https://wodolei.ru/catalog/smesiteli/dlya_dusha/s-verhnej-dushevoj-lejkoj/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

— Я заметил, что твой запас почти кончился, так что я тебе еще дров набрал.— У тебя уже есть взрослое имя?Он покачал головой и смущенно пожал плечами:— Нет. Понимаешь, все как-то не выходит. Да в конце концов теперь это не так уж и важно.— Если бы мне не казалось, что я от этого сразу же помру, я бы встала и обняла тебя.Его голос зазвучал приглушенно и тревожно:— Ты себя нехорошо чувствуешь?Ее легкие сотрясла судорога, перешедшая в приступ кашля. Когда ее наконец отпустило, она беззаботно махнула рукой:— Нет, ничего особенного, мальчик мой. Просто… просто старость, понимаешь? Каждый день напоминает мне, что я не вечно жить буду.— Поправишься, — сказал он просто.— Ты так думаешь?— Ты слишком зловредная, чтобы помереть.Она весело усмехнулась и снова закашлялась. Терпеливо дождавшись, пока приступ пройдет, он заметил:— Раньше ты так не кашляла.— Да и сейчас не всегда — а только когда я себя слишком замучаю. — Она пожевала беззубыми челюстями и скривила губы. — Кажется, лес все дальше и дальше от меня уходит. Откинь занавес, пусть хоть немножко светлей будет. Достаточно тепло, чтобы не замерзнуть, — да заодно и проветрим тут.— Тебе пора переселиться. Я заметил, что здесь вокруг уже все сучья с деревьев содраны — все нижние ветки. Весь валежник собран. Остались одни толстые стволы.— Но мне здесь нравится.— А как у тебя с продовольствием дела?— Они тебя прислали меня допросить?Он усмехнулся, по-овечьи изогнув губы:— Нет, не допросить. Конечно, разговоры всякие шли… Два Дыма ужасно за тебя волнуется. — Он умолк, ехидно глядя на старуху. — Может быть, не без основания.Злобно прищурившись, она зарычала:— Так скажешь ты наконец, зачем на самом деле пришел? Чтобы меня дразнить? Хватит тут рассиживаться, будто гриб на пне, — говори! Что стряслось? Почему ты пришел? Тебя никто не обижает?После того как он подкинул в огонь еще пару веток, старуха сняла с ног мокасины и швырнула их поближе к раскаленным угольям костра. С сохнущими мокасинами надо уметь обращаться. Прежде всего они должны быть сделаны из насквозь прокопченной и отлично выдубленной кожи — иначе они сожмутся, или утратят эластичность, или потрескаются. А если они слишком теплые и ноге жарко, то тепло выгонит пропитывающий кожу жир и она будет быстрее промокать.— Обид на мою долю достаточно выпадает. — Он уже не улыбался. — А так — просто люди начали волноваться, как ты тут одна поживаешь, я ведь уже сказал. И мы…— Все здоровы? Никто не заболел, не ранен? Ты не за снадобьями от болезней пришел?— Нет, все здоровы. Но мы начали о тебе беспокоиться. Много раз решали кого-нибудь к тебе послать. разузнать, как ты поживаешь. — Веселый огонек загорелся в его глазах, и он добавил: — Убедиться, что ты не замерзнешь из-за нехватки дров.— Вот еще! Этого не дождетесь!Не обратив никакого внимания на ее возмущенный возглас, он продолжал:— Ну и я вроде как вызвался сходить.— Вызвался? Ты? Я думала, ты меня недолюбливаешь.«И вдобавок что-то скрываешь. Нет, есть и еще причина. Но какая?»Он старался не смотреть ей в глаза:— Нет, не то чтобы недолюбливаю… Просто ты всегда ко мне так назойливо приставала с Силой… Всегда угадывала, когда у меня бывали Видения. Всегда все знала. И хотела от меня добиться большего, чем то, на что я способен. Вот и все. Я вовсе не относился к тебе враждебно.