Таня вытащила из кармана и разорвала.
— А ты наизусть!
— Наизусть я не помню… Потом, еще волноваться буду и совсем все перепутаю. Нет! У меня… у меня…— Ленька торжествующе забегал по комнате. — У меня есть другой план! У-ух, какой! Он, значит, людей стесняется, когда выпьет, да? Стесняется?..
— Ну да! Еще как стесняется! — поспешил заверить Владик. — Одного жильца увидит возле подъезда — и сразу прячется.
— Ну, уж сегодня он у нас не спрячется! Скорей! Наверх! На чердак! В студию!..
Вскоре, на полчаса раньше обычного, заработал серебристый, похожий па-колокол, репродуктор:
— Внимание! Внимание! — провозгласил на весь двор торжествующий Ленькин голос. — Внимание! Всех жильцов дома просим немедленно выйти к своим подъездам. Повторяем!.. Всех жильцов дома просим немедленно выйти во двор, к своим подъездам!..
Еще через пять минут во дворе дома номер девять дробь три образовалась толпа. Многие жильцы, послушавшись Леньку, вышли к своим подъездам. Они с недоумением переглядывались и спрашивали друг у друга:
— В чем дело? Что случилось? Зачем надо было выходить?..
На «седьмой этаж» не прибежали, а буквально взлетели Олег, и Тихая Таня, и Фима Трошин, и Лева Груздев, и Сеня Блошкин, и Танина подруга Люба Казачкина… С теми же вопросами они набросились на Леньку и Владика:
— Что случилось? В чем дело?..
— О тебе, Фимочка, беспокоимся! Папаша твой опять в угловой винный магазин заглянул. Вот он сейчас сквозь строй соседей пройдет и под влиянием общественного возмущения сразу перевоспитается! Больше тебе плакать не придется! Поверь мне!
— Здорово придумано! — поддакнул Владик. Фима побледнел и, ни слова не сказав, бросился вниз по лестнице.
«Только бы не опоздать! Только бы не опоздать!..»— думал он, судорожно прижимая руку к груди.
Фима выбежал во двор. С досадой взглянул на старый деревянный столб и на серебристый репродуктор, поблескивавший как ни в чем не бывало в лучах вечернего майского солнца.
И жильцы тоже смотрели на репродуктор. Но не со злостью, а с ожиданием и удивлением: зачем он вызвал их всех во двор? Что такое стряслось?..
Очутившись на улице, Фима, не глядя по сторонам и не обращая внимания на свист милиционера, перебежал дорогу в неположенном месте и направился прямо к угловому винному магазину…
Он столкнулся с отцом в дверях. В руках у отца был пакет с яблоками и бутылка с минеральной водой.
— Папа!.. Ты?! Ты?! — Фима пристально взглянул в лицо отцу.
— Конечно, я, — мягким Фиминым голосом ответил отец и наклонил к сыну свое бледное, утомленное лицо. — Что с тобой?..
Слеза катилась по Фиминой щеке:
— А они подумали… что ты опять… И я тоже поверил… Отец выпрямился и пристально посмотрел куда-то вдаль, через улицу, через бульвар, только-только перешедший на зеленую летнюю форму одежды.
— Этого больше никогда не будет, сынок. Никогда… Ты слышишь?..

***
Внимание! Внимание! Говорит седьмой этаж! Всех жильцов дома номер девять дробь три просим снова подняться в свои квартиры. Мы просто решили устроить физкультминутку: небольшую пробежку по лестнице во двор. Мы хотели, чтобы вы после рабочего дня подышали немного свежим воздухом, физкультминутка окончена!..
Сеня Блошкин выключил микрофон. И все сразу, будто по команде, набросились на Леньку.
— Как ты посмел? Что сейчас говорят жильцы?! — кричал вспыльчивый Сеня Блошкин. — И меня таким дураком выставил: «Устроили физкультминутку»! А что было говорить? Как объяснить жильцам?! Взрослых людей заставили по лестницам бегать! Просто хулиганство — и все!..
