https://wodolei.ru/catalog/mebel/Akvarodos/
едва «Газель» начала движение, бойцы скрыли лица под масками и, мигом изготовив автоматы, передернули затворы. Этакий коллективный разум.
Этот пост у гаишника был постоянный, без него дорога местным водителям казалась чужой. Так что его подмена на переодетого в форму оперативника или омоновца изначально не планировалась, дабы даже такой, казалось, мелочью не возбудить у местных же чеченцев подозрений. К операции готовились серьезно.
Лейтенант Озеров приостановил шаг, поравнявшись с машиной, мимоходом заглянув в салон и лениво проигнорировав кивок пассажира. Напряженного пассажира, заметил он.
— Номера грязные, — повторился он, успокаивая водителя и поворачивая к нему круглое лицо, на котором вдруг появилась хоть и бледноватая, но всё же игриво-лукавая улыбка.
Чеченец давно всё понял и держал дорогое и слегка потертое портмоне наготове.
Тормоза у «Газели» работали надежно, колеса встали, как тракторные гусеницы. Дверь отъехала в сторону, выпуская вооруженных омоновцев. Один из них — самый молодой, лет девятнадцати, и самый здоровый — имел кличку Картавый. Получил он ее, считай, по недоразумению. Когда он пришел «устраиваться» в ОМОН, командир спросил его фамилию. Тот ответил: «Суглобов». — «Сугробов? Ты что, картавый?» — «Нет, — обиделся Суглобов, — я горбатый». Так с легкой руки начальника местного ОМОНа и прилепилась к Олегу Суглобову кличка Картавый.
Суглобов с ходу припечатал чеченца к капоту «шестерки». Выворачивая тому руку, снес мощной подсечкой под колени.
Вообще захват произошел быстро и на профессиональном уровне. Держа пассажиров под прицелами автоматов, омоновцы, едва ли не вырвав дверцы «Жигулей», выволокли чеченцев и положили мордами на холодную дорогу. Но в целом лопухнулись оперативники, не догадавшиеся, что вслед за шестой моделью «Жигулей» с чеченцами следует еще одна машина на подстраховке.
Бежевая «Нива», управляемая 26-летним Сулимом Цекаповым, не превышая скоростного режима, подъезжала к месту захвата. Точнее, к месту провала. Намного забегая вперед, Адлан Магомедов, сидевший на месте переднего пассажира, пытался поймать конец нити, рвануть ее на себя и узнать, откуда произошла утечка информации. Вот прямо сейчас, немедля! Нетерпение и жаждая сиюминутного мщения раздули и без того широкие ноздри молодого чеченца. Давить — своих и чужих, своих — в первую очередь. Его мало интересовала реакция Шамиля Басаева на эти события, чувство собственного достоинства желчью растекалось по внутренностям; одна утечка родила другую.
Адлан, которому в январе исполнилось 23 года, не был готов умереть ни за веру, ни за Шамиля Басаева, ни за сложивших свои головы родных братьев, — и вообще он не был тем человеком, которого вдохновляют чужие подвиги, а лишь свои, и его задача — жить, жить и сжигать русских собак, где бы они ни находились. Ему было пятнадцать лет, когда он впервые взял в руки остро отточенный нож и перерезал горло пленному российскому солдату. Было бы ему тридцать или сорок в то время, он, может быть, и вернулся бы потом к мирной жизни. Война не родила его, она его воспитала, вскормила кровоточащей грудью. Материнское молоко и кровь до сей поры бурлили в его венах, смешанные переделанным под эту жуткую смесь сердцем. Два разнородных вещества — бинарный вариант — при соединении взрывались в груди, ядом вскипали при каждом ударе сердца, работавшем в режиме сепаратора.
Сепараторный мир Адлана Магомедова, внутренний и внешний. Если бы он сдал анализ своей крови, лаборанты сошли бы с ума: по всем признакам эта кровь принадлежала зверю.
Одна утечка родила другую. Но не больше — об этом говорил звериный инстинкт чеченца: его людей взяли — вон они, в зоне хорошей видимости, лежат мордами вниз, с заломленными за спину руками, — а за Адланом и его группой нет даже слежки. Еще всё можно поправить и не допустить дальнейшей утечки информации.
