Однако мужчины не всегда разрешали женщинам уклоняться от их «долга», который состоял в рождении стольких младенцев, сколько позволяли им силы и короткая жизнь.Полутайные попытки сообразительных женщин контролировать деторождение стары как мир.Женщины арабских народов, возможно, позаимствовав знания у древних египтян, знали об эффективности введения кольца в свои тела, по крайней мере, полторы тысячи лет тому назад. В основном это тот же самый способ предохранения от беременности, который сейчас масштабно производится для повсеместного использования в отсталых и бедных странах, – пластиковая петля.Город-государство Афины с его ориентированным на мужчин прогрессом стимулировало интерес мужчин к контрацепции, но лишь для блага общества, а не для улучшения жизни женщин. Аристотель хотел, чтобы количество детей, которое может иметь семья, было ограничено законом.Его методы контроля рождаемости состояли в умышленном и бесстрастном умерщвлении младенцев и прерывании беременности путем аборта. Платон, намекая на свою склонность к гомосексуализму и ненависть к женщинам, выступал сторонником государственного контроля за сексуальной активностью.Мужчинам позволялось становиться отцами лишь в возрасте от тридцати до тридцати пяти лет, в то время как женщины могли рожать детей в возрасте от двадцати до сорока.Римляне широко пользовались контрацептивами.К прелюбодеяниям и внебрачным связям относились терпимо как к неизбежному злу общества, но самые аморальные женщины и самые сексуально озабоченные неверные мужья не были готовы к появлению детей, рожденных вне брака.Такая сладострастная эксплуатация мер предупреждения беременности лукавыми врагами христианства повлекла за собой неминуемую реакцию: то, что римское, то порочное.Еще в Ветхом Завете имеется осуждение еврейского способа контрацепции, и проповедь Павлина против половых сношений поддерживает это мнение.Следовательно, женщины древней Европы и средних веков мало знали о контрацепции, не знали даже ее начал, известных современным народам, до сих пор находящимся на примитивной стадии развития общества.Туземцы Америки имели больше знаний о контрацепции и абортах с помощью лекарственных трав, чем жены путешественников и захватчиков, которые последовали по стопам Колумба.Индейцы Нового Света, возможно, и не подарили знаний о контрацепции своим поработителям, зато обеспечили их ужасным наказанием – сифилисом. После контактов с Новым Светом он буйствовал в Европе с ужасными последствиями для невинных жен и относительно невинных проституток, что подтолкнуло к новому изучению способов контроля рождаемости.Первым шагом вперед за шестнадцать веков стал трактат о венерических болезнях, написанный Габриелем Фаллопием, ученым-медиком итальянских школ в Пизе и Падуе. Он провел специальное исследование женских репродуктивных органов, и результаты были опубликованы в книге, увидевшей свет через два года после его смерти, где он описывал презерватив, или кондом.Он считал его своим изобретением, хотя кондомы из шелка были распространены еще во времена римлян, но нет оснований считать, что Фаллопию было это известно.В XVII и XVIII веках кондом получил широкое распространение, но в качестве меры предосторожности мужчин против венерических заболеваний. Их продавали в магазинах в Лондоне и непременно в районах красных фонарей.Конечно же, их целью были профилактические меры. Мужчина, уверенный в невозможности заразиться от собственной жены, никогда не задумывался о контрацепции у себя дома, чтобы дать возможность передышки женщине, изнуренной беременностями и родами.В 1717 году Даниэль Тернер написал книгу о сифилисе, где говорится: «…кондом – лучший, если не единственный презерватив, который наши распутники нашли в настоящее время, и все же по причине того, что он притупляет ощущения, как я слышал, некоторые признаются, что зачастую идут на риск подхватить заразу, чем заниматься сексом с ним».Однако в то время и женщины стали пользоваться контрацептивными мерами, и Казанова рассказывал, как однажды украл у монахини ее запасы, оставив на их месте поэму. Но его в конечном итоге заставили все вернуть!Немногие умудренные опытом женщины, которые знали о существовании этих контрацептивных средств, не были впечатлены ими.Мадам де Севиньи в письме от 1671 года давала материнские наставления своей дочери, объясняя цели кондома, а потом предупреждала девушку, говоря, что это – «преграда от удовольствия и хитрость против опасности».Отношение к механическим контрацептивам в качестве профилактики болезней клеймило их как предметы, связанные с пороком. И это продолжалось вплоть до XIX века.