А теперь вы выросли и превратились в прекрасную молодую женщину, и теперь ваша жизнь уже не будет такой спокойной, как прежде.
Маркиз почувствовал на себе изумленный взгляд девушки.
— Неужели вы правда считаете, — спросила она с недоверием в голосе, — что я хорошенькая?
— Я сказал, что вы прекрасны, я и думаю так же. Согласитесь, эти два слова несколько отличаются по своему значению.
Лаэла глубоко вздохнула:
— Моя мама… она была такой красивой. В детстве я, бывало, молилась перед сном, чтобы вырасти… хоть чуть-чуть похожей на нее.
— И Бог услышал вас! Но должен предупредить: будьте очень и очень осторожны. Мужчины, и не только Паркер или этот субъект, которого я вчера окунул в фонтан, будут преследовать вас. Как говорится, не давать прохода. Вы слишком красивы!
— Но все они просто ужасны! Да, они неприятны мне. Лучше бы я родилась уродиной! А может быть, мне стоит носить маску?
Маркиз рассмеялся:
— Это еще больше заинтригует их! Начнутся лишние разговоры. А каждый кавалер непременно захочет заглянуть под маску — узнать, что она скрывает.
— Вы напугали меня! И пожалуйста, не будем больше обо мне! Вы помогли мне. Спасибо! Теперь я знаю, что делать. Сразу же после обеда я скажусь больной и улягусь в постель… с головной болью. Я помолюсь Богу за вас, за то, что вы встретились мне, и за то, что вы такой умный и добрый. А потом примусь за чтение какой-нибудь книги.
— Боюсь, вам теперь часто придется прибегать к таким уловкам, особенно если вы по-прежнему будете жить у этой невоспитанной, невыдержанной и безвкусной особы, вашей кузины!
Лаэла изумленно посмотрела на него:
— Неужели это правда? И вы совсем-совсем не восхищаетесь леди Эйврил?
— Скажу вам по секрету, я нахожу ее вульгарной, ее туалеты аляповатыми и безвкусными, а ее манеры — несносными.
— Вы знаете, и мне так кажется, — проговорила Лаэла тихо. — Просто я боялась сказать вам об этом. Вдруг вы подумаете, что я черствая и неблагодарная… эгоистка.
— Уметь разбираться в людях — вовсе не значит быть неблагодарной. И поэтому, Лаэла, вы не должны судить обо всех мужчинах, которых встретите потом, позднее, в Лондоне, по тем, с кем познакомились в этом доме. — Маркиз замолчал, а потом добавил: — Судя по служанкам, которых я здесь видел, их хозяйки не намного отличаются от леди Хорнклиф.
— Они… они все очень накрашенные. И вчера вечером мне показалось, что… они ведут себя за столом слишком шумно. Думаю, маме бы не понравились ни их манеры, ни их разговоры.
Они оба замолчали. А затем Лаэла спросила:
— Вы… не передумаете насчет дома? Я могу его снять?
— Разумеется. И как только ваша кузина возвратится в Лондон, думаю, это будет дней через десять, я прослежу, чтобы он был готов к вашему приезду.
— Я безмерно вам признательна! Я буду работать, чтобы убрать хотя бы часть ренты. Думаю, мне удастся что-нибудь продать из сделанных мною вещей до того, как мы с Питом переедем… в ваш дом.
— Если вы дадите мне их еще до нашего возвращения в Лондон, то я постараюсь продать их и выручить какую-то сумму денег, хотя бы вам на пропитание.
Лаэла глубоко вздохнула:
— Вот опять вы… проявляете заботу о нас с Питом. Я постараюсь, я расплачусь с вами за дом.
— В этом сейчас нет нужды. Поэтому не торопитесь. Но в самом деле странно, почему у вас совершенно нет денег?