«Нива» не превышала скоростного режима, установленного на этом участке дороги, однако гаишник, своей толстобрюхой фигурой занявший едва ли не всю первую полосу, энергичными жестами погонял водителей: «Быстрее! Быстрее! Не фига глазеть!» — мелькал в его руке жезл. И всё же большинство машин, наоборот, сбавляли ход, водители и пассажиры не могли оторвать глаз от сцены захвата, главными действующими лицами в которой были здоровенные спецназовцы, точнее, не лицами, а масками — шапочками с прорезью для глаз, раскатывающимися до самого горла, мечтой любого чеченского снайпера; сколько таких укутанных в «шерсть» голов, считай, подсвеченных однодольных мишеней, они продырявили...
Магомедов сжимал в абсолютно сухих ладонях пистолет-пулемет «ПП-90М1», который в тульском КПБ прозвали "нашим ответом «Бизону», со шнековым магазином на 64 патрона «парабеллум». Небольшая, удобная и незаменимая вещь в ближнем бою, 64-зубая пила «Дружба». Народов. Чеченского и русского.
И в Самарской области они неплохо дружили. Земляк Адлана, директор «КАМАЗ Волга-Центра», что на 18-м километре, помогал боевикам деньгами, документами, самарской пропиской, техникой; бери любую машину — «КамАЗ», «Ниву», «Волгу», «Оку»? Бери «Оку».
«Быстрее! Быстрее! Не фига глазеть!»
Это на первый взгляд казалось, что силы не равны — что такое трое боевиков против полутора десятков омоновцев, экипированных в бронежилеты и вооруженных штурмовыми автоматами, — силы уравнивали фактор неожиданности и пятьдесят килограммов тротила в багажнике захваченной машины.
«Быстрее! Быстрее!» — продолжал мелькать жезл гаишника. Его взгляд лишь на мгновение задержался на смуглолицем пассажире «Нивы» и переметнулся на следующую за ней «десятку».
«Быстрее!»
Мероприятие затягивалось, с минуты на минуту в работу включатся взрывотехники, машину, начиненную тротилом, под конвоем отгонят на какой-нибудь военный полигон.
«Нива» с боевиками Адлана Магомедова отъехала от места захвата на пятьдесят метров. С одной стороны — пора начинать, с другой — рано, вернее, близко, мощная взрывная волна может накрыть на столь малом расстоянии.
Магомедов не готовился к такому повороту, но исключал его — тоже вряд ли, просто он всегда был готов к любым неожиданностям. Судьба не часто баловала его сюрпризами, в основном он сам преподносил подарки.
Шестьдесят метров.
Пора.
— Тормози, Сулим, — ровным голосом распорядился Адлан, взявшись за ручку дверцы.
Сидевшая до этой поры без движения девушка двумя точно рассчитанными движениями оказалась стоящей на коленях на заднем сиденье машины. На вид ей было двадцать четыре — двадцать пять, натуральная блондинка, латышка по имени Грета Брасас, классный снайпер, о чем говорил ряд зарубок на прикладе ее «буллпапа» Сейчас Грета, один из лучших боевиков Адлана Магомедова, готовилась к выстрелу из пехотной «мухи». Из одноразового гранатомета ей предстояло сделать один-единственный и точный выстрел. Передней частью «мухи» она выбила заднее стекло и быстро привела оружие к выстрелу.
Звон рассыпавшегося стекла совпал с первой автоматной очередью. Вторая прозвучала несколькими мгновениями позже, когда Сулим Цекалов, оставив свое место водителя, так же оперативно, как и командир, вылез из машины, поставив ее на ручной тормоз и не глуша двигатель, и принял положение для стрельбы с колена.
Мясорубка. Как под Ведено. Как в Шалях. Шнеки едва успевали перерабатывать патроны в огонь и свинец, вылетавшие из коротких стволов. Оба чеченца для более точной стрельбы откинули плечевые упоры автоматов, складывающиеся наверх. Всё внимание на группу спецназовцев, которые отреагировали на первые автоматные очереди резкими перемещениями в разные стороны, словно рассыпалось на части одно целое, но в ответ пока не прозвучало ни одного выстрела. И водители проезжающих мимо и навстречу машин в реакции не уступили милицейскому спецназу: разом взвизгнули десятки покрышек на подсохшем Московском шоссе, давая автомобилям ускорение.
