды по телефону, резко дал газ и на максимальной скорости рванул к противоположному концу моста.
Группа наблюдения недолго колебалась: съехать с моста, чтобы перехватить тех, кто заберет чемодан, и продолжить наблюдение за ними они все равно не успели бы. Они высадили одного человека, чтобы тот попытался хотя бы разглядеть машину, подъехавшую за деньгами, а сами устремились за черкасовской «тойотой».
Они успели только к развязке драмы: на дальнем конце моста Черкасова расстреляли из встречной машины – «восьмерки» с затемненными стеклами и явно фальшивыми номерами. «Тойота» резко развернулась, врезалась в ограждение и рухнула на набережную под мостом. Оперативники пытались преследовать «восьмерку», но пока сумели развернуться на мосту, та уже безнадежно оторвалась.
Таким образом, они не сразу съехали с моста к месту, где догорала разбитая «тойота» с мертвым Черкасовым, и не видели, как из припаркованного на набережной синего «опеля» выскочила молодая женщина. Она ждала здесь Черкасова, а дождалась мертвеца. Быстро подбежав к трупу, который лежал чуть в стороне от горевшей машины, она убедилась, что Андрей мертв, обыскала его одежду, вытащила бумажник, записную книжку и еще листок из нагрудного кармана и бросилась обратно к своему «опелю». Машина сорвалась с места и исчезла Никто не видел, как «опель» промчался по набережной, выехал на Приморское шоссе и остановился перед воротами с надписью "Оздоровительный центр «Ольгино''».


***

В кабинете Полищука снова зазвонил телефон. В трубке раздался знакомый металлический голос:
– Вы с нами что, в игры решили играть?
– Какие игры! – заорал Полищук. – Какого черта вы расстреляли нашего человека, где Варданян?
– Ах, где Варданян? Ах, почему вашего козла расстреляли? А что ты нам вместо денег подсунул? Полный чемодан старых газет! Ты, падла, за кого нас держишь? Забери своего козла на стоянке перед концерном. В твоей машине лежит!
На этом разговор прекратился. Полищук покрылся холодным потом. Прихватив по дороге заместителя убитого Черкасова и двух охранников, он выскочил на улицу, забыв надеть пальто, хоть на дворе и стоял февральский мороз. На стоянке перед входом среди прочих машин руководящего персонала новый, сверкающий черным лаком СААБ-9000 Полищука выглядел как член палаты лордов среди депутатов Законодательного собрания города Урюпинска. Полищук кинулся к любимой машине как мать к дорогому дитяте.
С первого взгляда все было в порядке, и он уже с облегчением решил, что похититель просто припугнул его, но, открыв багажник, ахнул и схватился за голову Там действительно лежал Рубен Вартанович или то, что от него осталось. Зрелище было не для слабонервных.
В это мгновение один из охранников вдруг закричал-"Бомба!" – и потащил остолбеневшего от увиденного в багажнике Полищука прочь. В стороне он повалил начальника прямо на снег, несмотря на отчаянное сопротивление того. До Полищука все доходило как-то замедленно, и только когда рядом прогремел оглушительный взрыв и полыхнуло багровое пламя, он понял, что произошло, и задрожал мелкой дрожью. Больше жертв не было, если не считать разнесенного чуть ли не на молекулы СААБа. Второй охранник и новый начальник департамента безопасности Гриша Воскресенский поднялись из-за соседнего «мерседеса», отряхиваясь от снега.
Полищук снова собрал у себя в кабинете оперативный штаб.
– Должен констатировать два неутешительных факта, – начал он совещание, – мы потеряли Рубена Вартановича – мир его праху, – и мы потеряли миллион долларов. Если с Рубеном Вартановичем уже ничего не сделаешь, то с деньгами еще можно попытаться кое-что предпринять.
– Вы думаете, что похититель сказал правду и денег они не получили? – подал реплику Воскресенский.
– По тому, как он держался при последнем телефонном разговоре, и по тому, что произошло потом, – Полищук вспомнил то, что он увидел в багажнике СААБа, и поежился, – я делаю вывод, что они действительно денег не получили. Когда Черкасов выехал на операцию – деньги у него были. Значит, он спрятал их где-то по пути следования.
