Иван Ксенофонтыч . А расписка где? Аграфена Платоновна . Я ему отдала. Иван Ксенофонтыч (обнимая дочь) . Бедное дитя мое! (Плачет.) Аграфена Платоновна . Да об чем вы плачете? Иван Ксенофонтыч . Куда нам с тобой деться от грубости, от оскорблений, от невежества! Лизавета Ивановна . Папаша, уедем отсюда поскорей! Иван Ксенофонтыч . Уедем, уедем! Лизавета Ивановна . Ты поди, брось ему деньги. (Садится у стола.) Иван Ксенофонтыч . Да. да, и расписку возьму. Он мне ее отдаст, я ему деньги возвращу. Как ты думаешь, ведь он отдаст? Отдаст? Он не смеет не отдать – мы не виноваты. Я разорву ее, вот и конец, и не об чем нам плакать с тобой! (К Аграфене Платоновне.) Подай деньги! Аграфена Платоновна . Иван Ксенофонтыч, пригодятся. Иван Ксенофонтыч . Подай деньги! Подай! Аграфена Платоновна (вынимая из стола) . А чем завтра топить будете? (Отдает.) Иван Ксенофонтыч . Прощай, Лиза! Лизавета Ивановна . Прощай, папаша. (Обнимает его.) Поди, выкупай наше бесчестье.
Идут к двери.
Аграфена Платоновна (вслед им) . Вот хлопочи для людей, старайся, сама ж виновата останешься. Кто же вас знал, что вы такие сумасшедшие!
Действие второе ЛИЦА:
Тит Титыч Брусков . Настасья Панкратьевна , жена его. Андрей Титыч , Капитон Титыч – сыновья их. Ненила Сидоровна , знакомая Брусковой. Иван Ксенофонтыч Иванов . Захар Захарыч , стряпчий. Луша , горничная девушка.
Богатая гостиная в доме купца Брускова.
Явление первое Луша (стирает пыль) и Капитон Титыч (крадется к двери) .
Капитон Титыч . Луша, здесь никого нет? Луша . Никого. Капитон Титыч . Как тут хорошо, просторно, а в кухне сегодня угарно. Что в кухне-то сидеть за охота. Я такой же сын, как и Андрюша, а меня все в кухне взаперти держат. Луша . Захотел ты сравняться с Андреем Титычем! Андрей Титыч у нас молодец, а ты что! Так, дурачок. Капитон Титыч . Да, дурачок, как же! У вас будешь дурачок. На цепь еще посадите! (Ходит по комнате и делает трагические жесты.) Луша . Купидон Титыч, представь что-нибудь из тиатрального. Капитон Титыч (становится в позу) . «Прочь с дороги! Посторонитесь! Лев ушел из клетки! Бык с бойни сорвался! Посторонитесь!» (Разгорячившись.) Давай теперь сюда, кто меня дураком сделал, убью сразу.
Луша хохочет. Капитон Титыч, услышав, что идут, крадется к двери и скрывается. Настасья Панкратьевна и Ненила Сидоровна входят.
Явление второе Настасья Панкратьевна , Ненила Сидоровна и Луша .
