Кинулась она в тот раз и к Максу. Но на полдороге притормозила и закатилась в захлебывающемся лае. Симонова пыталась успокоить таксу. Куда там! Клара прекратила хай только после того, как Макс скрылся в подъезде. Отчего-то такса в тот день накинулась на Полянского.
- Ты видела и как он уезжал?
- Ну да, - кивнула соседка. - Вылетел во двор, словно за ним волки гонятся. Лицо бледное, волосы растрепанные, брюки все перемазанные. Бежит мимо нас и бормочет: “Господи, не хотел, не хотел”. Мы еще с Анной Михайловной гадали, о чем он толковал.
Да, имея такого свидетеля, трудно уверять, что не заезжал домой. Я пошла искать Анну Михайловну. Судя по всему, старушка смотрела какой-то сериал, потому что из глубины квартиры раздалось громовое: “Педро, любимый!”
- Откуда я вас знаю, - пробормотала бабулька, впуская меня в коридор, - из поликлиники, да?
- Я бывшая жена Максима Полянского, Дарья.
- Дашенька, - возрадовалась соседка, - хорошо, детка, что с ним развелась. Видишь, как оказалось. Вроде нормальный был, а Никочку застрелил. Хотя она сама, прости господи, хороша! А уж одевалась! Порой казалось, что юбку забыла натянуть. Один раз по простоте душевной и говорю: “Вероника, миленькая, в одной кофточке идешь и колготках”. А она зыркнула глазищами да как рявкнет;
"Платья теперь такие носят, а тебе, дуре старой, на кладбище пора, нечего за всеми подглядывать”. Вот такая актриса. Правда, хорошенькая, как картинка. Жаль только, волосы красивые отрезала. Полна голова белокурых кудрей была, а превратилась в рыжего общипанного воробья. Нет, не понимаю я современную моду.
Анна Михайловна тоже не сообщила ничего интересного. Макса видела, разговаривала с ним, а потом наблюдала за поспешным отъездом джипа.
Даже одной свидетельницы хватит, чтобы утопить беднягу Максима, а тут целых две, да такие бойкие, уверенные!
Я поднялась на третий этаж. Нина Андреевна выглядела совсем плохо, а в холодильнике лежали совершенно нетронутые продукты.
- Ну нельзя же голодать! - возмутилась я. - Хоть йогурт съешьте.
- Не могу, кусок в горло не идет, - заплакала свекровь.
Я поглядела на вконец измученную старуху. Несладко ей, наверное, одной в квартире, да и страшно.
- Ладно, собирайтесь, поедем ко мне жить.
- Ой не надо, деточка, - испугалась свекровь, - у тебя там в двух комнатах все и так друг у друга на головах сидят.
Не слушая ее причитаний, я пошла в спальню к бывшему мужу. Надо собрать вещи для тюрьмы. Как там советовали женщины: тренировочный костюм, майки, шорты, носки. Все желательно черного цвета, еще полотенце, тапочки. Вот уж никогда бы не пришло в голову послать в Бутырку домашние тапки.
Я раскрыла огромный трехстворчатый шкаф. Да, Максим явно себе ни в чем не отказывал. Штук двадцать великолепных костюмов, невероятное количество рубашек и пуловеров, масса галстуков, ремней, подтяжек, носков… И все отменного качества.
Я запихнула необходимые вещи в сумку. Ах да, еще часы!
Максим просил, чтобы Аркадий, когда придет, принес часы, маникюрные ножницы и игрушку “Тэтрис”.
Я принялась искать, но часы не попадались на глаза. Пришлось позвать Нину Андреевну.
- Да здесь они, - сказала старуха, - когда арестовывали, велели дома оставить. У него ведь страшно дорогая штука на запястье болталась - -“Лонжин”, браслет платиновый, по циферблату бриллианты.
Невероятно дорогая вещичка. Такая в тюрьме ни к чему, лучше куплю простенькие, дешевые - “Полет”.
