«понятно, что в этой жизни таким вертихвосткам только и везет». – Правильно я понимаю, что вы, молодая, красивая и успешная женщина, впали в депрессию?

– Правильно, – вздохнула Яна.

– Я предупреждала, что я жесткий психолог? – спросила Ада Валерьевна и, получив утвердительный ответ, продолжила: – Я поняла, что человек вы эмоциональный, неуравновешенный, эксцентричный, с неустойчивой психикой, отсюда и нелогичные поступки, преследующие вас по жизни. Конечно, все корни подобных неприятностей находятся в детстве, происходят от полученного воспитания. Ваши противоречивый характер и дерганый темперамент сформировались в детстве. Мать – актриса, отец – гробовщик! Не правда ли, странный союз? Сначала я думала, что проблема ваша в личной жизни, в одиночестве, в том, что вы со своим сложным характером ни с кем не уживаетесь. Но не тут-то было, вниманием вы не обделены. Видимо, мужчин-экстремалов привлекают такие непредсказуемые женщины. Между прочим, за один только кусочек, небольшой период вашей личной жизни многие женщины отдали бы все. А вы… «Ой, я была четыре раза замужем! Ой, муж у меня был красавец, богач, не пил и не гулял, но за мной приударил князь, и мое семейное счастье, извините, пошатнулось! Кстати, князь тоже красив, умен и богат и, главное, до беспамятства влюблен в меня! Его мы теперь можем поменять только на царя!»

– Я такого не говорила!

– Молчать! – перебила Ада Валерьевна. – Сейчас я подвожу итог вашему психологическому портрету. Я думала, что Бог не дал вам ребенка. Так нет, вы счастливая мать. Я думала, что вы не успешны в карьере, но у вас свой хороший коллектив и доходная клиника.

– И что? – подняла голову Яна.

– Зажрались вы, дамочка, вот что! Есть нервные срывы у людей, оказавшихся у черты, у бедных, озлобившихся на весь мир и потерявших все. Эти срывы понятны, и таким людям действительно надо помогать. А вы… Такая депрессия называется «с жиру». Чем я могу вам помочь? В чем причина вашего неудовлетворения? Может быть, все-таки из-за того, что вы в жизни добились не совсем всего сами? Богатый муж… наследство… а вы что же? Что вы сами собой представляете? Чего добились лично вы?

Яна растерянно хлопала длинными ресницами.

Психолог закатила глаза и четко проговорила:

– Нет, я, конечно, не умаляю ваших личностных качеств. Наверняка вы умны, остроумны и обладаете еще рядом положительных качеств, раз в вас смогли влюбиться такие достойные мужчины, раз вас уважают в коллективе. Но, видимо, вы так и не нашли себя, не добились чего-то, за что сами себя стали бы уважать.

– И что делать? – затряслась Яна.

– По большому счету, вам необходим стресс. Начните строить свою жизнь с нуля лично, без чьей-либо помощи, и посмотрите, чего достигнете. Конечно, я не призываю вас бросить работу, это было бы слишком, но можете начать свою новую деятельность параллельно.

– А чем я должна заниматься? – тупо спросила Яна.

– Вот-вот, вы уже настолько в шоколаде, что даже не знаете, чем можно заняться! А миллионы людей живут за чертой бедности и как-то зарабатывают себе на хлеб. У меня есть одна знакомая – она работает на трех работах, так ей впасть в депрессию просто некогда. Советую сходить еще к психотерапевту, возможно, он поможет вам медикаментозно. А я… если хотите, стану вашим личным психологом, – предложила Ада Валерьевна.

Яна задумчиво поднялась с кушетки, снова затянула в хвост свои длинные волосы, золотые браслеты звякнули на худом запястье.

– Ну что? Убедила я вас заняться в жизни чем-то полезным? Сориентировала совершить подвиги?

Яна как-то странно посмотрела на психолога. Кто знал Яну Цветкову достаточно хорошо, тот понял бы этот взгляд. Вот как раз подвигов в ее жизни хватало с лихвой! В какие только передряги ни попадала она на протяжении жизни, становясь то свидетелем преступления, то его жертвой, а то и обвиняемой. Сколько слез пролил ее муж, сколько нервов потратили все окружающие люди, чтобы вразумить ее, чтобы она свернула с этой дорожки! И вот теперь психологиня говорит о каких-то подвигах… Яна даже содрогнулась.

– Думаю, что последую вашим советам и попробую остаться одна, чтобы собраться с мыслями, как дальше жить и что делать, – медленно проговорила она.

– Вот и правильно! – улыбнулась Ада Валерьевна.

– Есть в Италии замок, доставшийся мне по наследству, вот там я и уединюсь, – добавила Яна.

Улыбка медленно сползла с лица психолога.

– Замок? Я не ослышалась? Вы хотите жить в замке?

