Нам нужно сперва зализать раны войны… к которым настолько привыкли, что вроде бы уже и не раны. Одновременно займемся воинской реформой, существующая система никуда не годится. Армландской армии, как таковой, вообще-то и нет, хотя воюем постоянно. Следующим шагом будет некоторая осторожная экспансия нашего влияния… Конечно, культурная, а вы о чем подумали?
Растер посмотрел с непониманием.
– Что за… экс… канция? На кого нападем?
– Меня здорово раздражает этот Хребет, – заявил я. – С одной стороны, защищает от вторжения южных соседей, там довольно крупное королевство Кейдана и… гм… богатое.
Растер оживился.
– Богатое? Вы хорошо смотрели, сэр Ричард?
– Хорошо, – заверил я мстительно. – Но, увы, в нашем мире богатство обычно идет рука об руку с могуществом. Так что это мы должны благодарить Хребет за его защиту, а не кейдановцы. Однако я придумал, как сделать так, чтобы мы могли выходить к океану свободно, а вот оттуда к нам… только через наши таможни.
В зале воцарилась тишина. Все смотрели с ожиданием в глазах, Растер спросил прямо:
– Как?
– По зрелому размышлению, – заявил я веско, – Хребет я решил не убирать. Пусть стоит. Это значит, граница на замке. Но один таможенно-пропускной пункт надо сделать. В смысле, прорубить окно к океану. По сути, ни одно великое государство не считается великим, если не имеет доступа к большой воде.
Все смотрели ошарашенно, барон Варанг и граф Ришар сблизили головы и тихонько переговаривались, часто посматривая на меня. Митчелл помалкивал, он вообще ни над чем не ломает голову, а Растер спросил обалдело:
– К-какой воде?
– К океану, – объяснил я любезно. – Или к морю, что то же самое, если море – море, а не большое озеро.
Растер потер широкой ладонью каменный лоб, там заскрипело, словно водили наждачной бумагой. Глаза стали совсем озадаченными.
– Нет… – промычал он, – я это… не понял. Как прорубить окно к океану? Я понимаю одно: с мечом в руке, а лучше с топором, прорубиться через ряды врага…
– Мы уже строители, – объяснил я. – Давидостроители и реформаторы. И сменим боевые топоры на плотничьи… или чем там они камень рубят? Конечно, иносказательно сменим. Вы ж Библию, говорите, читали, а там одни иносказания, хрен что разберешь!.. Так что вам все понятно. Ну, почти все.

Глава 2

Они смотрели с непонимающими лицами, а я жестикулировал коротко и скупо – так выгляжу энергичнее, лорд всегда должен видеть себя со стороны, как в зеркале, а еще следил за всеми разом и за каждым в отдельности – такова судьба того, кто наверху.
Барон Альбрехт осторожно обронил:
– Сэр Ричард, вы задумали расширить существующий Перевал?
– Углубить, – осторожно поправил Макс и посмотрел на меня с обожанием. – Разве такое возможно?
– Человек все может, – заверил я. – Такие дурости иногда творит, на голову не лезет… Но мы углублять не будем. Мы вообще-то по натуре не углубленцы. Пусть алхимики и всякие грамотные углубляются, а мы пойдем другим путем. Зачем нам весь Хребет перерезать ущельем? Для эстетики, как египетские пирамиды? В то же время существующий Перевал не слишком популярен из-за некоторых трудностей при переходе…
Барон Варанг спросил с интересом:
– И что вы задумали?
– Пробить тоннель, – объяснил я весомо. – Таким образом будет прямой доступ к королевству Кейдана. А самое главное – прорубим окно в… словом, к океану. Тоннель будет начинаться здесь, в Армландии, так что все северные королевства, которые восхотят получить допуск своим товарам на Юг, должны будут платить нам за транзит. А также восточные и западные. И за топтание земли нашей, естественно.
Он покачал головой.
– Я опущу сложности, связанные с прорытием такого тоннеля, это займет лет семьсот-восемьсот, скажу только, что с той стороны тут же хлынут армии южных королевств.
Я вскинул ладони вверх и заулыбался.
– Во-первых, на той стороне только одно королевство, а дальше океан. Во-вторых, небольшую, но очень весомую часть тех земель занимает герцогство Брабант…
– И что?
– Я в нем наследник, – ответил я скромно, – мой голос там тоже что-то значит. К тому же герцогство расположено так, не стану вдаваться в тонкости, что вторгнуться в него – гиблое дело.
Граф Ришар на глазах посерьезнел, задумался, Варанг помалкивал, как и остальные, только барон Альбрехт громко вздохнул, лицо омрачилось.
– Сэр Ричард, скажу честно, у вас велик авторитет благодаря одержанным победам. Но ни один лорд не даст и человека для этих, как вы их называете, общественно-полезных работ. Камень придется ломать десяткам поколений! Увы, у всех есть более неотложные задачи.
