https://wodolei.ru/catalog/dushevie_dveri/razdviznie/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Айлин с изумлением поняла, что он нравится конюху.
Джейкобс умел обращаться с лошадьми, как никто другой. И так же, как он сразу мог отличить хорошую лошадь от плохой, он разбирался и в людях.
Седлая Гнедого, он разговаривал с герцогом, как один любитель лошадей с другим, и это был язык, понятный лишь им одним.
Когда они выехали за ворота, Айлин убедилась, что напрасно сомневалась в герцоге.
Так же, как когда-то ее отец, он, казалось, слился с лошадью в единое целое. Да, независимо от того, нравилось ему это или нет, мастерство верховой езды Шеридан явно унаследовал от своих предков.
Пегас был полон сил, а Гнедой старался испытать нового ездока. Они проскакали галопом через парк, по тропе, выбранной Айлин. На ней не было кроличьих нор и поваленных деревьев.
Когда они выехали на поля, которые должны были быть уже вспаханы и засеяны, Айлин поняла, хотя герцог не произнес ни слова, что он поражен этим запустением.
Хендерсоны, жившие на Домашней ферме, не знали, что к ней следует обращаться «мисс Эшли», поэтому Айлин предложила герцогу навестить их, пока сама она объедет поля.
Девушка видела, что от внимания герцога не ускользнули ни сорванные с амбаров крыши, ни пустые коровники, которые тоже нужно было ремонтировать.
Молча они подъехали к следующей ферме, некогда приносившей немалый доход, но теперь тоже разоренной.
Так они продолжали объезжать имение, пока Айлин, решив, что увиденного ими достаточно, не предложила вернуться к завтраку.
Подъехав к конюшне, возле которой их поджидал Джейкобс, герцог произнес:
— Благодарю вас, мисс Эшли. Вы нисколько не преувеличивали, говоря о разорении имения, которое я имел несчастье получить в наследство.
Затем он язвительно спросил:
— Хотел бы я знать, обязаны ли мы этим запустением длительной болезни покойного герцога, или же вся вина лежит на тех, кому было поручено следить за состоянием имения?
Айлин подумала, что герцог пытается обвинить мистера Уиккера и поспешила ответить:
— Конечно, это вина старого герцога. Его поверенные всегда пытались убедить его быть более осторожным и экономным, но он не слушал их, а потом уже невозможно было что-нибудь исправить.
— Неудивительно, — отозвался герцог. — Ив то же время он имел дерзость обвинять моего отца в проступках, которые тот не совершал!
Айлин не нашлась с ответом и, соскочив с седла, поспешила к дому, оставив коней на попечении Джейкобса.
Войдя в комнату, куда обычно подавали завтрак, она увидела, что Сингх и Берд вместе накрывают на стол, причем так, как это бывало в ее детстве.
Под тремя серебряными блюдами горели свечи, чтобы сохранить их горячими. Свежеиспеченный хлеб и горка золотистых гренков лежали на большом тоже серебряном подносе.
Айлин с герцогом завтракали молча. Затем она предложила ему подлить кофе, и, пока девушка наполняла чашку, герцог произнес:
— Думаю, все остальное мне тоже лучше увидеть сегодня же утром.
— Решение зависит от вас.
— Отлично. Давайте поскорее покончим с этим.
Они снова оседлали лошадей и направились в деревню. Айлин показала герцогу дома, в которых жили вышедшие на пенсию слуги. Эти дома имели такой же жалкий вид, как постройки на фермах.
Богадельня стояла закрытая, с выбитыми стеклами.
На самой дальней ферме имелось кирпичное здание. Когда-то эта усадьба была восхитительна.
Теперь окна в доме были заколочены, крыша сорвана, сад запущен и зарос травой.
— Последний из арендаторов хотел выкупить этот дом и пятьсот акров земли по очень высокой цене. Но узнав, что это невозможно, он куда-то уехал. С тех пор никто не интересуется арендой.
Герцог ничего не ответил и тронул коня.
Они осмотрели еще две фермы. На одной жила пожилая чета, такие же старики, как Хендерсоны, со слабоумным сыном. Другая ферма пустовала.
Когда они вернулись и поставили лошадей в стойла, герцог сказал:
— Мне бы хотелось поговорить с вами, но, полагаю, вам надо переодеться. Приходите в мой кабинет через полчаса.
Айлин со страхом взглянула на него:
— Вы говорите как школьный учитель, который хочет меня за что-то наказать, но так или иначе, я не заставлю вашу светлость ждать.
Она прошла через холл и, не оборачиваясь, поднялась по лестнице.
Взглянув на свою поношенную амазонку, девушка подумала, что она вызывает у герцога такое же презрение, как все царившее в имении запустение.
Переодевшись в зеленое платье, что было на ней вчера, Айлин бросила взгляд на портрет брата и подумала, согласится ли герцог с ее предложением тайно продать какие-нибудь картины.
Что бы ни говорил отец, она чувствовала, что герцог не был бесчестным человеком.
