https://wodolei.ru/catalog/mebel/rakoviny_s_tumboy/
Миа – птица совсем другого полета.
“Пожалуй, мой самый любимый персонаж из тех, которые я создал, – это Миа, – объясняет Тарантино. – Мне нравилось в ней то, что я не знал, откуда она, она просто появилась сама собой. Она идет на свидание с Винсентом, сидит в этой забегаловке. Вдруг ни с того ни с сего начинает говорить, и по тону и ритму ее речи, по чувству юмора вы понимаете, что это – сложная, полная противоречий натура. Я представлял, чем все это закончится, но, пока я пишу, фильм как бы разворачивается перед моими глазами. Я никогда не мог написать сцену, а потом вернуться к ней, сделать все надо было за один присест, потому что все ведет к тому моменту, когда Миа садится за столик в заведении “У Джека-Кролика” и начинает говорить. Я знал о Мии не больше, чем Винсент. В основном это были слухи и намеки. Она была женой Марселлуса и могла быть темной лошадкой. Я знал то же, что и Винсент, потому что эпизод снят от лица Винсента. К концу я знал Мии вдоль и поперек, но не представлял, как она должна выглядеть”.
“Мы встречались с разными людьми, и Квентин не знал, кто будет играть – итальянка, англичанка или негритянка, у него не было ни малейшего понятия”, – вспоминает Бендер. Холли Хантер, Мэг Райан, Альфред Вудард и Мэг Тилли пробовались на роль, но только в Нью-Йорке во время подбора актеров, организованного Винтом Рэймсом (“Он провел лучшие из виденных нами проб”, – говорит Бендер), Тарантино встретил Уму Тёрман. Они вдвоем отправились ужинать.
“Когда мы полетели назад в Лос-Анджелес, в его глазах отражалась Ума, – смеется Бендер. – В тот момент было ясно, что Ума и Квентин хотят вместе работать, но на том этапе своей карьеры Ума немного боялась оружия и выстрелов. Квентин был в ней уверен, но сказать “да” не решался. Но он знал и я знал, что она – то, что надо. Это было своего рода соревнование между ними двумя, кто быстрее скажет “да”. Один боялся довериться другому, боясь, что тот скажет “нет”. Они как будто танцевали медленный танец, эти двое”.
Возможно, Эрик Штольц, который сыграл Ланса, смог лучше всего уловить вдумчивый метод Тарантино по подбору актеров. “Мы отправились в этот маленький тайландский ресторанчик, ели и разговаривали о фильмах. Потом мы пришли к нему, слушали музыку и говорили о наших бывших подружках и о том, как связываем определенные фильмы с определенными моментами нашей жизни, а потом мы заговорили о “Чтиве”. Я подал несколько идей, он рассказал мне о том, откуда Ланс взялся, а потом показал мне великую сцену с Кристофером Уокеном и Деннисом Хоппером из “Настоящей любви”. Мы просто сидели и болтали, а на следующий день он предложил мне роль.
После того как он набрал актерский состав, он пригласил всех нас в классный японский ресторан, мы ели, травили байки и веселились. Это было потрясающее ощущение. У меня было такое чувство, что он собрал классную, умопомрачительную команду. Это на самом деле лучший способ подбора актеров. Дальше я так и буду поступать, потому что в конце концов главное – набрать таких актеров и такую команду, с которыми будет приятно общаться, и единственный способ сделать это – потусоваться”.
И, конечно, все члены классной, умопомрачительной команды вкалывали на кусок пирога одинаковых размеров. “Все. Все зарабатывали одинаково, – посмеивается Сэм Джексон. – По крайней мере, они так говорят...”
Тарантино удалось заполучить для “Криминального чтива” большую часть команды, с которой он работал в “Бешеных псах”. “Это было как возвращение домой”, – говорит Бендер.