Сэр Норберт сказал мечтательно:
– Тоннель под Хребтом пробить под силу только великим магам.
– Таких ныне больше нет, – согласился отец Дитрих и перекрестился. – К славе Господа и силе Его.
Я сдержанно и примирительно улыбнулся, дескать, это были только мысли, а не решения, тем более – не указания, так что не забывайте наливать кубки, у нас пир, после которого все разъезжаются по своим землям и владениям.
И пир продолжался, а я, улыбаясь и поднимая кубок при каждом очередном тосте, напоминал себе, что у гроссграфа власти никак не может быть больше, чем у короля, а короли не в состоянии принудить феодалов даже в войне участвовать столько, сколько нужно. Или сколько желает король: две недели, как записано в хартии вольностей лордов, – и все! В разгар войны такой лорд сворачивает знамена и со всем своим войском преспокойно отправляется домой.
Тем более не смогу вывести ни народ, ни лордов на великую стройку. Каждому свой огород ближе. Великие свершения возможны, когда вся власть в руках просвещенного тирана. Петр Великий так строил город своего имени, дядюшка Джо рыл Беломор-канал, Волго-Дон, прокладывал БАМ, а начало положил Айвэн Террибл, придумавший опричнину, прообраз славного Чека…
Я вздохнул, я же демократ, мне даже думать о таком нельзя, хоть и очень хочется, и весьма сладостно представить всю власть в своем недрогнувшем кулаке: все запищите у меня, сволочи!
Слуги неслышно убрали посуду и сменили скатерть, для пожирания сладкого нужны золотистые и оранжевые цвета, музыканты заиграли что-то легкомысленное, но сэр Растер сердито цыкнул, чтобы умолкли: из-за дурацких трелей не слышно благородного чавканья.
Я мучительно подсчитывал свои ресурсы. Если вложить все золото и драгоценности, что у меня остались, смогу оплачивать работу довольно большого числа людей по разбору завалов.
Но на мне еще и крепость, опора Армландии, не крепость – голый скелет, на который нужно и мясо наращивать, и внутренности чем-то заполнять. Если брошу золото на раскопку тоннеля, не смогу закупать продукты, кожи и все необходимое для функционирования сложного организма выстроенной мною крепости.
Слуги снова наполнили лордам кубки, сэр Растер сразу сделал мощный глоток, проверяя, из того ли подвала подали лордам, а то себе могли припасти выдержанное, а хозяевам подать бурду, мол, уже перепились, не разберут. Барон Альбрехт поглядывает на меня, но помалкивает.
– Хорошо, – ответил я со вздохом. – Я понимаю, когда война, я – главнокомандующий, ну а так я всего лишь один из лордов. И хозяйствую на своих землях сам… Что ж, постараюсь решить эту проблему в одиночку. Тем более что вход в тоннель начинается на моей земле. Но, предупреждаю, в этом случае тоннель будет моей личной собственностью.
Все тут же поспешно и с облегчением согласились, только барон Варанг заметил с сочувствием:
– Сэр Ричард, нам очень не хотелось бы, чтобы вы надорвали силы в каком-то безумном предприятии.
Я прищурился.
– Полагаете, пришло время от меня откреститься?
Он ответил с легкой улыбкой:
– От этого предприятия открещиваюсь.
– Баба с воза, – ответил я, – телеге легче.
– Надорветесь, – сказал он серьезно. – Я же говорил, наступит момент, когда успехи вскружат голову. Настолько вскружат, что решите, будто вам все по плечу…
Я заставил себя засмеяться как можно более легко и беспечно.
– Вы знакомы с бароном Альбрехтом? Вот он предупредил, что он со мной лишь до тех пор, пока мне сопутствует успех. Для меня это вполне приемлемое соглашение, сэр Варанг.
Все оглянулись на Альбрехта, тот застыл на миг с гусиной лапой в руках, но, видя что все внимание приковано к нему, не растерялся, с достоинством поклонился.
– Сэр Ричард, я подтверждаю сказанное, однако искренне желаю, чтобы вы продержались как можно дольше. Это и в моих интересах.
– Думаю, – ответил я, – вам еще придется ахнуть.
По его лицу видел, что если и ахнет, то от жалости, видя, как падаю в яму, что вырыл себе сам, но он смолчал и удалился в себя, даже за столом и на пиру подтянутый и строгий, наблюдающий за собой со стороны, сверху и вон с того балкона.
Граф Ришар загадочно улыбнулся, но снова смолчал. Я уже слышал, как он сообщил ближайшим рыцарям, что это его последняя кампания, отныне повесит меч на стену и будет разводить коней.
Отец Дитрих всякий раз таинственно улыбался, поглядывая на меня, наконец сказал громко и торжественно:
– Сэр Ричард, я для вас лично получил послание из Ватикана…
– Ого, – вырвалось у меня. – Быстро как!
Рыцари оживились, вытягивали шеи, рассматривая обычно молчащего Великого Инквизитора. Он загадочно улыбнулся.