— Он же у нас «самый главный», он все может, — вставила Тихая Таня. — Как же, все… Выдумал отвечать на вопросы радиослушателей! Ну, и что получилось?
Завалили нас разными умными вопросами, а мы ответить и не можем: сами не знаем… К докторам наук каждые пять минут бегать неудобно: они тогда из «докторов» в больных превратятся. Вася Кругляшкин говорил, что не нужно устраивать такие передачи. А Ленька свое: «Я — главный! Что хочу, то и буду передавать!» — А мы вот сейчас освободим его от этой должности! — предложил Лева Груздев. — Переведем на другую работу, с понижением!
— Правильно! Верно!.. Надо его наказать! — зашумели со всех сторон. — А то привык командовать!
— Кем же мы его назначим? — с сожалением глядя на Леньку, проговорила Люба Казачкина.
Тихая Таня преспокойно уселась па деревянный стол и сказала:
— Он любит командовать! Вот и пусть отвечает за уроки гимнастики: «Раз-два, встали! Раз-два, сели! Раз-два, пошли!..» И опыт у него уже есть: устроил сегодня «физкультминутку»!
Всем поправилось Танино предложение, и его утвердили почти единогласно.
Один только Владик воздержался.
— А кто же у нас теперь будет «самым главным»? — робко спросил он.
— А зачем нам «самые главные»? — пожал плечами Олег. — Не нужно больше!
Хватит! Все будем сообща работать. Так лучше. Ведь правда?..
Он подошел к Леньке, взглянул на его печальную физиономию и положил руку на его худое плечо:
— Эх ты, воспитатель!..
ДЧТО СЛОМАЛОСЬ-ВСи ПОЧИНИМ!" Тихая Таня не спеша, задумчиво перебирала учебники. Одни она оставляла на столе, другие опускала в портфель. Были последние дни занятий, и Таня уже думала о предстоящем лете. Уезжать из города ей на этот раз не хотелось.
«Как же я уеду? — рассуждала Таня. — А наше радио? Все уже привыкли к передачам… И я сама привыкла. И потом, новая мастерская. Только что открылась, столько бегали, старались, ссорились — и вдруг сразу уезжать!» В эту минуту раздался звонок. «Кто бы это мог быть? — удивилась Таня.Газеты всегда в ящик опускают. Или телеграмма?» Кто-то из соседей открыл дверь, и Таня услышала Ленькин голос:
— Таня дома?
А в следующую минуту Ленька, взволнованный и красный, появился в дверях.
— Слушай, Таня, ты завиваешься? — выпалил он прямо с порога.
— Ты что, ошалел, что ли?
— А мама твоя завивается?
— При чем тут моя мама? Говори, в чем дело?
— В щипцах! Понимаешь?
— Нет…
— В общем, такое дело получилось!.. Калерия Гавриловна сдала нам в мастерскую свои щипцы для завивки волос. Это я ее уговорил. Неужели, говорю, у вас ничего не сломалось за последнее время? У всех жильцов, говорю, уже давно что-нибудь поломалось, а у вас еще нет. Что же вы так отстаете? Нельзя же было сознаться, что к нам еще почти никто ничего чинить не приносил! Ну, через день она прибегает со щипцами. «Вот, говорит, у меня тоже!.. Сможете починить?» — «Сможем», — говорю. И стал вчера чинить… А они совсем того… прямо напополам!
— В общем, «Что сломалось — доломаем!..». Так, да, получается? — усмехнулась Тихая Таня.
— Что же теперь делать?! — жалобным голосом воскликнул Ленька. — Так ей отдавать нельзя: на весь дом разнесет, что мы не чиним, а ломаем. А если бы у тебя были такие же щипцы, я бы ей отдал взамен тех. Понимаешь? Я уж всех девчонок в доме обегал. К тебе последней пришел!