На этот раз, однако, режиссер уже не был нервным дебютантом, и участие ключевых фигур, зарекомендовавших себя в киноиндустрии и за гроши работавших с ним на “Бешеных псах”, определенно способствовало тому, чтобы все прошло гладко. В их числе были оператор Анджей Секула (который попал в серьезную автомобильную катастрофу и снимал большинство сцен, сидя в инвалидном кресле), монтажер Сэлли Менке, художник по костюмам Бетси Хеймен и вновь Дэвид и Сэнди Васко в качестве художника-постановщика и декоратора. Как и в случае с “Бешеными псами”, они снимали в самых захудалых районах Лос-Анджелеса, в таких, как Эхо-парк. Там и нашли квартиру Ланса. Как и его предшественник, “Криминальное чтиво” начинается (и заканчивается) в забегаловке в западном Лос-Анджелесе.
Атмосфера принятия пищи как процесса и места, где оно происходит, неизменно важна для Тарантино. Даже когда действие происходит не в кафетерии или забегаловке, в фильме есть постоянные ссылки на разные блюда – Джулс и Винсент, конечно, обсуждают разницу между гамбургерами в Америке и Европе; Кларенс в “Настоящей любви” предпочитает хот-доги с соусом чили и всегда ест кусок пирога после кино; в середине “Золотых часов” Фабиенна ест блины с черникой, а Марселлус идет закусить в “Терияка”. А кто может забыть о Кахуна-бургере? Кофе – тоже часть эстетики. (взять, например, мистера Пинка), его всегда пьют со сливками и сахаром – “и побольше”, и только Фабиенна, единственная представительница Старого Света в “Криминальном чтиве”, пьет черный кофе...
ДЖУЛС:
Черт возьми, Джимми, это же пойло для гурманов. Нам с Винсентом хватило бы обычного растворимого. А ты нам суешь это гурманское питье. Что это за запах?
ДЖИММИ:
Заткнись, Джули.
ДЖУЛС:
Что?
ДЖИММИ:
Я не початок кукурузы, нечего меня нахваливать. Не надо мне говорить, насколько хорош мой кофе. Я его покупаю, я знаю, насколько он, черт возьми, хорош. Когда Бонни идет в магазин, она покупает дерьмо. Я покупаю дорогой кофе для гурманов, потому что пью его и хочу чувствовать вкус. Но в данный момент меня волнует не кофе, а мертвый ниггер у меня в гараже...
Говорит Тарантино: “Все дело в Америке... к черту Америку... в Лос-Анджелесе, в нем жизнь вращается вокруг ресторанов. Независимо от того, зарабатываете ли вы 10 000 или 310 000 долларов в год, вам хочется пойти куда-нибудь с друзьями, вы говорите что-нибудь вроде: “Давайте пойдем чего-нибудь пожуем”. В Англии говорят: “Пойдем пропустим по кружке”. А здесь:
“Пойдем позавтракаем, пойдем пообедаем, пойдем поужинаем, пойдем съедим по куску пирога”. Знаете, свидания происходят за едой, друзей заводишь за едой. Дело в том, что все эти разные персонажи – это я, от начала до конца. Им всем нравятся кафетерии, и все они пьют капуччино”.
Но одна забегаловка затмила все – “У Джека-Кролика”, декорации для которой были причудой Тарантино. Васко нужно было взять под них большой кредит, потому что только смонтировать их стоило 150 000 долларов (если бы фильм снимали на крупной студии, дело не ограничилось бы и миллионом). Декорации собрали в Калвер-Сити. Их сделали точно по сценарию... За последние шесть лет пятьдесят новых столовых открылось по всему Лос-Анджелесу, они успешно конкурируют с тайскими ресторанами. В общем-то они все на одно лицо. Интерьер из детской книги комиксов, звуки старых золотых хитов доносятся из все еще готовых задать жару музыкальных автоматов, пикантные официантки в носочках, меню, в которое включены такие блюда, как чизбургер “Домино” или омлет “Волчонок Джек”, и – бешеные цены на всю эту дрянь.
Но вот заведение “У Джека-Кролика” – прообраз пятидесяти столовых. Лучшее или худшее место на земле – это уже на ваше усмотрение.
Прототипом “У Джека-Кролика” были, по сути, послевоенные столовые “атомной эры” в стиле, очень характерном для Лос-Анджелеса. Все они изобиловали киношным кичем, который не мог не прийтись по вкусу Тарантино – фотографии из старых фильмов на стенах, столики в виде машин, официанты и официантки, одетые как кинозвезды 50-х, танцевальная площадка в форме огромного спидометра. Все это отчасти похоже на настоящую столовую в Лос-Анджелесе под названием “У Эда Дебевича”.