— У меня было пять фунтов перед тем, как кузина Эйврил приказала переехать к ней в дом и начать обшивать ее но я все деньги отдала мисс Дин. Это гувернантка, на попечении которой остался Пит. У нее очень маленькая пенсия, и она вряд ли смогла бы прокормить Пита. — Она взглянула на маркиза с некоторой нервозностью, словно боялась, что он найдет ее слишком расточительной и неэкономной хозяйкой. Затем добавила: — Пит для своего возраста слишком высокий. И ему… всегда хочется есть.
Маркиз вспомнил, как откровенно возмущалась всегда леди Хорнклиф теми, кто, по ее мнению, много ест. Неудивительно, что Лаэла беспокоилась за мальчика, которому бы пришлось жить в таком доме.
— Я уверен, что продам все ваши носовые платки за хорошую цену. Если есть что-нибудь еще, то давайте! А когда вернемся в Лондон, я постараюсь раздобыть вам заказы на ночные сорочки и прочие мелочи дамского туалета. Чтобы подчеркнуть свою красоту, женщины не жалеют средств.
Маркиз, слегка скривив губы, вспомнил, сколько счетов оплатил он сам за все эти милые пустяки и как дорого они всегда стоили.
— Я буду работать и работать, — пообещала Лаэла твердо. — Но вся трудность в том, что у меня сейчас нет материала.
— Тогда позвольте мне стать вашим банкиром!
И опять он вспомнил, сколь часто произносил эти слова ранее, и женщины охотно соглашались. Так почему же Лаэла должна быть другой?
Но в глазах девушки маркиз увидел не признательность я благодарность, а удивление, смешанное с растерянностью. Без сомнения, его предложение шокировало Лаэлу.
— Как вы могли такое подумать? — воскликнула она с горячностью. — Вы и так необыкновенно добры ко мне! Вы проявили столько участия! Неужели вы полагаете, что я возьму у вас хоть пенни? Вы таким тяжелым трудом зарабатываете деньги. И я… нет, я никогда и ни за что не возьму у вас деньги! Нет, нет и еще раз нет!
Девушка говорила с такой решительностью, что маркиз не удержался от вопроса:
— А что вас так волнует? Почему вы настроены так решительно против моей помощи?
— Потому что вы должны зарабатывать себе на жизнь. А я сомневаюсь, что кузина Эйврил будет очень щедра, когда дело дойдет до вашего жалованья. — Она положила ладонь на его руку: — Пожалуйста, простите, что я навязываюсь вам со своими бедами. Ведь у вас и своих проблем хватает!
— Почему вы так решили? — спросил маркиз с интересом. Он видел, как Лаэла в замешательстве подбирает нужные слова для ответа.
После короткой паузы она произнесла:
— Не подумайте, пожалуйста, что я вторгаюсь в вашу личную жизнь… Но я не слепа и вижу, что вы… человек благородного происхождения. Поэтому вы, наверное, очень-очень бедны, если согласились на работу кучера.
— Сказать по правде, эта работа мне по душе. Я люблю иметь дело с лошадьми, люблю ездить на них. К тому же, коль мне пришлось работать, я предпочитаю работу на свежем воздухе.
— Но вы… так умны! Вы, без сомнения, могли бы занижаться и другим делом. Я буду молиться за вас, чтобы Господь помог вам и вы могли быть вместе со своими друзьями и людьми своего круга!
— Я думаю, вам следует в первую очередь молиться о себе. Ведь мы оба хорошо понимаем, что вряд ли вашей матери понравились бы те люди, с которыми вы сейчас общаетесь! Увидев их вместе с вашей кузиной Эйврил, я решил, что чем быстрее вы переедете в тот дом, который я вам предложил, тем лучше для вас.
Говоря это, маркиз подумал, что, может быть, ему удастся уговорить одну из своих родственниц взять на себя труд присматривать за Лаэлой и ее младшим братом. Правда, с Питом будет посложнее! Он не сомневался, что его бабушка или одна из старых теток с радостью приютят у себя Лаэлу в качестве компаньонки. Но вот что касается мальчика, то трудно будет от них ожидать энтузиазма или особой радости по этому поводу.
