— По этой причине мы и призываем наших братьев и сестер стремиться к Бессмысленной Цели. Бесполезно бороться против энтропии. Грядет тепловая смерть Вселенной, и…— Эй, кончайте это филособлудие, — отважился прервать ее голос из заднего ряда. — И ты, и Ветерок. Все это мы уже сто раз слышали, хватит нам пудрить мозги. Огайо, какое у тебя мнение?— Никакого мнения, одни сомнения. Кому отдать предпочтение.Жаргонные словечки так и сыпались у него с языка, но он остро ощущал их фальшь. И Ветерок, и Конфетка были оба правы. С точки зрения философии пурпуризма, надо было устраниться и ничего не делать, ведь крушение старой, прогнившей земной цивилизации неизбежно.Но вся корявая практика пурпуризма доказывала, что его цели утопичны, причем намеренно утопичны.Такой была первоначальная задача пурпуризма. Поразить людей, чтобы они лишились благодушия и вспомнили, что мир не таков, каким мог бы быть. Пурпуризм должен был предложить людям цель, к которой можно тянуться, но до которой нельзя дотянуться, и таким образом подстегнуть их мысль. Если общество отвергало человека за самостоятельность мышления, он отворачивался от общества. Без сомнения, это было похвально и давало надежду на будущее. Огайо оглядел переполненную комнату. А какая цель у этих людей, кроме той, чтобы попасть на сегодняшнюю вечеринку? В Тихо не осталось ничего от пурпуризма. Его выхолостили, сохранилась лишь игра словами, но для чего она, когда никто не помнит о главной цели пурпуризма. Это не дело. Да, пурпуристами всегда двигал гнев, но когда-то была еще надежда. Правда, это было давно и не здесь, а теперь все забыто и испорчено психами из Пурпурной исправительной колонии Тихо. Надежда убита.Колония Тихо. Вот причина всего. Если распространить среди уголовников в третьем поколении вероучение, цель которого — развитие личности, что останется от этого вероучения, кроме агрессивно-самовлюбленной болтовни? «Хватит, — думал Огайо. — Довольно нам носить клеймо Тихо: Пора вернуться к старым обычаям, прежние пурпуристы имели настоящую цель, хотя и не выпячивали ее напоказ. Гнев должен сочетаться с надеждой».Настал серьезный миг, слишком серьезный, чтобы играть словами. Огайо кивнул: он принял решение. В конце концов ни одна философия не одобряет самоуничтожения. И пурпуризм не исключение.— Оказывается, ты великий Пустозвон, Огайо, — язвительно сказала Конфетка. — Сидишь и киваешь. Никаких мнений, никаких мыслей. Это не по-пурпуристски.Ее слова совершенно взбесили Огайо. Конфетка всю жизнь ни на шаг не отступала от ортодоксального пурпуризма.Но за пределами космического дома лежала подлинная Вселенная, и она не очень соответствовала философии пурпуризма. «Пора устроить этим людям испытание действительностью», — думал Огайо. Он решил говорить обыкновенным языком. Может быть, это произведет на них впечатление.— Ладно, пусть мы поступим по-твоему. — Его голос изменился, стал немного тише. — Конфетка не хочет говорить о том, что умрут реальные люди, что человечеству грозит полное истребление, потому что это не укладывается в ортодоксальные пурпуристские взгляды. Хорошо, мы не будем об этом говорить. Но если вы и вправду думаете, что мы одни из всего человечества заслуживаем спасения, то учтите, что мы умрем вместе со всеми. Если Земля погибнет, мы тоже погибнем. Можете назвать меня старым зябликом. — «Черт, опять сбился на жаргон». — Нам нужна Земля. Мы не способны обеспечить себя пищей или запустить собственные машины. Мы не умеем заботиться о себе.Конфетка деланно фыркнула.— Не преувеличивай. Мы закупим себе кое-какие шикарные штучки и наймем несколько землян вроде этого работяги-Оглушителя, чтобы они нажимали кнопки. Это предохранит наши мозги от засорения ненужными знаниями. Сейчас мы ввозим лишь безделушки для собственного удовольствия.Огайо не мог не заметить, что из речи Конфетки почти исчез пурпуристский жаргон. Кажется, слова Огайо задели ее за живое.— Все это так и было бы. Но с каждым годом мы все меньше и меньше работаем. Идеалы пурпуризма призывали нас работать по необходимости, но чем больше мы богатели, тем меньше видели эту необходимость. Наконец мы стали покупать предметы роскоши, еду и оборудование для ремонта воздушных шлюзов. Мы наняли людей со стороны, чтобы они работали за нас, и кончилось тем, что покупали у них воздух, потому что разучились сами управлять воздушной установкой. Когда я заступил на свой пост, я положил конец хотя бы этому. Я купил новую воздушную установку и обучил кое-кого работать на ней. Но это стоит денег. Грязных земных денег. Мы зависим от Земли. Мы должны покупать у Земли продовольствие или голодать. Теперь, когда погибло столько кораблей, доставлять нам пищу будет гораздо труднее. А в худшем случае и вообще невозможно. Радиоизлучатель вот-вот накроет «Святого Антония», и кто после этого рискнет привезти нам еду? Возможно, нас нужно будет эвакуировать отсюда, но как? Вот незадача, у нас нет собственных кораблей. Видимо, нам придется просить Землю, чтобы она прислала сюда аварийные запасы, поддержала нас, пока мы не начнем трудиться в полную силу и не сможем сами себя обеспечить. Так или иначе нам потребуется помощь Земли. И если люди Земли посчитают нас виновниками или пособниками гибели Солнечной системы… черт возьми, Солнечной системы! — эту помощь мы никогда не получим, — Огайо вдруг пронзило страстное желание называть вещи своими именами. — Нам нужно, чтобы Земля проявила добрую волю.