душевой уголок 90 90 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Я согласилась поговорить с господином Лукасом и больше ни с кем. Я не буду давать других интервью.
Луиза окинула взглядом репортера, и по выражению ее лица нетрудно было прочитать: «Я вижу, вы выбрали самого симпатичного».
– Это не займет много времени, – сказала Маура.
Она провела Лукаса в свой кабинет и закрыла дверь. Указала ему на стул.
– Спасибо, что согласились побеседовать со мной, – поблагодарил ее журналист.
– Там, на улице, меня не раздражали только вы.
– Но это не значит, что я вообще не вызываю раздражения.
Она слегка улыбнулась этому замечанию.
– Это всего лишь стратегия самовыживания, – объяснила она. – Может, если я дам вам интервью, добычей для них станете именно вы. Они оставят меня в покое и начнут преследовать вас.
– Боюсь, это не сработает. Они все равно от вас не отстанут.
– Есть столько всего интересного, о чем вы могли бы написать, господин Лукас. Почему вы выбрали именно эту историю?
– Потому что она затрагивает наше подсознание. Пробуждает самые худшие страхи. Ведь каждому приходит в голову мысль о том, что он тоже может оказаться в подобной ситуации. Когда его, живого, примут за мертвого. Или, того хуже, похоронят заживо. Согласитесь, такие случаи бывали.
Она кивнула.
– Да, история сохранила несколько документальных свидетельств. Но эти случаи имели место еще до того, как изобрели бальзамирование.
– А пробуждение в моргах? Это ведь не далекая история. Я выяснил, что за последние годы было несколько случаев.
Она заколебалась.
– Да, возможно.
– И чаще, чем публика может себе представить. – Он достал блокнот и принялся листать страницы. – Тысяча девятьсот восемьдесят четвертый год, Нью-Йорк. Мужчина лежит на секционном столе. Патологоанатом берется за скальпель и уже собирается сделать первый надрез, когда труп вдруг просыпается и хватает врача за горло. Врач падает замертво от разрыва сердца. – Лукас взглянул на нее. – Вам известен этот случай?
– Вы ухватились за самый сенсационный пример.
– Но это правда. Разве нет?
Она вздохнула.
– Да. Этот случай мне известен.
Журналист перевернул страницу.
– Спрингфилд, Огайо, тысяча девятьсот восемьдесят девятый год. Женщину в доме престарелых признают умершей и перевозят в морг похоронного бюро. Она лежит на столе, а работник похоронного бюро готовит ее к похоронам. Вдруг труп начинает говорить.
– Похоже, вы хорошо подготовились.
– В самом деле, эта тема меня очень волнует. – Он пролистал свой блокнот. – Вчера ночью я составил целый список. Девочка в Южной Дакоте очнулась в открытом гробу. Мужчина в ДеМойне ожил при вскрытии грудной клетки. Только тогда патологоанатом вдруг осознал, что сердце еще бьется. – Лукас посмотрел на Мауру. – Это не городские легенды. Это документально подтвержденные факты, и их немало.
– Послушайте, я не утверждаю, что таких случаев не было. Глупо отрицать очевидное. Да, трупы просыпались в моргах. При вскрытии старых могил обнаруживали, что крышка гроба исцарапана изнутри. Люди настолько напуганы, что некоторые производители гробов уже оборудуют свою продукцию датчиками вызова помощи. На случай, если кого-нибудь решат похоронить живым.
– Звучит ободряюще.
– Да, такое может произойти. Я уверена, вы слышали теорию о Христе. Что распятие Христа на самом деле не было распятием. А классическим примером погребения заживо.
– Почему же так сложно определить, мертв человек или нет? Разве это не очевидно?
– Иногда нет. Люди, подвергшиеся переохлаждению или, скажем, утонувшие в холодной воде, могут выглядеть мертвыми. Нашу неизвестную нашли в холодной воде. И к тому же есть определенные препараты, которые маскируют признаки жизни и затрудняют обнаружение дыхания и пульса.
– Как в «Ромео и Джульетте». Джульетта выпила какое-то зелье, чтобы выглядеть мертвой.
– Да. Я не знаю, что это было за зелье, но сценарий вполне правдоподобный.
– И какие препараты могут вызвать подобный эффект?
– Например, барбитураты. Они подавляют дыхание, и трудно определить, дышит ли человек.
– Именно это и выявил анализ на токсины, который сделали нашей незнакомке? Следы фенобарбитала.
Она нахмурилась.
– Откуда вы это узнали?
– Из проверенных источников. Но ведь это правда, так ведь?
– Без комментариев.
– Она лечилась у психиатра? Почему у нее передозировка фенобарбитала?
– Мы не знаем даже имени этой женщины, не говоря уже об истории ее болезни.
Некоторое время репортер изучающе глядел на Мауру, и от его пристального взгляда ей было не по себе. Зря я согласилась на это интервью, подумала она. Еще совсем недавно Питер Лукас производил впечатление вежливого и серьезного журналиста – как раз такого, кто отнесся бы к этой истории с должным уважением. Но характер его вопросов ей не нравился. Он пришел на эту встречу, хорошо подготовленный и подкованный как раз в тех деталях, углубляться в которые ей совсем не хотелось: именно эти детали могли привлечь внимание широкой публики.