Нина Андреевна продолжала рыться в письменном столе:
- Вот гляди, и перстень тут в коробочке.
- Что за перстень?
- Максим сам себе подарок сделал на сорокалетие, купил в Париже у “Картье” такое огромное кольцо с изумрудом. На мой взгляд, жуткая безвкусица.
Я тихонько присвистнула. Знаю, сколько стоят у “Картье” украшения для мужчин, скорее всего Макс отдал за игрушку целое состояние. Да и “Лонжин” - недешевое удовольствие.
Взяв на всякий случай записную книжку экс-супруга, я подхватила две неподъемные сумки и стала подталкивать Нину Андреевну к выходу. По дороге задела в холле вешалку, и с нее дождем посыпались шляпы. Я отнеслась к их падению с полным безразличием - упали, и черт с ними, поднимем в другой раз.
Всю дорогу до дома Нина Андреевна молчала. Ойкнула она только, когда Снап и Банди всунули морды в салон “Вольво”.
- Они не кусаются, - сообщила я, - впрочем, остальные животные - тоже.
- Очень милые собачки, - отозвалась старуха и мужественно погладила Банди по блестящему носу.
Тут раздался отчаянный треск. На полной скорости во двор влетела на мотоцикле Маня. Длинные белокурые волосы выбивались из-под ярко-красного шлема. Круглая, толстенькая попка вбита в тесные черные джинсы. Не сумев остановиться, дочь влетела прямо в багажник Аркашкиного “Мерседеса”.
- Вот блин, - заорала, по обыкновению, Манюня, - теперь Кешка из меня фарш сделает!
- Это моя младшая дочь Маша, - решила я внести ясность в ситуацию.
- Очень милая девочка, - испуганно проговорила Нина Андреевна.
Путаясь в собаках и кошках, мы двинулись в холл. У входной двери громоздились два огромных чемодана, перетянутых ремнями. Нехорошее предчувствие кольнуло сердце. Из гостиной вышли несколько человек.
- Узнаете Кешу? - спросила я, указывая на сына.
- Конечно, нет, - удивилась Нина Андреевна.
- Мулечка, - завопила Манюня, - Мулечка, приехала Римма Борисовна и привезла Геру.
Но я сама уже видела спешивших с распростёртыми объятиями гостей. Вытерпев родственные поцелуи, решила соблюсти приличия и, подведя к приехавшим Нину Андреевну, сказала:
- Знакомьтесь.
- Очень приятно, - произнесли женщины одновременно, потом в унисон добавили:
- Я - Дашина свекровь.
После такого заявления они оторопело уставились друг на друга.
Аркашка и Маруся захихикали. Ну почему у меня всегда все получается не как у людей?
ГЛАВА 5
Замуж я выходила четыре раза, и каждый раз неудачно. Потом, решив, что не создана для семейной жизни, плюнула и остановилась. Правда, поздно. Мужья-то ушли, но другие родственники остались и совершенно не собирались меня покидать. Началось с Аркадия. Кеша вообще-то приходился сыном моему первому мужу. Его настоящая мать работала археологом и целыми годами пропадала в пустыне. Кеша жил с отцом, потом в три года достался мне. Марусю принесло последнее замужество. Мой четвертый муж после развода женился на женщине с младенцем. Потом они собрались эмигрировать в Америку, но не тащить же с собой в неизвестность крошечную девочку? Так Маня временно оказалась у меня. Примерно через год ее мать умерла, а Гена сочетался браком с американкой… В результате в придачу к сыну появилась дочь. Между этими замужествами было еще два: с Полянским и Филиппом
Красавиным.