«Ты лжешь!» Прежняя проницательность вернулась к ней. «Почему же ты тогда пришел? Видения по-прежнему мучают тебя? До, конечно! Стоит только на него внимательно поглядеть — вид затравленный, как у крысы, попавшей в змеиную нору!»Он кивнул, беспокойно потирая руки:— Послушай, я не тот Зрящий Видения, каким тебе хотелось меня считать. Я не хочу ко всему этому возвращаться.— Ну и не о чем тогда беспокоиться. Ты — не тот Зрящий Видения. — Она повернула мокасины к огню другой стороной и смотрела, как от них поднимается пар.— Вот и ладно.— Но пришел-то ты из-за Видений? Из-за них проделал такой долгий путь?Он молча смотрел в огонь, слегка надув губы и наморщив лоб.Понизив голос, она мягко добавила:— Я не буду больше к тебе приставать. Я… в общем, я ошиблась. Не справилась со всем этим делом. Я это поняла, когда пришел Кровавый Медведь и попытался начать войну. Вот в тот день мне все и стало ясно. — И она сделала неопределенный жест, будто приглашая его забыть прошлое. — Так что говори, не бойся. Я помогу, как смогу. Если хочешь, просто выслушаю твой рассказ.Колеблясь и запинаясь, он все-таки заговорил:— Все дело в Видениях. Все просто едва с ума не сходят. Голодный Бык говорит, что чувствует себя так, как если бы стоял на горной вершине в грозу и не знал бы, куда спрятаться. Только Два Дыма молчит.— Это действие Силы.— Как бы то ни было, Видения приходят и уходят… в последнее время чаще. А одно из них возвращается вновь и вновь. Я стою один в горящем лесу. А сквозь пламя проходит Волк Духа и превращается в человека. Он говорит со мной — и такими загадками, которые я не могу понять. О том, чтобы быть одновременно всем и ничем… Меня потом несколько дней дрожь бьет.Да, и еще кое-что было… вроде Видения наяву. Однажды мы отправились загонять в ловушку горных овец, и я… растворился в овце — не знаю, как иначе сказать. — Он с трудом сглотнул и заговорил о другом. — Два Дыма и Лосиха волнуются. Да и все, я думаю, волнуются. Я это по их глазам вижу. Они знают, что у меня Видения, — но что это такое, не понимают. Шутки-IIIутит и Луговая Тетерка беспокоятся из-за детей. Боятся, что от меня им будет какой-то вред. Лосиха и Два Дыма решили, что мне нужно тебя повидать.Она вопросительно подняла бровь:— Лосиха?Он заерзал:— Я женился на ней.Старуха вздохнула и отерла лоб, на котором еще оставался след от глубоко врезавшейся лямки. Внезапно она расхохоталась:— Круги, мальчик мой. — Она покачала головой. — Женился, значит? Что ж, желаю, чтобы это тебе больше счастья принесло, чем мне.— Я счастлив. Она знает, что меня беспокоят Видения.— Хорошо, тогда ей легче будет все объяснить. — Она засунула руку в мешок, вытащила оттуда сухой хлебец из лесной лилии и бросила ему. — Надеюсь, что Волшебная Лосиха понимает, во что ввязалась. Нечего на меня так смотреть! Я знаю, о чем говорю. Я немало страданий причинила и Большому Лису, и Резаному Перу. Да, кстати, раз уж об этом речь зашла — я плохо понимала, что делаю, когда вышла замуж за Большого Лиса. Это было в первый раз. Я была молода — ну, не моложе тебя, но все-таки молода. Мне казалось, что я смогу успокоиться и жить, как все люди. Казалось, что я смогу прогнать Видения.— И у тебя ничего не получилось? — Он задумчиво жевал хлеб; скулы двигались под гладкой кожей. Его глаза все время невольно возвращались к спирали, выбитой на задней стене, на которую падал теперь свет солнца.