– Легко тебе говорить с таким состоянием! – фыркнула тогда девица.
Марко, конечно, был потрясен таким цинизмом.
За пять лет, что он вел дела в России, он благодаря своей коммуникабельности прекрасно выучил русский язык. Он полюбил эту страну, хотя не все в ней понимал и принимал. Марко завел много новых друзей, которые звали его на более привычный им манер – Марк. Он не возражал. Так как навсегда оставаться в России он не собирался, приобретать какое-нибудь жилье по баснословной цене он не хотел, поэтому снял в центре Москвы целый этаж гостиницы. Здесь у него были и тренажерный зал, и бассейн, и зимний сад. Обслуживали его апартаменты служащие гостиницы. Питался Марко в своем ресторане средиземноморской кухни, если был в тот момент там, или в ресторане с очень хорошей и дорогой кухней в своем отеле, когда возвращался домой. Постельное белье, полотенца ему меняли каждый день. Рубашки, нижнее белье он ежедневно бросал в пакеты, которые уносились в прачечный комплекс отеля и возвращались ему в чистейшем и отутюженном состоянии. Бар ежедневно пополнялся дорогими алкогольными и безалкогольными напитками. Минеральная газированная вода, которую предпочитал пить Марко, доставлялась ему из Франции. Дирекция отеля ценила своего дорогого постояльца и предоставляла ему услуги на высочайшем уровне. Марко оставлял щедрые чаевые, никогда не хамил и не оскорблял обслуживающий персонал. Горничные были все тайно влюблены в него. В общем, жизнь Марко в России можно было бы назвать безмятежной, если бы не проблемы с его любимой, обожаемой мамой Антонией Тозини. Проблемы с ее нервной системой начались после смерти супруга. Эта волевая, красивая женщина сразу как-то надломилась и уже до конца так и не вышла из этой нескончаемой депрессии. Настало время, когда она не смогла работать и в своем любимом детище – салоне «Антония», твердо намереваясь продать его конкурирующей фирме. Марк тогда ей это сделать не позволил, зная, что для матери это будет еще одной травмой. Так что и «Антонию» Марк взвалил на свои плечи. С течением времени нервы мамы стали еще хуже, она все тосковала и сходила с ума в одиночестве. Ее охватывал страх за единственного сына.
– Я не переживу, если с тобой что-то случится! – чуть ли не ежедневно говорила она ему.
Сколько бы Марк ни убеждал ее, что ничего страшного случиться с ним не может, вернее, опасность ему грозит не больше, чем кому-либо другому, Антонию это не успокаивало, и она продолжала тревожиться за сына.
Она не могла надолго оставлять любимый загородный дом в Италии, недалеко от которого на кладбище в семейном склепе был похоронен ее муж, и так же не могла долго существовать без сына, когда он уезжал в Москву. Так Антония и моталась между двумя странами. Для матери Марко выделил две большие комнаты с ванной комнатой на своем этаже, которые всегда ожидали ее приезда. Марк все делал, чтобы не нервировать ее, обеспечивал ей уют и комфорт. Но в одном никак не мог согласиться с матерью. Последний долгий разговор, чуть не закончившийся скандалом, был тому наглядным примером. Она нагрянула, как всегда, внезапно и сидела в номере, дожидаясь его прихода. Самолет у Тозини был свой, и перелеты всегда проходили в благоприятной обстановке. Марк вернулся поздно и на этот раз без девушки.
– Здравствуй, – кинулась к нему мать, – похудел… побледнел…
– Здравствуй, дорогая, – поцеловал ее Марк, улыбаясь, – не выдумывай, все у меня хорошо.
– Нет, мне кажется, что ты изменился. Тени под глазами.
– Просто много работы, но я к этому привык.
– Ты точно хорошо себя чувствуешь? Ничего от меня не скрываешь?
– Мама, мы не виделись всего неделю! Не накручивай себя! – прошел в просторную гостиную Марк, развязывая узел галстука и располагаясь на кожаном диване.
– Устал? – ласково потрепала его по щеке Антония.
Марк поймал ее руку и поцеловал.
– Не нашел порядочную женщину, чтобы жениться? – спросила мама.
Марк закатил глаза. Старая тема.
– Мама, не начинай…
– Еще как начну! Тебе сколько лет?
– Мне некогда задумываться над этим.
– А вот мне есть когда! Мне шестьдесят пять лет! Я всегда мечтала о большой семье, ты же знаешь – у меня не получилось, так я возлагала большие надежды на тебя. Ты должен был рано жениться и родить мне много внуков! Чтобы ты не был у меня один, чтобы мне стоило ради кого жить.
– Мама, пойми: я очень люблю и уважаю тебя, но я не должен устраивать свою жизнь в угоду тебе. Я многого лишился из-за семейного бизнеса, и ты это знаешь, но моя личная жизнь – это моя личная жизнь.
– Не говори так, словно ты несчастен! – воскликнула Антония.
– Я счастлив, и не мешай моему счастью!
– Я же воспитывала тебя в любви к семье, – всхлипнула Антония, сдерживая дыхание.
