Поэтому я намереваюсь увезти ее с собой в Саравак. Я позабочусь о ней, и уверена, что Летти будет вполне счастлива в миссии среди детей.
Я поступаю так не только ради нее, но и ради человека, который столько сделал для Сингапура. Я искренне восхищаюсь Максимусом Керби и очень ему благодарна. Нельзя допустить, чтобы его личная жизнь и карьера были загублены из-за женитьбы на девушке, которая никогда не сможет стать ему достойной женой и помощницей. Предоставляю вам самой объяснить ему, почему я пошла на этот шаг.
Благослови вас Бог,
искренне Ваша
сестра Тереза".
Дорина дочитала это письмо, судорожно глотнула воздух и села, чувствуя, что ноги не держат ее.
Она не могла осознать, что же произошло. Ей казалось, что ее голова набита ватой, во рту пересохло, веки отяжелели.
«Что же мне теперь делать?» — растерянно подумала она.
Все было так сложно и запутанно!
Стараясь не думать ни о чем, она разделась и легла в постель.
Она проспала всю вторую половину дня и проснулась лишь на закате солнца, не в силах в первую минуту сообразить, где находится.
Внезапно на нее нахлынуло воспоминание о том, что случилось. Тигр, от которого ее спас Максимус; дабойя, укусившая его за руку; это ужасное, изматывающее хождение по комнатам, когда он мог умереть в любую минуту.
Она вспомнила и то, как, поддерживая его из последних сил, она наконец призналась себе, что любит его!
И тут же у нее перед глазами заплясали строки писем, которые она нашла по возвращении.
«Как могли Летти и сестра Тереза уехать и предоставить мне объясняться с Максимусом?» — спрашивала она себя.
Пусть он не был влюблен в Летти. Она была абсолютно уверена, что Летти не могла тронуть его сердце. Но он выбрал ее себе в жены. Он объявил о свое помолвке задолго до того, как Летти прибыла в Сингапур, и все, кто приходил в его дом, искренне поздравляли их обоих.
Он спланировал все детали предстоящей свадьбы.
«Пышная свадьба», которая навсегда должна была остаться в памяти всех, кто присутствовал бы на ней!
Что может быть унизительнее того, подумала Дорина, что невеста сбежала от тебя за неделю до свадьбы, предпочтя жить в отдаленной католической миссии с китайскими ребятишками, нежели быть твоей женой?
— Лучше бы Летти убежала с другим мужчиной, — подумала Дорина.
Этого тоже было бы достаточно, чтобы ранить гордость любого мужчины, но то, что она предпочла дикий, далекий от цивилизации островок всем преимуществам, которые давал ей брак с Максимусом Керби, было вовсе трудно объяснить.
«Что я могу ему сказать?» — думала Дорина.
Она чувствовала такую слабость, что решила немного подкрепиться, и попросила принести ей поесть. Когда ей подали в постель поднос с изысканными яствами, она с трудом заставила себя проглотить несколько кусочков.
После того как поднос унесли, она долго лежала, глядя в темноту, и перед ее глазами стояли строки из писем Летти и сестры Терезы.
Как могли они с отцом хотя бы на минуту предположить, что Летти в состоянии справиться с ролью жены Максимуса Керби?
Однако дома, в Олдеберн-парке, ее отклонения от нормы казались не столь явными, чем в незнакомой обстановке, где она сначала закатывала истерики оттого, что ей пришлось покинуть все, что ей было знакомо и мило, затем перепугалась во время шторма в Бискайском заливе, потом испытала сильное потрясение, когда на них напали пираты.
Трудно было представить, чтобы кто-либо, кроме Керби, мог проявить столько такта и внимания.
Любой другой мужчина стал бы настаивать на более близком знакомстве со своей будущей женой. Во всяком случае, он потребовал бы, чтобы его оставляли наедине с ней, чтобы они могли познакомиться поближе, вдали от докучного присутствия Дорины и сестры Терезы.
Но Максимус не жаловался. Похоже, он понимал, что Летти пережила сильный шок, слыша шум битвы и думая, что ее могут зарезать в ее собственной постели.
Но в то же время он должен был что-то заподозрить! Дорина решила, что он с самого начала понял, что Летти сильно отличается от других девушек.
Его не могло не удивить то, что ее занимали лишь птички. К тому же трудно было не заметить, что она была совершенно неспособна поддерживать разговор с кем бы то ни было из тех, кого он приглашал в дом.
Его друзья и знакомые наверняка без слов дали ему понять, что в то время как они не могли не восхищаться красотой Летти, им трудно было разговаривать с ней.
Тем не менее, напомнила себе Дорина, Максимус был твердо намерен жениться на Летти. Он заключил сделку с ее отцом и заплатил десять тысяч фунтов за право стать зятем графа.
То, что Летти могла вот так запросто убежать, было нарушением долга чести; тем удивительнее казалось поведение сестры Терезы, которая помогала ей.
