- Тамара хозяйка квартиры.
Если вы думаете, что та смутилась, то ошибаетесь.
- Да? - вздернула она брови вверх. - А вы кто?
- Жена Олега, Виола.
- То, что вас зовут Виолетта, я уже поняла, - отбрила меня Марина Степановна, - какой ваш статус в этом доме?
- Хозяйка, мы обе тут главные.
- Боже, - устало вздохнула Марина Степановна, - грехи мои тяжкие! Коммунальная квартира! Владимир Семенович! Это безобразие! Теперь подумайте, что скажет Лора, когда узнает, в каких условиях оказалась я, ближайшая родственница мега-звезды нашей эстрады! Засим я удаляюсь! Извольте купить до вечера ортопедический матрас!
- Хорошо, - покорно кивнул Вован, - прямо сейчас поеду!
Марина Степановна ушла, но запах ее странных, ни на что не похожих духов остался висеть в воздухе. Несколько секунд мы молчали, глядя на потного мужика, потом я не выдержала:
- Ты свою тещу бить не пробовал? Говорят, помогает.
Вован стал багровым.
- Марина Степановна не мать Лоры.
- А кто она? - хором воскликнули мы.
- Она моя мама!
- Ох, и ни фига себе? - по-детски воскликнула Томочка. - Что же она тебя по имени-отчеству и на «вы» зовет?
Вован пожал плечами:
- Не знаю. У нее каждый день новые заморочки. Как Лорка в звезды выбилась, так все, страшное дело! У Лорки в голове звездит, у матери тоже.
- Может, тебе их обеих побить? - не успокаивалась я.
Вован осторожно покачал головой:
- Нет.., не поможет. Надо просто молча выполнять их требования, тогда отстанут.
Я оглядела стокилограммовую тушу, сидевшую с самым несчастным видом на табуретке.
Так, понятно. Вован не желает связываться с оборзевшими бабами и избрал тактику непротивления злу насилием. Если помните, такой же позиции придерживался Лев Николаевич Толстой. Уж не знаю, был ли он счастлив в семейной жизни, но Вовану надо научиться стучать кулаком по столу, иначе ничего хорошего его не ждет!
Оставив Вована с Томочкой на кухне, я ушла к себе в спальню и набрала рабочий телефон Геннадия.
- Морг, - раздалось в ухе.
От неожиданности я уронила трубку и повторила попытку.
- Морг, - рявкнула невидимая тетка, - алле, морг!
- Позовите Геннадия, - дрожащим голосом попросила я.
- Которого?
- Крысина.
- Валька, - заорала женщина, - Крысин у нас кто?
- Санитар, - донеслось издалека.
- Мы зовем к телефону только врачей, - сообщила тетка, - вашему Крысину не положено подходить к аппарату.
- Он на работе?
- Должон быть.
- Так да или нет?
- Девушка, - обозлилась она, - я тебе не справочное бюро.
В ту же секунду из трубки понеслись частые гудки. Я вновь потыкала пальцем в кнопки.
- Морг.
- Скажите, где вы находитесь?
- Самохвальная, десять.
- А часы работы?
- Вам взять или привезти?
- Что?
- Взять или привезти?
- Простите, я не поняла.
- О, е-мое, непонятливые все! Взять тело хотите?
- Чье? - окончательно потерялась я.
- Уж не мое, - обозлилась баба с той стороны провода. - Кто у вас помер?
- Э… Крысин.
Послышалось шуршание.
- Такого нет!
- Подскажите…
Но служительница морга опять швырнула трубку.
На Самохвальной улице под номером десять стоял целый конгломерат зданий из желтого камня. Я побрела по дорожкам, читая надписи на корпусах: «Хирургия», «Урология», «Терапия». Наконец навстречу попалась нянечка с большим эмалированным ведром, из которого торчали какие-то пакеты.
- А туда ступай, в самый конец, - она охотно объяснила мне дорогу, - к забору иди.
Поплутав еще минут десять, я увидела маленькое обшарпанное здание, покрытое серой краской. На двери висело объявление: «Выдача тел с 8 до 13, справок не даем». Я потянула тяжелую створку и оказалась в мрачном холле. Никаких служащих тут не было, впрочем, справочного окошка тоже, только дверь с табличкой «Вход воспрещен». Я приоткрыла ее, увидела стол, заваленный бумагами, и кряжистого мужчину в мятом халате. Оторвав взгляд от документов, он довольно вежливо спросил:
- Ищете кого?
- Геннадия Крысина.
Врач нахмурился:
- Не помню такого, когда привезли?
- Это не труп.
- А кто?
- Ваш сотрудник, санитар.
Доктор схватил трубку:
- Валентина Ивановна, у нас работает Крысин? Ага, понятно! Уволен ваш Геннадий!
- Не знаете, где он сейчас работает?
- Понятия не имею, - ответил врач и потерял ко мне всякий интерес.
- А домашний адрес не подскажете?
Патологоанатом отложил ручку.
- Вы всерьез думаете, что я знаю его? У нас санитары без конца меняются, дикая текучка.
Пришел, ушел.
- Неужели никто не в состоянии мне помочь?
- Ступайте в отдел кадров, они наверняка анкету требуют заполнить, - посоветовал медик.
Я опять пошла кружить по дорожкам, разыскивая административный корпус.