Что касается Тарантино, то для того чтобы смонтировать декорации, он вспоминал, приводил примеры из определенных фильмов. “Так он лучше всего объяснял, чего он хочет, – рассказывает Васко. – Он говорил: “Пожалуйста, пойди и посмотри эти два фильма – “Красная линия, 7000” Говарда Хоукса, там есть один клуб, и фильм с Элвисом Пресли “Скоростное шоссе”, в котором тоже есть сцена в клубе. Там были автомобили, разрезанные пополам, и внутри – маленькие столики. Я хочу, чтобы так это и выглядело”.
К тому же Тарантино преклоняется перед Роджером Корманом, и для того чтобы польстить вкусу киногурманов, стены заведения были украшены постерами из его фильмов, в том числе “Автоматчика Келли” (где в главной роли был еще один любимец Тарантино – Чарльз Бронсон) и “Молодых гонщиков” – фильма, над которым молодой Фрэнсис Форд Коппола работал в качестве звукооператора.
Возможно, одним из доказательств жизнеподобия “У Джека-Кролика” было то, что одна компания на самом деле попыталась арендовать его, всерьез уверовав в реальность его существования.
На складе в Калвер-Сити также разместились офисы администрации, и, таким образом, на подготовительном этапе Тарантино мог с легкостью перемещаться между своим письменным столом и лабиринтом других декораций, выстроенных на том же месте, включая номер Буча и Фабиенны в мотеле, комнату квартиры, где Винсент и Джулс убивают “яппи”, боксерскую раздевалку, заднюю комнату ломбарда Мейсона Диксона и смежную с ней “комнату Рассела”, где держат Джим-па (ирония заключается в том, что Рассел – один из друзей Тарантино).
Гардероб Джимпа, которого играет Став Хибберт, был подобран уже после того, как Сэнди Рейнольдс-Васко не удалось найти никакого подходящего по цене облачения в секс-шопах Лос-Анджелеса. Ее сестра-реквизитор пошла на церемонию присуждения ученой степени в колледже, и там оказался парень – продюсер короткомертажек. Такая цепь совпадений могла произойти только в Лос-Анджелесе. “Я позвонила ему и поехала посмотреть его декорации и прочее. Он сдал мне все тряпье напрокат, так что вышло намного дешевле”.
Конечно, по сравнению с безобидными настоящими ломбардами гардероб Джимпа – это кошмар, напичканный такими приколами, как таблички с лицензиями Южных Штатов на стене. Васко даже хотела, чтобы коробка и клетка Джимпа были меньше, чем они есть, но конечный результат до сих пор заставляет Тарантино смеяться: “Ха-ха-ха. Когда смотришь фильм со зрителями, тебе кажется, что ты смеешься за их счет. Ты ожидаешь худшего, и вдруг – они это видят и говорят: “О боже, это даже хуже, чем я думал”. Помимо прочего, в фильме были и мелкие детали, составляющие его неповторимый стиль, например коробка мюсли “Фрут Брут”, из которой ест Ланс, на самом деле настоящая, хотя их перестали производить в 1974-м; но все остальное было создано специально для фильма: например, кольцо для ключей Зеда, бумажник “Гаденыш”, сигареты “Рэд Эппл” (Винсент, только что вернувшись из Амстердама, курит “Драм”), боксерские перчатки, обертки для больших бургеров, гавайская рубашка Тима Ротта; последние рождают ассоциацию с фильмом “Бесконечное лето” или, точнее, его характерным постером: серфингист стоит, оперевшись на свою доску...
Тарантино, который вырос среди серфингистов, открыто ненавидит все, что связано с серфингом (однажды он заявил, что серфингисты не заслуживают фильма “Большая среда”). Он на самом деле издевается над серфингистами, одевая Джулса и Винсента в дурацкие пляжные костюмы (“Они выглядят как пара придурков”, – говорит Джимми), но странно то, что тема серфинга проходит через весь фильм – бургеры в гавайском стиле, рубашки; таков же, что важнее, и звуковой ряд фильма. В него вошли виртуозные гитарные вариации групп “Центурионы” и “Торнадо”, а самый впечатляющий момент – мелодия в начале фильма в исполнении Дебла.