– С оказией. Иногда удается в самом деле быстро.
Он бережно развернул шелковый платок с вышитыми вручную непонятными значками по краям. В центре блеснул небольшой крестик на тонкой цепочке.
– Это крест святого Антония, – произнес он с великим почтением. – Вообще-то церковная реликвия, Ватикан не любит такие выпускать из рук…
– Так чего же? – спросил я опасливо.
Он сказал строго:
– Во-первых, вы сделали очень много для церкви, отпечатав Библию. В Ватикане это оценили даже выше, чем я ожидал. Там в самом деле мудрые головы, заглядывают далеко вперед. Есть целый отдел таких особых священников, что только заглядывают вперед… Во-вторых, вы в самом деле на переднем крае борьбы с Врагом. Вам понадобится защита.
Я бережно и с почтением принял обеими руками платок с крестиком на нем. Рыцари шумно захлопали в ладоши, отец Дитрих взял реликвию и повесил мне на грудь, упрятав деловито под рубашку.
– Он против чего? – спросил я.
– Только от нечисти, – ответил отец Дитрих с легким вздохом. – А сейчас как раз наоборот… на первый план выходит борьба с людьми, которые тоже в какой-то мере нечисть. На них, увы, сила святого креста не действует. Разве что как укор.
– Да уж, – согласился я. – Есть человек нечисть, то это всем нечистям нечисть. Любая нечисть удавится от зависти!..
Вечером, после шумного пира в честь завершения объединения Армландии, некоторые лорды, в том числе и барон Варанг, сразу же и отбыли, несмотря на близкую ночь, другие остались допировывать. Отбыл и Митчелл, сказав напоследок, что мне стоит только свистнуть, он тут же появится с его разросшимся – слава лорду Ричарду! – отрядом.
Сэр Будакер, в отличие от всех, достаточно церемонно попросил разрешения отбыть в пожалованную ему землю. Этот никогда не забывает скрупулезно напомнить, что это не его земля, а все еще моя, только пожалованная ему в пользование, выгодно отличаясь от остальных, что буквально с первого же дня начинают чувствовать себя не управителями, а полными хозяевами.
– Конечно, – сказал я с готовностью, – конечно, сэр Будакер! Вы сделали очень много. Если бы все так служили Отечеству, у нас была бы держава от можа и до можа. Приводите в порядок земли, я прекрасно помню, вам досталось довольно запущенное хозяйство…
Он скромно улыбнулся.
– Но достаточно обширное, сэр Ричард. Спасибо! И земли там плодородные.
– Вы еще понадобитесь, – пообещал я. – Возможно, скорее, чем думаете…
Он всмотрелся в мое лицо.
– Из-за женщины?
Я удивился:
– Какой?
– Которую отняли у сэра Арлинга. Или Кристофера, не помню.
Я отмахнулся.
– Я уже и забыл о ней. У меня более грандиозные планы. Теперь моя женщина – Армландия! Прекрасная и гордая, самолюбивая и неблагодарная, но я хочу заботиться только о ней.
Он вздохнул с облегчением.
– Я рад, что ошибся. А то уж подумал…
Я сказал усталым, разочарованным голосом мудрого человека:
– Сэр Будакер, вы же прекрасно знаете, что все женщины одинаковы…
Он серьезно посмотрел на меня с таким видом, словно всерьез ожидает услышать что-то умное.
– Все ли?
– Все, – ответил я решительно.
Он проговорил осторожно, явно колеблясь:
– Ах, сэр Ричард… если бы я не боялся разбередить вашу рану, я бы напомнил…
– Что? – спросил я настороженно.
Он посмотрел с вопросом в глазах, насколько я крепко стою на задних конечностях, сказал мягко:
– Напомнил бы о леди Беатрисе. Вы страдали, сэр Ричард, не отпирайтесь!
Я оцепенел на мгновение, по телу прошла волна, сладкая и болезненная одновременно. Перевел дыхание и ответил уже медленно:
– Там иначе…
Он покачал головой.
– Насколько? Если все женщины одинаковы?
– Леди Беатриса не женщина, – выговорил я наконец. – Я увидел в ней личность. А женщины в самом деле одинаковы все. И потому нам проще пойти воспользоваться служанкой, чем сперва исполнить хоть какой-то сложный и ненужный, если честно, но почему-то обязательный ритуал с ее госпожой. Я был в непуганом краю дураков, которым ничего другого в жизни не осталось, как заниматься этим самым делом. Так вот они, чтобы как-то заполнить пустоту… ибо человек нуждается в чем-то выше, чем простое совокупление!.. придумали сложнейшие ритуалы по обольщению, соблазнению… потому что в конце всех этих ухищрений всех нас ждет простой и незатейливый коитус, как у собак. Так вот, чтобы не как у собак, долго и очень изощренно сперва играют, приближаясь к этому простенькому коитусу мелкими шажками, распаляя себя ожиданием!
1 2 3 4 5 6 7 8 9