– Я так понимаю, эту женщину достали из вод залива Хингхэм вчера утром, – продолжал он. – Первой на вызов откликнулась служба спасения Уэймаута.
– Совершенно верно.
– Почему на место не пригласили судмедэксперта?
– У нас нет столько людей, чтобы выезжать на каждое место происшествия. К тому же это случилось в Уэймауте, да и не было никаких очевидных признаков убийства.
– Так решила полиция штата?
– Их детектив подумал, что, скорее всего, произошел несчастный случай.
– Или попытка самоубийства, учитывая результаты анализа на токсины.
Она не видела смысла отрицать то, что ему уже известно.
– Да, у нее могла быть передозировка.
– Передозировка барбитуратом. И переохлаждение в воде. Две причины, которые могли осложнить констатацию смерти. Разве не следовало учесть эти факторы?
– Да, пожалуй, это стоило принять во внимание.
– Но ни полиция, ни спасатели этого не сделали. Уже выглядит как ошибка.
– Такое случается. Это все, что я могу сказать.
– А лично вы, доктор Айлз, когда-нибудь совершали подобные ошибки? Объявляли мертвым того, кто был еще жив?
Маура задумалась, мысленно возвращаясь к годам интернатуры. Однажды ночью ее, дежурного врача, разбудил телефонный звонок. Как сказала медсестра, только что скончалась пациентка койки 336А. Нужно прийти и констатировать смерть. Пока Маура шла к палате, она не испытывала ни беспокойства, ни неуверенности. В институте не было специального курса по методике констатации смерти; предполагалось, что смерть можно установить сразу, едва увидев тело. В ту ночь она шла по больничному коридору, думая о том, что быстро справится с задачей и вернется в постель. Смерть пациентки не была неожиданностью; в медицинской карте женщины на последней стадии рака значилось: «неизлечима». Надежды на выздоровление не было.
Войдя в палату 336, Маура с удивлением обнаружила, что кровать окружена плотным кольцом рыдающих родственников, которые собрались попрощаться с покойной. Ей предстояло работать на глазах целой аудитории, в то время как она рассчитывала на тет-а-тет с покойной. На нее с горечью смотрели глаза родных, пока она, извинившись за вторжение, подходила к больничной койке. Пациентка лежала на спине, лицо ее было умиротворенным. Маура достала из кармана стетоскоп и, просунув мембрану под больничную сорочку, прижала ее к хилой груди. Склонившись над телом, она чувствовала, как плотнее сжимается кольцо родственников, как давит на нее их повышенное внимание. Она не стала долго слушать пациентку, как это было положено. Медсестры уже установили, что она мертва; вызов врача был всего лишь формальностью. Отметка в карте, подпись – все, что им нужно было для отправки пациентки в морг. Напряженно вслушиваясь в тишину, Маура думала только о том, как бы поскорее уйти из палаты. Она выпрямилась, придав лицу приличествующее случаю скорбное выражение, и перевела взгляд на мужчину, который, как она предположила, был мужем покойной. Она уже собиралась пробормотать: «Мне очень жаль, но она скончалась».
Но еле слышное дыхание остановило ее.
В изумлении она перевела взгляд на пациентку и увидела, что грудная клетка слегка приподнимается. Еще один вдох – и она снова замерла. Типичный случай агонального дыхания – никаких чудес, просто мозг посылает последние электрические импульсы, которые приводят в движение диафрагму. Родственники, толпившиеся в палате, открыли рты от изумления.
– О Боже! – пролепетал муж. – Она еще жива.
– Это... произойдет очень скоро, – все, что смогла вымолвить Маура.
Она вышла из палаты, потрясенная тем, как близка была к ошибке. С тех пор она проявляла особую осторожность в констатации смерти.
Доктор Айлз взглянула на журналиста.
– Все совершают ошибки, – сказала она. – Установить смерть не так легко, как вам кажется.
– Выходит, вы защищаете спасателей? И полицию штата?
– Я говорю, что ошибки случаются. Вот и все. – «Одному Богу известно, сколько ошибок совершила я сама». – Я могу представить себе картину происшествия. Женщину нашли в холодной воде. В ее крови обнаружили барбитураты. Эти факторы могли обеспечить внешние признаки смерти. В сложившихся обстоятельствах ошибка не представляется столь уж грубой. Спасатели просто старались выполнить свою работу, и я надеюсь, вы будете справедливы по отношению к ним, когда станете писать свой репортаж. – Она встала из-за стола, давая понять, что интервью окончено.
– Я всегда стараюсь быть справедливым, – сказал он.
– Не каждый журналист может этим похвастать.
Лукас тоже поднялся и, уже стоя, глядел на нее.
– Дайте мне знать, если мои старания не увенчаются успехом. После того как прочтете мою колонку.
Доктор Айлз проводила его до двери. И пронаблюдала, как он прошел мимо стола Луизы и вышел из офиса.
Луиза подняла глаза от клавиатуры.
– Как все прошло?
– Не знаю. Может, и не следовало давать ему интервью.
– Ну, скоро мы это узнаем, – заметила Луиза, возвращаясь к работе. – Когда в пятницу в «Трибьюн» выйдет его колонка.