— Да, ничего не вышло. — Она засмеялась. — Тут все дело в том, как устроены люди. Я думаю, что мы не отличаемся от остальных животных. Возьмем, к примеру, бобра. Даже если у него уже есть отличная запруда, полная ивовых веток, воткнутых в ил, он все равно будет выбираться на берег и подгрызать деревья — даже елки, если других не будет. По-моему, тут может быть только одно объяснение: таким его сотворил Вышний Мудрец. А нам, людям, нужно быть друг с другом, и когда мужчины и женщины живут вместе, одежды распахиваются и то, что делает мужчину мужчиной, встречается с тем, что делает женщину женщиной. Я тоже испытывала это влечение и надеялась, что совокупление пересилит Видения.Безнадежная грусть отразилась на лице молодого человека.Она понимающе улыбнулась:— Сначала так и получается. На какое-то время ты сможешь в ней раствориться. Все кажется таким новым, таким чудесным — вдобавок и само совокупление притягивает. Да, совокупление… — Она, видимо, погрузилась в воспоминания, потом вздохнула и продолжала: — Но дело в том, что тебя начинает тянуть в разные стороны. Влечение к Видениям борется с влечением к любимому человеку. И что тогда? Невозможно ведь следовать и тому и другому. — Она выразительно покачала пальцем. — И нечего так поднимать брови. Я тебе серьезно говорю: совмещать это невозможно. Ну, как угодно; не хочешь — не верь. На собственном опыте поймешь, что так оно и есть.— Может быть.Она наклонилась и потерла пальцы ног, грея их у огня. Ногти опять отросли. Нужно будет их обрезать.— Не знаю, почему Вышний Мудрец все так устроил. Нам кажется, что очень неудачно, но я предполагаю, что это лишь отражает способ сотворения мира.— О чем ты говоришь?— Круги… Что? Ну, я имею в виду то, как человек познает разные вещи… Разные истины, если хочешь. Законы существования и жизни мира. А потом, когда становишься старым, все, что узнал, надежно спрятано у тебя в черепе и тебе никак не доказать молодым мужчинам и женщинам, почему все так на самом деле и есть, как ты говоришь. Молодым приходится жить и учиться всему заново — точь-в-точь как до них старикам. Удивительное разбазаривание сил — но, может быть, я чего то существенного не понимаю.Старый Шесть Зубов — Человек Духа, что меня обучал, — иногда спрашивал, а не одно ли и то же мы все существо — просто проживающее по-разному одну и туже жизнь.«Правильно ли я себя веду? — задала себе вопрос старуха. — Когда этот мальчик жил со мной, он меня не слушал. А теперь, когда я отступилась от него и отпустила его на свободу, он вдруг будет слушать меня? Или это всего лишь ловушка? Урок глупой старухе? А может быть, в этом и заключается Спираль обучения — что знание нельзя передавать насильно, а можно лишь скупо делиться им? Что же это все значит?»— Но это же совершенно бессмысленно! Как это может быть, чтобы мы все проживали одну и ту же жизнь по-разному и в разных телах?
— Благодаря обману чувств, иллюзии.— Чему? Иллюзии? Я не по… Это просто безумно!— Как и весь мир. — Она уселась поудобнее и многозначительно подняла вверх указательный палец. — Скажи мне, Маленький Танцор, что существует на самом деле? Мир? Этот мир? — Она обвела рукой вокруг и постучала по стене пещеры. — Или… на самом деле существуют Видения?— Вот что существует на самом деле. — Он скрестил руки на груди и, вытянув ноги перед собой, ударил пяткой о земляной пол пещеры.— Откуда ты это знаешь?