Огайо Шаблон Пустозвон обвел взглядом обшарпанную комнату и лица сидящих в ней, вызывающе чудных, но милых его сердцу людей. Эти лица выражали странную печаль. Она появилась на них не сейчас, она была всегда.— Игра окончена, — сказал Огайо.С внезапной горечью он вспомнил свое допурпуристское прошлое, свою учительскую работу в школе, вспомнил, какими расстроенными становились ребячьи лица, когда во время перемены начинался дождь.Особенно страдали отверженные сверстниками дети, с которыми никто не хотел играть. Казалось, они больше всех наслаждались свободой в школьном дворе, больше всех любили это место, где они могли быть самими собой и, не боясь, что их кто-нибудь прервет, забавляться своими тайными, только им понятными играми.Но неожиданно синее небо серело, на землю шлепались крупные капли, сверкали молнии, гремел гром, и тайный детский мир словно смывало водой.— Пошел дождь, забавам конец, — прошептал Огайо, видя перед собой грустные детские лица. — Пора идти под крышу, — спокойно продолжал он. — Вернемся под крышу и снова начнем работать.В комнате стояла тишина. Даже Шикарной Ленивой Конфетке было нечего сказать.Огайо понял это как сигнал. Он нажал на кнопку внутренней связи, вызывая Великого Клешневидного Оглушителя.— Фрэнк, — тихо сказал Огайо. — Я думаю, мы все тут пришли к согласию. Почему бы тебе не включить этот перехватчик?
У Сферы было навалом работы, и самой большой наградой за нее бывала новая живая планета. Риск требовал огромных затрат, но и добытое сокровище не имело цены, хотя, конечно, в нынешних условиях Сфера сама ни за что не выступила бы инициатором этой операции. Но мышление Сферы обладало гибкостью, и потому она решила обратить сложившееся положение себе во благо.Игра стоила свеч, очень уж хороша была похищенная планета. Чтобы подготовить для нее место, потребовались большие усилия. Обычно создание Держащего Кольца и червоточины шло не спеша, но на этот раз Сфере пришлось сделать все за считанные секунды. Подобрать место, столь близко соответствующее прежней окружающей среде новой планеты, ее тепловым и приливно-отливным характеристикам, за такое короткое время — этим можно гордиться.Самая большая трудность заключалась в установке Держащего Кольца. Его вырастили давным-давно, и с тех пор, необученное, оно пребывало в состоянии спячки. Оно было резервом на случай появления новой планеты, нуждающейся в попечении.Когда поступило сообщение от Дирижера, Сфера быстро нашла черную дыру, отвечавшую приливно-отливным параметрам планеты, и разбудила Держащее Кольцо. Рискованным способом самоперемещения она установила их в нужное место.Все время, пока планета проходила через целый ряд промежуточных пунктов. Сфера ловко удерживала ее. Наконец, новый Сторож был готов, и под непосредственным руководством Сферы вывел планету на безопасную и устойчивую орбиту.Рискованная и трудная работа продолжалась — слишком много дел приходилось делать одновременно: и управлять Держащим Кольцом, и переправлять Пожирателей миров нового образца в звездную систему приобретенной планеты, и непрерывно давать наставления несколько устаревшему Дирижеру, который руководил разборкой планет в этой системе, и, наконец, нацеливать Пастуха на перехват большого обломка, падающего в сторону новой планеты.Между тем она не забывала понемногу обучать Сторожа, бесконечно разъясняя ему его важнейшие функции и закладывая в него необходимые знания: изображения, дающие представление о происхождении и истории Сферы; картинки, демонстрирующие применение тех или иных приемов; примеры команд и результатов их выполнения.Сторож оказался способным учеником, он охотно впитывал информацию Сферы и, жадно поглощая предлагаемые знания, на глазах пробуждался ото сна. Он просто упивался своим новым положением.Ни Сторож, ни Сфера никогда бы не подумали, что их слушает кто-то третий. Сама мысль об этом была для них недоступна. Никто из них не был способен представить себе существо, подобное Фрэнку Барлоу, не говоря уже о действиях такого существа.Но это не помешало Фрэнку Барлоу великолепно сделать свое дело.
