Молчаливый мужчина был ранен в подбородок, и женщина набрала полную горсть свежего конского навоза и уже подносила его к ране.
Не думая о пулях над головой, Блейр бросилась вперед и прыгнула на женщину.
Напуганная и разозленная, женщина принялась бороться с Блейр, и той пришлось защищаться от ее кулаков. Но ни под каким видом она не могла позволить этой женщине приложить к открытой ране навоз.
Блейр настолько сосредоточилась на своем намерении уберечь раненого, что даже не заметила, как они с женщиной выбрались из помещения через широкий проем, где раньше была дверь.
Блейр пыталась оторвать руки женщины от своих волос, как в следующее мгновение прямо над ними разразился ураганный огонь.
Женщины прекратили борьбу и посмотрели вверх: над ними с винтовкой у бедра стоял Ли и палил, едва успевая перезаряжать оружие.
— Быстро внутрь! — закричал он на них, а потом обрушил поток ругательств в адрес мужчин, засевших в другой развалившейся лачуге. Он кричал, что он — доктор Вестфилд, что он всех их знает, и, если они обратятся к нему за помощью, он позволит им истечь кровью у него на глазах. Огонь прекратился.
Когда Лиандер вернулся в лачугу, Блейр обрабатывала раненому подбородок.
— Если еще раз ты сделаешь что-нибудь подобное, то… — Он умолк, не найдя, по всей видимости, достаточно сильной угрозы.
Он спокойно стоял рядом с Блейр и ждал, пока та закончит перевязку, и, когда она наклеила последний кусок пластыря, схватил ее за руку и рывком поднял на ноги.
— Мы сейчас же отсюда убираемся. Пусть перестреляют друг друга, хоть всех до одного, мне нет до этого дела. Ни один из них не стоит тебя.
Блейр только успела подхватить свой чемоданчик — Ли вытащил ее из домика.
— Этой ночью приходил твой человек из профсоюза, — приветствовал Рид своего сына, едва тот успел войти в дом.
Потирая спину в том месте, где в нее всю ночь упиралась доска обшивки. Ли встревоженно посмотрел на отца:
— Его никто не заметил? Рид испепелил сына взглядом:
— Он всего лишь поел и переночевал, чего ты явно не делал уже несколько дней. Надеюсь, Блейр провела ночь не с тобой? Гейтс разыскивает тебя.
Ли не хотел ничего — только поесть и вздремнуть перед тем, как идти в больницу, но на это, похоже, времени не было.
— Он готов идти?
Рид на минуту успокоился, глядя на сына и понимая, что, может быть, видит его в последний раз. У него всегда появлялось такое чувство, когда Ли в очередной раз переправлял в шахтерский поселок одного из профсоюзных деятелей.
— Он готов, — только и сказал Рид.
Ли устало поплелся в конюшню, отослал мальчика-конюха с поручением и запряг лошадь в свой экипаж. Его лошадь слишком устала за прошедшие сутки, поэтому он взял одну из лошадей отца. Приняв все меры предосторожности, чтобы не быть увиденным, он прошел к дому, где, прикрываемый отцом, его ждал мужчина. Ли только мельком взглянул на молодого человека, но успел заметить в его глазах огонь: внутренний огонь одержимости, в котором сгорает чувство опасности. Жизнь не значила ничего по сравнению с их делом, с их борьбой.
Лиандер вынул из багажника большую часть находившихся там предметов, вспомнив при этом любопытную Блейр, и устроил в нем своего пассажира. Не было сказано ни слова, поскольку все трое прекрасно знали, на что идут и чего это может стоить. Охрана шахтерского поселка сначала стреляла, потом задавала вопросы.
Рид передал Ли сделанный из папье-маше муляж, похожий, при беглом осмотре, на груду одеял, веревок, разных инструментов и тому подобных вещей, которые никому не возбраняется иметь в своем экипаже. Ли прикрыл им мужчину, а сверху положил медицинскую сумку.
Рид ободряюще похлопал сына по плечу. Ли сел в экипаж и тронулся.
Лиандер ехал быстро, но все же придерживал лошадь, чтобы не причинять излишней боли спрятанному человеку. Две недели назад они с отцом в очередной раз обсуждали деятельность Ли. Рид говорил, что Ли не должен рисковать своей жизнью ради переправки этих людей в поселок, потому что, даже если он и уцелеет, ни один суд страны не защитит его.
По мере приближения к повороту на поселок. Ли замедлил скорость и старательно огляделся — нет ли поблизости ненужной пары глаз. Улыбнулся, вспомнив, как защищал перед Блейр Джекоба Фентона, хозяина угольных шахт в окрестностях Чандлера. Он оправдывал тогда Фентона тем, что тот вынужден отчитываться перед акционерами, что один человек не может нести всю ответственность за грабительское отношение к шахтерам. Ли часто высказывался подобным образом, чтобы отвести от себя подозрения. Совсем ни к чему, чтобы окружающие знали, как он на самом деле относится к происходящему на шахтах.