«Если бы только Дэвид был здесь, — думала она, — он согласился бы пожертвовать частью картин ради дома. Если бы приходилось выбирать одно из двух, он сделал бы то, что было нужно дому».
Потом, предположив, что герцог уже у себя в кабинете, Айлин поспешила вниз.
Герцог сидел за столом, делая какие-то пометки на листе бумаги. Когда девушка вошла, герцог посмотрел на нее с каким-то непонятным выражением на лице.
Она подошла ближе, и он сказал:
— Ну, кузина Айлин, полагаю, пора прекратить эти игры и заняться делами.
Айлин застыла на месте. Ее щеки залила краска стыда и смущения.
Секунду она думала, не попытаться ли опровергнуть его слова, но затем она решила признать, что герцог оказался проницательнее, чем она предполагала.
— К-как вы узнали, кто я… такая?
— Я же не слабоумный, — ответил герцог. — А когда слышишь, как вся прислуга запинается, произнося ваше имя, легко заподозрить, что дело нечисто. В конце концов, ваш портрет висит в гостиной герцогини.
Айлин улыбнулась.
— Это портрет мамы, сделанный сразу после свадьбы.
— Вы весьма похожи на нее, — сухо сказал герцог.
— Простите, что пыталась обмануть вас, но я не хотела добавлять ко всем проблемам еще обузу в своем лице.
— Вы считаете себя обузой?
— Я… боюсь, что да… Видите ли, у меня нет денег, и… мне совершенно некуда идти…
— И вы, конечно же, не нашли сокровища низама?
— Вы знаете о завещании отца?
— Поверенные прислали мне копию с письмом, из которого я узнал о смерти герцога.
— Так как драгоценности были спрятаны в 1805 году и, похоже, вряд ли когда-нибудь будут найдены, вы можете представить, в каком положении я оказалась.
— Я бы назвал его затруднительным.
— Но вас должна заботить не я, а судьба имения и Дома, так же, как она заботит меня.
Чувствуя слабость во всем теле, Айлин опустилась на стул у стола.
— Что… вы собираетесь делать? — спросила она, и ее голос дрожал от волнения. — Не со мной, а… со всем остальным?
— Об этом я и хотел поговорить с вами, — ответил герцог. — Я попробовал взглянуть на вещи непредвзято.
— И… пришли… к какому-нибудь… выводу?
Герцог кивнул. Айлин, казалось, перестала дышать.
— Что вы решили? — еле слышно спросила она.
— Я изначально решил, — ответил герцог, — вернуться туда, где я жил прежде. Вернуться к той жизни, к какой я привык!
Айлин вся сжалась.
— Не могу поверить! — в отчаянии воскликнула она. — А как же Дом? Как же имение и… ваш титул?
— Меня не интересует титул. Я не собираюсь его использовать.
Айлин, казалось, лишилась дара речи, а герцог продолжал.
— Кроме того, я не думаю, что все, что вы мне показали, стоит тех денег, которые уйдут на его восстановление и содержание.
Он замолчал. Айлин, чувствуя, что ее лицо побледнело, а руки дрожат, произнесла:
— Как вы можете так поступить? Как вы можете… отречься от всего, что, хотите вы этого или нет, является вашим Домом?
— Все это не имеет ко мне никакого отношения! — возразил герцог. — Мой отец никогда не был членом семьи, потому что он был им не нужен. Они сделали из него козла отпущения и третировали как белую ворону.
— Это было… много лет назад…
— Только не для меня, — ответил герцог. — Я рос, чувствуя негодование и горечь отца и меня всегда возмущало отношение к нему.
Он невесело рассмеялся.
— Еще ребенком я поклялся отомстить за отца, которого я любил и которым восхищался.
И вот, пришел мой час! Честно говоря, я собирался спалить этот дом дотла своими собственными руками!
Айлин в ужасе вскрикнула. Герцог продолжал:
— Вместо этого я закрою его, заколочу окна И оставлю гнить. И пусть души наших предков будут так же отторжены от мира, как мой отец и как до последнего времени был и я.
— П-прошу вас… — начала было Айлин, но Шеридан перебил ее:
— Пускай они смотрят из рам своих портретов в пустоту комнат и не видят ничего и никого! Они останутся в этом пустом доме, и он станет для них более достойным надгробием, чем те, что стоят на их могилах. Это моя месть за отца, и мысль об этом будет всегда радовать мое сердце.
Герцог замолчал. Его губы кривились в презрительной ухмылке, и Айлин поняла, что он жаждет услышать ее мольбы и протесты, чтобы пренебречь ими.
Она заговорила тихо, и ей самой казалось, что ее голос доносится откуда-то издалека.
— И когда вы уничтожите нечто… прекрасное… и величественное… нечто, бывшее вашим… и только вашим… тогда вы будете счастливы?..
— Я просто буду думать о том, что это красивая месть!
— Для вас… одного, — прошептала Айлин.
— Для меня и для того, что осталось от семьи.
— А для меня… будет тьма… и страдание от того, что я… не смогла…
— Не смогли — что?
