- Знаете, - улыбнулась я, - между прочим, у меня в тумбочке диплом, подтверждающий образование, полученное в консерватории. Ну и что? Перебиваюсь сейчас в обычной школе, даю уроки музыки детям, которым она совершенно не нужна, оклад чуть больше двухсот рублей. За педагогическую деятельность в нашей стране платят копейки.
- Но я понял, что Малевич был известным музыкантом, - протянул Миша.
- В общем, да, но отнюдь не Ойстрахом.
- При чем тут Госстрах? - удивился мент.
Я подавила тяжелый вздох. Ну не рассказывать же парню про великого скрипача Давида Ойстраха!
- Госстрах тут и впрямь ни при чем.
- Значит, в момент убийства вас не было, - уточнил мент. - Где вы были?
Внезапно на меня навалилась усталость. Утро единственного свободного дня рабочей недели выдалось отвратительным. Мне еще надо повесить шкафчик… Если скажу про барсетку, начнется новый виток расспросов…
- В туалете.
- Ага, - ответил Миша, - пожалуй, это все.
С гудящей головой я выпала в зал и побрела к выходу. Вряд ли в ближайшие десять лет мне захочется посетить «Макдоналдс».
- Евлампия, дорогая, - раздался сзади слегка запыхавшийся голос.
Я обернулась и увидела Елену Сергеевну, державшую в руках несколько бело-красных пакетов.
- Нет слов, чтобы выразить вам мою благодарность…
- Ерунда.
- Ну, пожалуйста, милая, имейте в виду, вы всегда самый дорогой гость у нас. Возьмите.
- Что это?
- Так, ерунда, мелкие сувенирчики.
- Спасибо, - сказала я и отправилась домой.
Войдя в прихожую, я сразу споткнулась о Кирюшкины ботинки, как всегда, разбросанные в разные стороны на коврике. Не успела я нагнуться, чтобы поставить их на место, как из кухни выскочил сам Кирка и заорал:
- Не понимаю, что происходит в нашем доме! Тут что, ураган пронесся? Посуда исчезла, шкафчик на полу…
- Он сорвался со стены, - пояснила я.
- А еще кто-то, уходя из дома, не убрал со стола зефир, и Муля сожрала его, - не успокаивался Кирюшка, - полкило удивительно вкусного зефира…
- Прямо с пакетом, - добавила Лизавета, высовываясь из ванной. - Мы получим через пару часов какашки, упакованные в полиэтилен.
- Между прочим, я сам хотел попить чайку с зефирчиком, - ныл Кирюшка.
- Ты где была? - сурово спросила Лизавета.
- Да, - оживился Кирюша, - позволь полюбопытствовать, где ты шлялась?
Я молча повесила куртку.
- И так ясно, - припечатал Кирюшка, - в «Макдоналдс» ездила!
- Как догадался?
- А пакеты?
- Без нас ела биг-мак, - пришла в полное негодование Лизавета. - Мы тут зубами от голода щелкаем, обеда нет, холодильник пустой, а Лампа по ресторанам шляется. Ты о детях подумала?
Интересно получается, однако. Стоит сделать им замечание, даже вполне невинное, типа: убери ботинки в шкаф, - и мигом получишь ответ: я взрослый и сам решу, что делать. А как только в доме съедаются харчи, оба мигом превращаются в детей.
- Что в пакетах? - полюбопытствовал Кирюшка.
- Не знаю, - машинально ответила я правду.
- Ой, Лампудель, - засмеялась Лиза, - сюрприз сделать хочешь?
Схватив пакеты, дети улетели на кухню, откуда моментально понеслись вопли:
- Класс!
- Супер!!
Я тупо сидела на диване, в голове было пусто. Потом появилась первая мысль. Дети правы, надо выйти на проспект и затарить холодильник. Завтра будет некогда, у меня уроки, а потом очередной педсовет. Совершенно непонятно, что я делаю на этих совещаниях. Музыка воспринимается остальными педагогами как смешной предмет. К тому же я ставлю всем детям пятерки и никогда не сержусь, если они посылают друг другу записочки или стреляются жеваной бумагой. Так что толку от меня на педсовете никакого. Но вредная Анна Евгеньевна, директриса школы, категорично заявляет:
- Вы получаете зарплату и обязаны ее отрабатывать!
