Так рассказать мне что именно? Давайте, заканчивайте.
— Нас кто-то хотел убить, — проговорил Хьюстон.
— Похоже на очевидность. А дальше? Почему?
— Мы разыскиваем одного человека. Пьера де Сен-Лорана. Который исчез в сорок четвертом году. Один человек предположил, что мы сможем отыскать его в том доме.
— Какой человек? Кто предположил?
— Мы не в курсе. Он не назвался. Оставил послание и смылся.
— И вот вы пришли в контору.
— Первый раз, когда я ехал сюда, со мной была жена. Случился инцидент. Дорожная авария. Жена умерла.
Беллэй поражение смотрел на Пита.
— Это было убийство, я так понимаю? Принимая во внимание то, что здесь произошло?
— В этом нет никаких сомнений.
— Мне-то поначалу казалось, что все это выдумки, — встряла в разговор Симона. — Но теперь я полностью согласна с Питером. Его кто-то пытается убить. Чтобы он не отыскал Пьера де Сен-Лорана.
— А почему Сен-Лоран для вас так важен? — спросил Беллэй. Он внимательно всматривался в Хьюстона.
— Это довольно странно, — ответил Пит. — Отец мой был солдатом. Его убили в сорок четвертом. А этот Сен-Лоран ухаживал за его могилой. Я хотел было просто поблагодарить его.
Говоря все это, Хьюстон смотрел на рифленый пол. Он не знал, зачем врет, почему не признается в том, что ищет могилу отца. “Это слишком личное, слишком запутанно, — думал он. — Нет, тут замешано что-то еще. И этого чего-то ты страшно боишься. Не можешь встать с ним лицом к лицу”.
— Принимается, — сказал Беллэй сухо. — Но ведь этот человек вовсе не нуждается в вашей благодарности. И вы сказали, что Сен-Лоран исчез в сорок четвертом.
— Правильно. И главное, чем больше тупиков встречается на моем пути, тем сильнее мне его хочется отыскать. Тут еще этот незнакомец отослал нас сюда, и…
Беллэй нахмурился.
— Здесь замешано что-то еще.
— Я вам правду говорю.
— Но всю ли правду? Взгляните на это дело с моей точки зрения. Этот случай бессмысленен. Зачем Сен-Лорану вас убивать?
— Это-то и сводит меня с ума! Я не знаю!
— Альфред?
Беллэй развернулся к полицейским, которые на протяжении всего разговора звонили по телефонам. Теперь один из них, обращался к инспектору.
— Уи? — сказал тот.
Разговор велся на французском. Казалось, что Симона чем дальше, тем становится все возбужденнее. Беллэй повернулся к Хьюстону.
— Весь этот район принадлежит одному менеджеру, агенту по найму. Он проверил свои записи. Здание, в котором вы побывали, принадлежит “Верлен Энтерпрайзис”, но они никогда не слыхали о Пьере де Сен-Лоране. Но агент настаивает на том, что Сен-Лоран снял этот офис.
— Так значит агент может описать этого человека!
— Хотелось бы, чтобы все было так легко. Сен-Лоран проводил переговоры о найме по телефону и по почте. Оплату присылал в письме, в котором лежали наличные.
Хьюстон застонал: частично из-за того, что действие успокаивающих закончилось, и спина невероятно заболела, но еще и от того, что получил очередное “туше”. Снова Пьер де Сен-Лоран ускользнул сквозь пальцы.
— Когда? — спросил он.
— Прошу прощения? — не понял Беллэй.
— Офис. Когда он его снял?
— В этом месяце. Одиннадцатого числа.
— Так это же всего три дня назад.
— А почему это так важно?
Хьюстона аж затрясло. От ярости.
— К тому времени Джен уже была мертва. Сволочи!
— Питер, вот тебе и доказательство, — Симона сидела, вертикально выпрямившись на своем стуле.
— Доказательство чего? — спросил Беллэй. Голос Хьюстона горел злобой.