Разогнавшись до нужной скорости после старта с Земли, «Терра Нова» перешла в режим свободного падения, Точка торможения находилась в нескольких сотнях тысяч километров от Цели № 1.Может, во Вселенной за стенами «Терра Нова» и царила неразбериха, но жизнь на борту огромного корабля протекала спокойно, по заведенному распорядку.Диана Стайгер сидела на своем капитанском месте, все внимание ее было приковано к экрану, где вот-вот должны были пересечься две траектории — «Святого Антония» и радиоизлучателя. Все произошло очень буднично — траектории наконец пересеклись, и на экране остался один-единственный объект. Он величественно поплыл дальше. Все. «Святой Антоний» погиб.Диана вынула сигарету и задумчиво прикурила — одной левой рукой, чтобы потренироваться. Она глубоко затянулась и подчеркнуто не обратила внимания на тут же одолевший Джеральда Макдугала приступ кашля. Задержала дым в легких и удовлетворенно улыбнулась. У капитана межзвездного корабля есть свои привилегии. Построенной по последнему слову техники системе вентиляции не страшен дым одной сигареты, а поскольку Диана была капитаном, никто не мог ей запретить курить.Одна небольшая тайна раскрыта: ОРИ преследовали выбранный объект при помощи радара — грубого и мощного. На корабле высказывалось множество предположений относительно того, каким образом радиоизлучатель уничтожит «Святого Антония». Наибольшей популярностью пользовалось мнение, что орудием уничтожения будет лазер или реактивный снаряд класса «корабль — корабль», однако радиоизлучатель просто врезался в зонд. Непосредственное динамическое воздействие, говоря по-научному.Диану это не удивило. Методы харонцев не отличались тонкостью. Они были мастера прямого действия, основанного на грубой силе. Они нагло брали, что хотели, и делали то, что им было надо, никогда и не помышляя о возможном отпоре.Диана повернула голову к Джеральду:— Ладно, Джеральд. Скажи-ка мне, почему они так долго позволяли «Святому Антонию» действовать и не стали глушить его передачи? Почему не попытались поймать его, вместо того чтобы уничтожить?Джеральд пожал плечами.— Потому что радиоизлучателям неизвестны такие понятия. Я думаю, они неизвестны и главнейшему составителю всех харонских программ. А это, вероятнее всего, Сфера Дайсона.«Конечно, Сфера Дайсона», — подумал Джеральд. Каким-то чудом Марсия и эта Сондра Бергхофф получили его сообщение о машинах фон Неймана и, основываясь на его идее, блистательно разгадали все загадки харонцев. «Это благословение Божье», — говорил себе Джеральд, он был бесконечно благодарен Богу за все. Но в особенности за то, что Марсия жива.— Но было ясно, что «Святой Антоний» послан, чтобы собрать и передать информацию, — продолжала Диана. — Неужели разумные существа не могли сообразить, что он представляет для них опасность?— Харонцы не разумные существа в том смысле, как мы это понимаем, — ответил Джеральд. — Они — машины, программируемые машинами. Нас смущает то, что некоторые машины напоминают живые существа. Но это иллюзия. Принцип-то одинаков: все они искусственные, все действуют строго по заложенным в них программам.— Но какой во всем этом смысл? Зачем они все это делают?Джеральд грустно улыбнулся.— Вы сейчас как будто спросили: «В чем смысл жизни?». Этот вопрос очень важен и одновременно совершенно не важен. Харонцы живут, чтобы жить, и в этом ничем не отличаются от нас. И добавлю, они живут с размахом. Мы думаем о Мультисистеме, как о сети машин. Возможно, правильнее считать все эти машины частями одного большого существа.Капитан Диана Стайгер надолго задумалась.— Вы хотите сказать, что вся Мультисистема: Сфера, Кольца, ОРИ, искусственные животные и роботы, похищенные планеты и звезды — все они представляют собой единый организм?— Возможно. Или единый организм, или тесно связанную общность родственных существ. Или что-то среднее. Но чем бы они ни были, нам придется попотеть, прежде чем мы поймем, откуда харонцы черпают силы для своей грандиозной деятельности.— Ладно, но, если все они единое существо, тогда ОРИ всего лишь его подсистема. Они, подобно белым кровяным тельцам, нападают на пришельца… — Диана откинулась в кресле, задымила сигаретой и уставилась в пространство. Вдруг глаза ее чуть не вылезли из орбит. Она выпрямилась и вынула изо рта сигарету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55