Московском...
Жаль, что оно находится не в столице — мог бы пожалеть Адлан, выполняющий приказы Шамиля Басаева, который распорядился «отойти» от вставшей на уши Москвы и совершать теракты в крупных городах России. Жертвы, они и в Йошкар-Оле жертвы.
Магомедов в каждое мгновение готов был услышать хлопок «мухи» и проследить за стремительным полетом гранаты, оставляющей за собой дымный след. Вот и ответный огонь, а Грета отчего-то медлит. Задача у нее непростая, но на то она и профессионал; знать бы, как всё обернется... Магомедов прихватил бы с собой скорострельный гранатомет.
Своим наметанным глазом Грета Брасас видела то, что в пылу схватки не мог заметить Адлан. Безупречную реакцию и отвагу проявил один из омоновцев, в одно мгновение протиснув свое большое тело в «шестерку», в которую целилась латышка. То был Олег Суглобов. Картавый действовал очень быстро, заводя двигатель и тут же — без пробуксовки, на высоком профессиональном уровне — трогая «Жигули» с места. И только сейчас Магомедов, громко выругавшись, увидел маневр Картавого: спецназовец пытался увести машину со взрывчаткой из-под обстрела. И поедет он только прямо, чтобы при развороте в бензобак не попала автоматная очередь. А когда поравняется с «Нивой», у него уже будет порядочная скорость, чтобы избежать попадания пуль.
— Грамотная сука! — процедил сквозь зубы Адлан и сместил ствол автомата.
Он не понимал, как такой громила мог скрыться за панелью, при этом управляя автомобилем. «Шестерка» с ревом продолжала набирать обороты, а за рулем — никого. Словно она была огромной моделью и управлялась с пульта дистанционного управления.
Эта сцена буквально затмила собой и свист пуль над головой Магомедова, и их частые шлепки в кузов «Нивы», — Адлан держал оборотистые «Жигули» под прицелом, но палец на спусковом крючке никак не мог получить команды. Что, наверное, и спасло боевиков: машина стремительно сокращала дистанцию, а вместе с ней неотъемлемым грузом приближался мощный заряд. Ведал ли об этом спецназовец Картавый, управляя этой торпедой, сказать, кроме него, не мог никто. Смертник. Торпедоносец. Он один переломил ход скоротечного боя, направив оружие противника против него.
Чеченец похолодел в одно мгновение. Нет, этот безумный омоновец не умчится вдаль, он резко затормозит напротив «Нивы», над которой, как весенние шмели, продолжали жужжать пули. И это шоссе может стать, как в «шепелявой» песне, шоссе длиною в жизнь.
— Не стреляй, Грета! — выкрикнул Адлан.
Но Грета не была дурой. Хотя выстрел произвела. Но не в «шестерку», а в лежащих на асфальте товарищей. Обладая каким-то панорамным зрением, она видела, как дернулся и моментально согнулся пополам Сулим Цекалов, раненный в грудь и живот. Не теряя времени, Грета, отбросив бесполезную трубу «мухи», вьюном скользнула меж сидений и заняла место водителя. Быстрый взгляд в панорамное зеркало ничего не дал, смертоносные «Жигули» с Картавым за рулем в это время находились в мертвой зоне, почти поравнявшись с «Нивой». Магомедов, запрыгивая в машину, боялся одного: скрипа тормозов «шестерки». Что последует потом — яснее ясного: омоновец, заблокировав «Ниву», откроет огонь, стреляя через заднее стекло машины и не опасаясь ответных очередей.
— Тварь!
Магомедов не хотел становиться смертником, особенно сейчас, когда на кону была всего лишь одна-единственная жертва — этот полоумный смельчак, да несколько десятков раненых. Чеченец плюхнулся на сиденье, успев отметить, что группа омоновцев прекратила обстрел «Низы». Во-первых, трескотня автоматов заметно спала после выстрела из «мухи», который наверняка зацепил кого-то из ментов, во-вторых, они опасались попасть в своего товарища, дошел ли до них его отчаянный маневр или нет.
В мастерстве Грета не уступала «зеленому» омоновцу: когда Картавый, приподняв над панелью голову, вывернул руль вправо и утопил в пол педаль тормоза, отрезая путь «Ниве», девушка, включив заднюю передачу и так же выворачивая руль, резко подала назад и, выжав сцепление и включив сразу вторую передачу, проехала правыми колесами по неподвижному телу Сулима.