— Когда незнакомец послал нас сюда, он не мог знать, что Сен-Лоран находится в этой конторе. Офис даже не был снят. Когда же выяснилось, что я выжил, то они понадеялись на то, что я поеду сюда, чтобы проверить то, с чего все началось. Итак, они подождали, пока копы проверили все здание, а затем наняли офис, как и предполагалось с самого начала. Сучьи гады! Они наблюдали, как я вхожу в здание. Позвонили, уверенные в том, что я отвечу на звонок. Потому что хотели убедиться, что я нахожусь в комнате.
18
Хьюстон ехал по дороге, изредка проверяя в зеркальце, что творится сзади. Без всякой на то причины свернул вначале влево, затем направо. Потом объехал просто так целый квартал. Прибавил скорость. Снизил ее. И когда, наконец, удостоверился, что за машиной вроде как никто не следует, выскочил на шоссе, ведущее из Ронсево и нажал ногой на акселератор.
— Эта дорога ведет прочь от города, — произнесла удивленная Симона.
— Знаю.
— Но отель, в который нас отослал Беллэй, находится вовсе в другой стороне!
— Вот поэтому я еду в эту!
— Так, значит, вы не теряли направления? Все те улицы, в которые вы “тыкались”… Боже мой…
— Вам, наконец, стало понятно. Они ведь не подумают, что мы выедем так рано из города. Мы ранены. Естественно для нас провести ночь в городе… А как быстро нас смогут засечь здесь?
— Мы могли бы зарегистрироваться под другими именами.
— Это лишь затруднит им задачу, но не сделает ее невозможной. Останься мы в Ронсево, как они моментально нас отыщут.
— Мы могли бы попросить у Беллэя охрану.
— И вы бы доверились охране? Мы бы не знали человека, которого бы поставили нас охранять, кто он такой, это мог бы быть любой из них, переодетый в униформу. Даже если бы охранник оказался надежным, все равно тот, кто хочет нас уничтожить, изыскал бы способ это сделать. Так что выбора у нас нет. Нам придется бежать. Пока мы охотимся за Сен-Лораном, кто-то в свою очередь охотится на нас. В следующий раз он окажется умнее и осторожнее. Подготовится более тщательно, и… Сделает так, что нас больше никто никогда не отыщет.
Симону перетряхнуло.
— Не надо так…
— Просто я хочу, чтобы до вас дошло. Мы бьемся за собственные жизни.
Дальний свет фар открывал перед ними темную пустую дорогу. Пит, прищурившись, всмотрелся в дорожный знак.
— Вам знаком этот город?
— Никогда о таком не слыхала.
— Так может быть, и остальные о нем не знают. Десяток километров. Давайте попытаемся. Больше вести я не в состоянии. Плечо сейчас отвалится.
— А у меня распухла кисть. Я вообще не смогу вести, — сказала Симона.
Пит перевел на вторую скорость. Стараясь не застонать, он повернул руль. От пульсирующей боли рука отказывалась подчиняться. “Рено” с трудом проскочил мимо канавы и выехал на грунтовую, покрытую гравием дорогу, пробивая фарами тьму.
— Простите меня, Симона.
— За что?
— За то, что втянул вас в эту историю.
— Сама напросилась. Вы сказали, что Джен убили, а я решила, что это все ваши фантазии. Думала, что шутите.
— Ничего себе шуточки. Какие уж тут фантазии. Я-то превосходно знал, на какой риск иду. Так разозлился, что едва соображал, что делаю. Вот вас и втянул… Не стоило просить вас о помощи.
— Теперь уже все равно. Я здесь. Выбор с моей стороны сделан. Давайте скажем так: оба мы лопухнулись. Так, кажется, у вас говорят?
— Послушайте, я могу теперь попробовать действовать в одиночку, оставить вас в этом городке. Но стоит вам показаться дома… Я боюсь. Может быть, он будет идти за вами.
