https://wodolei.ru/catalog/vanny/otdelnostoyashchie/akrilovye/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


OCR Хас
Владимир Рыбин
Зеленый призрак
ПРОРОК
Между старинными городами Бирштадт и Штадтбир на каменистых обрывах у бурного моря с незапамятных времен стояли два божьих храма. Местные верующие видели в этом особое богорасположение. Что ж, на то и верующие чтобы верить. Хотя если разобраться, то во всем виноваты их предки — рыбаки. В далекие времена, когда вся округа ломала одни храмы и строила другие, местные рыбаки просто ловили рыбу, в промежутках пили свое пиво, и у них не оставалось времени для религиозно-политических ссор.
Проходили мятежные и безмятежные годы. Рыбаки плодились, хотя и не размножались. Ибо те, что не успевали утонуть в море, попадали в солдаты и героически умирали во славу разных королей. Менялись прихожане на черных вытертых скамьях, менялись голоса над захватанными кафедрами, и древние своды храмов безучастно усиливали звуки независимо от того, во имя добра или зла гремели благочестивые проповеди.
Древнее всегда ценнее современного. Так и древние кирпичи костелов вызывали у прихожан священный трепет. Таковы люди: им все кажется, что, если другие ценили, значит, может, и в самом деле дорого. Как будто мало примеров всеобщих заблуждений.
Но недавно с прихожанами что-то случилось. То ли они поумнели, или рыбы в море поубавилось, и рыбаки стали чаще засиживаться на берегу, только их потянуло на новенькое. И с этого момента «божий оазис» раскололся пополам.
Два храма были совсем как два брата. Оба стояли у самого обрыва, оба когда-то служили маяками для моряков, жаждущих берега. И вот случай ввел еще одно похожее: в них появились отец Бриттер и отец Дриттер. Казалось бы, полный комплект. А вышел конфликт. Отец Бриттер считал, что священное писание и церковные атрибуты даны господом раз и навсегда, и тот, кто меняет их, — еретик и богохульник. Отец Дриттер был за гибкость и считал, что поскольку бог дал людям электричество, радио, модернизм и футбол, то почему церковь должна игнорировать их?
Одним словом, началась обычная борьба новаторов с консерваторами. Отец Дриттер начал с того, что радиофицировал свой храм, чтобы «до самого глухого прихожанина доходило слово божье». Разгневанный отец Бриттер в знак протеста вывернул единственную лампочку, спрятанную под пологом кафедры и помогавшую святому отцу разбирать священные цитаты. Отец Дриттер выбросил зацелованный деревянный крест и заменил его огромным, смело стилизованным распятием из чеканной меди. Мстительный отец Бриттер выставил на всеобщее обозрение старый, засиженный голубями крест, который он откопал на церковном чердаке.
Но вот ведь что любопытно: эти два антагониста не могли и недели прожить друг без друга. Каждый находил немало поводов, чтобы навестить соседа и за душеспасительной беседой отдохнуть от нудных проповедей. Странными были эти беседы. Они начинались с тихих перепалок и кончались как-то вдруг, словно единственной целью святых отцов было взаимное прощупывание.
— До моих грешных ушей дошло, будто вы «улучшаете» слог священного писания? — опустив глаза, говорил отец Бриттер.
— Продиктованного святым духом? — иронически спрашивал отец Дриттер. — Но вы не могли не заметить, что святой дух знал по-латыни куда хуже, чем, к примеру, этот каналья Цицерон.
— Вы цитируете еретика Гольбаха, святой отец?
— Судя по вопросу, вы тоже его читали.
— Надо знать врагов церкви.
— О, святой отец, нам бы слишком легко жилось, если бы враги говорили только глупости. Не забывайте, что именно бог придумал дьявола. Разве он создал себе врага?..
Они никогда ни до чего не договаривались и расходились не то чтобы взвинченные, скорее освеженные беседой.
И в тот трагический день они, как всегда, встретились на прогулке над морским обрывом.
— С хорошей погодой! — сказал отец Дриттер.
— Бог милостив, — сказал отец Бриттер.
Они молча пошли бок о бок, как два оленя перед поединком, внимательно наблюдая друг за другом и выбирая момент для нападения.
— Говорят, с этого обрыва когда-то сбрасывали еретиков, — сказал отец Дриттер.
— Больно низко.
— Вы достойное дитя века, вы жестоки.
— Тверд, — заверил отец Бриттер. — Но разве теперь церковь тверда в защите веры?!
— Да, теперь не то, что во времена Сорбонны. Отец Бриттер уловил иронию.
— Вы пользуетесь терминологией атеистов, — вскинулся он. — Но что вы можете противопоставить? Одна атомная бомба Убила больше неповинных, чем вся святая инквизиция.
— Это потому, что у инквизиции не было атомной бомбы.
— Для утверждений нужны сравнения. А вот как «в святое старое время» — почти четыреста лет назад — некий Жан Боден предлагал бороться с ведьмами. «Нельзя придерживаться обычных правил судопроизводства, — писал он, — потому что доказательства этого зла настолько неопределенны и трудны, что из миллиона ведьм ни одна не была бы обвинена и наказана, если бы соблюдался обычный юридический порядок». Что вы на это скажете, святой отец?