Полуобернувшись в кресле, Магомедов давал короткие очереди по «шестерке», целясь выше крыши. Противник отвечал тем же. Лишь когда «Нива» отъехала на полста метров, парень в камуфляже и маске снова показался в своей красе: проворно выбрался наружу и стремглав бросился к тротуару.
— Ублюдок! — коротко выругался Адлан, выпуская из автомата последние патроны и не надеясь, что они попадут в бензобак. — Интересно, как его фамилия...
Всё произошло в считанные секунды, а Магомедову казалось, что бой исчислялся минутами.
Погоня ничего не дала — об этом Олег Суглобоз узнает позже. А пока он присоединился к паре своих товарищей, стоящих над телами чеченцев. Всё же выстрел из гранатомета и несколько точных автоматных очередей сделали свое дело: те, кого омоновцы так аккуратно взяли минутами раньше, больше не подавали признаков жизни.
4
4 апреля, пятница
Облако, вздымающееся по ходу машины, своей формой напоминало одинокую гору. Снизу сизоватое, будто намертво пристывшее к земле, а в самом верху его венчала безукоризненно белого цвета шапка. Даже не напрягая воображения, можно было рассмотреть на ней морщины ущелий и перевалов, хребтов и отрогов, уступов и террас. Всё это показалось новоиспеченному курсанту с сержантскими лычками таким реальным, что он буквально за следующим поворотом ожидал резкого подъема по горному серпантину...
Наваждение...
А ведь эта воздушная громада, начавшая видоизменяться, так похожа на настоящую гору... Была похожа. Ибо белоснежная шапка словно смазалась, была раздавлена, как красивый и праздничный торт, чьей-то громадной рукой. Гора стала обычным облаком... стелющимся над равниной.
А как красивы настоящие облака, иногда обнимающие горные вершины, а иногда терзающие их клочковатой пеной, взбурленной где-то у подножия безумным ветром-брадобреем.
Красиво там, в горах, хотя и неспокойно. И даже в мирные времена, точнее, в перерывах между войнами — некогда затяжными, — горы заставляли относиться к себе трепетно.
1 2 3 4 5 6
Этот пост у гаишника был постоянный, без него дорога местным водителям казалась чужой. Так что его подмена на переодетого в форму оперативника или омоновца изначально не планировалась, дабы даже такой, казалось, мелочью не возбудить у местных же чеченцев подозрений. К операции готовились серьезно.
Лейтенант Озеров приостановил шаг, поравнявшись с машиной, мимоходом заглянув в салон и лениво проигнорировав кивок пассажира. Напряженного пассажира, заметил он.
— Номера грязные, — повторился он, успокаивая водителя и поворачивая к нему круглое лицо, на котором вдруг появилась хоть и бледноватая, но всё же игриво-лукавая улыбка.
Чеченец давно всё понял и держал дорогое и слегка потертое портмоне наготове.
Тормоза у «Газели» работали надежно, колеса встали, как тракторные гусеницы. Дверь отъехала в сторону, выпуская вооруженных омоновцев. Один из них — самый молодой, лет девятнадцати, и самый здоровый — имел кличку Картавый. Получил он ее, считай, по недоразумению. Когда он пришел «устраиваться» в ОМОН, командир спросил его фамилию. Тот ответил: «Суглобов». — «Сугробов? Ты что, картавый?» — «Нет, — обиделся Суглобов, — я горбатый». Так с легкой руки начальника местного ОМОНа и прилепилась к Олегу Суглобову кличка Картавый.
Суглобов с ходу припечатал чеченца к капоту «шестерки». Выворачивая тому руку, снес мощной подсечкой под колени.
Вообще захват произошел быстро и на профессиональном уровне. Держа пассажиров под прицелами автоматов, омоновцы, едва ли не вырвав дверцы «Жигулей», выволокли чеченцев и положили мордами на холодную дорогу. Но в целом лопухнулись оперативники, не догадавшиеся, что вслед за шестой моделью «Жигулей» с чеченцами следует еще одна машина на подстраховке.