– Неужели вы считаете, что Андрей…
– Григорий! – оборвал его Полищук. – Чудес не бывает! Мы дали Андрею чемодан с миллионом долларов, а похитителям он выбросил чемодан с газетами. Значит, именно он подменил чемоданы. И не надо изображать из себя невинную девушку! Каждый человек способен на преступление, все зависит только от суммы, которую ему это преступление принесет. Кто-то за рубль прирежет собственную тещу, для другого приемлемая цена – тысяча баксов, а для третьего – сто тысяч. Мы, конечно, доверяли Андрею Черкасову…, но миллион долларов – это большое искушение. Давайте примем за основу, что эти деньги похитил он, и подумаем, как ему это удалось.
Первое: когда у него была возможность подменить чемодан?
– Это ясно, – вклинился в его монолог Воскресенский, – он мог это сделать только в тот период, когда за ним не было «хвоста», то есть после того, как его потеряли на Седьмой Красноармейской.
Полищук строго обратился к участникам наблюдения за Черкасовым:
– Ну, рассказывайте, орлы, еще раз и подробно, как вы его потеряли.
– Мы следовали за ним на некотором удалении по улице Егорова, – начал докладывать старший группы, – его «тойота» свернула на Седьмую Красноармейскую. Между его машиной и нами шла вишневая «девятка» и прямо на Красноармейской заглохла. Улица узкая, движение одностороннее, везде машины в снегу стоят, так что никак не проехать.
А там в «девятке» баба за рулем. Встала, и ни с места, полностью проезд заблокировала.
Мы – к ней, с мотором разбираться уж не стали, подцепили на трос, вытащили задним ходом. Пока возились, Черкасов исчез.
– Баба молодая, красивая?
– В общем, да.
– Ясно. Вы и утратили бдительность. Номер «девятки» – то хоть записали?
– Обижаете!
– Опишите женщину.
– Брюнетка, лет двадцать пять – двадцать восемь, нос прямой, глаза…, скорее темные – То есть просто сильно накрашенные.
В общем, портрет применим к кому угодно, особенно если она была в парике. Возраст тоже понятие растяжимое: где двадцать восемь, там и тридцать пять с хорошей косметикой.
– Вы считаете, что женщина была подставной?
– Абсолютно уверен. А вас провели как последних лохов.
«А если ты сам такой умный, то и не доверял бы Черкасову миллион долларов!» – подумали парни с обидой, но вслух ничего не сказали.
– Наведите справки по автомобилю, – продолжал Полищук, – но я подозреваю, что это нам ничего не даст. Ищите свидетелей – может, кто со стороны видел, что произошло.
Через час из ГАИ поступила информация, что «девятка» с названным номером числилась в угоне, найдена накануне на улице Егорова, то есть именно там, где ее оставили, вытащив с перекрестка. Искать в машине следы таинственной женщины было бесполезно: с машиной уже повозилась уйма людей. Что интересно, никаких неисправностей в «девятке» не обнаружилось.
Воскресенский послал трех человек опросить окрестных жителей – не видел ли кто вчерашнее происшествие на углу Седьмой Красноармейской и Егорова. Ребята покрутились на углу, и первой, к кому они обратились, была тетка-лоточница, торговавшая на углу разной бакалейной мелочью. Тетка мерзла на пронизывающем февральском ветру, неприязненно посмотрела на троих здоровенных парней, вышедших из теплой машины, и отделалась одной фразой:
– Некогда мне по сторонам глазеть, я больше гляжу, чтобы у меня бомжи чего не сперли. Да чтобы хоть что-нибудь купили. Мне на жизнь зарабатывать надо, а не за вашими разборками следить!
Продавщица из ларька с сигаретами, чувствуя себя в большей безопасности, открыто послала их подальше и задвинула маленькое окошко. Ребята собрались уже уходить несолоно хлебавши, когда один из них поднял взгляд и увидел в окне второго этажа внимательно наблюдавшие за ними глаза. Человек поднял руку и сделал приглашающий жест.
Парни вычислили квартиру с нужным номером и, поднявшись на второй этаж, позвонили.
Довольно долго никто не открывал, наконец за дверью раздался скрип, звук отпираемых замков, и дверь отворилась. За дверью в инвалидном кресле на больших колесах сидел нестарый еще мужчина с бледным нездоровым лицом.
– Что же вы не спросили, кто, дверь открываете незнакомым?
– А чего мне бояться? – искренне удивился инвалид.
И действительно, глядя на его безжизненные ноги, парни поняли, что самое страшное с этим человеком уже случилось.
– Ну что, интересуетесь вчерашней машиной? – хитро спросил мужичок.
– А ты, отец, откуда знаешь?