Меня все время подмывает спросить: «Вы что, считаете такой оклад деньгами?»
- Лампуша, - всунулся в комнату Кирюшка, - где взяла торт?
Я пошла с мальчиком на кухню и обнаружила на столе изобилие: гамбургеры, чизбургеры, коробки с чиккен макнаггетс, упаковки с соусами и пирожками. Еще там лежали две фирменные футболки и стояла коробка с тортом.
- Клево, - взвизгивала Лизавета, кромсая бисквит, - со взбитыми сливками, обожаю!
- Почему на нем написано «С днем рождения»? - не успокаивался Кирюшка.
Я вздохнула. Испуганная Елена Сергеевна насовала в пакеты все, что нашлось в ресторане.
- А это что? - поинтересовалась Лиза, вертя в руках книжечку.
- Дай сюда, - велел Кирюшка. Он вырвал у девочки из рук непонятный предмет и взвизгнул:
- Ой, елки! Лизка! Глянь! Бесплатные обеды в «Макдоналдсе»! Да их тут много!
- Где взяла? - сурово повернулась ко мне Лиза.
Рассказывать им правду совершенно не хотелось.
- Я случайно услышала по «Русскому радио», что в «Макдоналдсе» проводится лотерея, поехала и выиграла главный приз.
- Ну круто! - восхищались дети. - Ты теперь можешь год бесплатно есть гамбургеры.
Перспектива целых двенадцать месяцев питаться булками с котлетами выглядела столь угнетающе, что я мигом сказала:
- Это вам!
Буря восторгов бушевала почти десять минут. Потом, успокоившись, Лизочка с жалостью сказала:
- Нам столько не съесть, а на завтра все таким невкусным станет!
- Позовите друзей, - предложила я.
- Верно, - вскинулся Кирюшка и схватил телефон.
- Дай сюда! - приказала Лиза.
- Индейское жилище фиг вам! - ответил Кирка.
- Урод!
- Жиртрестка!
Посмотрев, как они ругаются, выхватывая друг у друга из рук трубку, я пошла в спальню и по дороге увидела, что моя куртка свалилась с вешалки на пол и в ней преспокойненько свила гнездо Муля.
- Просто безобразие, - разозлилась я, вытряхивая мопсиху на пол, - ты хоть понимаешь, что линяешь, а куртка темно-синяя.
Рукава, спина и грудь были покрыты большим количеством мелких жестких светлых волосков. Не желая походить на огромного мопса, я оттащила куртку в ванную и принялась энергично встряхивать ее над рукомойником. Раздался глухой шлепок. На кафельной плитке лежала барсетка Эдика.
ГЛАВА 3
Я уставилась во все глаза на шикарную вещичку, сделанную фирмой «Петрек». Ну надо же, сунула сумочку к себе в карман, а потом забыла. Надеюсь, там нет ничего важного.
Я быстро расстегнула барсетку. Из груди невольно вырвался возглас. Ну ничего себе! Одно из отделеньиц было забито деньгами. Закрыв ванную комнату на щеколду, я вывалила на стиральную машину содержимое сумочки. Так. Десять зеленых банкнот по сто долларов, три тысячи российских рублей, упаковка аспирина, расческа, носовой платок и плоский, крохотный телефон, который я сначала приняла за игрушечный, уж больно кукольно выглядел «Эриксон».
Но не успела я взять в руки аппаратик, как на панели заморгала зеленая лампочка. Звука не было, очевидно, Эдик включил режим отключения звонка. Плохо соображая, что делаю, я откинула крышечку и, ткнув пальцем в кнопку с надписью "йео, поднесла телефончик к уху.
- Ну дорогой, - раздался в трубке капризный голосок, - где же ты шляешься, а? Звоню, звоню, не откликаешься? Да что ты молчишь, опять напился, да?