Симона ничего не ответила, но Пит услышал, как она втянула воздух в легкие.
— Понимаете? Вполне возможно, что мы связаны не на один вечер. Этот может решить, что вы по уши завязли в этом деле. И подумает, что вы представляете собой опасность его существованию. Так что же — разделимся, или решим действовать вместе и впредь? — Хьюстон ждал, но ответа не последовало.
Он, не отрываясь, наблюдал за дорогой, несущейся в свете фар. Внезапно перед ним возникли какие-то дома, кафе, станция техобслуживания, бензоколонка. Фонарей было мало. Людей не было видно. Одинокая машина ютилась на одной улице. Прежде, чем Пит сообразил, “рено” промчался сквозь городок, и вновь перед ними раскинулась темная сельская местность. Он сделал разворот, морщась от страшной боли и двинул обратно.
— Вы так и не ответили, Симона.
— Я в ярости.
— Я же просил прощения.
— Да не на вас. Я зла, напугана, и мне не нравится, когда меня стращают. В Штатах этим страшно любил заниматься мой муженек. Ему так хотелось держать меня в руках. В своих, разумеется. А когда я от него сбежала, он принялся меня преследовать. Терроризировать. Дважды пытался меня прикончить.
— Господи.
— Приехала я обратно во Францию. И тут пообещала сама себе. Что никогда больше не буду жить в страхе. Никогда не стану думать о том, что кто-то прячется в кустах. Никогда никому не позволю покушаться на мою свободу. Никому не позволю подкрадываться, чтобы пугать меня. Так что с этого момента это и моя схватка. Я хочу остановить этого подонка.
19
Если судить по вывеске, то это был отель, но домик больше походил на пансионат в Штатах. Потрясающе старый дом, находящийся в квартале от основного перекрестка. В этом месте было абсолютно темно. Пит припарковал автомобиль возле каких-то довольно густых кустов дальше по дорожке. Сопровождаемые фырчанием мотора, они с Симоной пошли по улице.
Дом был темен и тих. Хьюстон постучал. Никакого ответа.
Хьюстон постучал еще разок. Его трясло от усталости, вызванной шоковым состоянием. Симона отошла подальше в тень, когда мимо проехала какая-то машина.
Третий раз и, наконец, появился свет. По вестибюлю прошла тень. Старая женщина в мешковатом халате и ночном колпаке появилась в небольшом окошке. Она слегка приоткрыла дверь и с подозрением уставилась на парочку.
Симона очень много говорила, по мнению Хьюстона, пока снимала комнату. Старушка была раздражена тем, что ее разбудили посреди ночи, а узнав к тому же, что Хьюстон и Симона — люди разных национальностей, вообще забеспокоилась, ее волновал вопрос, женаты ли они.
Хьюстон, подтверждая это, кивнул.
“Если же они не муж и жена, — проговорила старая перечница, — то она даст им раздельные номера”.
Пит все понял. Старую не интересовал вопрос греха. Просто сдай она две комнаты, денег будет вдвое больше.
Они не могли рисковать, ночуя в раздельных номерах. Наконец, Симона решила проблему, предложив за одноместный номер двойную цену, и старуха удовлетворенно кивнула.
Они втащили свои сумки. Вошли. Хьюстон заплатил. Женщина махнула рукой наверх, где виднелась какая-то дверь. Симона и Пит устало поднялись по лестнице.
— Она занимается не тем делом, что ей предназначено судьбой, — сказал Хьюстон. — Ей бы машины продавать.
— Сказала, что завтрак подают в шесть.
— Это означает лишь то, что она уверена, что мы его обязательно проспим, так что нет нужды его готовить. Беру назад свои слова. Ей следовало стать политиком.
Они вошли в номер. Комнатка оказалась чистой и опрятной, но маленькой. Медная кровать и провисший посередине матрас. Хьюстон поставил сумки на пол и потрогал его. Симона заперла дверь.