“Это похоже на музыку серфинга, она мне всегда нравилась, но лично я не понимаю, что общего имеет музыка серфинга с досками, – говорит Тарантино. – Для меня она звучит как рок-н-ролл. Она звучит как рок-н-ролл и музыка из спагетти-вестернов, именно поэтому я решил использовать ее в фильме”.
Звуковая дорожка (саундтрэк) имеет несколько измерений, все остальное в ней – это сплав фанка, фока и рок-н-ролла последних пяти десятилетий. Интересно, что одной из песен, которые пытался использовать Тарантино для сцены анального изнасилования, была “Моя Шарона” группы “Нак” (в сценарии значились “Джадз”). Владельцы этой песни предпочли, чтобы ее использовали в картине “Реальность кусается”. Таким образом, вместо акта содомии эта песня будет ассоциироваться с Вайноной Райдер и Этаном Хоуком, танцующими в супермаркете.
По образцу фильмов “Доброе утро, Вьетнам” и “Король Рыбак”, альбомы к “Бешеным псам” и “Криминальному чтиву” также содержат фрагменты диалогов, это вообще стало тенденцией для саундтрэков. Альбомы произвели такое впечатление (оба стали бестселлерами), что Тарантино просто засыпали пленками разных групп, желавших, чтобы их песни попали в его фильм. Его кино странным образом отразилось на музыке – Курт Кобэйн выразил благодарность Тарантино на конверте к альбому “In Utero”*.
Тарантино действительно очень серьезно относится к музыке, которую использует в фильмах, и саунд-трэки к обеим его картинам отбирались с повышенной тщательностью.
В случае с “Бешеными псами” музыка звучит повсюду. Там ее источником служила популярная в 70-е годы радиостанция “К-Билли-суперсаундз”. В “Криминальном чтиве” музыка звучит из стереомагнитол в машинах, по радио, из громкоговорителей и на пластинках... но никогда на компакт-дисках (еще одна идея-фикс Тарантино). Даже Миа. Уоллес в своем начиненном современной аппаратурой доме на Голливуд Хиллз пользуется магнитофоном.
Тарантино объясняет: “
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
“Пожалуй, мой самый любимый персонаж из тех, которые я создал, – это Миа, – объясняет Тарантино. – Мне нравилось в ней то, что я не знал, откуда она, она просто появилась сама собой. Она идет на свидание с Винсентом, сидит в этой забегаловке. Вдруг ни с того ни с сего начинает говорить, и по тону и ритму ее речи, по чувству юмора вы понимаете, что это – сложная, полная противоречий натура. Я представлял, чем все это закончится, но, пока я пишу, фильм как бы разворачивается перед моими глазами. Я никогда не мог написать сцену, а потом вернуться к ней, сделать все надо было за один присест, потому что все ведет к тому моменту, когда Миа садится за столик в заведении “У Джека-Кролика” и начинает говорить. Я знал о Мии не больше, чем Винсент. В основном это были слухи и намеки. Она была женой Марселлуса и могла быть темной лошадкой. Я знал то же, что и Винсент, потому что эпизод снят от лица Винсента. К концу я знал Мии вдоль и поперек, но не представлял, как она должна выглядеть”.
“Мы встречались с разными людьми, и Квентин не знал, кто будет играть – итальянка, англичанка или негритянка, у него не было ни малейшего понятия”, – вспоминает Бендер. Холли Хантер, Мэг Райан, Альфред Вудард и Мэг Тилли пробовались на роль, но только в Нью-Йорке во время подбора актеров, организованного Винтом Рэймсом (“Он провел лучшие из виденных нами проб”, – говорит Бендер), Тарантино встретил Уму Тёрман. Они вдвоем отправились ужинать.
“Когда мы полетели назад в Лос-Анджелес, в его глазах отражалась Ума, – смеется Бендер. – В тот момент было ясно, что Ума и Квентин хотят вместе работать, но на том этапе своей карьеры Ума немного боялась оружия и выстрелов. Квентин был в ней уверен, но сказать “да” не решался. Но он знал и я знал, что она – то, что надо. Это было своего рода соревнование между ними двумя, кто быстрее скажет “да”. Один боялся довериться другому, боясь, что тот скажет “нет”. Они как будто танцевали медленный танец, эти двое”.