- Простите, - тихо сказала я, - вам нужен Эдуард Малевич?
- Интересное дело, - взвизгнула собеседница, - кто вы такая и почему отвечаете по его телефону?
Значит, милиция ничего не сообщила жене о смерти мужа. В первую секунду мне захотелось разъединиться, но надо же отдать деньги! Документов в сумочке нет… узнать адрес будет трудно, делать нечего, придется взять на себя роль вестницы несчастья. Вспомнив некстати, что в древние времена цари убивали гонцов, принесших дурные известия, я робко ответила:
- С Эдуардом случилась небольшая неприятность, он не может сам ответить, но у меня в руках его барсетка, тут полно денег, скажите адрес, сейчас привезу.
- Все ясно, - констатировала дама, - опять налакался и в вытрезвитель угодил. Валяйте приезжайте. Улица Речная, дом девять, квартира семнадцать. Это…
- Спасибо, я хорошо знаю это место.
В ухо понеслись короткие гудки. Я вышла из ванной и обнаружила в прихожей на коврике целую кучу ботинок и сапог. Из кухни раздались взрывы хохота, Кирюшка и Лизавета собрали друзей.
Решив ничего не говорить детям, я осторожно вытащила из шкафа беличью шубку и новые сапоги на меху. Немного не по погоде, но Эдик, судя по всему, богатый человек, а его супруга, если вспомнить капризный голосок, та еще фря. Нет уж, лучше я вспотею в шубе…
Дети громко хохотали. Очевидно, они добрались до торта. Я аккуратно прикрыла за собой дверь. Речная улица в двух шагах отсюда, первый поворот направо у светофора, можно не садиться в машину, а пробежаться на своих двоих…
Девятый дом ничем не отличался от своих собратьев, такая же блочная башня, а в подъезде не нашлось ни лифтера, ни охранника. Значит, Эдик не такой крутой, каким хотел казаться, или он разбогател недавно. Насколько я знаю, достигнув определенного финансового благополучия, люди первым делом приобретают престижное жилье, здесь же не было даже домофона.
Зато женщина, распахнувшая дверь, выглядела сногсшибательно. Высокая блондинка с осиной талией и большой грудью, обтянутой ярко-красным свитером. Он заканчивался прямо под аппетитным бюстом, потом виднелась полоска голой кожи, пупок с золотым колечком, еще ниже начинались узенькие черные брючки, обрывавшиеся в десяти сантиметрах выше щиколотки.
- Давайте, - бесцеремонно велела она и протянула руку.
Я оглядела ее ярко накрашенное лицо, белые волосы с просвечивающей у корней чернотой и отдала барсетку. Жена Малевича открыла сумочку, присвистнула и сказала:
- Надеюсь, здесь вся сумма. Имейте в виду, я отлично знаю, сколько у Эдьки было баксов с собой.
Я прищурилась и довольно зло ответила:
- Если бы я хотела вас обворовать, то утащила бы все разом!
- Ну ладно, не лезь в бутылку, - миролюбиво ответила девица.
Она казалась очень молодой, лет двадцати, не больше. Густая тушь, черные брови, огненные щеки и кровавые губы не скрывали ее возраст. Порывшись пальцами с отвратительно длинными ногтями в отделении, набитом деньгами, девчонка выудила сторублевую бумажку и царским жестом протянула ее мне:
- Это за услуги, надеюсь, хватит.
Черная волна злобы поднялась из желудка и заполнила мою голову.
- Детка, - процедила я сквозь зубы, - ты бы хоть поинтересовалась, что с Эдуардом!
- Подумаешь, - фыркнула любящая женушка, - эка невидаль! Опять надрался и в вытрезвитель попал, еще хорошо, что не в ментовку!
- Нет, - медленно ответила я, - он, как ты выражаешься, в ментовке!
Девчонка подпрыгнула:
- Ну блин! В каком отделении? Это же опять надо туда бабки тащить!
Понимая, что иного выхода нет, я брякнула:
- Нет, деньгами тут не поможешь, дело очень серьезное.