Работающим там выбирать было не из чего: либо подчиняешься правилам компании, либо теряешь работу. Все очень просто. Только вот правила были рассчитаны на людей, нарушавших законы.
Все, что имело какое-то отношение к шахтам, принадлежало компании. Рабочим платили наличными, которые можно было превратить в товар только в магазинах компании. За покупку в городском магазине могли спокойно убить. Правда, и ходить в город не разрешалось. Владельцы шахты утверждали, что шахтерские поселки — это, по сути дела, небольшие городки, что шахтерам и их семьям нет нужды ходить за чем-либо в Чандлер. А что до вооруженной охраны вокруг поселков, так это для защиты от воров и разного рода мошенников.
На самом же деле, охранники были выставлены против агитаторов. Они должны были пресекать любые попытки проникновения профсоюзов в поселки с целью бесед с шахтерами.
Хозяева не могли допустить возможности забастовок и имели законное право на вооруженную охрану при входе в поселки и на обыск въезжающих и выезжающих транспортных средств.
Кстати, въезд был разрешен очень немногим: несколько старух доставляли из города свежие овощи, время от времени приходили один-два мастера-ремесленника, инспекторы шахт, а также работавший на компанию врач, настолько плохой, что не мог прокормить себя частной практикой. Компания платила ему, в основном виски, за то, что он закрывал глаза на увиденное в поселках и объявлял компанию непричастной к происходящим на шахтах несчастным случаям. Это позволяло владельцам избегать выплаты компенсаций вдовам и сиротам.
Год назад Ли пошел к Фентону и попросил разрешения приезжать в поселки — исключительно за свой счет — для осмотра шахтеров. Фентон колебался, но разрешение дал.
То, что Ли увидел, ужаснуло его. Бедность граничила с нищетой. Целыми днями мужчины трудились под землей ради средств к существованию, но получаемого в конце недели едва хватало на пропитание. Им платили по количеству добытого угля, но треть своего рабочего времени они тратили на то, что сами называли «пустыми часами», на работу, за которую не получали ничего. Кроме того, шахтерам самим приходилось платить за крепежный лес, хозяева заявляли, что за свою безопасность рабочие отвечают сами.
После первой поездки в шахтерские поселки Ли несколько дней большей частью молчал. Он смотрел на маленький богатый городок Чандлер, на свою сестру, купившую пятнадцать ярдов дорого кашемира, и думал о детях, ходивших по снегу босиком. Вспоминал рабочих, выстроившихся за деньгами и выслушивающих объяснения мастера, за что они оштрафованы на этой неделе И чем больше он думал, тем больше приходил к убеждению, что должен что-то сделать Он не представлял, что бы это могло быть, пока не начал встречать в газетах статьи о профсоюзном движении на Востоке страны. Он поинтересовался у отца, можно ли убедить профсоюзных деятелей приехать в Колорадо.
Как только Рид понял, что задумал его сын, он попытался отговорить его, но Ли продолжал ездить в поселки, все сильнее убеждаясь в своем решении. Поездом он добрался до Кентукки и там впервые встретился с представителями профсоюзов. Ли рассказал им о событиях в Колорадо. Здесь же он был предупрежден, что может поплатиться жизнью за свою деятельность.
Ли вспомнил, как он держал на руках истощенную трехлетнюю девочку, умершую от воспаления легких. Тогда он поклялся, что будет помогать несчастным людям.
С тех пор он доставил в поселки уже трех агитаторов. Хозяевам стало известно об этом, а также и о том, что кто-то помогает шахтерам Это повлекло за собой усиление охраны.
А в прошлом году шахтер по имени Рейф Таггерт дал понять, что он и есть один из тех, кто приводит агитаторов По какой-то причине этот человек был уверен, что ни охрана, ни хозяева не причинят ему вреда, что не произойдет никакого «несчастного случая», чтобы избавиться от него. Ходили слухи, что брат Таггерта был женат на сестре Фентона, но точно никто ничего не знал По мере того как шахты одна за другой закрывались и состав рабочих менялся, оставалось мало тех, кто помнил, что случилось иди не случилось тридцать лет назад.
Так или иначе, подозрения лежали на Рейфе Таггерте, и никто и подумать не мог, что это дело рук приятного молодого врача, так любезно жертвовавшего своим временем, чтобы помочь шахтерам.
Въезжая в ворота шахты. Ли постарался напустить на себя как можно более безразличный вид и обменялся добродушными приветствиями с охраной. Никто не стал его проверять, и он поехал в дальний конец поселка, чтобы там в зарослях укрыть своего пассажира, а сам пошел по домам предупредить о собрании. Только три человека за раз могли встретиться с агитатором. И Ли переходил от дома к дому, с каждым словом подвергая свою жизнь все большей опасности, потому что он уже знал, что среди шахтеров есть осведомитель.