Так, Томас Мальтус, англиканский священник в Восточной Англии, первый, кто предупреждал своих читателей об опасностях перенаселения, считал «непристойное искусство», посредством которого можно избежать зачатия во время соития, безнравственным и заслуживающим порицания.Он предлагал как можно большему количеству женщин и мужчин дать клятву в пожизненном безбрачии. «Надломленные» же ветви следует как можно дольше удерживать от брака, пока не минует пора страстной юности.Эта идеалистическая и невыполнимая на практике политика была поддержана Джереми Бентамом, который добавил к общей обеспокоенности собственную экономическую теорию, пропагандирующую контроль рождаемости у бедных слоев населения, чтобы сэкономить деньги, на сиротские и работные дома.Более определенными были взгляды Фрэнсиса Плейса, который шокировал Англию в 1822 году своими откровенными высказываниями.«Если бы однажды было ясно понято, – писал он в своем труде «Иллюстрации и доказательства принципов народонаселения», – что нет ничего непристойного в том, что женатые люди позволяют себе воспользоваться такими мерами предосторожности, которые без вреда для здоровья и не оскорбляя женскую скромность предотвращают зачатие, то сразу же рост населения, превышающий средства существования, резко сократился бы».Фрэнсис Плейс, как среднестатистический мужчина, заботился скорее о благосостоянии нации, чем о счастье отдельного человека, но, несомненно, был осведомлен о личных страданиях, переживаемых женщинами из-за слишком частых беременностей.Он написал серию памфлетов, распространявшихся бесплатно или по минимальной цене среди жителей рабочих районов больших городов Англии. Слова Плейса были обращены к женщинам, потому что способ контрацепции, описанный им, заключался в использовании ими тампонов.Власти не предприняли ничего, чтобы запретить публикации, которые легко можно было счесть непристойными. Да и авторов, которые предлагали продавать рекламные листки, было не так много, чтобы их осуждать.Бессчетное количество респектабельных жен брали такие публикации тайно. Подружки распространяли их между собой, и вне всякого сомнения гораздо больше женщин имели понятие о физиологии половых сношений и предохранении от беременности в викторианские времена, чем считает большинство историков-мужчин.Распространяемые из-под полы, плохо напечатанные памфлеты, имевшие хождение среди рабочего класса, листовки, призывающие к контролю рождаемости, приобрели некоторую респектабельность в семидесятых годах XVIII века.Роберт Вейл Оуэн, американский реформатор общества, сын знаменитого Роберта Оуэна, который так умело управлял своими прядильными фабриками, написал «Психологию морали». Это была тоненькая книжица, но она быстро завоевала внимание как Британии, так и Америки. За несколько лет было продано больше семидесяти пяти тысяч экземпляров. Эта книга рассказывала о методах контроля рождаемости среди женатых пар среднего и высшего сословия.Возможно, жизнь этой книги была бы стабильной и спокойной, если бы Чарльз Брадлау и Анни Бесант не выдвинули свою версию об источнике, из которого Оуэн черпал свой материал.Это была книга бостонского физика Чарльза Ноултона, который дал своему труду туманное название «Плоды философии», но добавил более практический подзаголовок: «Личный советчик молодым женатым людям». Переработанная и изданная под именами Чарльза Брадлау и Анни Бесант, работа заставила о себе заговорить. Все, что носило имя хоть одного из этих знаменитых людей, было красной тряпкой для правительственных кругов. Книга, которая стабильно продавалась в течение пяти лет, была сразу же объявлена непристойной, а Брадлау и миссис Бесант отданы под суд.В результате чего десятки тысяч людей, которые до сих пор и представления не имели о существовании контрацепции, узнали, что это такое. Прессе пришлось объяснять, в чем именно заключалась непристойность в работе под невинным названием «Плоды философии».Еще до того, как началось следствие, контрацепция стала темой дискуссий в клубах, на фабриках, в церкви и парламенте.Миссис Бесант была не из тех, кто упустит свой шанс. Она воспользовалась залом суда в качестве трибуны для выступлений. Терпеливый судья не стал слишком противиться ее речам, когда ей каждый раз приходилось отвечать на вопросы.Само же обвинение было почти забыто в общей дискуссии об опасностях перенаселения и выгодах контроля рождаемости. Миссис Бесант и Брадлау были признаны виновными, но их пребывание в тюрьме было коротким из-за технических недостатков обвинительного акта.