— Потому что если я возьму один из этих углей и потру им твою ногу, ты завизжишь от боли.Она захлопала в ладоши и захохотала:— Я завизжу? Или это ты только подумаешь, что я визжу? А? А может, вообще все, что ты видишь вокруг, — это лишь твое Видение настоящего мира?— Значит, если я так не подумаю, ты визжать не будешь?— А что, если это зависит от того, насколько искренне ты в это поверишь? Ты уверен, что какая-то частица твоего мозга не уговаривает тебя: «Если ты ее обожжешь, она завизжит»? Просто потому, что, если ты сам обожжешься, ты будешь визжать. Может, это и есть общая реальность, а? Ты думаешь, что я так же ощущаю боль, как и ты сам, — поэтому так оно и есть.— А разве нет?— Это не важно. — Она снова выставила вперед указательный палец. — Мы говорим о том, откуда ты знаешь то, о чем думаешь, что ты это знаешь.— Но я могу ощущать тебя — прикоснуться, услышать твой голос… а после этой зимы еще и обонять тебя!— Ты так думаешь? Но скажи-ка мне, разве это всегда так? Может, я и не существую вовсе, едва ты отсюда выйдешь, а? Может, Два Дыма, и твоя жена, и Голодный Бык тоже не существуют, пока ты не вернешься и не увидишь их там, где надеешься их увидеть. Может, мы все — лишь твое представление о том, что существует на самом деле?— Но они существуют! — вскричал юноша. — Я знаю, что они существуют. К тому времени, когда я вернусь, Два Дыма понаделает новых наконечников для дротиков. Отец изловит еще несколько лосей. Я их всех увижу, когда вернусь.— Конечно, увидишь — но ты не можешь доказать, что они существуют сейчас. Понимаешь?Он в растерянности покачал головой:— И правда, не могу… Но ведь это совершенно очевидно! Они должны существовать! Ведь иначе…— Вот именно — иначе… Понимаешь, ты не можешь даже сам себе доказать, что твой отец существует на самом деле. Ты вполне мог выдумать весь этот мир. И единственный человек, который знает, что этот мир существует, это ты. И ты не можешь мне доказать, что он существует таким, каким ты его выдумал.Он широко раскрыл рот, совершенно растерявшись:— Но представь себе, что я сейчас возьму дротик и проткну тебя. Ты его почувствуешь… и умрешь от него.— В самом деле? — Она откинулась назад и скрестила на груди руки. — А что, если я лишь частица твоего Видения? Может, тебе только кажется, что я почувствую дротик в моем теле, что я умру… Видишь, ты не можешь мне доказать, что я существую на самом деле.Запутавшись, он смог лишь затрясти головой.— Эх, Маленький Танцор. Старый Шесть Зубов сказал мне как-то раз — давным-давно, — что жизнь —великая тайна, что лишь в глубине самих себя мы можем знать, что существует на самом деле. Я не могу доказать тебе, что ты существуешь на самом деле. Я не могу доказать, что этот огонь на самом деле горит, что это не Видение. Конечно, если я положу на него руку, он меня обожжет, но на самом ли деле будет существовать эта боль? Или я ее лишь выдумаю? И это будет еще одна иллюзия?— Она будет существовать на самом деле.Она плотно сжала коричневые старые губы.— Вот интересно… Шесть Зубов рассказывал мне. что он однажды видел, как Зрящий Видения Духа Танцевал с огнем. Древние легенды, о которых вы, молодые, даже и не слышали, повествуют, что в древности Зрящие Видения научились этому у Первого Человека. Они Танцевали с огнем.Он мгновенно побледнел и быстро ответил:— Но это ведь может значить что угодно. Может, они просто размахивали горящими палками…— Нет, — с силой произнесла старуха. — Память, конечно, хитрая штука — она изменчива, как Видения. Но я так ясно помню Шесть Зубов, помню взгляд его глаз — будто прозрачные струйки воды, в которых сверкает весеннее солнце. Он видел такой Танец. Он говорил, что Зрящий Видения Танцевал, держа в руках раскаленные уголья, Танцевал босиком по огню — и не обжигался. Шесть Зубов считал, что для этого нужно вернуться к Единству, изменить Видение таким образом, чтобы оно стало реальностью, а этот мир — выдумкой, иллюзией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69


А-П

П-Я