— Надеюсь, что вы не смущены, — проговорил Пит. — Другого выхода у нас не было. Придется жить в одной комнате.
— Я видела раньше спящих мужчин. Теперь самое главное, на мой взгляд, — кто расположится на кровати, а кто на стуле?
— Может, монету кинем?
— Думаю, что попользуюсь своим исключительным правом женщины и предложу вас кресло.
— Этого-то я и боялся. — Хьюстон осмотрел комнату. — Ванной, как видно, нет.
— Двойная цена, и вы еще надеялись на ванну? Мечтатель.
Хьюстон отворил дверь и выглянул в коридор.
— Так, пусто. Ну, раз уж мне все равно суждено спать в кресле…
— То и в туалет вы отправитесь первым. Этого-то я и боялась.
Они усмехнулись друг другу. А затем им вспомнились обстоятельства, приведшие их сюда, и лица Пита и Симоны моментально погрустнели.
— Я ненадолго, — сказал Хьюстон.
Схватив свою сумку, он вышел из номера. Возвратясь в пижаме и халате, он увидел, что Симона тоже переоделась и была уже в халате. Пока ее не было, Пит разыскал в ящике комода одеяло и пристроился в кресле. Но что-то не давало ему покоя. Какая-то важная деталь, которую, как ему казалось, он упустил.
Симона вернулась. Поставила свою сумку. Но вместо того, чтобы лечь, она уселась на краешке постели. И внимательно посмотрела на Хьюстона.
— Беллэй был прав.
— В чем?
— Правды вы не сказали.
— Ошибаетесь.
— Вовсе нет. — Лицо ее напряглось. — Меня с самого начала мучили подозрения. Уж слишком вам хотелось отыскать Сен-Лорана и отблагодарить его.
— Он ухаживал за могилой отца. Я ему обязан. Что тут такого странного…
— Ни за чем он не ухаживал.
— Что?
— Он же исчез в сорок четвертом. Не мог он сдержать обещание, данное вашей матери. Ничем вы ему не обязаны.
Пит почувствовал, как вспыхнуло его лицо.
— Но я решила не обращать внимания на неувязки, — продолжила женщина. — Подумала, что, видимо, у вас есть причина не раскрывать истинного мотива. Я думала, что это не моя забота. Вы мне понравились. Мне было любопытно. И решила продолжить притворство.
— Симона, я не хотел…
— Дайте же докончить. Затем умерла ваша жена, и я сочувствовала вашему горю. В отличие от многих моих сограждан, я симпатизирую американцам. Итак, я отринула сомнения. Стала помогать вам и дальше. Но теперь и меня хотят убить. Я вас за это не виню. Как я уже говорила, я свой выбор сделала и даже если сделала это бессознательно, вслепую, все равно выбор этот — мой, я за себя отвечаю. Но раз уж я вовлечена в это дело, пожалуйста, будьте со мной откровенны. Всю дорогу сюда я ждала объяснений, но вы не доверились мне, не удостоили меня правдой. Больше ждать я не в состоянии. Какого черта здесь происходит?
Пит внимательно смотрел на нее. Он нервничал не только из-за подстерегающей их опасности, но и из-за какого-то иного страха, — неуловимого, тайного, угрожавшего душевному миру и спокойствию, даже ясности сознания. Угроза походила на жестокое и опасное животное, подстерегающее их в ночи. Пит старался его не замечать, притворяясь, будто его вовсе не существует, что его подозрения не имеют под собой никакой реальной основы.
Но вот теперь настало время взглянуть правде в глаза. Тварь ощерилась из темноты.
— У меня есть, — произнес Пит, — немного бренди. — Он откинул одеяло, которым укрывался, нагнулся и взял в руки сумку. Открыл и вытащил из нее бутылку. Осмотрелся, но стаканов не увидел.
— Придется, как видно, из горла. — Открутив крышечку, он приложил бутылку к губам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25