Двумя руками я успешнее правил конем, чтоб мне лопнуть! Бедная кляча старалась изо всех сил, но это нас не спасло.— А все потому, что вы коня повернули. Ехали бы по дуге — и не подставились бы быку.— Гляди-ка! Гринхорн, а как здраво рассуждает!— Что ж, и от гринхорнов тоже польза бывает.— Справедливо. Если б не вы, лежать мне сейчас с распоротым животом, как и моей лошади. Пойдемте-ка к ней!Несчастное животное было мертво. Сэм со вздохом снял узду и седло:— Придется самому стать лошадью и взгромоздить седло на спину. Вот что бывает, когда напорешься на быка!— Как же вы теперь обойдетесь без коня?— Не волнуйтесь, поймаю себе какую-нибудь лошадку.— Мустанга?— Да. Бизоны уже появились, значит, вскоре жди и мустангов.— Я с вами, ладно?— Конечно. И это вам надо познать. А теперь идем посмотрим, как там наш бычок. Такие мафусаилы Мафусаил — библейский старец, проживший 969 лет; его имя стало синонимом долголетия

. обычно очень живучи.Но бык был уже мертв, и только сейчас по достоинству можно было оценить его гигантские размеры.Сэм поглядывал то на меня, то на бизона и качал головой.— Непостижимо, просто непостижимо, — отозвался он наконец. — Вы хоть знаете, куда попали?— Ну и куда?— В самое нужное место. Опасное животное! Я бы десять раз подумал, прежде чем приставать к такому исполину. Знаете, кто вы?— Кто?— Самый легкомысленный человек на свете.— Ого!— Да, да, самый легкомысленный!— Чем-чем, а легкомыслием я никогда не страдал.— Значит, с сегодняшнего дня стали. Ясно? Я же строго-настрого запретил вам выходить из кустов и лезть к бизонам. Почему вы не послушались?— Сам не знаю.— Выходит, совершаете поступки, не задумываясь? Без всякой причины? Это ли не легкомыслие?— Думаю, нет. Наверняка я о чем-то думал. И причина была.— Какая же?— Вы мне приказали, а я приказов не терплю.— Даже если вас из добрых побуждений предостерегают от опасностей, вы упрямо лезете на рожон!— Не для того я отправился на Дикий Запад, чтобы отсиживаться в кустах!— Прекрасно! Но не забывайте: вы гринхорн, значит, надо быть осторожным. А коль скоро нарушили мой приказ, почему выбрали именно этого огромного бизона, а не молодую корову?— Да как-то не по-рыцарски…— По-рыцарски? Вы что ж, возомнили себя рыцарем, чтоб мне лопнуть, хи-хи-хи!И он схватился за живот, а вволю насмеявшись, продолжал:— Чтобы стать Баяром или Роландом Баяр (Пьер де Террайль) — известный своей отвагой рыцарь эпохи средневековья, прозванный «рыцарем без страха и упрека»; Роланд — легендарный герой, один из двенадцати рыцарей короля франков и императора Карла Великого, прославившийся в битве при переходе через Пиренеи. — Прим. автора

, надо совершить множество подвигов, а потом влюбиться в бизониху и каждый день на закате ждать свидания с возлюбленной. Тогда, может быть, в один прекрасный вечер, вы и окажетесь… желанной добычей койотов и грифов… в виде трупа. Зарубите себе на носу, настоящий вестмен никогда не раздумывает, по-рыцарски он поступает или нет, главное — будет ли польза.— Я именно о ней думал! Ведь в быке мяса больше!Сэм озадаченно замолчал, а потом произнес:— Больше мяса? Этот гринхорн застрелил быка ради мяса! Хи-хи-хи! Уж не сочли ли вы меня трусом за то, что я выбрал корову?— Нет, просто подумал — благороднее помериться силами с более опасным противником!