Настасья Панкратьевна . Милости просим, Ненила Сидоровна, садиться покорнейше прошу. Луша, принеси-ка нам вареньица. Луша . Сейчас-с. (Уходит.) Настасья Панкратьевна . Как дела ваши? Ненила Сидоровна . Дела ничего, слава богу. Одна печаль у меня: дочерей больно много. Настасья Панкратьевна . Видно, матушка, Немила Сидоровна, всякому своя ноша тяжела. Вот вы об дочерях, а я об сыновьях. Что у кого болит, тот о том и говорит. А по-моему, дочери все-таки легче. Ненила Сидоровна . Глаз да и глаз нужно, Настасья Панкратьевна. Ведь нынче время-то какое! Люди-то какие! Верите ли, боишься в сад выпустить. Настасья Панкратьевна . Что дочери! Дочерей и запереть можно, да и хлопот с ними меньше, ни учить, ни что. Ну, конечно, замуж выдавать хлопотно, возни много. А вам и то с пола-горя, Ненила Сидоровна, ведь вы денег много даете за дочерьми-то, так вам нечего бояться, что в девках засидятся. Ненила Сидоровна . Про это что толковать. Дочь не домашний товар; как не как, а надо с рук сбывать. Ну, там уж не наша беда; живи, как хочешь. А покедова-то вот! Ведь у нас приказчики, ну и другого постороннего народу много. Настасья Панкратьевна . Присмотр нужен, я про это вам и докладываю, зато уж больше-то никаких хлопот. Мальчики-то ведь на воле, Немила Сидоровна, как за ними усмотришь; везде ходят. У меня всего-то два сына: Андрюша да Купидоша, да и то голова кругом идет. Андрюша мальчик шустрый, проворный, до всего понятливый, так, сударыня моя, от дому совсем отбивается: то не хорошо, другое не по нем, учиться, говорит, хочу. Что ж, мы разве его не учили! И рихметике и граматике гимназист учил. На что ему много-то знать? И так боек, а как обучат-то всему, тогда с ним и не сговоришь; он мать-то и уважать не станет; хоть из дому беги. Ненила Сидоровна . Да, вот насчет ученья-то. У нас соседка отдала сына учиться, а он глаз и выколол. Настасья Панкратьевна . Это долго ли. А вот теперь влюбился. Да в кого! Немила Сидоровна, в кого! Во что влюбиться-то! Так, одна непокорность к родителям. Ненила Сидоровна . В кого же, Настасья Панкратьевна? Скажите по секрету. Настасья Панкратьевна . Что за секрет; весь околоток в трубы трубит. Знаете учителя Иванова, так в его дочь; ну, и погибает совсем. Ненила Сидоровна . Знаю, знаю, видала. Скажите! Где же глаза-то у него были! Так, творение какое-то… ни живности, ничего. Настасья Панкратьевна . Ну, вот сами рассудите. Ненила Сидоровна . Что говорить! Настасья Панкратьевна . Каково матери-то? Ненила Сидоровна . Подсыпали чего-нибудь. Это бывает. Настасья Панкратьевна . Уж я и сама так думаю. Ненила Сидоровна . А вы вот что… нехорошо только говорить-то… Настасья Панкратьевна . Ничего. Ненила Сидоровна . А сразу снимает. (Шепчет ей на ухо.) Настасья Панкратьевна . Помогает? Ненила Сидоровна . Помогает. То-то вот, хитры они, ан хитрей их есть. На всякий приворот средство есть; только знать нужно. Я много знаю: и от глазу, и от запою, и против бородавок у меня симпатия есть. Настасья Панкратьевна . Так надоть попробовать, а то что же хорошего! Мы теперь его женить хотим; нам надо невесту с большими деньгами, потому сами богаты. Что за неволя нам бедную-то брать. Ненила Сидоровна . Разумеется. Настасья Панкратьевна . Ну, вот, матушка моя, теперь есть такая на примете, отец нашел; а он скрывается от отца-то. Всякая мать баловница; другой раз расплачется, – глядишь, и жалко, и сама его прикрываю по малости. А все-таки нехорошо. Ненила Сидоровна . Нельзя похвалить. Настасья Панкратьевна . А другой, Купидоша, так совсем какой-то ума рехнувший по театру. Да табак курит, Немила Сидоровна, такой крепкий, просто дышать нельзя. В комнатах такого курить нельзя ни под каким видом, кого хочешь стошнит. Так все больше в кухне пребывает. Вот иногда скучно, позовешь его, а он-то и давай кричать по-тиатральному, ну и утешаешься на него. С певчими поет басом, голос такой громкий, так как словно из ружья выпалит. Ненила Сидоровна . Говорят, маленьких нехорошо по голове бить, глупеют от этого. Настасья Панкратьевна . Кто их знает, может, и правда.
Капитон Титыч выглядывает из-за двери.
Да вот он. Ненила Сидоровна . Кто? Дурачок-то? Позовите, Настасья Панкратьевна. Настасья Панкратьевна . Купидоша, Купидоша!
Капитон Титыч робко входит.
Явление третье Настасья Панкратьевна , Ненила Сидоровна и Капитон Титыч .
Настасья Панкратьевна . Что ты, Купидоша? Капитон Титыч . Я так, ничего… Пятачок мне надо. Настасья Панкратьевна . На что? Капитон Титыч . Табачку купить… Без табаку-то скучно. Настасья Панкратьевна . Ну, хорошо, дам. Представь что-нибудь нам с Немилой Сидоровной. Капитон Титыч (трагически) . «Изумлю мир злодейства, и упокойники в гробах спасибо скажут, что умерли!» Ненила Сидоровна . Что это, матушка! Что это такое! Страсть какая! Он у вас, должно быть, порченый!