— Скажу, что юридический порядок и теперь не слишком соблюдается, особенно когда начинают «ловить ведьм».
Они замолчали, устав от первой схватки, сели на камни. Сосны шумели внизу тугими вершинами. За ними белела отмель. И бежали волны длинными шеренгами, выныривали из белесой морской глади и, пробежав положенные метры, таяли у невидимой сверху кромки берега.
— И четыреста лет назад так же бежали волны. Возникали и таяли. И четыреста лет спустя будут бежать. Вот оно божье величие!..
— Вы хотите сказать, что бог во всем, что выше наших понятий?
Отец Бриттер хотел было возразить, даже рот раскрыл и набрал воздуха для длинной тирады. Но так и остался с разинутым ртом. Ибо увидел такое, от чего сразу забыл все припасенные слова. В густом сумеречном небе, освещенная снизу косым солнцем, медленно плыла… летающая тарелка. Она была светло-зеленой, как дорогой фарфор. Потом тарелка начала опрокидываться и скоро превратилась в золотистый усеченный конус с темным диском наверху. Вокруг диска стоял голубоватый нимб.
— Что скажете? — шепотом спросил отец Дриттер, боясь опустить глаза.
— Скажу, что бог существует.
— А если это дьявол?
— Если есть дьявол, значит, есть и бог.
— Четыреста лет назад за эти слова вы попали бы на костер.
Но отец Бриттер ничего не ответил. Он вдруг заволновался, заерзал на камне, а потом вскочил и бегом пустился к своему старому храму, видневшемуся за лесом.
«Бедный старик, — подумал отец Дриттер. — Даже попрощаться забыл…»
Он снова поднял глаза, но летающей тарелки уже не было. Вокруг, до гребенки леса, до дальней кромки моря, густо синело пустое небо…
А отец Бриттер мчался домой, не разбирая дороги и совершенно забыв о своем сане. Потом на вопросы людей, видевших его, он отвечал убежденно, что его звал бог. Но кто потом не придумывает благопристойных объяснений своим поступкам?..
Он проснулся под утро на пороге храма. Его разбудила бабуся Марта — самая приверженная прихожанка.
— Отец Бриттер! Неужели и вы стакнулись с зеленым змием? — взвизгнула она, толкая его палкой.
У бабуси Марты когда-то утонул муж, потому что в праздничном состоянии полез в море за русалками. С тех пор она ненавидела пиво, море и женщин.
Голова отца Бриттера трещала, будто он вчера побывал к, свадьбе. Но бабуся Марта ждала ответа и божьему слуге пришлось быстро соображать, ибо он понимал, что от его первых слов зависело многое. Эта тихая бабушка обладала уникальной врожденно-приобретенной способностью разносить новости с фантастической скоростью. Как это ей удавалось, никто не знал, это была научная загадка. И вот теперь этот природный уникум стоял рядом, нетерпеливо поводя ушами, словно локаторами.
— О сестра Марта! — нашелся отец Бриттер. — Если бы вы знали, какое удивительное видение мне было…
Бабусины уши вздрогнули и замерли.
— Вчера вечером мы с отцом Дриттером мирно гуляли по берегу моря и беседовали о боге. И вдруг мне был голос свыше: «Иди и увидишь!» Я побежал и на ступенях храма увидел человека, принявшего мой облик. На нем были яркие одежды, а на плечи спадали чудные зеленые волосы, свежие, как молодые листочки тополя или первая весенняя травка на лугах. «Слушай, отец Бриттер, — сказал он, — слушай и ничего не забудь, ибо я послан к тебе тем, кого ты любишь…»
— Ну-ка, ну-ка, — заволновалась бабуся Марта, и ноги у к мелко задрожали.
— «Ты должен завтра же проклясть атомное оружие и впредь неустанно повторять это, пока люди не проникнутся…» Бог вспомнил о нас и снова посылает к нам своего сына. Но он хочет, чтобы мы прежде уничтожили атомное оружие — этот подарок дьявола. Если и теперь люди ослушаются, то придет конец света!..
Отец Бриттер сам не заметил, как взошел на ступеньки и принял позу проповедника, так что чуткие уши бабуси оказались где-то на уровне его живота.
— Еще посланец бога сказал, что он отметит меня своим святым перстом, чтобы люди верили мне. -
Тут утренний луч пробился сквозь листву и упал на ступени. И глаза бабуси Марты вдруг стали большими и круглыми, как иллюминаторы.
— Святая Мадонна! — прохрипела она. — Да вы зеленый! Отец Бриттер оглянулся, чтобы посмотреть в стеклянную дверь, и сразу понял, что никакой это не сон, что видение действительно было и что его теперешние слова — голос свыше. Он повернулся к бабусе, чтобы сказать что-нибудь напутственное, но той уже не было. Лежала на дорожке ее клюка, а сама бабуся исчезла, будто и не существовала. Отец Бриттер перекрестился и пошел готовиться к проповеди.