— И есть мясо старого бугая? Умно, ничего не скажешь! У этого быка на хребте — груз двадцати прожитых лет, и, кроме шкуры, костей да жил, в нем больше ничего нет. Мясо его уже и не мясо вовсе, а дубленая шкура, не прожуешь, хоть вари целый день. Любой опытный охотник непременно предпочтет быку корову, мясо ее нежнее и вкуснее. Ох, какой же вы гринхорн! А теперь расскажите мне о вашей охоте на бизона, у меня не было времени наблюдать за вами.Я подробно поведал ему обо всем, а когда закончил, Сэм вновь смерил меня оценивающим взглядом и, покачивая головой, промолвил:— Приведите вашего коня, погрузим на него мясо.Я отправился за конем. Откровенно говоря, мне было немного обидно. И не в том дело, что хотелось услышать похвалу, я ждал хоть какого-то одобрения. А тут — ни слова. Вот, за конем послал…Когда я вернулся, Сэм, сидя на корточках перед убитой коровой, ловко снимал шкуру с задних ног и вырезал окорок.— Вот, — сказал он, — на сегодняшний вечер у нас будет жаркое. Погрузим мясо вместе с моим седлом на вашего скакуна — ив путь. Учтите, это мясо предназначается только нам, да еще Дику и Биллу. Если остальным тоже захочется полакомиться, пусть сами отправляются за ним.— Если к тому времени тушу не расклюют птицы и не сожрут дикие звери.— Скажите какой умник! Само собой разумеется, мы прикроем корову ветками и заложим камнями, и тогда уж только медведь или другой какой крупный зверь сможет добраться до нее.Я срезал с ближайших кустов несколько толстых веток и натаскал камней потяжелее. Мы хорошенько накрыли корову, затем нагрузили моего пегого и отправились в обратный путь.— А что сделаем с вожаком стада?— А что с ним можно сделать?— Нам ничего не пригодится?— Абсолютно ничего.— И шкура тоже?— Может, вы — специалист по выделке шкур? Я нет!— Я читал, что шкуры убитых бизонов прячут в специальных тайниках.— Вы об этом читали? Коль так, значит, правда. Ведь все, что пишут о Диком Западе, — правда, чистая правда. Хи-хи-хи! Впрочем, есть охотники, убивающие зверей ради их шкур. Я сам когда-то так делал, но сейчас у нас другие планы, не тащить же эту тяжесть с собой!Мы довольно быстро добрались до лагеря. Оказалось, долина, где я уложил двух первых в своей жизни бизонов, находилась всего в получасе ходьбы от лагеря. Увидев нас возвращающихся пешком, наши товарищи пришли в удивление.— Мы охотились на бизонов, и один из них распорол живот моей лошади, — объяснил Сэм Хокенс.— Они охотились на бизонов… на бизонов… — доносилось со всех сторон. — Где это, где?— В получасе ходьбы отсюда. Себе мы принесли бизоний окорок, а остальное — ваше. Берите, не стесняйтесь.— Возьмем, конечно! — вскричал Рэттлер, делая вид, будто между нами ничего не произошло. — Где это место?— Поезжайте по нашему следу, найдете, глаза-то у вас на месте, чтоб мне лопнуть!— Много было бизонов?— Двадцать.— А скольких убили вы?— Одну корову.— Только-то! А где остальные бизоны?— Исчезли! Можете поискать. Я не догадался спросить, куда они направились! Хи-хи-хи!— Неужели двум опытным стрелкам удалось убить только одну корову… — презрительно бросил один из них.— Убейте больше, если сможете, сэр! Вы бы не успокоились, пока не убили бы все двадцать, да еще парочку. Впрочем, там найдете двадцатилетних быков, которых застрелил этот молодой человек.— Быки, старые быки! — закричали кругом. — Чтобы стрелять в двадцатилетних быков, надо действительно быть гринхорном.— Смейтесь, господа, смейтесь, но этот гринхорн спас мне жизнь.— Жизнь? А как это было? — они пристали к Сэму с расспросами, но тот заявил:— У меня нет желания говорить об этом, порасспросите его самого, однако замечу, вряд ли удобно отправляться за мясом в потемках.