По крайней мере, сестра Тереза была откровенна. Она явно дала понять, что делает это не только ради Летти, но и ради Максимуса Керби.
Не вызывало сомнений, что она была глубоко привязана к нему, и хотя странно было предположить такое, казалось, что он пробуждает в ней материнские чувства.
По возрасту она годилась ему в матери, и, возможно, была привязана к нему, как к сыну, которого она не могла иметь, поскольку дала обет безбрачия.
Дорина спросила себя, а если бы у нее был сын, хотела бы она, чтобы он женился на такой девушке, как Летти? Ответ мог быть только отрицательным.
«Я так хочу, чтобы мистер Керби был счастлив, — прошептала она в темноту. — Мне невыносима мысль о том, что его могут унизить, что ему могут причинить боль. Его очень заденет, если люди будут смеяться над ним».
Она глубоко вздохнула.
«Китайцы станут относиться к нему с жалостью, потому что для них помолвка священна. Люди вроде доктора Джонсона и эконома будут сплетничать и строить догадки насчет того, что же все-таки случилось. А Максимус слишком умен, чтобы не понимать, что именно будут говорить о нем за его спиной».
Из самой глубины сердца у нее вырвалось восклицание:
— Как мне помочь ему? Что я могу сделать, чтобы хоть немного смягчить удар?
Она лихорадочно соображала. Если она отправится в порт, может быть, ей удастся сесть на «Морского дракона» и броситься вдогонку за кораблем, на котором отплыли сестра Тереза и Летти.
Быстроходная яхта Керби, несомненно, сможет легко нагнать их, и Дорина попытается уговорить их вернуться в Сингапур! Даже если они уже прибыли в Саравак, у нее все еще будет шанс вернуть Летти.
Но она тут же подумала, что навряд ли ей удастся найти достаточно убедительные доводы, чтобы заставить Летти сделать то, чего ей не хочется.
Если бы Дорина проявила больше наблюдательности, она бы давно заметила, что Летти становится все более и более зависимой от сестры Терезы.
Последние несколько дней она не желала общаться ни с кем другим. Она не проявляла интереса к обществу Дорины, они больше не делились друг с другом, как бывало прежде.
Только присутствие сестры Терезы давало Летти ощущение безопасности и душевного комфорта.
— Это совершенно безнадежно! — простонала Дорина. — Но как я смогу сказать ему обо всем? Как я смогу причинить ему такую боль?
Она металась в постели, ворочаясь с боку на бок, пока не начало светать. Лишь тогда, вконец измученная, она забылась в беспокойном сне.
Она проснулась очень рано, быстро оделась и спустилась вниз, потому что ей хотелось увидеться с Максимусом сразу же, как только он приедет, чтобы он не успел узнать обо всем, что случилось, от кого-нибудь другого.
Существовала опасность, что Ли Чанг Ло расскажет ему о происшедшем прежде, чем это сделает Дорина. Она направилась в кабинет секретаря.
Как только она вошла, Ли Чанг Ло сразу же поднялся с места и вежливо поклонился, по обычаю держа руки сложенными и спрятанными в широких рукавах китайской национальной одежды.
— Вам уже лучше, мисс Хайд? Я был очень огорчен, узнав, что жизнь мистера Керби находилась в опасности.
Дорину не удивило, что он уже в курсе того, что произошло.
Наверняка доктор рассказал о случившемся, а в Сингапуре такая новость о Максимусе Керби была воспринята, как сенсационная.
— Доктор Сенг потребовал, чтобы Максимус Керби не возвращался раньше сегодняшнего дня, — ответила она. — Когда он приедет, я хочу сразу же увидеться с ним, до того, как он успеет с кем-либо переговорить.
Ли Чанг Ло снова поклонился.
— Все будет так, как вы пожелаете, мисс Хайд.
— Тогда, пожалуйста, передайте соответствующие распоряжения.
— Я все сделаю, мисс Хайд.
Она знала, что Ли Чанг Ло все понял. Ей даже не нужно было упоминать имя Летти или сестры Терезы.
Он обладал острым умом, и от него не ускользнуло ничего из того, что она пыталась дать ему понять, не облекая это в явную форму.
— Я буду дожидаться мистера Керби в библиотеке.
Она рассчитывала, что Максимус приедет до ленча, но ей пришлось поесть в одиночестве, а затем она снова вернулась в комнату, заставленную книгами, которые обычно полностью поглощали все ее внимание.
Сейчас, однако, она не осилила бы ни одной страницы, потому что не смогла бы понять ни слова из прочитанного.
Она стояла у окна, глядя в сад.
Ей казалось, что солнечный свет померк, ее охватили отчаяние и тревога.
Как объяснить Максимусу, что все случившееся ее тоже очень огорчило? Какие оправдания она могла найти тому, что его фактически обманывали с самого начала, навязав ему Летти в жены?
Ей доставляло облегчение лишь то, что он не знал, кем она приходилась Летти на самом деле.