Айлин какое-то время молчала, потом заговорила вновь:
— До вашего приезда я ненавидела вас за то, что вы так долго не появлялись, за ваше равнодушие…
— Вы ненавидели меня? — перебил герцог.
— И после вашего приезда моя ненависть росла с каждой минутой, — тихо сказала Айлин, — потому что я увидела насколько безразлично вам все, чем наш род дорожил и гордился в течение трех столетий.
Она подняла голову и взглянула на портрет второго герцога.
— Я не могла себе представить, что вы решитесь на столь низкий поступок: снять с себя всякую ответственность, отказаться от своих обязанностей.
Голос девушки дрожал, но она продолжала:
— Должно быть, л все-таки инстинктивно догадывалась о ваших замыслах. Вот почему я ненавидела вас раньше и ненавижу сейчас! И если остались еще люди, носящие фамилию Бери, они, их дети, и дети их детей будут проклинать вас!
С этими словами Айлин встала и отошла к окну, повернувшись спиной к герцогу, чтобы он не видел ее слез.
Затем заговорил герцог и заговорил совсем другим тоном:
— Но, разумеется, Айлин, я должен еще подумать, как быть с вами.
Она обернулась.
— Вы хотите предложить мне милостыню, кузен Шеридан? Можете не утруждать себя! Я скорее буду голодать или умру, чем приму что-нибудь из ваших рук! Вы можете вышвырнуть меня из дома. Я буду ночевать в лесу или в стогах сена, но я останусь на этой земле!
Ее голос срывался, но она не могла и не хотела остановиться:
— Вы можете считать меня сумасшедшей, н6 я верю: те, кто жил здесь раньше, и… мой брат Дэвид, который должен был быть… на вашем месте… они помогут мне!..
Она выпрямилась так, что стала казаться выше, и совсем тихо произнесла:
— Как-нибудь я сумею спасти этот Дом от гибели. И что бы вы ни собирались делать, как бы… низки ни были ваши намерения, я знаю…
Я чувствую сердцем, что… настанет день и человек по фамилии… Бери, гораздо лучше вас, займет ваше место… и он будет достоин своего имени!
С этими словами Айлин вышла из кабинета.
Дверь бесшумно закрылась за ней.
Глава 4

Шеридан остался сидеть в своем кресле, рассматривая портреты двух прежних герцогов, которые висели напротив.
Он думал о том, что наконец-то высказал все, что мечтал высказать с самого детства.
Только он всегда представлял себе, что перед ним будет гораздо больше слушателей, чем одна эта девушка, которая смотрела на него с такой ненавистью.
Еще мальчиком он мечтал увидеть родовой дом, название которого, казалось, не сходило с губ отца, но всякий раз, когда тот упоминал о нем, лицо матери выражало неприкрытое страдание.
Однажды, когда Шеридану не было и восьми лет, он спросил отца:
— Я хочу увидеть Тетберийское аббатство, папа. Мы можем туда съездить? Это далеко?
Некоторое время отец молчал, потом ответил:
— Возможно, ты никогда не увидишь это место, Шеридан. Но если тебе доведется побывать там, плюнь на него от моего имени!
Став постарше, он понял, как горько переживал отец отношение к нему пятого герцога, с которым они состояли в дальнем родстве.
Мать рассказала Шеридану, что оба они в одно время учились в Итоне. Их взаимная неприязнь возникла по вине более ревнивого Лайонела Бери.
Роланд Бери, человек с нелегким характером, был сильным спортсменом. Когда именно его включили в состав крикетной команды, вражда между ним и Лайонелом вспыхнула с новой силой.
Лайонел был так возмущен, что до самого окончания учебы больше не разговаривал с кузеном.
Повзрослев, они заключили негласное перемирие. Роланд Бери раз или два посетил Тетбери, когда там собиралась вся семья, хотя он видел, что герцог не изменил отношения к нему.
Следующий инцидент сделал их столь же непримиримыми врагами, какими они были в Итоне.
На этот раз Лайонел обвинил кузена в нечестной игре на скачках.
Позже выяснилось, что его обвинения были беспочвенны, но к тому времени отношения накалились настолько, что шансов на примирение не осталось.
В итоге герцог назвал Роланда подлецом и мошенником и предупредил через своих поверенных, что, если тот попытается войти в Дом, слуги вышвырнут его вон.
Роланд Бери решил было подать судебный иск за клевету, но жена убедила его, что это лишь опозорит родовое имя. Она надеялась, что со временем страсти утихнут.
Однако время шло, а герцог продолжал поносить кузена при каждом удобном случае.
Более того, он снова передал через поверенных, что не только Роланду, но и его сыну, и всем их домашним вход в Тетбери заказан.
Все это было выражено столь грубо, что жена снова едва удержала Роланда от обращения в суд, но обиду и возмущение отца невозможно было скрыть от сына.
Шеридан возненавидел своих родственников за их несправедливость.
В прежние времена семья Бери была связана крепкими родственными узами, а имение открыто для всех, поэтому поначалу все сочувствовали Роланду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15


А-П

П-Я