Пуски АМСов серии ЗМВ решено было начать с проверки всего комплекса в режиме межпланетного зонда с попутным высококачественным фотографированием обратной стороны Луны. Первый пуск такого зонда был запланирован на ноябрь 1963 года.
Несмотря на трудности, неудачи, аварии, финансирование работ по программе достижения Марса и Венеры не прекращалось. Параллельно с использованием той же ракеты-носителя 8К78 велась работа по программам мягкой посадки на Луну и предстояли выводы спутников связи «Молния-1» на высокоэллиптическую орбиту. О событиях, связанных с этими программами, я расскажу в следующей книге.

Глава 7. ЧЕЛОВЕК В КОСМОСЕ!
ПЕРВЫЙ КОРАБЛЬ-СПУТНИК
Эра пилотируемых полетов по официальной историографии началась полетом Юрия Гагарина 12 апреля 1961 года.
Для нас, создателей космических кораблей, фактический отсчет связан с датой 15 мая 1960 года.
Начиная с 15 мая 1942 года — первого полета Бахчиванджи на ракетном самолете БИ-1 — дата 15 мая связывается с каким-либо ракетно-космическим событием:
15 мая 1957 года — первая Р-7,
15 мая 1958 года — третий спутник,
15 мая 1960 года — первый корабль-спутник.
И далее были еще знаменательные события, связанные с датой 15 мая. Если бы я изучал астрологию, то, вероятно, нашел бы объяснение этому феномену. Пока будем считать такие совпадения случайностью.
Первый корабль-спутник просуществовал не полтора часа, как гагаринский «Восток», а 28 месяцев и 5 дней!
Через 30 лет после триумфа Гагарина среди журналистов появились любители легкого заработка на сенсационных разоблачениях секретов советской космонавтики. Без каких-либо ссылок на документальные первоисточники расписывалась трагическая гибель космонавтов, выведенных в космос еще до Гагарина. Один из космонавтов якобы остался навсегда во Вселенной, другой погиб из-за взрыва носителя на старте, третий «передавал» на Землю биение своего сердца, некие радиолюбители слышали стоны и плач. Для убедительности назывались даже фамилии погибших космонавтов. Все эти разоблачения чистейшая ложь!
Это происходило не только у нас.
В США через три года после высадки астронавтов на Луну вышла книжонка, в которой утверждалось, что никакого полета к Луне не было. Все это, якобы, кинотелевизионные фокусы, инсценировка, осуществленная в специальных секретных павильонах. НАСА поспешило с опровержениями. Последовал скандал, который способствовал огромному успеху в реализации клеветнического издания. Автор и издатель хорошо заработали на заведомой лжи.
Сим свидетельствую и еще раз торжественно заявляю: ни один человек Земли до Гагарина с территории Советского Союза в космос не выводился! В результате аварий в советских космических кораблях погибли за всю космическую эру (до 12 апреля 1996 года) Комаров, Добровольский, Волков и Пацаев.
В США за этот же период погибли десять астронавтов: трое сгорели заживо при наземных испытаниях «Аполлона» и семерых унес взрыв «Челленджера».
Космонавты и астронавты остаются смертными людьми после возвращения на Землю. Несчастные случаи и болезни могут лишить жизни любого из них. Гагарин погиб в авиационной катастрофе. Беляев чудом вернулся на Землю из космоса, а через пять лет умер в госпитале на обычном операционном столе.
Аварии космических кораблей действительно были до полета Гагарина, но корабли эти были беспилотными или «собачьими».
Идеологические установки того времени заставляли описывать только успехи и скрывать неудачи. Политика ненужной секретности принесла больше вреда, чем пользы. Под предлогом сохранения государственной тайны достойную оценку научного, творческого и трудового подвига создатели космической техники получали, как правило, в некрологах.
Впрочем, по соображениям, не имеющим ничего общего с секретностью, миру не известны имена многих истинных творцов американской лунной программы, за исключением Вернера фон Брауна. Он — руководитель разработки ракеты-носителя. Кто главные конструкторы лунных кораблей, двигателей, системы управления?
Названия корпораций, научных центров, их адреса и имена президентов рекламировались широко. Истинные творцы известны только узкому кругу специалистов. Нашим главным конструкторам -дважды Героям Социалистического Труда хоть посмертно поставлены памятники-бюсты. Живым даны Золотые медали Героев Социалистического Труда, медали лауреатов, ордена, присвоены ученые степени, а «бедным» американцам — доллары, комфортабельные коттеджи, престижные автомобили и прочие атрибуты цивилизованного благоденствия.