Таня подумала немного, пожала плечами:
— У нас в квартире никто не завивается. А в других… Постой, постой! Так ведь напротив нас парикмахерша живет! Тетя Дуся! У нее, наверное, есть…
Захватив портфель, Таня вышла на площадку парадной лестницы и позвонила в соседнюю квартиру.
— Сколько раз говорила: картошка нам не нужна! И не звоните по утрам!..послышался из-за двери сердитый голос.
— Тетя Дуся! Это не картошка, это я, Таня!..
— Танюша?
Дверь открылась. Вид у парикмахерши был заспанный. Она была в халате, а волосы ее были, казалось, усыпаны крупным снегом: она накручивала их на белые бумажки. Наблюдательный Ленька скис:
— Вот ви-идишь… Значит, щипцов у нее нет!
— Каких щипцов? — услышав Ленькин вздох, живо спросила парикмахерша.
— Щипцов для завивки, — пояснила Таня. — Нам очень нужно. Только насовсем.
— Никак, ты, Танюша, завиваться собралась? Щипцами вредно: волос пережигается. Это уж ты поверь нам, цирюльникам!
Слово «цирюльник» казалось тете Дусе оригинальнее и красивее, чем обычное — «парикмахер».
— И вообще рано тебе, Танюша, завиваться. Ты косички свои береги. Косы — это молодость!
Тетя Дуся не просто стригла и завивала — она любила пофилософствовать на темы, связанные со своей профессией, которую она очень уважала.
— Слушай меня, Танечка, я ведь добра тебе желаю! Завивка после тридцати лет хороша, и то если ее делать при помощи новейшей техники, какая вот, к примеру, в нашем салоне имеется. А щипцы — это каменный век. Они у меня в старом ящике, на кухне, валяются. Я ими разные дырки провертываю…
— У вас? Валяются?! Покажите нам! — радостно воскликнул Ленька…
Минут через десять он уже влетел в свою девятую квартиру и сразу, даже забыв постучать, ворвался в комнату Калерии Гавриловны:
— Все! Починили! Получите, пожалуйста!..
— Не мешало бы все-таки постучать в дверь. Да-а, мои беседы о хороших манерах пока еще не дали вполне положительных результатов.
«Жери-внучка» внимательно оглядела щипцы, пощелкала ими, слегка погладила:
— Они стали какие-то совсем новые… И блеск появился!
— Так это у нас такое… такое… качество ремонта, вот! — нашелся Ленька.Наждаком почистили — появился блеск! Ничего удивительного!
— И сколько я за это должна?
— Ничего!
— Как? Бесплатно?
Щипцы сразу понравились Калерии Гавриловне еще больше.
— Какая прелесть! Совсем новые!.. Словно родились заново! Чудо, просто чудо!
И она побежала к телефону, чтобы поделиться своей радостью с какой-то приятельницей.
— Чего уж тут! Какие были, такие и есть. Ничего особенного, — скромно сказал Ленька. — Я пошел. А то в школу опоздаю.
Он и в самом деде опаздывал.
Через минуту, сбегая по лестнице, Ленька думал: «Ну, теперь уж на весь дом раструбит: из починки возвращают новые вещи! Будто из магазина!..»

***
Днем во дворе появился высокий молодой человек в очках. Увидев бывший дровяной сарай, над которым красовалась «художественно оформленная» Олегом вывеска: «Что сломалось— все починим!», молодой человек так обрадовался, словно увидел издали старого знакомого, которого как раз и искал.
— Ага! Вот она, эта самая мастерская! — воскликнул он и что-то записал в блокнот.
Потом он обошел сарай со всех сторон, молча посетовал на то, что доски в одном месте были раздвинуты и в стене образовалась солидная щель (отсюда и через дыру в крыше изучали содержимое сарая специальные корреспонденты в те дни, когда сарай был оккупирован Калерией Гавриловной Клепальской).
Затем молодой человек вошел в мастерскую и увидел там самого Олега, который возился с большим болтом и гайкой: видно, на болте сбилась резьба и гайка никак не хотела доходить до металлической шляпки.