«Ничего, что-нибудь придумаю, — решил маркиз, — а теперь нужно быстро вытащить Лаэлу из этого дома, пока она не попала в еще более неприятную историю, чем те, которые с ней уже приключились».
— Давайте будем преодолевать препятствия одно за другим, — сказал он вслух. — Вы должны убедить кузину как можно скорее уехать от сэра Перси и отправиться смотреть дом, который она хочет купить в Херфордшире. — Он помолчал, а затем продолжил:
— Думаю, нам потребуется дня два, чтобы добраться туда, а затем мы вернемся в Лондон.
— Это прекрасный план! Но кузина Эйврил в восторге от своего пребывания здесь, в Кроустоке. Она окружена всеобщим вниманием. Все мужчины наперебой ухаживают за ней, восхищаются ее красотой, расточают массу комплиментов.
— Что ж, — произнес маркиз со вздохом, — тогда, боюсь, вам придется страдать от постоянной головной боли по вечерам. А так как вы все равно не сможете сидеть у себя в комнате без дела целыми днями, то позвольте все-таки купить для вас немного муслина, ситца или еще какого-либо материала по вашему выбору.
Лаэла на минутку задумалась.
— Но вы… абсолютно уверены, что можете позволить себе эту покупку? Вам не придется отказывать себе в чем-нибудь другом? Я не лишаю вас каких-либо удовольствий?
— Клянусь вам, я могу себе позволить такую трату. Я уже говорил остальным слугам, что выиграл немного денег на скачках в Эпсоме перед отъездом из Лондона и поэтому даже угостил их обедом и ужином. Ведь ее сиятельство держит своих людей впроголодь.
— И вы накормили их? — воскликнула Лаэла. — О Боже, как вы добры! Представляю, как они были вам благодарны!
— Как и вы! Они благодарили меня весьма прочувствованно. Но давайте лучше вернемся к вам. Итак, решено. В ближайшем же городке по пути в Херфорд я куплю все, что вам нужно для работы. Согласны?
Казалось, глаза девушки заискрились от солнечного света, столько в них было тепла и благодарности. Маркиз встал с дерева:
— Мне пора. Я должен отвести Виктория домой, иначе управляющий решит, что я удрал вместе с ним. Лаэла негромко вскрикнула.
— Нет! Вы не должны давать ему повод так думать о вас! И пожалуйста, прошу вас, не делайте ничего… что бы разозлило кузину. Иначе она… уволит вас!
Маркиз подумал, что это мало вероятно, но вслух спросил:
— Вы будете переживать, если мне придется уехать и возвратиться в Лондон опозоренным?
— О, пожалуйста! — взмолилась Лаэла. — Не говорите так. Я не смогу… этого вынести! Когда вчера вечером вы… спасли меня от этого человека, я подумала… Боже, какое это счастье. И как было бы ужасно, если бы он… поцеловал меня, как хотел!
— Всегда к вашим услугам! — сказал маркиз слегка насмешливо.
— Вы такой… сильный! Я не знаю другого человека, который бы мог так легко взять и бросить его в фонтан!
— Думаю, теперь он вас оставит в покое.
— Я тоже так думаю. За завтраком он сделал вид, что не замечает меня. Думаю, ему самому теперь неловко, что с ним обошлись так бесцеремонно.
— Жаль, что вы не можете предупредить Паркера, что ему не поздоровится.
При имени Паркера Лаэлу передернуло. Словно стараясь отогнать саму мысль о нем, она тоже быстро поднялась и сделала несколько шагов вперед, между деревьями. Невдалеке виднелся Викторий. Он щипал траву на лужайке у леса.
— Подождите минутку, — сказал маркиз. — Сейчас я вам продемонстрирую один трюк.