Андрей Титыч входит.
Явление четвертое Настасья Панкратьевна , Ненила Сидоровна , Капитон Титыч и Андрей Титыч .
Настасья Панкратьевна . А вот мой другой сын, Немила Сидоровна. Ненила Сидоровна . Этот умный? Настасья Панкратьевна . Умный. (Сыну.) Отец тебя нынче целый день ищет, никак хочет вечером к невесте ехать. Андрей Титыч . Я опять убегу-с. Настасья Панкратьевна . Что ты, что ты! Уж от своей судьбы не уйдешь! Что кому суждено, тому и быть. Андрей Титыч . Да почем же вы, маменька, знаете, что мне суждено жениться на дуре неотесанной! Настасья Панкратьевна . Ну вот, изволите видеть, Немила Сидоровна, можно с ним разговаривать? Ненила Сидоровна . Ах, молодой человек, молодой человек! Настасья Панкратьевна . Что ты, умней отца с матерью хочешь быть! Выше лба глаза не растут, яйцы курицу не учат. Андрей Титыч . Маменька, да ведь мне с ней жить-то будет! Настасья Панкратьевна . Как ты можешь грубить! Кто с тобой говорит-то? Мать али нет? Должен ты это понимать. Андрей Титыч . Да что понимать-то? Понимать-то нечего. Настасья Панкратьевна . Вот видите, какую заразу на него напустили. Ненила Сидоровна . Послушайте, молодой человек, я постарше вас, все эти штуки, все эти подходы и все эти дела видала. Настасья Панкратьевна . Так, так, Немила Сидоровна. А ты слушай, что старшие-то говорят. И ты тоже, Купидоша. Все это вам на пользу. Андрей Титыч . Да что слушать-то? Слыхал я эти разговоры-то. Настасья Панкратьевна . Не груби, говорю тебе, не груби! Ненила Сидоровна . Молодой человек, вы мало жили, мало видели свет, вы еще не знаете, как люди хитры. Настасья Панкратьевна . Да, да. У нас у кучера поддевку украли в одну минуточку. И кто же украл-то? Приятель его. Ненила Сидоровна . Вот вы теперь влюблены, мне ваша маменька говорила: вы думаете, это спроста? Андрей Титыч . Этот разговор надоть кончить-с. Ненила Сидоровна . Нет, позвольте-с. Мы тоже бывали молоды, у меня у самой семь дочерей. Настасья Панкратьевна . Да, да, вот слушай, что умные-то люди говорят, и ты тоже, Купидоша, слушай. Ненила Сидоровна . Будем прямо говорить. Кругом вас, по соседству, есть какие грузди! Из всякого сословия! Уж можно сказать, что наша сторона этим отличается! Чего б, кажется, лучше! Так нет, вам не по сердцу. А эта что? Диви бы собой… (делает жест руками) или что другое! Вот только стыдно говорить-то, а то бы сказала. Во что влюбиться-то молодому человеку? Настасья Панкратьевна . Да, да. Ненила Сидоровна . Значит, механика и выходит… с их стороны. Андрей Титыч . Говорите, что угодно, мне все равно-с. Ей моею женой не быть. Такие девушки не про нас-с. Где нам, дуракам! Мы их и понимать-то не умеем. Говорить-то всякий умеет, кто почаще, кто пореже, да толку-то в этом немного; слушать-то нечего. Вот кабы я умел вам объяснить, какая в этом разница – образованная девушка или необразованная, так бы другой разговор был. А то не умею. Да хоть бы и умел, так вы не поймете ничего. Значит, лучше молчать. Ненила Сидоровна (Настасье Панкратьевне) . Попробуйте, что я говорила. Настасья Панкратьевна . Непременно попробую. Андрей Титыч . Вы хотите меня теперича женить, – так найдите невесту, чтоб хоть мало-мальски была на человека похожа. Я, пожалуй, женюсь, ведь уж не отбегаешься. А эта ваша мне уж очень противна. Маменька, спрячьте меня куда-нибудь от тятеньки! А то уж жените, что ли, поскорей, чтоб я не мучился. Настасья Панкратьевна . Какая же в этом мука, глупый! Ничего, окромя хорошего. Ты, я вижу, такой же дурак, как и Купидошка. Капитон Титыч . «Умолкни, чернь непросвещенна!» Настасья Панкратьевна . Полно орать-то! Ишь, затрубил. Капитон Титыч . Брат, дай три гривенника, пойду нынче в театр, душу отвести. Андрей Титыч . На, Капитоша. (Достает деньги из кармана и отдает Капитону Титычу.) Луша (вбегая) . Сам приехал! (Уходит.)