Первые любопытные, оповещенные бабусей Мартой, пришли уже через пять минут. А через полчаса древние стены ломились под напором толпы. Такого божий храм не видел за всю свою историю.
В этот день отец Бриттер превзошел и себя самого, и всех других проповедников. Слышавшие его искали сравнений в книжных образах, вспоминая первых протестантов. Даже то, что отец Бриттер был не рыжий, как Лютер, не мешало новому пророку. Многие считали это даже хорошим признаком, ибо рыжие не раз выходили из моды.
На другой день толпа еще прибавилась. В старый храм потянулась молодежь, падкая до новенького. Как осы на варенье, налетели любопытные из обоих городов — Бирштадта и Штадтбира. Нагрянули журналисты.
Но говорить с утра до вечера с пафосом трудно даже кандидату в президенты, не то что святому отцу. И скоро в храме появились неизменные спутники любого современного зазывалы — магнитофоны, динамики, даже телевизионные экраны. Отец Бриттер говорил не новое, но всем понятное — об угрозе атомных кошмаров, о необходимости раз и навсегда покончить с этим. И гром динамиков над старым храмом был для людей как гром небесный после долгого томительного ожидания грозы.
И вдруг все смолкло. Исчезли динамики, исчез и сам отец Бриттер. По законам, существующим в той стране, он был арестован «за гуманистическую пропаганду». И только магнитофонов ленты с речами пророка некоторое время еще ходили на мерном рынке вместе с наркотиками и порнографическими открытками.
ВТОРОЙ ПРОРОК
Люди думают, что они могут все: захотел — поел, захотел — проголодался. Какое заблуждение! Даже это простое делается не по желанию. Люди обычно или всегда сыты, или всегда голодны. Первые едят не потому, что хотят. Вторые всегда хотят, но не всегда едят. Что уж говорить о других желаниях. Люди боялись смерти и изобрели атомную бомбу. «С нами бог», — говорили даже те, кто служит дьяволу.
Люди не узнали первого пророка. Что ж, не впервой. Первых никогда не узнают. Потому что их слишком много. Действительно, первыми становятся не единственные, а те, за которыми есть и вторые и сотые.
Вторым был Сегундо. В тот день он вместе со своей болтушкой Барбарой забрался подальше в кусты, в шалашик, где милым всегда был рай.
Вечером, когда солнце катилось к дальним холмам, Сегундо лежал в шалаше, скептически рассматривая силуэты своих стоптанных башмаков. И вдруг там, за своими башмаками, увидел самого себя. Он даже не удивился вначале: ведь нередко бывает, что не только во сне, но и наяву мы видим себя будто со стороны. Одного не понял Сегундо: почему он видит себя не таким, как есть, а совершенно зеленым. «Чего не привидится!» — философски рассудил он, вспомнив о бутылке, которая была уже наполовину пуста. Удивляться он начал потом, когда услышал возглас Барбары:
— Пюпик, какой ты зеленый!
Сегундо видел, как она кинулась к тому типу на шею, но странно проскочила мимо и ткнулась носом в кусты. Тогда он решил, что для полбутылки это слишком, и поднялся.
— А ну катись!
Пришелец стоял неподвижно, словно памятник забытому генералу на городской площади.
— Земля прошла уже четверть орбиты, — сказал он голосом Сегундо. — Вы совсем не беспокоитесь о своей судьбе…
— Чего он мелет? — спросил Сегундо, взглянув на Барбару.
— Теперь я могу назвать срок. Вы, все люди Земли, будете облагодетельствованы или погибнете через пятьсот восемьдесят восемь ваших суток. Я приду и скажу, чтобы вы могли выбирать. А пока готовьтесь…
— Ты еще угрожаешь! Мне?!.
Наклонив голову, Сегундо кинулся на обидчика и… запутался в кустах. И что больше всего потом удивляло, тотчас заснул.
Проснулся он в шалаше, куда затащила его верная Барбара. Волосы на голове Сегундо стали зелеными, как глаза ящерицы коао.
— Что это было? — спросил Сегундо, прикладываясь к холодной бутылке. Голова его трещала, как после двухнедельного карнавала.
— Ты разговаривал не то с ангелом, не то с чертом кем-то еще в этом роде. Или с кем-то еще в этом роде.
— Приснилось, наверное? — умоляюще спросил Сегундо
— А мне тоже приснилось? Видишь это? И посмотри на себя.
Сегундо потрогал зеленую прядь на голове Барбары потом посмотрелся в ее зеркальце и тяжко вздохнул:
— Уж лучше бы ангел.
— А мы так и скажем. Кто его видел, ангела?
— Проболтаешься.
— Я?! — искренне изумилась Барбара.
— А что он молол? С чего это мы загнемся?
— Не одни мы, а все. Будет конец света.
— Ни за что не поверю. Мы еще можем, но чтобы дон Фернандо отдал концы!.. Он построит такое бомбоубежище, что весь пол будет из новых монет, стены из первых красоток, а вместо наката положит три ряда лучших докторов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10


А-П

П-Я