- Под уголовную статью попал! - всплеснула руками супруга. - Знаем, проходили! Неделю тому назад он долбанул одного мента кулаком по зубам! Ну вы не поверите, сколько содрали! До сих пор вздрагиваю!
- Эдик мертв, - тихо сказала я.
- Как? - отшатнулась девчонка. - Что вы имеете в виду?
- Его убили сегодня в ресторане «Макдоналдс», странно, что никто из милиции не сообщил вам о случившемся.
- Ничего не понимаю, - трясла головой госпожа Малевич, - просто ничегошеньки. Вы имеете в виду, что он напился в ресторане, как труп?
- Нет, - жестко ответила я, - он на самом деле труп.
- Ой! - взвизгнула девица, закатила глаза и рухнула на пол.
Я захлопнула дверь и побежала искать кухню. Квартира была маленькой, неудобной, с узким крохотным коридором и пятиметровым пищеблоком. Оборудован он оказался старенькой мебелью, затрапезным холодильничком «Минск» и электроплитой российского производства.
Не найдя никаких лекарств, я набрала в чашку холодной воды и брызнула на лицо госпожи Малевич, но та не подавала признаков жизни. Слегка испугавшись, я намочила полотенце и стала тереть щеки и лоб девчонки. Светло-зеленая махровая ткань стала разноцветной, боевая раскраска смылась, из-под нее появилось бледненькое личико, слегка простоватое, но милое, с пухлыми губками, которым совершенно не нужна помада.
- Не надо, - прошептала госпожа Малевич, пытаясь сесть, - перестаньте возить по моему лицу тряпкой.
Спустя десять минут мы сидели на крохотной кухоньке, опершись локтями о стол, мадам Малевич причитала:
- Боже! Что теперь со мной будет! Катастрофа! Квартира оплачена только до декабря, денег никаких нет!
- Там в барсетке тысяча долларов и еще рублями много, - тихо сказала я.
- Ерунда, - ныла девчонка, - еле-еле хватит на месяц кое-как перебиться. А потом мне куда?
На улицу, да? Чем платить за жилплощадь? На что одеваться! Ну, Эдик, ну, свинья!
Я с искренним удивлением смотрела на девчонку. Говорят, что каждый народ заслуживает своего вождя, а всякий муж получает ту жену, которой достоин. Интересно, за какие грехи наградил Эдика бог этим чудовищем.
- Вы бы хоть позвонили в милицию, - вырвалось у меня, - сейчас телефон дам!
- Зачем? - взвизгнула девчонка. - Терпеть не могу ментов!
- Они все равно к вам придут!
- Зачем? - тупо спросила девица.
- Ну как же? Обязательно.
- Да зачем?
Я растерялась.
- Показания снять, и потом, вы же его хоронить будете?
- Это еще зачем?
Тут я совсем онемела.
- И не подумаю даже, - неслась дальше девчонка. - Похороны! Еще скажите про поминки! Знаю, знаю, сколько денег выбросить надо! У нас, когда дед перекинулся, мать-дура всю сберкнижку на идиотство растратила, мигом по ветру пустила все, что долго собирали: гроб дорогущий зачем-то заказала, оркестр, водка ящиками! Лучше бы о живых подумала. Этот-то все равно уже помер!
Я лишь хлопала глазами. С подобными экземплярами мне еще не приходилось сталкиваться. Неудивительно, что несчастный Эдька пил горькую. Странно, что не употреблял наркотики, живя возле этой гарпии.
Не замечая произведенного впечатления, девица вопила дальше:
- И вообще, почему я? Пусть его Гема закапывает, ей больше моего досталось!
Странное имя Гема резануло мне слух, и в мозгу забрезжил лучик света.
- Погоди, ты не его жена?
- Нет, конечно, - фыркнула девица.
- Почему же тогда велела сюда приехать с барсеткой?
- Потому что этот козел здесь последнее время жил, - в сердцах воскликнула девчонка. - Обещал, блин, алмазные горы. «Погоди, душечка, на золоте кушать станешь».
1 2 3 4 5 6