Римма Борисовна - мать Филиппа, а Гера - его младший брат, имеющий у домашних кличку ПДН, что расшифровывается как “Постоянно действующее несчастье”. Живут они в городе Скальске, возле Ижевска, но раз в год обязательно наезжают в Москву. Римма Борисовна самозабвенно носится по вещевым ярмаркам. Геру следует женить. Поэтому мужик безуспешно посещает собрания клубов “Кому за тридцать” и дает объявления в газетах, Требования к будущей супруге предъявляются “минимальные”. Она должна быть из хорошей семьи, с образованием и приличной работой. Желательно также, чтобы блондинкой, лет тридцати. Конечно же, отменного здоровья, без детей и престарелых родственников. Наличие хорошей квартиры обязательно. При этом Гера вовсе не настаивает, чтобы избранница обладала европейскими 90-60-90. В конце концов готов согласиться на 92-62-92.
Мне такое чудо света не встретилось ни разу, но Геpa полон энтузиазма.
Разведя свекровей по спальням, я поднялась к себе и принялась изучать записную книжку Макса. Странички были густо заполнены фамилиями и телефонами. Но я искала Яну и не нашла.
На следующий день в полдень стояла в учебной части мехмата. На шее у меня висел фотоаппарат. Повертев перед носом приятной женщины темно-бордовым удостоверением, я рассказала немудреную историю.
Организовала новый журнал для молодежи и назвала издание “Яна”. Теперь ищу среди студенток девушек с таким же именем, чтобы взять интервью.
Инспекторша пришла в полный восторг:
- Как раз есть такая! На четвертый курс перешла, Яна Соколова. Идите в двенадцатую аудиторию, их группа сегодня экзамен сдает.
В коридоре у высоких дверей тихо гудела кучка взволнованных студентов.
- Ребята, - отвлекла я их, - где Яна Соколова?
- Понятия не имею, - ответил черноволосый парень, - ее. и на прошлом экзамене не было, говорят, заболела.
- Она москвичка?
- Да, - кивнул студент.
- Адрес знаешь?
- В учебной части спросите. Я двинулась назад. Удивленная инспекторша полезла в личное дело.
- Смотрите-ка, - удивилась женщина, - и правда, заболела. Вот справка из 52-й больницы.
Я повертела в руках бланк. Торопливым почерком доктор Ревенко писал, что Яна Соколова госпитализирована 5 июня с диагнозом сотрясение мозга.
- Бедная девочка, - сокрушалась инспекторша, - очень ответственная студентка, на красный диплом идет. Удивительно собранный человек, все всегда сдает вовремя, рефераты лучшие на курсе.
- А кто принес справку, мать?
- Лена! - крикнула собеседница. Из соседнего помещения высунулась востроносенькая тощая девица с тонким ртом.
- Ты брала справку от Соколовой?
- Ну, - буркнула девица.
- Мама приходила?
- Не-а, - прогундосила девчонка, - сестра. Даже смешно.
- Почему? - поинтересовалась я.
- Яна у нас на крысу похожа, - хихикнула девица.
- Лена, - строго заметила инспекторша, - если бы тебе господь дал хоть половину ее ума! И потом, говорить так просто неприлично.
- А чего, - заныла девица, - я ничего такого не сказала. Янка и правда крыса лабораторная. Глазки маленькие, носик острый, коленки как у кузнечика. И одевается ужасно. В одном свитере ходит и зимой, и летом. Асестра - такая хорошенькая, картинка. Только волосы и похожи - редкие и рыжие. А так ничего общего. И прикид на ней клевый был: туфельки - закачаешься, юбочка белая, пиджак шелковый - блеск. Духи замечательные. Привезла справку и говорит, что ездили на пляж, играли в волейбол, вот Янке по лбу мечом и вмазали.
- Ладно уж, - махнула рукой старшая, - иди работай.
Я взяла домашний адрес Соколовой и поехала в
52-ю больницу.
Толстая неопрятная баба в грязноватом белом халате грозно восседала за дверью с табличкой
"Справочная”.
- В каком отделении лежит Яна Соколова?
- День, - гаркнула баба.
- Что? - не поняла я.
- День покладки, - уточнила служащая.
Слегка растерявшись, все же сообразила и сообщила: 5 июня.