Для него она была лишь подругой и компаньонкой Летти, а не сестрой девушки, которая его предала.
Когда солнце стало нещадно палить и наступило время сиесты, Дорина услышала цоканье лошадиных копыт и скрип колес у парадной двери.
Послышались торопливые шаги слуг, а затем голос Максимуса:
— Да, я чувствую себя совершенно нормально, благодарю вас. Не стоило так беспокоиться обо мне. Все в порядке.
Очевидно, кто-то из слуг сказал, что его ждет Дорина, потому что она услышала, как он ответил:
— А где мисс Хайд?
— В библиотеке, сэр.
— Я иду к ней.
Дорина почувствовала, как у нее замерло сердце и перехватило дыхание, когда услышала его уверенные шаги, приближающиеся к дверям библиотеки.
Когда он вошел, ей показалось, что он заполнил собой всю комнату.
Охваченная дрожью при мысли о том, что ей предстоит, Дорина повернула к нему белое, перепуганное лицо.
Глава 8
Увидев Дорину, Максимус с улыбкой направился к ней.
— Вот я и вернулся и хочу поблагодарить вас…
Движением руки она остановила его.
Он взглянул на нее и тихо спросил:
— Что произошло? Отчего вы так расстроены?
С большим трудом она смогла выдавить из себя несколько слов.
— Мне нужно сказать вам… кое-что.
— Я слушаю вас.
Ей казалось, что она никогда не сможет выговорить эти слова. Когда наконец она услышала свой голос, то с трудом могла узнать его.
— Летти… уехала… с сестрой Терезой!
— Уехала?
Вопрос прозвучал, как выстрел.
— Сестра Тереза увезла Летти в Саравак… Летти очень сожалеет… но она не хочет быть… вашей женой. Она оставила мне записку с просьбой сообщить вам об этом.
В комнате воцарилось тягостное молчание.
Дорина не смела взглянуть в глаза Максимусу, опасаясь прочесть в них ненависть и презрение.
Наконец, когда ей стало казаться, что она ждет ответа целую вечность, он взорвался:
— Черт побери, почему вы не сказали мне правду, когда я вас просил об этом?
В его голосе прозвучала такая ярость, что Дорина была не в силах вынести это.
— Простите… меня, — прошептала она и выбежала из комнаты.
Ей хотелось спрятаться где-нибудь. Она была не в состоянии отвечать на вопросы, которые, вне всякого сомнения, станет задавать Максимус.
Дорина почти забыла о том эпизоде на яхте, когда он спросил ее, хочет ли Летти быть его женой, а она ответила уклончиво, стараясь выгородить сестру.
Теперь он возненавидит ее за то, что она не была с ним откровенна, за то, что не предотвратила катастрофу. Если бы тогда она сказала ему правду, он, возможно, устроил бы так, чтобы Летти не появлялась в Сингапуре. Это спасло бы его от унижения, которое он должен был испытывать сейчас.
«Почему я поступила так глупо… нечестно?» — спрашивала себя Дорина.
В поисках убежища она бессознательно направилась в свою спальню. Затем, повинуясь внезапному порыву, схвати шляпку и сумочку, которая всегда была при ней в поездке, и сбежала вниз по лестнице. Входная дверь была открыта; она проскользнула в нее и остановилась на ступеньках.
Экипаж, как обычно, стоял наготове, и, видя, что она ждет, кучер подъехал к дверям.
— Мне нужно в пароходную компанию, — сказала Дорина.
Они спустились с холма и покатили по улицам города. Охваченная отчаянием, Дорина не замечала ничего вокруг.
Она знала, что должна немедленно вернуться домой, — не только потому, что была не в силах выносить гнева Максимуса, но и потому, что она больше не могла оставаться с ним под одной крышей.
Было сомнительно, что после всего случившегося он захочет с ней разговаривать, но тем не менее, хотя он и считал ее не слишком важной особой, она все-таки была молодой незамужней женщиной, поэтому единственное, что ей следовало сделать, — это как можно скорее покинуть Сингапур.
Подумав о том, что ее ждет впереди, Дорина чуть не разрыдалась от горя; она готова была на коленях умолять Максимуса, чтобы он позволил ей остаться.
Потом, взяв себя в руки, она напомнила себе, что у нее есть гордость. Она должна вести себя, как леди, каким бы предосудительным ни казался поступок ее сестры.
Она вернется в Англию и забудет, что всего одну неделю ей суждено было провести рядом с человеком, которого она любила, что какую-то крохотную часть своей жизни она была физически здоровой и выглядела такой же привлекательной, как все ее ровесницы.
Несмотря на то, что сказал ей доктор, она не сомневалась, что как только она вернется в Англию, ее экзема вспыхнет с новой силой.
Возможно, поначалу она не будет такой сильной, как прежде. Но зимний холод даст о себе знать, и с каждым годом она все больше будет превращаться в тень, скрываясь в дальних уголках Олдеберн Парка и боясь показаться людям на глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22