Глава 13
В воскресенье утром Блейр проснулась в великолепном настроении. Она долго и сладко потягивалась, слушая пение птиц за окном и размышляя о том, что для нее наступили, возможно, самые лучшие дни. Она перебирала в памяти все, чем они с Ли занимались накануне. Она вспомнила, как он делал полостную операцию, его опытные пальцы.
Она пожалела, что Алан не видел Ли за работой.
Алан! Она совершенно забыла, что должна была встретиться с ним вчера в четыре часа. Она так переживала за сестру, так расстраивалась, что та ставит себя в глупое положение из-за колец, а потом позвонил Ли, и она, конечно, поняла, что он приглашает ее только из чувства долга. Она и подумать не могла, что будет отсутствовать всю ночь.
Зашла Сьюзен и сообщила, что вся семья сразу после завтрака собирается в церковь и что мистер Гейтс требует, чтобы и она пошла с ними. Блейр вскочила с кровати и поспешно оделась. Возможно, Алан придет в церковь, и она сможет ему все объяснить.
Алан был там. Он сидел впереди, через три скамьи от них, и, как Блейр ни старалась, не обращал на нее никакого внимания. А чтобы огорчить ее еще больше, он устроился рядом с мистером Вестфилдом и Ниной. После службы Блейр удалось сквозь толпу пробраться к нему.
— Значит, ты была с Вестфилдом, — начал Алан, как только они остались одни. Глаза у него были злыми.
Блейр сразу бросилась в атаку, несмотря на благое намерение проявить смирение.
— Мне казалось, что это ты согласился на условия соревнования, а не я, а одно из условий гласит, что я не должна отказываться от приглашений Лиандера.
— Даже ночью.
Он умудрился взглянуть на нее сверху вниз, хотя они были приблизительно одного роста. Блейр тут же стала оправдываться:
— Мы работали и попали в перестрелку, и Лиандер сказал, что…
— Избавь меня от его мудрых высказываний. Я должен идти. У меня другие планы.
— Другие планы? Но я подумала, что, может быть, сегодня днем…
— Я позвоню тебе завтра. Если ты, конечно, будешь дома. — И с этими словами он повернулся на каблуках и удалился.
Подошла Нина Вестфилд и сказала, что Ли будет в больнице весь день. Блейр села в коляску с матерью и отчимом, отметив про себя, что сестры с ними нет.
Дома Опал принялась суетиться в столовой, украшая стол цветами и доставая лучшее столовое серебро.
— У нас будут гости? — безучастно спросила Блейр.
— Да, дорогая, приедет он.
— Кто — он?
— Кейн. О Блейр, он такой милый человек. Я уверена, что ты его полюбишь.
Через несколько минут дверь отворилась, и вошла Хьюстон под руку со своим великаном-миллионером. Она держала жениха, как только что выигранный приз. До этого Блейр видела его в церкви и отметила, что наружность у него приятная. Разумеется, он не так красив, как Лиандер или даже Алан, но в общем ничего. Особенно если вам нравятся мужчины атлетического телосложения.
— Мистер Таггерт, вас устроит это место — рядом с Хьюстон и напротив Блейр? — заворковала Опал.
Некоторое время все молча сидели перед своими тарелками.
— Надеюсь, вы любите ростбиф, — заметил мистер Гейтс, начав разрезать большой кусок мяса.
— Да уж надеюсь, что он понравится мне больше, чем то, что я ем каждый день. Правда, Хьюстон настолько мила, что нашла мне кухарку.
— А кого ты наняла, Хьюстон? — спросила Опал с холодком в голосе, напоминая дочери, что в последнее время та подолгу не бывала дома и никто не знал, где она находится.
— Миссис Мерчисон, на то время, пока Конрады в Европе. Сэр, у мистера Таггерта, возможно, есть некоторые предложения относительно капиталовложений, — обратилась она к мистеру Гейтсу.
"Ну теперь его будет невозможно остановить», — подумала Блейр. Таггерт походил на слона в посудной лавке. Когда мистер Гейтс спросил его о вложениях в строительство железных дорог, он поднял кулак и проревел, что железные дороги приходят в упадок, что ими покрыта вся страна и на этом уже невозможно сделать приличные деньги — «разве несколько сотен тысяч». Его кулак обрушился на стол, и все от неожиданности подскочили.
В сравнении с темпераментными и громогласным Таггертом, Гейтс казался котенком. Таггерт не терпел вообще никаких возражений; он был прав во всем и рассуждал о миллионах долларов, как о песке.
Вдобавок к самонадеянности, он обладал устрашающими манерами. Он пытался отделить кусок от своего ростбифа ребром вилки, и, когда тот соскочил с тарелки и перелетел через стол к Блейр, Таггерт даже не прервал своих поучений Гейтсу о том, как управлять пивоварней;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39