Молодой человек с интересом осмотрел мастерскую и вдруг спросил у Олега:
— Это ваш станок для переплетения книг? Сами сделали, да?
— Сами. А что?
— Да так… ничего. Видно, все-таки ваш «великий книгообмен» поистрепал обложки и корешки, да?
Олег подозрительно взглянул на незнакомца: откуда он знает про «великий книгообмен»? Но, заметив комсомольский значок на груди у молодого человека, Олег успокоился и, продолжая возиться с упрямой гайкой, сообщил:
— Мы вообще решили все старые книжки отремонтировать. Вот и построили станок…
— Как же вы его построили?
— А очень просто. Видите: две доски и болты с гайками…
Молодой человек склонился над своим блокнотом. Потом обвел глазами мастерскую и спросил:
— А где же ваш станок для сшивания книг?
— Вон там, в углу, — ответил Олег. И вновь удивленно взглянул на незнакомца: откуда ему все известно? А молодой человек продолжал интересоваться:
— Тоже сами сделали? Или вам кто-нибудь помогал?
— Сами. Это же очень просто: взяли широкую доску, на ней укрепили деревянную рамку, натянули шпагат… Чего ж тут особенного?
— Особенного, конечно, ничего нет, — сказал молодой человек, записывая что-то в блокнот. — Значит, боретесь за долголетие книг? Хорошее дело! Я вам несколько своих книжек принесу. Подлечите их?
— Подлечим! Подлечим! — обрадовался Олег. — У нас пока еще мало заказов.
— Это почему же?
— Но доверяют нам. Боятся…
— А я вот рискну! Принесу вам разные древние издания, которые у букинистов приобрел. Редкие книги! А вы уж их омолодите, пожалуйста!
Олег сразу проникся симпатией к незнакомому молодому человеку:
— А может, у вас что-нибудь сломалось: чайник прохудился или там электрический утюг перегорел?.. Приносите, пожалуйста! А то наши домохозяйки…
— И тут вам не доверяют, да? Не завоевали еще, стало быть, авторитета. Ну ничего! Постараюсь вам помочь. Всех своих соседок опрошу. Так им прямо и скажу: есть такие ребята — что сломалось, все починят! Я, правда, живу не в вашем доме…
— Это ничего! Ничего! — поспешил успокоить Олег. — Мы у вас примем в ремонт все… Все, что хотите! Можем даже коньки наточить и приклепать к ботинкам.
Намертво! Не оторвете!
— Это в мае-то коньки? — улыбнулся молодой человек. — А станок для коньков тоже сами соорудили?
— Вот видите: закрепляем и точим напильником.
— Вижу. А это что, токарный станок? По дереву, да?.. Олег с уважением взглянул на незнакомца: разбирается!
Олег ценил людей, понимающих в технике.
— Да, это наш токарный станок. — И, предвидя вопрос незнакомца, тут же добавил: — Сами сделали. На нем можно шашки выточить или шахматы. Ручки для лопат и для флажков. Игрушки разные.
— Игрушки?! — молодой человек так обрадовался, словно сам еще находился в дошкольном возрасте. — Игрушки — это хорошо. Недалеко от вас открывается скоро новый детский сад. При трикотажной фабрике… Вот вы и возьмите шефство над малышами.
— А что же? Можно…— согласился Олег.
— Так и запишем! — Молодой человек вновь склонился над своим блокнотом. А потом спросил: — И кто же все это придумал? — Он обвел рукой мастерскую.
— Да как вам сказать… Все придумали!
— Все сразу? Так не бывает. Кому-то все-таки принадлежит идея? И есть у вас какой-то, так сказать, технический руководитель? Наверняка есть! И как все это вообще зародилось? Расскажи-ка мне подробнее.
«Вот бы пришел сейчас Ленька! Он бы уж все расписал как надо!» — подумал про себя Олег.
И Ленька сразу, словно угадав на расстоянии мысли Олега, появился в дверях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10