Бежевая «Нива», управляемая 26-летним Сулимом Цекаповым, не превышая скоростного режима, подъезжала к месту захвата. Точнее, к месту провала. Намного забегая вперед, Адлан Магомедов, сидевший на месте переднего пассажира, пытался поймать конец нити, рвануть ее на себя и узнать, откуда произошла утечка информации. Вот прямо сейчас, немедля! Нетерпение и жаждая сиюминутного мщения раздули и без того широкие ноздри молодого чеченца. Давить — своих и чужих, своих — в первую очередь. Его мало интересовала реакция Шамиля Басаева на эти события, чувство собственного достоинства желчью растекалось по внутренностям; одна утечка родила другую.
Адлан, которому в январе исполнилось 23 года, не был готов умереть ни за веру, ни за Шамиля Басаева, ни за сложивших свои головы родных братьев, — и вообще он не был тем человеком, которого вдохновляют чужие подвиги, а лишь свои, и его задача — жить, жить и сжигать русских собак, где бы они ни находились. Ему было пятнадцать лет, когда он впервые взял в руки остро отточенный нож и перерезал горло пленному российскому солдату. Было бы ему тридцать или сорок в то время, он, может быть, и вернулся бы потом к мирной жизни. Война не родила его, она его воспитала, вскормила кровоточащей грудью. Материнское молоко и кровь до сей поры бурлили в его венах, смешанные переделанным под эту жуткую смесь сердцем. Два разнородных вещества — бинарный вариант — при соединении взрывались в груди, ядом вскипали при каждом ударе сердца, работавшем в режиме сепаратора.
Сепараторный мир Адлана Магомедова, внутренний и внешний. Если бы он сдал анализ своей крови, лаборанты сошли бы с ума: по всем признакам эта кровь принадлежала зверю.
Одна утечка родила другую. Но не больше — об этом говорил звериный инстинкт чеченца: его людей взяли — вон они, в зоне хорошей видимости, лежат мордами вниз, с заломленными за спину руками, — а за Адланом и его группой нет даже слежки. Еще всё можно поправить и не допустить дальнейшей утечки информации.
«Нива» не превышала скоростного режима, установленного на этом участке дороги, однако гаишник, своей толстобрюхой фигурой занявший едва ли не всю первую полосу, энергичными жестами погонял водителей: «Быстрее! Быстрее! Не фига глазеть!» — мелькал в его руке жезл. И всё же большинство машин, наоборот, сбавляли ход, водители и пассажиры не могли оторвать глаз от сцены захвата, главными действующими лицами в которой были здоровенные спецназовцы, точнее, не лицами, а масками — шапочками с прорезью для глаз, раскатывающимися до самого горла, мечтой любого чеченского снайпера; сколько таких укутанных в «шерсть» голов, считай, подсвеченных однодольных мишеней, они продырявили...
Магомедов сжимал в абсолютно сухих ладонях пистолет-пулемет «ПП-90М1», который в тульском КПБ прозвали "нашим ответом «Бизону», со шнековым магазином на 64 патрона «парабеллум». Небольшая, удобная и незаменимая вещь в ближнем бою, 64-зубая пила «Дружба». Народов. Чеченского и русского.
И в Самарской области они неплохо дружили. Земляк Адлана, директор «КАМАЗ Волга-Центра», что на 18-м километре, помогал боевикам деньгами, документами, самарской пропиской, техникой; бери любую машину — «КамАЗ», «Ниву», «Волгу», «Оку»? Бери «Оку».
«Быстрее! Быстрее! Не фига глазеть!»
Это на первый взгляд казалось, что силы не равны — что такое трое боевиков против полутора десятков омоновцев, экипированных в бронежилеты и вооруженных штурмовыми автоматами, — силы уравнивали фактор неожиданности и пятьдесят килограммов тротила в багажнике захваченной машины.
«Быстрее! Быстрее!» — продолжал мелькать жезл гаишника. Его взгляд лишь на мгновение задержался на смуглолицем пассажире «Нивы» и переметнулся на следующую за ней «десятку».
«Быстрее!»
Мероприятие затягивалось, с минуты на минуту в работу включатся взрывотехники, машину, начиненную тротилом, под конвоем отгонят на какой-нибудь военный полигон.
«Нива» с боевиками Адлана Магомедова отъехала от места захвата на пятьдесят метров. С одной стороны — пора начинать, с другой — рано, вернее, близко, мощная взрывная волна может накрыть на столь малом расстоянии.