Отступление в моих записках вызвано недавно просмотренными телевизионными фильмами, в которых сотням миллионов зрителей демонстрировались документальные кадры пусков, интервью с космонавтами, президентами — и ни единого интервью ни с одним инженером!
В ракетно-космической технике на долю инженеров, я имею в виду тех, которые несли основное бремя сотворения и ответственности, выпала доля совершать незримые подвиги в течение многих лет.
Посильно стараюсь об этом рассказать.
Вернувшись ненадолго с полигона в Подлипки и Москву после двух аварийных пусков Е-3, мы основными силами навалились на 1-КП. Это был первый прототип будущего одноместного спутника для пилотируемых полетов. Срывы всех мыслимых сроков по разработке аппаратуры для октябрьских пусков к Марсу грозили отменой этой программы. Королев все понимал, но не желал слушать никаких доводов и оправданий. Освободившись от «Луны», он весь ушел в азартную гонку за вывод в космос человека. Кто будет в космосе первым: русский или американец?
Мы отлично понимали, что уступить приоритет американцам через три года после запуска первого спутника недопустимо. Иногда казалось, что СП знает, что творится в подведомственных мне отделах и с моими разработками лучше меня самого. Он умел получать информацию и использовать ее так, что мы все время чувствовали себя под его неусыпным контролем. Чтобы информация, поступавшая к Королеву неведомым путем, не портила ему настроение и не влекла преждевременных «грозовых» разрядов по виновникам, я стремился о своих бедах и «бобах» докладывать с опережением в оптимистическом тоне. Но по поводу системы ориентации для 1-КП мои и Раушенбаха оптимистические доклады Королева не успокоили.
Основная группа разработчиков и испытателей 1-КП вылетела на полигон 28 апреля. Сам космический аппарат отправили на полигон грузовым самолетом Ан-12, и он умудрился опередить монтажников, которые должны были принять его на аэродроме и сопроводить на ТП.
Сразу по прибытии сотни инженеров вместе с военными испытателями начали разворачивать испытательное оборудование, кабельные сети, изучать и проверять готовность неисчислимой номенклатуры систем стартовой и технической позиций, станций командно-измерительного комплекса, связи, а также гостиниц, столовых и автомобильного транспорта. Наиболее настырные начинали подготовку с оформления заявок на спирт.
Эта подготовительная работа в первые же часы после появления на полигоне показала, как много было забыто в суматохе перед отправкой экспедиции.
Ведущий конструктор Олег Ивановский, только что прилетев, посылал на завод одну за другой ВЧ-граммы, требуя срочной ликвидации дефицита.
У многих руководителей за восемь часов перелета из Москвы на полигон менялась психология. Перед вылетом каждый, чувствуя личную ответственность, старался подготовить все необходимое для работы на полигоне и, обнаружив в первые же часы после появления на полигоне нехватку документации, оборудования или приборов, возмущался: «Куда они там смотрят?! Разгильдяи! Немедленно ВЧ-грамму!» Тем не менее расписанный по дням, часам и даже минутам график работ составлялся ведущим конструктором исходя из принципа, что все есть и никаких «бобов» быть не должно.
СП потребовал, чтобы я не вылетал, пока не будет отработана система ориентации и спуска. Аппарат отправили на полигон без нее. Команда Раушенбаха назвала систему управления движением «Чайка». Это название в дальнейшем прочно вошло в обиход. До сих пор системы управления движением пилотируемых аппаратов именуются «Чайки». Нынешние «Чайки» не похожи на ту первую, как автомобиль «Москвич» последнего выпуска — на первый «Москвич» модели 401.
Все, кто мог, уже улетели на полигон, а я, получая ежедневно выражения крайнего неудовольствия от Королева, продолжал в цехе № 39 вместе с новыми «вундеркиндами» и своими обстрелянными опытными электриками отрабатывать первую «Чайку».
Первая «Чайка» для аппарата 1-КП по тем временам была принципиально новой и по составу аппаратуры сложной системой. Необходимо было обеспечить высокую надежность процесса ориентации при выдаче тормозного импульса для гарантий возвращения спускаемого аппарата на Землю. И не просто на Землю, а на свою территорию.