– А я вас узнал, вчера из окна видел, как вы ту «девятку» вытаскивали.
– Глазастый! – не удержался один.
– Верно, – согласился мужичок, – ноги не ходят, а глаза пока при мне. Пойдемте, покажу, откуда я вчера смотрел.
Он проехал в своем кресле по темному кривому коридору и выехал в маленькую угловую комнату, два окна которой выходили на разные стороны – одно на улицу Егорова, другое – на Красноармейскую.
– Я знал, что кто-нибудь придет расспрашивать об этой истории, потому что слишком все странно выглядело. Самое главное – она была очень странная, баба эта, на «опеле».
– Как – на «опеле»? Она же на «девятке» ехала!
– Вам интересно? – спокойно спросил инвалид. – Очень про это знать нужно?
– Очень, – не сдержался старший из парней.
– А вы не из милиции будете? – настойчиво расспрашивал инвалид.
– Нет, что ты, отец. Мы по своему делу, – отмахнулись парни.
– Тогда – тысяча рублей, – спокойно сказал мужчина.
– Ну ты даешь! Может, еще в долларах тебе платить?
– Доллары мне без надобности, – ответил инвалид, – я на черный день деньги не откладываю, он для меня уже наступил. А жалко денег – так валите отсюда, ничего не узнаете.
– Ладно, отец, не сердись, вот держи свою тысячу.
– Ну, значит, сидел я здесь и смотрел в окно. Я часто в окно смотрю, когда тоска накатит. Этот ящик для идиотов, телевизор-то, осточертел уже. Сижу, значит, и смотрю, как на Седьмую с Егорова вывернула «тойота», и сразу за ней «девятка». И как встанет на месте. Тут вы, смотрю, подбегаете, – инвалид неодобрительно покосился на ребят, – суетиться начали, рассердились очень. Честно говоря, думал, что вы этому, что в «девятке», сейчас фотографию начистите – такой у вас вид был серьезный. Ну потом вытащили вы эту машину и уехали. А из «девятки» выскочила интересная такая девка, – мужичок оживился, – я сверху подробностей не видел, но, на первый взгляд, все при ней. Гляжу я на нее, а она осмотрелась так незаметно, а потом взяла и из выхлопной трубы что-то вытащила. Ну, думаю, дела! Понятно, почему у нее машина заглохла, непонятно только, зачем самой себе такую каверзу устраивать. А девка эта тем временем от «девятки» спокойно удаляется и тут же, неподалеку, на Егорова садится себе спокойненько в синий «опель-омегу», и поминай ее, как звали.
Но самое интересное, что когда она на «девятке» ехала, то это был не водитель, а горе за рулем, а на «опеле» – классный шофер: отъехала аккуратно, уверенно, ничего не задела, хотя «опель» был очень тесно припаркован.
В общем, я ведь до этого, – инвалид показал на свои безжизненные ноги, – я до этого много лет шоферил, до аварии-то, столько километров на баранку намотал… И скажу честно, баб за рулем не люблю…, но классного водителя от законченного чайника отличу уже по тому, как он в машину садится, как ключ в зажигание вставляет.
– Значит, говоришь, отец, синий «опель-омега»? А номер случайно не заметил?
– Ну уж вы слишком многого от меня хотите! Я «опель» только сбоку видел, вы в окно-то взгляните, номер отсюда никак не разглядеть. Вон там «опель» стоял, где сейчас бежевая «Нива» припаркована.
– Ну что ж, отец, тысячу свою ты отработал. Спасибо тебе.
– Ладно, раз вы по-хорошему, то и я тоже. Номера машины я не помню, но… – мужичок хитро прищурился, – «опель» – то битый был.
– Битый? И сильно?
– Да нет, правое крыло немного помято, и видно, недавно совсем: не стала бы она долго в таком виде ездить, хотя бы подкрасила.
– Отлично, вот это уже ниточка. Ну будь здоров, папаша!
– И то дело, а то сижу здесь как сыч, один совсем…
Полищук, выслушав сообщение, даже в лице переменился.
– Ах ты, черт! Вот же сволочь, Черкасов, заранее подготовил операцию. Женщина – его сообщница, отрезала его от группы наблюдения, тем самым дала ему время спрятать деньги. Единственное, чего он не ожидал, – это того, что похитители, получив «пустышку», тут же его расстреляют. У них все было предусмотрено, специальные люди стояли с другой стороны моста, чтобы перехватить Черкасова, если что не так пойдет.
1 2 3 4 5