Возможно, Эрик Штольц, который сыграл Ланса, смог лучше всего уловить вдумчивый метод Тарантино по подбору актеров. “Мы отправились в этот маленький тайландский ресторанчик, ели и разговаривали о фильмах. Потом мы пришли к нему, слушали музыку и говорили о наших бывших подружках и о том, как связываем определенные фильмы с определенными моментами нашей жизни, а потом мы заговорили о “Чтиве”. Я подал несколько идей, он рассказал мне о том, откуда Ланс взялся, а потом показал мне великую сцену с Кристофером Уокеном и Деннисом Хоппером из “Настоящей любви”. Мы просто сидели и болтали, а на следующий день он предложил мне роль.
После того как он набрал актерский состав, он пригласил всех нас в классный японский ресторан, мы ели, травили байки и веселились. Это было потрясающее ощущение. У меня было такое чувство, что он собрал классную, умопомрачительную команду. Это на самом деле лучший способ подбора актеров. Дальше я так и буду поступать, потому что в конце концов главное – набрать таких актеров и такую команду, с которыми будет приятно общаться, и единственный способ сделать это – потусоваться”.
И, конечно, все члены классной, умопомрачительной команды вкалывали на кусок пирога одинаковых размеров. “Все. Все зарабатывали одинаково, – посмеивается Сэм Джексон. – По крайней мере, они так говорят...”
Тарантино удалось заполучить для “Криминального чтива” большую часть команды, с которой он работал в “Бешеных псах”. “Это было как возвращение домой”, – говорит Бендер.
На этот раз, однако, режиссер уже не был нервным дебютантом, и участие ключевых фигур, зарекомендовавших себя в киноиндустрии и за гроши работавших с ним на “Бешеных псах”, определенно способствовало тому, чтобы все прошло гладко. В их числе были оператор Анджей Секула (который попал в серьезную автомобильную катастрофу и снимал большинство сцен, сидя в инвалидном кресле), монтажер Сэлли Менке, художник по костюмам Бетси Хеймен и вновь Дэвид и Сэнди Васко в качестве художника-постановщика и декоратора. Как и в случае с “Бешеными псами”, они снимали в самых захудалых районах Лос-Анджелеса, в таких, как Эхо-парк. Там и нашли квартиру Ланса. Как и его предшественник, “Криминальное чтиво” начинается (и заканчивается) в забегаловке в западном Лос-Анджелесе.
Атмосфера принятия пищи как процесса и места, где оно происходит, неизменно важна для Тарантино. Даже когда действие происходит не в кафетерии или забегаловке, в фильме есть постоянные ссылки на разные блюда – Джулс и Винсент, конечно, обсуждают разницу между гамбургерами в Америке и Европе; Кларенс в “Настоящей любви” предпочитает хот-доги с соусом чили и всегда ест кусок пирога после кино; в середине “Золотых часов” Фабиенна ест блины с черникой, а Марселлус идет закусить в “Терияка”. А кто может забыть о Кахуна-бургере? Кофе – тоже часть эстетики. (взять, например, мистера Пинка), его всегда пьют со сливками и сахаром – “и побольше”, и только Фабиенна, единственная представительница Старого Света в “Криминальном чтиве”, пьет черный кофе...
ДЖУЛС:
Черт возьми, Джимми, это же пойло для гурманов. Нам с Винсентом хватило бы обычного растворимого. А ты нам суешь это гурманское питье. Что это за запах?
ДЖИММИ:
Заткнись, Джули.
ДЖУЛС:
Что?
ДЖИММИ:
Я не початок кукурузы, нечего меня нахваливать. Не надо мне говорить, насколько хорош мой кофе. Я его покупаю, я знаю, насколько он, черт возьми, хорош. Когда Бонни идет в магазин, она покупает дерьмо. Я покупаю дорогой кофе для гурманов, потому что пью его и хочу чувствовать вкус. Но в данный момент меня волнует не кофе, а мертвый ниггер у меня в гараже...