К тому времени, как они вышли из тюрьмы, предмет, на котором основывалось их обвинение, был уже известен во всех уголках страны.Специальное издание пользующейся дурной славой книги с новым названием и некоторыми дополнительными комментариями о несправедливом судебном преследовании на обложке распродавалось с рекордной скоростью. Даже произведения Чарльза Диккенса не могли затмить число продаж в сто восемьдесят пять тысяч, которое «Плоды философии» достигли за четыре года.Стоит заметить, что женщина, которая старалась внушить общественности мысль о контрацепции, в целом сохранила свое отношение к этому и несколько лет спустя.Став теософом, Анни Бесант была и непримиримой защитницей контроля рождаемости.К этому времени она, однако, потратила целое десятилетие на одну из самых величайших пропагандистских кампаний, которую когда-либо вела одна женщина.Ее собственная работа по способам контрацепции «Закон народонаселения» имела огромный успех, и тираж в четверть миллиона быстро разошелся. Возможно, среднего читателя книга несколько разочаровала, поскольку была не просто практическим руководством, которого он – а еще важнее, она – ожидали.Терпеливо-простые инструкции с точными описаниями методики и без всяких теоретических обобщений зла перенаселения все же преследовались властями.Доктор, который написал «Настольную книгу женщины», представлявшую собой медицинское исследование, не имевшее эротического характера, был наказан Генеральным медицинским советом, запретившим ему практиковать.Но времена менялись. На пике суфражистской кампании «продвинутые» женщины жадно читали «Методы здорового планирования семьи», опубликованные Мальтузианской лигой.Терпимость Британии не распространялась на другие страны. В Соединенных Штатах сражения были особенно яростными.«Плоды философии», которые, как было уже сказано, были опубликованы как в США, так и Британии, повлекли за собой появление исторического закона Комстока, запрещавшего контрацепцию.Это стало стимулом для кампании Маргарет Сэнгер, одной из самых замечательных представительниц «новых женщин». Она была медицинской сестрой и собственными глазами видела большую смертность, трагедии, несчастья и болезни, вызываемые нежелательными беременностями в нью-йоркских трущобах.Миссис Сэнгер не была типичным агитатором женского движения того времени. Она не была состоятельной, не искала захватывающих примеров для того, чтобы прославиться. Она не была недалекой идеалисткой с нереальным восприятием ограниченного горизонта обыкновенной женщины и неограниченными личными проблемами. У нее не было заранее сложившегося мнения о контрацепции, и ей пришлось потратить некоторое время на изучение доступной литературы, прежде чем развернуть свою кампанию.Она поехала во Францию и познакомилась со всеми идеями, что могли предложить ей французские женщины, которые были в то время самыми искушенными в Европе в вопросе контролирования беременности.«Тело женщины принадлежит только ей самой», – писала Маргарет Сэнгер.Ее самое удивительное заявление было о том, что женщина, замужняя или незамужняя, имеет «право избавиться, подавлять или воспроизводить семя жизни».Маргарет Сэнгер начала беседовать с группами женщин, чьи беды были известны ей в процессе профессиональной деятельности. Эти беседы превратились в лекции. Никаких юридических акций предпринято не было, хотя они, по всей вероятности, были невозможны, во всяком случае, до тех пор, пока она не начала издавать ежемесячный журнал под названием «Женский мятеж».Название автоматически привлекло внимание властей. Содержание же издания вызвало преследование законом Комстока за непристойность.Маргарет Сэнгер была арестована, но, будучи выпущенной под залог, бежала на корабле, отправляющемся из Нью-Йорка в Европу.Она вернулась в Америку после начала Первой мировой войны и возобновила свою работу, распространив памфлет под названием «Ограничение семьи» и подыскав помещение, где могла бы основать клинику.Эта клиника была открыта в Бруклине осенним днем 1916 года, а пресса радостно напомнила о ее первом аресте, тем самым насторожив полицию, ждущую указаний. И они последовали незамедлительно: полицейские отправили миссис Сэнгер в участок.Как и в случае с миссис Бесант в Англии, процесс спровоцировал всенародную известность идеи контроля рождаемости, «вещественные доказательства» обеспечили материалом заинтересованных читателей, которые едва ли слышали о том, что такие средства существуют.Месячное тюремное заключение было для миссис Сэнгер небольшой платой за невероятный размах, который получила ее кампания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30