Сэм был прав, солнце клонилось к закату, да и они уже знали мой характер и понимали, что я не стану распространяться о своих приключениях. Вот почему, быстро сев на лошадей, наши коллеги отправились за мясом — все вместе, так как не доверяли друг другу.Среди порядочных охотников добыча, убитая одним, считается общей, но у этих людей чувство товарищества отсутствовало. Позднее я узнал, что они набросились на корову точно дикие звери и рвали мясо на куски чуть ли не руками, ссорясь и отталкивая друг друга. Каждый для себя, кто сколько мог, самый лучший, самый большой кусок — себе!Они уехали, а мы освободили от ноши моего коня, и я отвел его в сторону, чтобы расседлать и стреножить. Сэм тем временем описывал наши приключения Паркеру и Стоуну. Нас разделяла палатка, и они не заметили, как я подошел с противоположной стороны и услышал весь рассказ Сэма.— Поверьте, все так и было. Этот парень прицелился в самого большого, самого сильного быка и свалил его одним выстрелом, словно старый, опытный охотник. Конечно, я всыпал ему как следует за «легкомыслие», но я-то знаю цену такому выстрелу!— Я тоже, — подтвердил Стоун. — Из гринхорна получится отличный охотник-следопыт.— И совсем скоро, — долетел до меня голос Паркера.— Да, — сказал Хокенс, — он вестмен от рождения. К тому же эта его необычайная физическая сила! Вы видели, как он вчера один вытянул тяжеленный воз? Где пройдет — там трава не скоро поднимается! И тем не менее я считаю, мы не должны хвалить его.— Но почему?— Иначе он зазнается.— Да нет, вряд ли.— Конечно, парень он бесхитростный, и все же никогда не следует слишком хвалить человека, даже самый скромный может зазнаться. А потому будем и впредь называть его гринхорном. У парня есть все задатки стать со временем настоящим вестменом, но их еще надо долго и упорно развивать.— Сэм, ты хоть поблагодарил его за то, что он спас тебе жизнь?— И не подумал!— Ну уж это ни в какие ворота не лезет!— Мне все равно, чтоб мне лопнуть! Можешь считать меня неблагодарным, но я думаю о парне. Главное, чтобы он не заважничал и оставался таким, как есть. Хотя, признаюсь, я бы с удовольствием пожал ему руку и расцеловал в обе щеки!Стоун расхохотался:— Целоваться с тобой? Скажет же такое! Пожать руку — куда еще ни шло, но целоваться… Вот уж рассмешил!— А что тут такого? — обиделся Сэм.— Да ты хоть раз видел себя в зеркале? Нет? Ну так взгляни хотя бы на свое отражение в ручье. Зрелище малоприятное, должен тебе сказать.— Ах, вот оно что! Хорошего же вы мнения обо мне! Значит, я — страшилище, а ты, выходит, — красавец? Не задирай нос! Даю слово, на конкурсе красоты я возьму первый приз, а ты как раз останешься ни с чем, хи-хи-хи! Ладно, это к делу не относится, вернемся к нашему гринхорну. Я уже сказал, благодарить его не собираюсь, но когда мясо поджарится, он получит от меня самый лакомый кусок. И знаете, что еще я завтра сделаю?— Интересно.— Доставлю удовольствие нашему гринхорну.— Каким образом?— Дам ему возможность заарканить мустанга.— Ты разве собираешься на мустангов?— Ну да, ведь должен же я подумать о новом коне. А пока ты одолжишь мне своего. За бизонами придут мустанги. По-моему, их надо искать в долине, по которой пройдет дорога. Если мустанги уже появились в наших краях, то скорее всего мы найдем их там.Дальше слушать я не стал, обогнул палатку и подошел к трем приятелям с другой стороны, чтобы они не догадались, что я подслушал разговор, не предназначенный для моих ушей.