Лаэла остановилась и взглянула на него. Маркиз негромко свистнул. Вначале показалось, что Викторий не обратил на это внимания. Но вот конь поднял голову. Маркиз свистнул еще раз, и Викторий послушно затрусил по направлению к ним. Лаэла хлопнула в ладошки:
— Откуда вы знаете, как его подзывать к себе?
— Мне рассказывали, что его обучали отзываться на свист еще тогда, когда он был жеребенком. И я решил проверить сам, так ли это, хотя не был уверен, что мой опыт удастся, и всерьез опасался, что придется идти домой пешком.
Лаэла весело рассмеялась. Смех ее звенел, как серебряный колокольчик.
— Если бы Викторий принадлежал вам, вы могли бы вместе с ним выступать в цирке. Представляю, как бы аплодировали вам зрители, увидев, как послушно он выполняет ваши команды!
— Вы считаете, такая работа улучшила бы мое положение? Интересно, циркач котируется выше, чем кучер? Маркиз говорил с иронией. Он подошел и начал распутывать поводья.
— Думаю, что бы вы ни делали, вы все делаете прекрасно. И вам самому решать, чем заниматься. И какое бы место вы ни занимали, я уверена… вы прекрасно справитесь с любой работой, проявив при этом незаурядную индивидуальность.
— Благодарю вас! Мне редко приходилось слышать столь высокую оценку моих скромных талантов!
— Я… я могла бы сказать… много больше, но боюсь вогнать вас в краску!
— Увы! Я уже давно вышел из того возраста, когда краснеют, — улыбнулся маркиз. — Поэтому с нетерпением буду ждать, что еще вы скажете обо мне при нашей следующей встрече.
Лаэла помолчала некоторое время, а потом тихо, по-детски спросила:
— Но вы ведь… постараетесь еще поговорить со мной, если представится удобный случай и мы будем одни?
— Обязательно! — пообещал маркиз. — А теперь берегите себя. И не оставайтесь больше наедине ни с одним мужчиной, даже если он слепой или на костылях!
Маркиз хотел рассмешить Лаэлу, и это ему удалось. Девушка весело рассмеялась. Он вспрыгнул в седло и, приподняв шляпу в знак прощания, поскакал через лес.
Лаэла проводила его долгим задумчивым взглядом. Когда всадник исчез из виду, она вздохнула и, повернувшись, медленно побрела в сторону дома.
«Какой он замечательный! Нет, он просто удивительный! — размышляла она по пути. — Какая я счастливая, что встретила его! Он такой добрый и все-все понимает. — Она взглянула на небо. — Я знаю, мамочка, что не должна была соглашаться переезжать в этот дом, не уплатив ему. И конечно, не нужно было разрешать ему покупать мне материал. Для работы. Но я не могу придумать, как мне заработать немного денег. Я не хотела рассказывать ему, что кузина Эйврил продала все вещи из нашего дома».
Она пошла дальше. Наконец показался дом. Девушка остановилась и подумала о том, как неприятны ей все эти люди, которые собрались у сэра Перси. Мужчины все время пьют, ведут себя шумно и развязно. Она знала, так не должны вести себя благородные люди. Женщины все были старше ее. Они не обращали на Лаэлу никакого внимания, но зато заискивали и лебезили перед ее кузиной. Лаэла понимала, они кружатся вокруг Эйврил Хорнклиф, потому что она так богата. Наверное, не по-христиански так думать о других людях, но она ничего не могла поделать с собой. Они не нравились ей. Еще раз Лаэла подумала, что ни один мужчина среди гостей не похож на джентльмена, какими были ее отец и сэр Лоренс. И мистер Лайон! Нет, она не покривила душой, говоря ему, что он настоящий джентльмен. А вот мистер Дентон-Паркер, сэр Перси… Папа называл подобных людей прохвостами. Наверное, и их он назвал бы так же!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15