Капитон Титыч за ней прокрадывается в дверь.
Настасья Панкратьевна (Андрею Титычу) . Поди, спрячься в спальню, там и сиди. Я скажу, когда выйти.
Андрей Титыч уходит.
Ненила Сидоровна . Прощайте, Настасья Панкратьевна. К нам как-нибудь. Настасья Панкратьевна . Прощайте, Немила Сидоровна. Вы такая, право, умная и обходительная женщина, что мне завсегда очень приятно вас видеть. Я, признаться вам сказать, сама-то не из дальних, ведь уж не скроешь; так мне лестно позаняться от умных-то. Как-нибудь на днях беспременно заеду. (Провожает ее до дверей.)
Ненила Сидоровна уходит. Тит Титыч входит.
Явление пятое Настасья Панкратьевна и Тит Титыч .
Тит Титыч (садится молча на стул) . Фу ты, черт возьми! Впервой отроду со мной такая беда! Меня не уважать! Меня ругать! Меня! Брускова! Нет, погоди! Настасья Панкратьевна . Кто тебя не уважил, Кит Китыч? Кто смел? Тит Титыч . Молчи, не твое дело! За мои же деньги да меня обругали! Меня выгнали! (Топает ногой.) Жив быть не хочу! Настасья! Настасья Панкратьевна . Что прикажете, Кит Китыч? Тит Титыч . Отыскать Захарыча сию минуту. Настасья Панкратьевна . Да он тут где-то путается: я его в окно сейчас видела. (Подходит к окну.) Эй, Луша!
За сценой смех.
Что ты там с молодцами все играешь! Нет на вас времени!
Луша за сценой : «Я ничего-с. Чего изволите?»
Сыщи сейчас Захарыча да приведи сюда. Тит Титыч . Чтоб я перенес такую обиду над собой! От дряни, от учителишки! Да что ж это за времена пришли! Нет, стой! Я сроду ни от кого обиды не видывал. Настасья! Смеет меня кто обидеть? Настасья Панкратьевна . Никто, батюшка, Кит Китыч, не смеет вас обидеть. Вы сами всякого обидите. Тит Титыч . Я обижу, я и помилую, а то деньгами заплачу. Я за это много денег заплатил на своем веку. Настасья Панкратьевна . Много, Кит Китыч, много. Тит Титыч . Молчи! Они только тем и взяли, что я в чужой квартире был. А ты, поди-ка, здесь со мной потолкуй, так я тебя уконтентую по-своему.
Захар Захарыч входит.
Явление шестое Тит Титыч , Настасья Панкратьевна и Захар Захарыч .
Тит Титыч . Эй ты, Сахар Сахарыч, благодетель я тебе али нет? Захар Захарыч . Благодетель, батюшка Тит Титыч. Тит Титыч . Ты человек, внимания не стоющий, потерянный человек, а я тебя призрел. Не гнушаюсь тобой, к себе в дом пущаю.
Захар Захарыч кланяется.
Дочь твою пристроил… за межевого, за вольнопрактикующего. Уж не моя это вина, что он пьяница. Захар Захарыч . Был вольнопрактикующий, а теперь праздношатающийся. Тит Титыч . Все-таки я тебе благодетель. А ты отчего у меня давно не был? Захар Захарыч . Нет никаких возможностей, Тит Титыч, терпенья никакого не хватает. Мальчишки очень одолевают. Как только к рынку подходишь, и откуда их нанесет, туча тучей, бегут, укают: у-у-у-у. Приказчики из лавок подсвищут: такой гам подымут, хоть сквозь землю провались. Тит Титыч . А ты вечером ходи. Да не в том дело. Можешь ты такое прошение написать, чтобы в Сибирь сослать по этому прошению? Захар Захарыч . Кого, Тит Титыч?
1 2 3 4