У палатки горел костер. На огне поджаривался огромный кусок мяса. Хокенс ловко поворачивал вертел, сделанный из толстого сука и опиравшийся на рогатины по обе стороны костра. Интересно было наблюдать за ним — так сосредоточенно, даже с упоением он занимался стряпней.Но вот наши коллеги тоже привезли мясо и тоже принялись его готовить. Они развели несколько костров, но для всех места не хватило, каждый поджаривал кусок лишь для себя, поэтому многим пришлось довольствоваться полусырым мясом. Я действительно получил лучший кусок фунта на три и с большим удовольствием съел его до последнего кусочка. Но не спешите обвинять меня в обжорстве. Дело в том, что вестмену приходится поглощать очень много мяса, чтобы сохранить здоровье и силу. Ведь человеку кроме белков необходимо и определенное количество углеводов, которые в городе он получает с обычной пищей. Вестмен же месяцами вынужден питаться лишь одним мясом, и ему приходится поглощать его в огромных количествах, чтобы восполнить недостаток углеводов.Я знавал траппера, съевшего восемь фунтов мяса за один присест, а когда я спросил его, наелся ли он, тот, икая, ответил: «Вроде бы, ведь больше нет, но если уступите кусочек от своей порции, я с удовольствием съем и его».За ужином только и говорили, что о нашей охоте на бизонов, причем я понял, что как только вестмены увидели убитых мной двух старых быков, их мнение о сделанной мною «глупости» изменилось.Утром следующего дня я сделал вид, будто собираюсь приступить к работе, но тут появился Сэм Хокенс.— Оставьте эти инструменты, сэр, вас ждет более интересное дело.— Какое?— Потом узнаете, а сейчас седлайте коня, и мы едем.— На прогулку? Но мне надо работать.— Вы уже достаточно потрудились. К тому же, думаю, к полудню мы вернемся, и тогда можете измерять и считать сколько вам заблагорассудится.Предупредив Бэнкрофта, мы с Сэмом уехали. По дороге Сэм лукаво поглядывал на меня, а я делал вид, будто не догадываюсь о его намерениях. Мы ехали уже проложенной нами трассой.Долина протянулась на четыре английские мили в длину и на две в ширину. Ее окружали поросшие лесом холмы, а посередине бежал широкий ручей, так что влаги вполне хватало и трава разрослась буйно.С севера сюда можно было попасть через каньон, а с юга — по нашей трассе. Прибыв на место, Хокенс окинул равнину зорким взглядом и двинулся вверх по ручью. Я последовал за ним.Внезапно Хокенс резко осадил коня, спешился и, перескочив через ручей, тщательно осмотрел примятую траву на другом его берегу, затем снова вскочил в седло и двинулся дальше, но уже не на север, а под прямым углом на запад, так что вскоре мы оказались в западной части долины. Тут Сэм слез с коня и, стреножив, пустил его пастись. С момента обнаружения следов он не промолвил ни слова, но по его заросшему лицу, как солнечный луч по лесу, скользила улыбка явного удовлетворения. Он торжественно обратился ко мне со словами:— Сэр, извольте спешиться и как следует стреножить коня. Будем ждать здесь.— А зачем мне его как следует стреноживать? — спросил я, хотя прекрасно знал, в чем дело.— А затем, чтобы не потерять. Я не раз был свидетелем, как в таких обстоятельствах кони убегали.— В каких же это обстоятельствах?— А вот подумайте!— Мустанги?— Как вы догадались? — спросил он удивленно, бросив на меня быстрый взгляд.— Читал об этом!— О чем?— О том, что плохо стреноженные кони часто убегают с дикими мустангами.— Черт вас возьми! Обо всем-то вы читали, такого нелегко удивить. Вот поэтому я предпочитаю людей, не умеющих читать.
1 2 3 4 5 6 7 8