– Мама, не начинай! Я хочу семью… вернее, раньше хотел, но было некогда. Твой гениальный мальчик оказался не таким уж и гениальным, и груз ответственности еще и за собственную семью мне не потянуть.
– Дорогой мой, прости! – кинулась ему на грудь Антония. – Я знаю, каково тебе пришлось. Все ждали твоего провала, а ты взлетел на Олимп. Каких сил тебе это стоило! Пропади к чертовой матери весь этот бизнес и вся империя Тозини, если ты несчастлив! – заломила руки Антония.
Марк обнял мать, стараясь успокоить. Уж он-то знал, что все это напускное. Высохнут слезы, и Антония не сможет без всей этой роскоши, без прислуги, без ежедневных омолаживающих ванн с козьим молоком, без собственного самолета и огромного поместья, содержание которого Марку обходилось в кругленькую сумму. Он знал и другое: что сам бы никогда не допустил, чтобы у его матери опустилась планка жизненного уровня. Поэтому у нее будет все, что было, и даже больше.
– Сын, неужели ты никого не любишь? – спросила Антония.
– Что значит любовь? – спросил он. – Как было у вас с отцом?
– Горе мне горе! Сын в тридцать пять лет спрашивает, что такое любовь!! Да это жизнь и смерть в одном флаконе! Это когда думаешь только об одном человеке, хочешь быть с ним двадцать пять часов в сутки, дышать одним воздухом, спать в одной кровати, целовать каждую клеточку его тела! Смотреть и не насмотреться, слушать и не наслушаться! – кричала Антония, возбужденно бегая по гостиной, размахивая руками.
Марк задумчиво следил за ней глазами.
– Знаешь, мам, если это действительно так, то я с уверенностью могу сказать, что я не влюблен. Более того, и никогда не был влюблен.
– А твои юношеские страсти?
– На одну ночь, – ответил Марк, – может, я не способен любить? Ну, это чувство заменено у меня чем-то другим…
– Это очень грустно слышать, сын…
– Прости, что огорчаю тебя!
– Почему на свете не осталось умных женщин? – задала риторический вопрос Антония, женщина невысокая, поджарая, с красивым, благородно состарившимся лицом.
– Почему нет? – переспросил Марк.
– Скольких красивых женщин я видела рядом с тобой, и ни одна не смогла тебя зацепить… Эх, куда делись благородные девицы?!
– Я в этом не виноват! – поднял руки Марко, смеясь.
– Смейся… смейся… может, и на моей улице будет праздник, – глубокомысленно заявила Антония, – клянусь, отолью из золота бюст невестки – женщины, на которой ты женишься!
– Ты только им об этом не говори, а то и так отбоя от желающих нет, – глаза Марко смеялись и искрились.
– Ах ты, бабник! – покачала головой Антония. – Ладно, принимай душ, а я потом зайду пожелать тебе спокойной ночи.
– Мама, я не маленький, ты сама мне все время об этом напоминаешь.
– Не учи мать! Я соскучилась! – сказала как отрезала Антония и удалилась в свои покои.
Марк лежал на своей огромной кровати и слушал тишину. Иногда ему хотелось все бросить и удрать куда-нибудь, где он будет недоступен и по сотовой связи, и по Интернету, и уж тем более куда не доходят письма. Несколько месяцев его пугала бессонница, он никому об этом не говорил, не хотел расстраивать мать. Антония была единственная женщина, которой он дорожил в своей жизни.
Мать постучала к нему в спальню и бесшумно вошла, не дожидаясь приглашения. Она невольно залюбовалась своим сыном. На черном шелковом белье, в черной пижаме его шея, кисти рук и красивое лицо напоминали античные статуи, высеченные из белого мрамора. Его черные ресницы дрогнули, и Марк открыл глаза.
– Привет… – прошептал он.
Антония присела на краешек кровати и взяла его руку в свою.
– У меня к тебе есть разговор…
– Слушаю тебя.
– Я познакомилась с одной женщиной, она очень интеллигентна и умна, прекрасно говорит по-английски, мы с ней стали как подруги.
– Я рад за тебя.
– Они состоятельные люди… ну не как мы, конечно, но ведь это не главное, так ведь?
– Для чего?
Антония замялась.
Марк почувствовал подвох.
– Говори прямо, что ты хочешь.
– Ты проницателен и прямолинеен, как отец, – поджала губы Антония, но в ее устах это не прозвучало комплиментом.
– Надежда Борисовна, так зовут эту женщину, так же, как и я, одна воспитывает дочь.
Марко дернулся, словно его ударили, но цепкая рука мамы не отпустила его, и она нервно затараторила:
– Девушка – красавица, молодая, знает язык, умница, из приличной семьи. Что тебе еще надо?
– Мне? – удивился Марк. – Мне вообще ничего не надо.
– Вот и я о том же, что, если ты все равно не влюблен и никогда не был влюблен, где гарантия, что когда-нибудь влюбишься? Нет ее, я имею в виду гарантию! Поэтому женись на порядочной девушке, и нарожайте мне внуков!