Для надежности «Чайка» содержала два независимых контура управления: основной и резервный. Основной контур должен был обеспечить трехосную ориентацию с помощью ИКВ — инфракрасной вертикали — и гироскопической орбиты. ИКВ разрабатывалась в ЦКБ «Геофизика» Владимиром Хрусталевым и Борисом Медведевым. Этот прибор различал границу между Землей по всей ее окружности и космосом. После обработки сигналов, поступающих с ИКВ, система управления должна ориентировать космический аппарат одной осью на центр Земли. Чтобы он не вертелся произвольно вокруг этой оси, его ориентирует гироскопическая орбита по направлению вектора скорости. Гироскопическая орбита — изобретение, предложенное тогда еще молодым инженером Токарем, будущим профессором. После долгих препирательств оно было принято к конструкторской разработке и производству Виктором Кузнецовым. Очень не любил Виктор реализовывать чужие изобретения. Но тут снизошел — других предложений не было.
Колебательные движения спутника должны были демпфироваться с помощью трех гироскопических ДУСов — датчиков угловых скоростей. Они были разработаны в КБ завода «Авиаприбор». Главным конструктором там был Евгений Антипов. Тот самый Антипов, который еще в 1934 году убеждал меня не изобретать электронный бомбосбрасыватель для самолетов ТБ-3. Антипов доводил тогда в муках родившийся электромеханический бомбосбрасыватель, и хлопоты двадцатидвухлетнего изобретателя с завода № 22 ему только мешали.
Теперь я — этот бывший изобретатель — не просил, а требовал, пользуясь решениями правительства, разработать особо надежные ДУСы для космических аппаратов.
Резервная система ориентации, предложенная Раушенбахом и Легостаевым, была сравнительно простой. Она содержала оптический датчик ориентации на Солнце и те же ДУСы для успокоения колебаний. Обе системы имели релейные блоки управления, которые выдавали команды на пневматические клапаны микродвигателей ориентации.
Все это приборное многообразие было впервые собрано вместе, соединено кабелями друг с другом, с системой электропитания, командной радиолинией, телеметрией и испытательными пультами в сборочном цехе.
Подобные системы, сколь бы ни были гениальны их разработчики, с первого включения никогда не работают. Хорошо еще, если из приборов не идет дым от коротких замыканий.
Директор завода Турков, посещавший сборочный цех по три раза в сутки и не имевший возможности непосредственно вмешиваться в процесс отработки, посмеивался надо мной: «Ты со своими „вундеркиндами“ доведешь Королева до сердечного припадка, если раньше сам не попадешь в больницу».
Но на «вундеркиндов» жаловаться я не мог. Обстоятельства объективной реальности были сильнее. Когда гнев Королева и обилие «бобов» действительно довели меня до белого каления, я предложил всю «Чайку» разобрать, упаковать и грузить в самолет: «Будем доводить систему на полигоне. По крайней мере, доложим, что мы уже прибыли на летные испытания».
Оказалось, вопреки пословице, там, где «семь бед», вовсе не «один ответ». Основной блок управления вместе с гироприборами из Подлипок в аэропорт был отправлен на грузовой машине без сопровождающего. Водитель, не ведая, что за драгоценный груз у него в кузове, для начала хорошо тряхнул его на железнодорожном переезде. Продолжая «испытания» системы на ударопрочность, он для храбрости по дороге употребил невыясненное количество граммов спирта, захваченного из сборочного цеха, и в состоянии «среднего опьянения» врезался в дерево.
Подобные происшествия действуют на нервную систему руководителей гораздо сильнее, чем авария ракеты при всей ее огромной стоимости. Последняя считается закономерным явлением отработки сложной системы. Обычное для нашего разгильдяйства дорожно-транспортное происшествие квалифицируется как чрезвычайное, граничащее с преступной халатностью. Наказываются не только непосредственные виновники, но и многочисленные начальники по всей производственной иерархии, вплоть до инженеров, которые не досмотрели, как везут их бесценные приборы.
Несмотря на дополнительный груз в виде полного набора всех возможных взысканий, «Чайка» вместе с нами, наконец, была погружена в Ил-14.
Первая майская гроза не посчиталась с грозными приказами Королева. Аэродром Внуково был закрыт по всем направлениям. Для нас это была еще одна бессонная ночь.
Только 3 мая утром нас выпускают на Уральск. На «Ласточке» -аэродроме Тюратама — нас уже с нетерпением ждут автобусы, грузовые и легковые автомобили.
Точно в соответствии с графиком ведущего конструктора Ивановского в 24.00 5 мая «Чайки» начали свои автономные испытания в составе всего 1-КП.
Только здесь, на ТП второй площадки, в МИКе, где, наконец-то, собрались все и вся, понимаешь, какое многообразие идей, систем и разномастных приборов и агрегатов мы втиснули в 4600 килограммов массы нового спутника.
Как успеть все это отработать? Над каждой системой корпела бригада разработчиков со своими схемами, инструкциями, испытательными пультами и желаниями заменить уже установленные бортовые приборы на более надежные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75