Затем все умолкло.А над ее головой Дарки устремлялись к Ингольду и дальше – в Бездну, и в мир, лежащий за ней.Казалось, они не испытывают никакого страха перед блистающим светом Пустоты. Ее холодная яркость пронизывала скользкие влажные тела и показывала, что Дарки вовсе не темные, а прозрачные. Они окружали Ингольда, осторожно запуская когти в складки его плаща. Хлыстообразные хвосты безжизненно, как веревки, висели у них за спиной. Холодный свет четко очерчивал лицо Ингольда, открывая мучительное изнеможение в его целеустремленных глазах.Ингольд, без сомнения, – самый сильный и самый умный из всех, думал Руди. Любовь Джил к волшебнику была для Ингольда идеальным прикрытием. Он понимал, что она никогда не причинит ему зла. Преданная, смелая и прямолинейная Джил даже не подозревала, что ее могут предать.«И сознание того, что она могла убить его и спасти наш мир от этой погибели, будет ценой, которую она заплатит за слепое доверие».Неожиданно до Руди донеслось своеобразное пение. Волшебная сила звуков проникала в него и рождала смутное, пугающее желание. Руди быстро отвернулся от слепящей яркости отверстых врат, ибо почувствовал непреодолимую тягу устремиться туда. И тут же заметил какое-то движение в темноте, у стен Гая – медленный поток существ, похожих на людей, следовал по направлению к Бездне с широко открытыми немигающими глазами. Они шли на зов музыки.Они прошествовали в нескольких футах от Руди, и он смог разглядеть круглые лица, лишенные подбородка, слюнявые рты и белые руки, которые прижимали к себе тяжелые охапки мха.«Конечно, – подумал Руди, – Мрак должен взять то, что осталось от его стад, и они будут пастись на руинах нового мира, среди опустевших коробок небоскребов Нью-Йорка и на газонах Парижа». Их были тысячи, куда больше, чем, по предположению Руди, могло выжить в холодных подвалах Гая.Ингольд равнодушно наблюдал, как стада пропадали в холодном блеске Бездны. Руди не мог отвести глаз от фигуры Хранителя Космических врат, одиноко стоявшего в месте соприкосновения двух миров.Незадолго до рассвета облака рассеялись. Ослепительное свечение Бездны начало гаснуть. Брешь во вселенной потихоньку затягивалась. И вот узкая полоска вспыхнула напоследок одиноким огоньком и, как бледная утренняя звездочка, исчезла в темной синеве неба.Дарки сгинули вместе со своими стадами, и дорога, по которой они ушли, исчезла тоже. В месиве слякоти и грязи огромный протоптанный след обрывался совершенно внезапно, как будто его обрезали гигантскими ножницами. А за ним на голой земле блестел бледный нетронутый иней.Под холодным темным пустым небом около этой исчезнувшей дороги, как придорожный столб, склонив голову, стоял Ингольд.«Тьма оставила его держать отчет за содеянное», – подумал Руди.В предрассветной тишине повеял ветерок, и старик поднял голову. Как раз под тем местом, где только что были ворота, поблескивая в лучах рассвета, торчал воткнутый в землю меч. Ингольд подошел к нему и, выдернув, вложил в ножны. Руди заметил, что это был собственный меч волшебника. Дарки вернули ему оружие.Тишина, которая наполняла землю, казалось, протянулась до самых краев начинающего светлеть неба. Ингольд вертел в руках клинок, устремив блуждающий взгляд в сторону рассвета. Когда Руди и Джил начали подниматься к нему по холму, он обернулся.– Если бы это могло что-то изменить, я бы убил тебя за то, что ты сделал, – спокойно сказал Руди.Какое-то время старик молча смотрел на него, покачиваясь от усталости. Его глаза глубоко запали, но во взгляде не было ни тени безумия.– И что же я сделал, по-твоему?Руди удивленно уставился на него.Волшебник еще раз неуверенно покачнулся. Джил, которая молча стояла в стороне, быстро поймала его за руку. Их глаза встретились, и Руди показалось, что он заметил в глубине чарующей синевы глаз волшебника тень светлой улыбки, которая была ответом на взгляд Джил, полный мучительного сомнения. Затем Ингольд вздохнул и повернулся к нему:– Ты слишком любишь свой мир, Руди. Но неужели ты думаешь, что из бесконечного множества вселенных Дарки предпочли бы ту, где для них все равно слишком холодно, и слишком много света?Его рука сжала плечо Джил.– Пойдемте, – спокойно сказал он. – Я умираю от холода, но сомневаюсь, что у меня сейчас хватит сил вызвать огонь.В лощине под холмом Руди разложил костер. Джил принесла дорожный посох, с которым шла от самого Ренвета, и протянула его Ингольду.– Я сохранила его вместе с другими твоими вещами, – пояснила она.Он улыбнулся:– Откуда ты знала, что сможешь мне его вернуть?– Не знала, – согласилась она безразличным тоном. – Я собиралась похоронить его вместе с тобой, после того как убью тебя.