Говорит Тарантино: “Все дело в Америке... к черту Америку... в Лос-Анджелесе, в нем жизнь вращается вокруг ресторанов. Независимо от того, зарабатываете ли вы 10 000 или 310 000 долларов в год, вам хочется пойти куда-нибудь с друзьями, вы говорите что-нибудь вроде: “Давайте пойдем чего-нибудь пожуем”. В Англии говорят: “Пойдем пропустим по кружке”. А здесь:
“Пойдем позавтракаем, пойдем пообедаем, пойдем поужинаем, пойдем съедим по куску пирога”. Знаете, свидания происходят за едой, друзей заводишь за едой. Дело в том, что все эти разные персонажи – это я, от начала до конца. Им всем нравятся кафетерии, и все они пьют капуччино”.
Но одна забегаловка затмила все – “У Джека-Кролика”, декорации для которой были причудой Тарантино. Васко нужно было взять под них большой кредит, потому что только смонтировать их стоило 150 000 долларов (если бы фильм снимали на крупной студии, дело не ограничилось бы и миллионом). Декорации собрали в Калвер-Сити. Их сделали точно по сценарию... За последние шесть лет пятьдесят новых столовых открылось по всему Лос-Анджелесу, они успешно конкурируют с тайскими ресторанами. В общем-то они все на одно лицо. Интерьер из детской книги комиксов, звуки старых золотых хитов доносятся из все еще готовых задать жару музыкальных автоматов, пикантные официантки в носочках, меню, в которое включены такие блюда, как чизбургер “Домино” или омлет “Волчонок Джек”, и – бешеные цены на всю эту дрянь.
Но вот заведение “У Джека-Кролика” – прообраз пятидесяти столовых. Лучшее или худшее место на земле – это уже на ваше усмотрение.
Прототипом “У Джека-Кролика” были, по сути, послевоенные столовые “атомной эры” в стиле, очень характерном для Лос-Анджелеса. Все они изобиловали киношным кичем, который не мог не прийтись по вкусу Тарантино – фотографии из старых фильмов на стенах, столики в виде машин, официанты и официантки, одетые как кинозвезды 50-х, танцевальная площадка в форме огромного спидометра. Все это отчасти похоже на настоящую столовую в Лос-Анджелесе под названием “У Эда Дебевича”.
Что касается Тарантино, то для того чтобы смонтировать декорации, он вспоминал, приводил примеры из определенных фильмов. “Так он лучше всего объяснял, чего он хочет, – рассказывает Васко. – Он говорил: “Пожалуйста, пойди и посмотри эти два фильма – “Красная линия, 7000” Говарда Хоукса, там есть один клуб, и фильм с Элвисом Пресли “Скоростное шоссе”, в котором тоже есть сцена в клубе. Там были автомобили, разрезанные пополам, и внутри – маленькие столики. Я хочу, чтобы так это и выглядело”.
К тому же Тарантино преклоняется перед Роджером Корманом, и для того чтобы польстить вкусу киногурманов, стены заведения были украшены постерами из его фильмов, в том числе “Автоматчика Келли” (где в главной роли был еще один любимец Тарантино – Чарльз Бронсон) и “Молодых гонщиков” – фильма, над которым молодой Фрэнсис Форд Коппола работал в качестве звукооператора.
Возможно, одним из доказательств жизнеподобия “У Джека-Кролика” было то, что одна компания на самом деле попыталась арендовать его, всерьез уверовав в реальность его существования.
На складе в Калвер-Сити также разместились офисы администрации, и, таким образом, на подготовительном этапе Тарантино мог с легкостью перемещаться между своим письменным столом и лабиринтом других декораций, выстроенных на том же месте, включая номер Буча и Фабиенны в мотеле, комнату квартиры, где Винсент и Джулс убивают “яппи”, боксерскую раздевалку, заднюю комнату ломбарда Мейсона Диксона и смежную с ней “комнату Рассела”, где держат Джим-па (ирония заключается в том, что Рассел – один из друзей Тарантино).
Гардероб Джимпа, которого играет Став Хибберт, был подобран уже после того, как Сэнди Рейнольдс-Васко не удалось найти никакого подходящего по цене облачения в секс-шопах Лос-Анджелеса. Ее сестра-реквизитор пошла на церемонию присуждения ученой степени в колледже, и там оказался парень – продюсер короткомертажек. Такая цепь совпадений могла произойти только в Лос-Анджелесе. “Я позвонила ему и поехала посмотреть его декорации и прочее. Он сдал мне все тряпье напрокат, так что вышло намного дешевле”.