– Да, а что? Вы бы предпочли, чтобы я сняла комнату в коммуналке?! – взорвалась Яна. – Завистливая докторишка! А я-то думала, что сеанс психолога мне поможет… Но нет, вам не удастся занизить мою самооценку! У меня в жизни тоже были трудные периоды, и я действовала, а не распускала слюни. И многим людям я принесла радость и помогла, и мужчины меня любят именно за эти качества. Но даже такой энергичный человек, как я, может устать. Все! Баста! Перегорела лампочка! Я могла бы, как многие жены богатых людей, сидеть дома, выходя из него только в магазин за тряпками да в салон красоты, а я открыла клинику, пашу там сама и даю заработать другим людям. И никто теперь не отберет у меня мои кредитные карточки! Кстати, я могу хоть завтра сменить обстановку, стать княгиней и жить припеваючи…

Яна подошла к столу онемевшей психологини и нагнулась над ней, как коршун над добычей.

– Дорогая Ада Валерьевна, а не на таких ли дорогих дамочках вы делаете свою зарплату? И еще при этом, прикрываясь именем правду-матку режущего психолога, хамите пациентам? Личный психолог… Да я сама себе психолог! Кстати, если я буду начинать с нуля и жить в коммуналке, я не смогу носить своему «личному психологу» по сто долларов за прием. Вас такое положение устроит?

Яна резко развернулась и вышла из кабинета, хлопнув дверью. А про себя подумала: «Что это я? Вправду какая-то нервная стала. Набрасываюсь на людей, как голодный волк на добычу».

Психотерапевт принял ее в том же диагностическом центре. Это был мужчина средних лет с пронизывающим взглядом темных глаз и гладко зачесанными черными волосами. На Яну он с первой минуты произвел неблагоприятное впечатление. Во-первых, с его губ не сходила какая-то глупая улыбка, во-вторых, взгляд его был очень неприятен, а в-третьих, в кабинете стоял стойкий запах перегара.

«Психотерапевт, который лечит других от алкоголизма, а сам пьет… это круто», – подумала Яна.

– Я смотрю, настроение у вас, девушка, не очень хорошее, – сказал психотерапевт.

– Нормальное настроение, – буркнула Яна.

– Не улыбаетесь даже.

– А я не улыбаюсь, знаете ли, когда мне не смешно, – сказала Яна, нервно тряхнув хвостом.

– Раздражительность появилась, я прав?

– Глупые вопросы меня раздражают, это точно, – согласилась Яна.

– А какое сегодня число, месяц и год? – улыбаясь, задал вопрос доктор.

Яна удивленно вскинула брови.

– Я что, произвожу впечатление слабоумной? – ответила она вопросом на вопрос.

– Обследовались когда-нибудь у психиатра?

Яна хмыкнула.

– Обследовалась… Да я лежала в психушке! Правда, тогда сложилась безвыходная ситуация – либо меня посадили бы в тюрьму, либо я должна была пробыть энное время в лечебнице, третьего не дано, – задумалась Яна, вспомнив свое боевое прошлое.

Улыбка медленно сошла с лица психотерапевта.

– А в чем была причина? – осторожно поинтересовался он.

– Меня ошибочно обвиняли в преступлении. Но потом я сбежала из психушки, и с моей помощью был пойман настоящий убийца, – заверила его Яна.

Психотерапевт понимающе кивнул и вплотную перешел к жалобам, какие она предъявляла к своему организму. В конце концов назначил антидепрессанты и некоторые другие лекарства.

Яна вышла из медицинского центра в плачевном настроении. Буквально ничто не радовало ее.

На дворе стоял апрель. Снег уже растаял, но на улице было еще прохладно. Яна в лакированной курточке прошла к своей уже не новой, но очень любимой машине красного цвета фирмы «Пежо». Машина словно была продолжением хозяйки: яркая, как будто имела душу. В общем, Яна ни за какие деньги не хотела менять ее на другую машину. «Пежо» приветливо просигналила в ответ на нажатие кнопки сигнализации, Яна села в салон и поехала домой, по дороге заглянув в аптеку и купив для себя лекарства. Жила она в хорошем районе, в большой трехкомнатной квартире с сыном Вовой, домоправительницей Агриппиной Павловной и ее гражданским мужем Борисом Ефимовичем. Ричард, ее бывший муж, до сих пор уговаривал ее переехать в их совместный коттедж, но Яна была неумолима. Если она первая разрушила их брак, то она и должна была покинуть их дом. Она не смогла бы жить в коттедже, зная, что выгнала из дома хозяина.

С траурным выражением лица она вошла в квартиру.

– Есть будешь? – спросила ее Агриппина Павловна, дама весьма внушительных размеров.

– Нет, – покачала головой Яна и прошла в свою комнату.