К великому удивлению Руди, старик взял руку Джил и поцеловал кончики пальцев.– Узнаю свою Джил.И лишь теперь Руди сообразил, что же все-таки было не так. Во время поединка и в ходе всего преследования по грязным заболоченным развалинам Гая, он ни разу не видел в глазах волшебника нечеловеческой пустоты, которая так заметна была у Лохиро. Его учитель был напуган, но, несмотря на это, оставался прежним Ингольдом.– Поэтому-то ты им и был нужен? – мягко спросил Руди.– Да, – пробормотал старик и протянул дрожащие руки поближе к языкам костра. – Они... просто хотели поговорить со мной. Я думаю, они бы непременно добрались до меня, где бы я ни был.А над сломанным крестом на вершине холма и над разрушенным остовом Гая небо начало светлеть, смешиваясь с розоватыми отблесками рассвета, которые появились от горизонта до горизонта. В этом свечении бледное лицо волшебника приняла пепельный оттенок.– Они завладели твоим разумом? – спросил Руди.Ингольд продолжал пристально смотреть в огонь.– В каком-то смысле можно сказать что да, – ответил он. – Дарки не есть единый организм, но они общаются мысленно так тесно, что для нас это было бы невыносимо. – Он зажмурился, словно ему тяжело было даже думать об этом. – И только когда Лохиро в полном отчаянии позволил им завладеть его разумом, они поняли, что с нами вообще можно общаться. Я боролся с ними бесконечно долго, – продолжал волшебник, – не знаю точно, сколько времени. – По его телу пробежала дрожь, и он склонил голову. – Конечно, это было глупо, – прошептал он. – Они прекрасно знали, что им достаточно выждать, пока я устану.Джил нежно погладила его поникшее плечо, и постепенно дрожь, сотрясавшая тело мага, улеглась.Наконец Ингольд снова поднял голову.– Как видите, Мрак оказался в отчаянном положении. Дарки понимают многое из того, о чем мы даже не догадываемся. Ты, Джил, была права – но лишь частично, когда говорила о погодных циклах. То похолодание три тысячи лет назад было всего-навсего небольшим отклонением в более продолжительном цикле. Нынешнее похолодание, которое началось этой осенью, продлится бесконечно долго. Дарки сказали, что ледники будут продвигаться вперед и дальше, пока не покроют большую часть суши. Человечество, может, и сумеет пережить это похолодание, но вот стада Мрака протянут, самое большее, еще два года. В былые времена голод в Логове никогда не достигал такого масштаба, и у них не осталось надежды спасти остатки стада глубоко в пещерах и подождать, пока окончится похолодание. Очень скоро Дарки были бы вынуждены захватить последнюю цитадель человечества, уничтожить последних людей и... погибнуть вместе с ними.– А они смогли бы это сделать? – с сомнением произнес Руди. – Они пытались разрушить Убежище еще в начале зимы...– Смогли бы, – мрачно ответил Ингольд. – Поверь мне, Руди, это им по силам. Я знаю Дарков... теперь. До той осени, когда я пересек Бездну для разговора с тобой, Джил, они не видели возможности избежать гибели обеих рас. Тогда они узнали про существование Бездны. Когда я бежал с Тиром из осажденного Дворца в Гае, один из них пересек Бездну вслед за мной... Вот с тех пор они за мной и охотились.Маг сложил на груди руки и уставился в огонь.– Они хотели, чтобы я нашел для них новый мир, – тихо продолжал он, словно не замечая ничего вокруг и не интересуясь, есть ли у него слушатели. – Такой же мир, каким был здешний – несколько эпох назад, когда Дарки впервые построили на болотах свои города, от которых сейчас остались только горсти камней в пересохших руслах рек. Теплый, темный, заболоченный мир, где они могли бы выращивать свои стада, возводить новые города, вести спокойное существование.На фоне бледного неба четко выделялись руины стены Гая, а перед глазами Руди встала картина развалин Кво; казалось, он слышал глухие удары, сотрясавшие до самого подножья башню Форна. В его сердце поднялся глухой гнев против бездумной алчной силы, что разрушила и уничтожила весь этот мир, а теперь совершенно безнаказанно покинула его.– Значит они превратили тебя в своего раба, – спокойно сказал Руди, – а нам теперь позволили подобрать крохи.Ингольд искоса взглянул на него:– О нет, я вовсе не был их рабом, – пробормотал он. – Я просто... сотрудничал с ними.Руди резко поднял голову.– Дарки не притрагивались к моему сознанию, – терпеливо объяснил волшебник. – Они не могли сделать этого. Не могли... чтобы сохранить мои знания о том, как действует Бездна. Если бы я был их рабом, – неужели ты думаешь, я бы попробовал вытащить тебя из города прежде, чем их заклинание захватило тебя и увело бы вместе со стадами через Бездну?– И после всего, что они сделали, – мрачно подытожил Руди, – после того как они разрушили твой мир и убили твоих друзей, ты охотно помог им.