– Знаешь, мама, у меня даже нет сил спорить… – произнес Марк.
– А и не надо! Я уже обо всем договорилась!
– Правда? – делано удивился Марк.
– Да, Вика, так ее зовут, тебя видела, ты ей очень понравился, и она не против познакомиться, – похлопала его по руке Антония, словно ставя точку в разговоре.
– Правда? – снова спросил Марк.
– Что ты заладил? Завтра в обед вы встретитесь в нашем ресторане, ты сам все увидишь. И это очень хорошо, что у тебя нет сил спорить и сопротивляться. Спокойной ночи, Марк! – помахала ему рукой Антония и, не дожидаясь ответа, убежала из комнаты.
«Хитра… ничего не скажешь», – подумал Марк, которого мать сватала уже не в первый раз. Она скоро станет профессионалом в этом деле.
Глава 4
Марк сидел в своем ресторане средиземноморской кухни. В большом аквариуме, установленном посередине зала, плавали рыбы и ползали раки. Помещение просторного и оригинально оформленного ресторана прекрасно кондиционировалось. Белоснежные скатерти, строгая бело-черная форма официантов создавали приятное впечатление и не раздражали зрительные рецепторы яркостью и пестротой. Это заведение было для респектабельных солидных людей, здесь имелись даже комнаты для деловых переговоров. Марк с удивлением ощущал свое ровное сердцебиение, понимая, что он абсолютно спокоен, а ведь сейчас ему предстояла встреча со своей будущей женой, по версии его матери. Марк усмехнулся. По большому счету на ком жениться, ему было все равно. Раз пришло время и так надо, а все женщины одинаковы, то ему было без разницы… почти. Все-таки не хотелось, чтобы появилась какая-нибудь отвратительная каракатица… Он поднял глаза и увидел официантку, направляющуюся к нему с высокой шатенкой в брючном костюме.
– Ваша гостья, господин, кого вы ожидаете, – сказала она Марку.
Он встал и протянул шатенке руку, быстро осматривая ее. Стройная фигура, длинные ноги, соблазнительная грудь, синие яркие глаза, чувственные губы и безупречный стиль одежды. Дорогие туфли, дорогая сумка, отлично сидящий костюм.
– Полагаю, «Мисс совершенство»? – улыбнулся Марк.
– Виктория Шанс, – улыбнулась она в ответ улыбкой голливудской звезды.
«Похоже, что и мой шанс в том числе», – подумал Марк и поцеловал ее руку с наращенными ногтями с французским маникюром.
– Марк Тозини, – представился он ей, и они уселись за столик.
Тут же подошедший официант положил перед Викой и Марком меню в кожаных толстых папках с золотым тиснением названия ресторана.
– Я уже видела вас и много знаю о вашей деятельности, – сказала Вика, – поэтому с радостью согласилась на это деловое соглашение.
– Деловое соглашение? – поднял черную бровь Марк, продолжая ее рассматривать и не находя изъянов, по крайней мере во внешности.
– Я назвала это так, но всем сердцем надеюсь пробудить в вас любовные чувства.
«Моя мать, как всегда, права, она безупречна», – мелькнула мысль у Марка.
– Мне двадцать шесть лет, я свободно владею двумя иностранными языками, окончила институт по организации бизнеса, предварила свои замыслы в жизнь. Конечно, я не имею больших денег, но я не жалуюсь, мне хватает. Я – хозяйка салона красоты «Эстетика» в центре Москвы. Мы работаем три года и уже имеем постоянную клиентуру. Мужчин у меня было немного, но все они говорили, что я хорошая любовница.
– Спасибо за откровенность, – прокомментировал несколько ошарашенный ее прямотой Марк.
– Я считаю, что вы должны знать обо мне все. Я не подведу такого богатого человека ни за границей, ни на светских мероприятиях, ни на дипломатическом приеме в посольстве. Я знаю этикет, танцы, умею владеть своими чувствами, хорошо плаваю, имею пятьдесят прыжков с парашютом.
– Ого, да вы не робкого десятка, – отметил Марк.
– Думаю, что нет. Я – прямолинейная и деловая, но могу быть женственной и чувственной. Я буду верной женой, если вы обеспечите мне секс два раза в неделю. Ваши связи с другими женщинами меня не интересуют.
– То есть я могу изменять? – уточнил Марк.
– Мои два раза в неделю… а там… – неопределенно махнула рукой Вика.
– Извините, а к сексу вы подходите тоже радикально? У вас расписано все по минутам, прелюдия, оргазм? – Марк был готов рассмеяться, и Вика несколько стушевалась.
– Я немного волнуюсь и, возможно, что-то не то сказала. Я хотела сказать, что у вас будет личная свобода и я удовлетворю любой ваш каприз.
– Вы так хотите за меня замуж? – спросил Марк.
– Да. По крайней мере, вы видите, что я заслуживаю такого мужа и честна с вами. О красавце-миллионере мечтают все девушки, но везет единицам. Я воспитывала себя и берегла так, чтобы попасть в эти единицы.
1 2 3 4 5 6