Конечно, по сравнению с безобидными настоящими ломбардами гардероб Джимпа – это кошмар, напичканный такими приколами, как таблички с лицензиями Южных Штатов на стене. Васко даже хотела, чтобы коробка и клетка Джимпа были меньше, чем они есть, но конечный результат до сих пор заставляет Тарантино смеяться: “Ха-ха-ха. Когда смотришь фильм со зрителями, тебе кажется, что ты смеешься за их счет. Ты ожидаешь худшего, и вдруг – они это видят и говорят: “О боже, это даже хуже, чем я думал”. Помимо прочего, в фильме были и мелкие детали, составляющие его неповторимый стиль, например коробка мюсли “Фрут Брут”, из которой ест Ланс, на самом деле настоящая, хотя их перестали производить в 1974-м; но все остальное было создано специально для фильма: например, кольцо для ключей Зеда, бумажник “Гаденыш”, сигареты “Рэд Эппл” (Винсент, только что вернувшись из Амстердама, курит “Драм”), боксерские перчатки, обертки для больших бургеров, гавайская рубашка Тима Ротта; последние рождают ассоциацию с фильмом “Бесконечное лето” или, точнее, его характерным постером: серфингист стоит, оперевшись на свою доску...
Тарантино, который вырос среди серфингистов, открыто ненавидит все, что связано с серфингом (однажды он заявил, что серфингисты не заслуживают фильма “Большая среда”). Он на самом деле издевается над серфингистами, одевая Джулса и Винсента в дурацкие пляжные костюмы (“Они выглядят как пара придурков”, – говорит Джимми), но странно то, что тема серфинга проходит через весь фильм – бургеры в гавайском стиле, рубашки; таков же, что важнее, и звуковой ряд фильма. В него вошли виртуозные гитарные вариации групп “Центурионы” и “Торнадо”, а самый впечатляющий момент – мелодия в начале фильма в исполнении Дебла.
“Это похоже на музыку серфинга, она мне всегда нравилась, но лично я не понимаю, что общего имеет музыка серфинга с досками, – говорит Тарантино. – Для меня она звучит как рок-н-ролл. Она звучит как рок-н-ролл и музыка из спагетти-вестернов, именно поэтому я решил использовать ее в фильме”.
Звуковая дорожка (саундтрэк) имеет несколько измерений, все остальное в ней – это сплав фанка, фока и рок-н-ролла последних пяти десятилетий. Интересно, что одной из песен, которые пытался использовать Тарантино для сцены анального изнасилования, была “Моя Шарона” группы “Нак” (в сценарии значились “Джадз”). Владельцы этой песни предпочли, чтобы ее использовали в картине “Реальность кусается”. Таким образом, вместо акта содомии эта песня будет ассоциироваться с Вайноной Райдер и Этаном Хоуком, танцующими в супермаркете.
По образцу фильмов “Доброе утро, Вьетнам” и “Король Рыбак”, альбомы к “Бешеным псам” и “Криминальному чтиву” также содержат фрагменты диалогов, это вообще стало тенденцией для саундтрэков. Альбомы произвели такое впечатление (оба стали бестселлерами), что Тарантино просто засыпали пленками разных групп, желавших, чтобы их песни попали в его фильм. Его кино странным образом отразилось на музыке – Курт Кобэйн выразил благодарность Тарантино на конверте к альбому “In Utero”*.
Тарантино действительно очень серьезно относится к музыке, которую использует в фильмах, и саунд-трэки к обеим его картинам отбирались с повышенной тщательностью.
В случае с “Бешеными псами” музыка звучит повсюду. Там ее источником служила популярная в 70-е годы радиостанция “К-Билли-суперсаундз”. В “Криминальном чтиве” музыка звучит из стереомагнитол в машинах, по радио, из громкоговорителей и на пластинках... но никогда на компакт-дисках (еще одна идея-фикс Тарантино). Даже Миа. Уоллес в своем начиненном современной аппаратурой доме на Голливуд Хиллз пользуется магнитофоном.
Тарантино объясняет: “
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34