В бездонных голубых глазах Ингольда промелькнула искорка раздражения:– Ну, не то чтобы охотно....Руди сидел неподвижно, не испытывая желания продолжать разговор.Наконец Ингольд спросил:– Если бы ты дрался с кем-нибудь и твой противник одолел тебя и ушел, ты бы стал звать его обратно, в надежде все-таки победить?– Ну, – сердито возразил Руди, – порой люди именно так и поступают.– И получат по носу в точности, как ты, – парировал маг. – И хватит об этом. Все кончено.И вновь возникла пауза, которую прервала Джил:– Ты знаешь, что они разрушили Алкетч?– Мне сообщили об этом.– Тебе известно, что Элдор мертв?Волшебник вздохнул, и его широкие плечи поникли, как у человека, который давно уже ожидал плохой вести. Он устало покачал головой:– Этим меня трудно удивить. Он не хотел жить. Как вы уже поняли, мир, куда вы попали, оказался не слишком безопасным и мало подходящим для цивилизованной жизни. – Он поднял взгляд от костра. Над ними вставал холодный белый рассвет. – Таким образом, дети мои, настал тот миг, мысль о котором давно внушает мне страх. Хотя это должно было случиться очень давно, если бы не вмешалась политика и капризы судьбы.Опершись на руку Джил, Ингольд с трудом поднялся на ноги. А за его спиной первые теплые лучи солнца окрасили скалы в бурый и синий цвета, и кромки сломанного льда зажглись золотым ободком. Джил заметила зеленые ростки – первые признаки наступающей весны.До ее ушей донесся хрипловатый голос Ингольда:– Теперь вы свободно можете вернуться домой... где бы этот дом ни находился.Утро было наполнено такой тишиной, что Джил слышала отдаленное чириканье синиц в прибрежных кустах у реки. Она начала осознавать, что замерзла и очень голодна – ее обычное состояние с тех пор, как она попала в этот мир. Первым заговорил Руди.– Я думал, что ты, Ингольд, не веришь в капризы судьбы, – спокойно произнес он. – Ты сам знаешь, я никогда не смогу вернуться. Похоже, я понял это с самого начала, с того первого дня в Карсте. Еще до того, как встретил Минальду или узнал о магии. В общем... с самого начала.Ингольд улыбнулся.– Вот поэтому-то я и не верю в капризы судьбы. А ты, моя дорогая...Джил увидела в глазах старика печаль и сочувствие.– Я знаю, что были времена, когда ты ненавидела меня, – ведь я лишил тебя привычной жизни и всего, что было тебе дорого. Здесь мало возможностей для продолжения твоих научных исследований, Джил. В ближайшие годы человечество вынуждено будет просто бороться за выживание. И в результате моей неосторожности ты была вынуждена задержаться здесь против своей воли. Прости меня за это, Джил. Надеюсь, когда ты вернешься, то обнаружишь, что все поправимо.– Сомневаюсь, – покачала головой Джил. – Не думаю, что сумею когда-нибудь залатать брешь в той стене, которой прежде окружала себя. И кое-что еще удерживает меня здесь...Ледяной ветер обжег шрам на ее щеке. Перед ее мысленным взором промелькнула цепочка таких забытых, обыденных вещей: кино, стереомузыка, кофе, горячий душ, родители, мягкая кровать... Как она устала от недосыпания, холода!Джил пристально поглядела в глаза Ингольда.– Ты хочешь, чтобы я осталась?Джил увидела, как его глаза расширились, в них внезапно вспыхнула надежда, которая была решительно подавлена, прежде чем они отвели взгляд друг от друга. Ингольд старался, чтобы его негромкий, хриплый голос остался бесстрастным, но рука мага невольно стиснула ее пальцы.– Джил, – молвил он, – я уже говорил тебе, что любить меня опасно. Я очень старался побороть свою любовь, хотя безуспешно. Если ты останешься, я не смогу расстаться с тобой. А это, моя дорогая, не принесет тебе ничего, кроме опасностей и тревог.– Ты думаешь, что после того, через что я прошла, меня пугают тревоги и опасности?Волшебник страдальчески посмотрел на Джил.– Ты не понимаешь. С ранней юности магия, мое проклятое любопытство и постоянная страсть вмешиваться в чужие дела приносили только опасность и смерть всем, кого был мне дорог. Я никогда не любил ни одну женщину так, как люблю тебя... Бог знает почему; ибо я никогда не встречал такой упрямой и жестокосердной женщины. Я никогда не любил ни одну женщину настолько, что готов был скорее разлучиться с ней, нежели причинить ей боль.– Если уж на то пошло, – мягко возразила Джил, – то и я никогда прежде не встречала человека, ради которого готова была рискнуть жизнью, лишь бы быть рядом.– Я не могу допустить...– Я спрашивала не об этом.Его лицо потемнело от гнева.– Я тебе не позволю, – резко сказал он. – Мало того, что все станут говорить об этом, как о стариковской блажи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36