5

Джейн не могла определить, какие новости ее ждут – хорошие или плохие.
Доктор Стефания Тэм склонилась над ней с доплеровским стетоскопом, и блестящие черные волосы полностью скрывали ее лицо, так что Джейн не могла видеть его выражения. Лежа на спине, Джейн следила за тем, как головка стетоскопа скользит по ее огромному животу. У доктора Тэм были изящные руки, руки хирурга, и она держала прибор нежно и осторожно, как музыкант арфу. Рука вдруг замерла, и Тэм сосредоточенно склонилась ниже. Джейн взглянула на своего мужа Габриэля, который сидел рядом, и увидела, что в его глазах тоже появилось тревожное выражение.
«Что с нашим ребенком?»
Наконец доктор Тэм выпрямилась, взглянула на Джейн и мягко улыбнулась.
– Послушайте сами, – предложила она и увеличила громкость стетоскопа.
Из динамика доносились ритмичные посвистывания, уверенные и энергичные.
– Здоровое сердцебиение плода, – пояснила Тэм.
– Значит, с моим ребенком все в порядке?
– Пока все хорошо.
– Пока? Что это значит?
– Понимаете, ему больше нельзя оставаться там. – Тэм свернула стетоскоп и убрала его в футляр. – После разрыва амниотического мешка роды начинаются самопроизвольно.
– Но ничего же не происходит. Я не чувствую схваток.
– Вот именно. Ваш ребенок отказывается действовать. У вас на редкость упрямый малыш, Джейн.
– Как и его мамочка, – вздохнул Габриэль. – Она готова бороться с преступниками до самых родов. Пожалуйста, скажите моей жене, что сейчас она официально находится в декретном отпуске.
– Работать вам категорически запрещено, – подтвердила Тэм. – Сейчас мы сделаем ультразвук и посмотрим, что там творится. А потом, я думаю, пора начинать стимуляцию.
– А что, само не начнется? – спросила Джейн.
– У вас отошли воды. Теперь там открыт путь для любой инфекции. Прошло два часа, а схваток все нет. Придется поторопить малыша. – Тэм решительно направилась к двери. – Сейчас вам поставят капельницу. А я пока проверю, свободен ли кабинет ультразвука. Потом нам нужно будет достать этого озорника, чтобы вы наконец стали мамочкой.
– Все происходит так быстро.
Тэм рассмеялась.
– У вас было девять месяцев, чтобы свыкнуться с этой мыслью. Так что рождение ребенка не будет такой уж неожиданностью, – сказала она и вышла из комнаты.
Джейн уставилась в потолок.
– Я не уверена, что готова к этому.
Габриэль сжал ее руку.
– А я уже давно готов. Мне кажется, целую вечность. – Он поднял ее больничную сорочку и приложил ухо к голому животу. – Эй, малыш! – позвал он. – У папы уже нет сил терпеть, так что хватит нас дурачить.
– Фу! Ты сегодня плохо побрился.
– Я побреюсь еще раз, специально для тебя. – Габриэль выпрямился и посмотрел ей в глаза. – Я правду говорю, Джейн, – подтвердил он. – Я так долго мечтал о ней. О собственной маленькой семье.
– А что если она окажется совсем не такой, как ты хотел?
– А чего я хотел, по-твоему?
– Сам знаешь. Идеальный ребенок, идеальная жена.
– Зачем мне идеальная жена, если у меня есть ты? – сказал он и, смеясь, увернулся, когда Джейн замахнулась на него.
«А вот мне все-таки удалось заполучить идеального мужа, – подумала она, глядя в его улыбающиеся глаза. – До сих пор не понимаю, почему мне так повезло. Ума не приложу, как девчонке с прозвищем Лягушка удалось выйти замуж за мужчину, на которого, стоит только ему войти в комнату, сворачивают головы все находящиеся там женщины».
Габриэль нагнулся к ней и тихо произнес:
– Ты ведь до сих пор мне не веришь? Я могу хоть тысячу раз это повторять, а ты все равно не поверишь. Ты именно то, что мне нужно, Джейн. Ты и ребенок. – Он чмокнул ее в нос. – Итак. Что мне нужно принести вам, мамочка?
– О черт! Не называй меня так. Это совсем не сексуально.
– А мне кажется, очень сексуально. По правде говоря...
Рассмеявшись, она хлопнула его по руке.
– Иди. Поешь что-нибудь. И принеси мне гамбургер с жареной картошкой.
– Доктор не велела. Никакой еды.
– Ей не обязательно об этом знать.
– Джейн!

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6


А-П

П-Я