Тетка ухватила пухлой рукой “мышку” и весьма неумело принялась включать компьютер. У нее все время появлялись на экране не те программы, потом наконец возник список.
- Нет такой, - сообщила баба.
- Посмотрите четвертого или шестого.
- Я чего, нанялась тут все тебе глядеть? - вызверилась санитарка.
Удивительная логика! Конечно, нанялась, раз сидишь под табличкой “Справочная”. Пятидесятирублевая купюра волшебным образом изменила настроение дамы. На ее лице даже появилась улыбка. Самым тщательным образом просмотрели списки за первые десять дней июня. Никакой Соколовой и в помине нет.
- Доктора Ревенко где искать?
- На втором, в хирургии.
Я медленно побрела по пахнущему хлоркой коридору. Дверь с надписью “Ординаторская” оказалась последней. Толкнув ее, попала в большое помещение с письменными столами. На подоконнике закипал чайник. Довольно молодая женщина со слегка апатичным лицом медленно подняла глаза от газеты. Докторица разгадывала в свободное время-кроссворд.
- Доктора Ревенко нет?
- Это я, - заторможенно произнесла терапевтица.
Ее лицо не выражало никаких эмоций. Даже если сейчас в кабинет вбегут десять голых папуасов, она не вздрогнет.
- Подскажите, где я могу увидеть Яну Соколову?
Врачиха уставилась в пространство блекловатыми глазами. Прошла минута, две… Я решилась повторить вопрос.
- Как найти Яну Соколову, где се палата?
Гиппократша наморщилась и наконец произнесла:
- Кто это?
- Ваша больная, с сотрясением мозга.
- В пятнадцатой лежит Соколова.
Поблагодарив невозмутимую тетку, я двинулась назад по коридору. Дверь 15-й комнаты стояла открытой нараспашку. Внутри оказалось четыре кровати, на них лежали бледные женщины. Три загипсованные, привязанные к гирям ноги, одна рука-“самолет”. На сотрясение мозга что-то не похоже. На всякий случай поинтересовалась:
- Соколова здесь лежит?
- Тут, - сообщила примерно пятидесятилетняя тетка.
Да, либо Макс сошел с ума, либо не та Соколова.
- Яна? - переспросила я.
- Ольга Никифоровна Соколова, - вздохнула женщина, - опять в справочной перепутали.
Пришлось идти назад. Докторица меланхолично глядела в кроссворд.
- В пятнадцатой Ольга Никифоровна Соколони, а мне нужна Яна, девушка двадцати лет.
- Другой нет, - невозмутимо сообщила Ревенко.
- То есть как? Сами ей справку выдали о госпитализации.
- Я? - возмутилась докторица. - Никогда не чаю никаких справок, их у нас старшая медсестра пишет.
Я ткнула пальцем в лежащие на другом столе бланки.
- Вот точь-в-точь такую бумажку дали Яне Соколовой.
Ревенко пожала плечами:
- Поглядите сами, там все уже проставлено, и печать, и подпись, только инициалы да фамилию вписать.
- Ничего себе порядочки! - возмутилась я. Ревенко без всяких эмоций глянула вновь в газету. Ну и баба - айсберг, да и только.
Но тут дверь с громким стуком распахнулась, и ординаторскую словно вихрь влетела раскрашенная девица. Беленький полупрозрачный халатик обтягивал ее, словно вторая кожа. На голове каким-то чудом держался огромный накрахмаленный колпак. Стрельнув в мою сторону глазом с густо намазанными тушью ресницами, небесное видение подлетело к телефону.
- Галя, - медленно протянула Ревенко, - тут интересуются Яной Соколовой, лежала у нас такая с сотрясением мозга?
- Может, и лежала, - с энтузиазмом сказала
Галя, тыча коротеньким пальчиком в кнопочки, - разве всех упомнить!
- Ее вроде пятого июня положили, - встряла я.
- Такой сейчас нет, - отрезала Галя, - может, больницу перепутали, 51-я или 53-я…
Пришлось уходить несолоно хлебавши.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6