Надо отметить, что Агриппина Павловна была весьма героической женщиной. Она воспитывала Ричарда лет с одиннадцати, заботилась о нем и фактически заменила ему мать. Долго она сопротивлялась их союзу, считая Яну особой взбалмошной и ненадежной, но потом все же приняла. Маленький Вова растопил последние льдинки в ее сердце, и когда брак Яны и Ричарда распался, женщина с жертвенной готовностью последовала за Яной с сыном, посчитав, что им она нужнее, чем сорокалетнему Ричарду. Чего ей стоил такой поступок, знала только она одна, но Яна ценила его и очень любила Агриппину Павловну. Яна знала, что домоправительница в глубине души надеется на то, что ее союз с Ричардом восстановится, и очень жалела Агриппину Павловну, так как чувствовала, что исполнение ее мечты вряд ли возможно. Ведь уже давно ее душу пожирал огонь любви совсем к другому человеку, и ей было все равно, есть ли у него титул, замок и деньги, ей был нужен Карл, и только он. Казалось, что ее карма совпала с кармой этого человека, что они как бы специально вознаграждены в этой жизни за что-то и рождены друг для друга.

Обстановка в комнате Яны была соответствующей: розовые шторы, тюль цвета снега в красное сердечко, широченная кровать под розовым покрывалом с золотыми кисточками, огромное трюмо, заставленное всевозможными баночками, скляночками, духами в пузырьках. Одних помад в красивых тюбиках валялось здесь штук двадцать.

Большой зеркальный шкаф с раздвижными дверями не вмещал и малой толики вещей, что были у Яны. Груды ее яркой одежды хранились также и в коттедже Ричарда. Некоторые вещи так и остались ненадеванными, а просто с этикетками складывались в шкаф. Иногда Яна с удивлением находила ту или иную одежду в своем гардеробе и не могла вспомнить, по какому случаю и где она ее приобрела. Иногда Цветкову одолевало желание освободить недра шкафа от ненужных вещей, и она охапками раздавала их направо и налево друзьям, знакомым и коллегам по работе. Правда, не всем подходил размер – Яна, напомним, была худой и высокой, – и женщины брали одежду своим дочкам. Вот так во всем Яна была небережливая и какая-то непутевая. Не готовила, не шила, не вязала, не вела хозяйство в нормальном понимании этого слова. Была занята работой и ввязывалась во всякие странные дела, частенько с криминальной подоплекой, причем такие дела как бы сами находили ее. Она постоянно помогала чужим людям, решала их личные проблемы и бытовые споры.

Придя в свою комнату, Яна разделась, облачилась в широкую розовую шелковую пижаму и легла в постель.

Агриппина Павловна осторожно приоткрыла дверь и снова повторила вопрос:

– Кушать будешь?

Готовила она как профессиональный повар, а уж по части выпечки домоправительнице впору было вручать Нобелевскую премию. В большинстве своем забота этой немногословной и грубоватой женщины по отношению к другим людям сводилась к тому, чтобы посытнее и повкуснее накормить их.

– Сытый, значит, уже не помрет, – говорила Агриппина Павловна, и поспорить с ней было сложно.

Яне постоянно приходилось впихивать через силу в себя всевозможные плюшки, булочки и ватрушки. Сама природа сжалилась над ней, и, несмотря на поглощение огромного количества пищи, содержавшей углеводы, она оставалась худой, как спица. Отказаться от приготовленных Агриппиной Павловной кушаний было равносильно оскорблению, но на сей раз Яна на такое осмелилась.

– Чай? Кофе? – с угрозой в голосе спросила Агриппина Павловна.

– Нет, ничего не хочу, – ответила Яна и отвернулась к стенке.

Агриппина Павловна ушла, весьма озадаченная, но через час повторила свою попытку накормить или напоить Яну. Та лежала с совершенно отсутствующим взглядом и отказывалась от всего.

Глава 2

Она сама не знала, сколько часов провела в таком коматозном состоянии. Свет сменила тьма, ночь – новый рассвет. Ей не хотелось есть, пить и не хотелось ничего делать. Казалось, силы покинули ее навсегда.

С первыми лучами апрельского солнца в комнату Яны заглянул весьма встревоженный Ричард. Судя по заплаканным глазам маячившей за его спиной Агриппины Павловны, это она вызвала его.

– Доброе утро, дорогая! – Ричард бодрой походкой вошел в комнату и раздвинул занавески.

Яна недовольно поморщилась.

– Что с тобой? Почему ты лежишь в кровати целые сутки?

– Что, уже и отдохнуть нельзя? Привыкли, что я все время скачу, как клоун по арене? – ответила Яна весьма недовольно.

Лицо ее было бледным, а волосы лежали на подушке спутанным веником.

– Ты заболела? – Ричард присел рядом с ней и положил руку на лоб.

Это был мужчина сорока с небольшим лет, среднего роста, спортивной комплекции, следящий за собой.
1 2 3 4 5 6