Магомедов не готовился к такому повороту, но исключал его — тоже вряд ли, просто он всегда был готов к любым неожиданностям. Судьба не часто баловала его сюрпризами, в основном он сам преподносил подарки.
Шестьдесят метров.
Пора.
— Тормози, Сулим, — ровным голосом распорядился Адлан, взявшись за ручку дверцы.
Сидевшая до этой поры без движения девушка двумя точно рассчитанными движениями оказалась стоящей на коленях на заднем сиденье машины. На вид ей было двадцать четыре — двадцать пять, натуральная блондинка, латышка по имени Грета Брасас, классный снайпер, о чем говорил ряд зарубок на прикладе ее «буллпапа» Сейчас Грета, один из лучших боевиков Адлана Магомедова, готовилась к выстрелу из пехотной «мухи». Из одноразового гранатомета ей предстояло сделать один-единственный и точный выстрел. Передней частью «мухи» она выбила заднее стекло и быстро привела оружие к выстрелу.
Звон рассыпавшегося стекла совпал с первой автоматной очередью. Вторая прозвучала несколькими мгновениями позже, когда Сулим Цекалов, оставив свое место водителя, так же оперативно, как и командир, вылез из машины, поставив ее на ручной тормоз и не глуша двигатель, и принял положение для стрельбы с колена.
Мясорубка. Как под Ведено. Как в Шалях. Шнеки едва успевали перерабатывать патроны в огонь и свинец, вылетавшие из коротких стволов. Оба чеченца для более точной стрельбы откинули плечевые упоры автоматов, складывающиеся наверх. Всё внимание на группу спецназовцев, которые отреагировали на первые автоматные очереди резкими перемещениями в разные стороны, словно рассыпалось на части одно целое, но в ответ пока не прозвучало ни одного выстрела. И водители проезжающих мимо и навстречу машин в реакции не уступили милицейскому спецназу: разом взвизгнули десятки покрышек на подсохшем Московском шоссе, давая автомобилям ускорение.
Московском...
Жаль, что оно находится не в столице — мог бы пожалеть Адлан, выполняющий приказы Шамиля Басаева, который распорядился «отойти» от вставшей на уши Москвы и совершать теракты в крупных городах России. Жертвы, они и в Йошкар-Оле жертвы.
Магомедов в каждое мгновение готов был услышать хлопок «мухи» и проследить за стремительным полетом гранаты, оставляющей за собой дымный след. Вот и ответный огонь, а Грета отчего-то медлит. Задача у нее непростая, но на то она и профессионал; знать бы, как всё обернется... Магомедов прихватил бы с собой скорострельный гранатомет.
Своим наметанным глазом Грета Брасас видела то, что в пылу схватки не мог заметить Адлан. Безупречную реакцию и отвагу проявил один из омоновцев, в одно мгновение протиснув свое большое тело в «шестерку», в которую целилась латышка. То был Олег Суглобов. Картавый действовал очень быстро, заводя двигатель и тут же — без пробуксовки, на высоком профессиональном уровне — трогая «Жигули» с места. И только сейчас Магомедов, громко выругавшись, увидел маневр Картавого: спецназовец пытался увести машину со взрывчаткой из-под обстрела. И поедет он только прямо, чтобы при развороте в бензобак не попала автоматная очередь. А когда поравняется с «Нивой», у него уже будет порядочная скорость, чтобы избежать попадания пуль.
— Грамотная сука! — процедил сквозь зубы Адлан и сместил ствол автомата.
Он не понимал, как такой громила мог скрыться за панелью, при этом управляя автомобилем. «Шестерка» с ревом продолжала набирать обороты, а за рулем — никого. Словно она была огромной моделью и управлялась с пульта дистанционного управления.
Эта сцена буквально затмила собой и свист пуль над головой Магомедова, и их частые шлепки в кузов «Нивы», — Адлан держал оборотистые «Жигули» под прицелом, но палец на спусковом крючке никак не мог получить команды. Что, наверное, и спасло боевиков: машина стремительно сокращала дистанцию, а вместе с ней неотъемлемым грузом приближался мощный заряд. Ведал ли об этом спецназовец Картавый, управляя этой торпедой, сказать, кроме него, не мог никто. Смертник. Торпедоносец. Он один переломил ход скоротечного боя, направив оружие противника против него.
Чеченец похолодел в одно мгновение. Нет, этот безумный омоновец не умчится вдаль, он резко затормозит напротив «Нивы», над которой, как весенние шмели, продолжали жужжать пули. И это шоссе может стать, как в «шепелявой» песне, шоссе длиною в жизнь.
— Не стреляй, Грета! — выкрикнул Адлан.
Но Грета не была дурой. Хотя выстрел произвела. Но не в «шестерку», а в лежащих на асфальте товарищей. Обладая каким-то панорамным зрением, она видела, как дернулся и моментально согнулся пополам Сулим Цекалов, раненный в грудь и живот. Не теряя времени, Грета, отбросив бесполезную трубу «мухи», вьюном скользнула меж сидений и заняла место водителя. Быстрый взгляд в панорамное зеркало ничего не дал, смертоносные «Жигули» с Картавым за рулем в это время находились в мертвой зоне, почти поравнявшись с «Нивой». Магомедов, запрыгивая в машину, боялся одного: скрипа тормозов «шестерки». Что последует потом — яснее ясного: омоновец, заблокировав «Ниву», откроет огонь, стреляя через заднее стекло машины и не опасаясь ответных очередей.
— Тварь!
Магомедов не хотел становиться смертником, особенно сейчас, когда на кону была всего лишь одна-единственная жертва — этот полоумный смельчак, да несколько десятков раненых. Чеченец плюхнулся на сиденье, успев отметить, что группа омоновцев прекратила обстрел «Низы». Во-первых, трескотня автоматов заметно спала после выстрела из «мухи», который наверняка зацепил кого-то из ментов, во-вторых, они опасались попасть в своего товарища, дошел ли до них его отчаянный маневр или нет.
В мастерстве Грета не уступала «зеленому» омоновцу: когда Картавый, приподняв над панелью голову, вывернул руль вправо и утопил в пол педаль тормоза, отрезая путь «Ниве», девушка, включив заднюю передачу и так же выворачивая руль, резко подала назад и, выжав сцепление и включив сразу вторую передачу, проехала правыми колесами по неподвижному телу Сулима.
Полуобернувшись в кресле, Магомедов давал короткие очереди по «шестерке», целясь выше крыши. Противник отвечал тем же. Лишь когда «Нива» отъехала на полста метров, парень в камуфляже и маске снова показался в своей красе: проворно выбрался наружу и стремглав бросился к тротуару.
— Ублюдок! — коротко выругался Адлан, выпуская из автомата последние патроны и не надеясь, что они попадут в бензобак. — Интересно, как его фамилия...
Всё произошло в считанные секунды, а Магомедову казалось, что бой исчислялся минутами.
Погоня ничего не дала — об этом Олег Суглобоз узнает позже. А пока он присоединился к паре своих товарищей, стоящих над телами чеченцев. Всё же выстрел из гранатомета и несколько точных автоматных очередей сделали свое дело: те, кого омоновцы так аккуратно взяли минутами раньше, больше не подавали признаков жизни.
4
4 апреля, пятница
Облако, вздымающееся по ходу машины, своей формой напоминало одинокую гору. Снизу сизоватое, будто намертво пристывшее к земле, а в самом верху его венчала безукоризненно белого цвета шапка. Даже не напрягая воображения, можно было рассмотреть на ней морщины ущелий и перевалов, хребтов и отрогов, уступов и террас. Всё это показалось новоиспеченному курсанту с сержантскими лычками таким реальным, что он буквально за следующим поворотом ожидал резкого подъема по горному серпантину...
Наваждение...
А ведь эта воздушная громада, начавшая видоизменяться, так похожа на настоящую гору... Была похожа. Ибо белоснежная шапка словно смазалась, была раздавлена, как красивый и праздничный торт, чьей-то громадной рукой. Гора стала обычным облаком... стелющимся над равниной.
А как красивы настоящие облака, иногда обнимающие горные вершины, а иногда терзающие их клочковатой пеной, взбурленной где-то у подножия безумным ветром-брадобреем.
Красиво там, в горах, хотя и неспокойно. И даже в мирные времена, точнее, в перерывах между войнами — некогда затяжными, — горы заставляли относиться к себе трепетно.
1 2 3 4 5 6