За свою не слишком длинную жизнь я много раз меняла место работы. Поэтому очень хорошо знала, кого сейчас увижу за дверью отдела кадров. Либо отставного военного, либо пожилую женщину со старомодной «халой» на макушке.
- Входите, - донеслось из-за двери, я вошла и едва сдержала возглас удивления.
За серым офисным столом сидела настоящая красавица. Лет ей было около тридцати. Худенькое личико с прозрачно-фарфоровой кожей украшали огромные темно-карие глаза. Изящный носик, красиво вырезанные губы и копна вьющихся волос цвета крепкого кофе.
- Вы ко мне? - улыбнулось небесное создание.
Я кивнула:
- Помогите мне, пожалуйста.
На лице красотки появилась тревога.
- Что случилось?
- Очень нужно узнать домашний адрес Геннадия Крысина, он работал в морге санитаром и был уволен!
Девушка стерла с лица улыбку.
- Я не имею права разглашать подобные сведения.
- Умоляю, пожалуйста!
- В чем дело?
Версия пришла в голову мгновенно.
- Понимаете, - загундосила я, - мы жили с ним вместе, в моей квартире, я мужем его считала. А тут прихожу домой, на столе записка: «Извини, полюбил другую». Вот так ушел, по-хамски.
- Забудьте вы его, - посоветовала кадровичка, - другого найдете.
- Оно верно! Только вместе с Генкой «ушли» телевизор, видак, магнитола и десять тысяч рублей.
- В милицию ступайте, - не дрогнула девушка, - заведут дело и посадят вора!
Я вытащила из кармана носовой платок и, вытирая сухие глаза, запричитала:
- Будут менты моим делом заниматься! Сама разберусь, помогите только!
- Пожалуйста, не плачьте, - поморщилась красавица, - сейчас дам вам адрес.
Она легко встала и подошла к большому шкафу, я испытала укол зависти. Ну почему одним достается все: рост, красивое лицо, безупречная фигура, а другим…
- Стрельбищенский проезд, - сказала она, - здесь недалеко.
Я вышла из административного корпуса и спросила у секьюрити, охранявшего въезд на территорию больницы:
- Где тут Стрельбищенский проезд?
- Туда иди, - махнул рукой парень, - мимо автобазы, за гаражи, вон, видишь, остановка? На ней садись, и через одну выходи.
Я пошла в указанном направлении, и тут в сумочке затренькал мобильный. Не так давно я обзавелась сотовым аппаратом, все-таки писательница, а не замухрышка какая-нибудь.
- Виола Ленинидовна? - послышался мягкий голос моего редактора Олеси Константиновны. - Как наши дела?
На моем лице появилась идиотская улыбка, и я замямлила:
- Ой, здравствуйте, Олеся Константиновна, что случилось?
- Пока ничего, - мягко ответила Олеся, - вы помните о сроке сдачи рукописи?
- Конечно!
- Надеюсь, не подведете?
- Ну что вы!
- Отлично! - бодро воскликнула редактор. - Теперь следующий момент: сегодня в девятнадцать ноль-ноль вы должны быть в книжном магазине «Огонь знаний».
- Я?
- Вы.
- И что мне там делать?
- Будете подписывать свои книжки.
- Кому? - недоумевала я.
- Тому, кто их купит, - терпеливо ответила Олеся Константиновна, - все наши авторы регулярно встречаются с читателями, пора и вам начинать, а чтобы вы в первый раз не растерялись, мы вас присоединили к Смоляковой. Она приедет в семнадцать, а вы ее смените. Смотрите не опаздывайте.
- Хорошо, конечно.
- Удачи вам. Виола Ленинидовна, и, пожалуйста, не забывайте о сроках сдачи рукописи.
Я сунула мобильный в сумку. Вот удивительное дело, Олеся Константиновна всегда более чем любезно разговаривает со мной, но отчего-то я боюсь ее до дрожи в коленях. Срок сдачи рукописей! Вот кошмар! Книга еще в чернильнице, но Олесе Константиновне об этом знать совершенно незачем.
Крысина дома не оказалось. Я села на подоконник и прислонилась головой к холодному стеклу. Надо купить варежки, сегодня руки в перчатках просто заледенели. Интересно, куда подевался Геннадий? Должно быть, на работу ушел. Ладно, посижу тут, подожду, время пока есть.
Но не успела я примоститься на подоконнике, как ожил лифт. Автоматические двери разъехались в разные стороны, и на лестничную клетку выпало двое «синяков», мужик и баба.
Женщина с нежностью прижимала к груди пакет, в котором звякали бутылки. Мужчина, порывшись в кармане, вытащил ключ и принялся тыкать им в замочную скважину.
Глава 5
- Вы Крысин? - обрадовалась я.
Геннадий поднял на меня мутные глазки.
- И чего?
- Меня Галя прислала.
- Какая?
- Шубина.
- Не помню ее, - протянул Крысин.
- Толстая такая, продавщица из магазина «Свет».
- А, Галька, - оживился он и распахнул дверь, - заходи.
Основной моей работой до недавнего времени было репетиторство, я преподавала немецкий язык школьникам, тем, которые не способны самостоятельно справиться с программой. Высшего образования у меня нет, но немецким я владею хорошо, поэтому учеников было много, из самых разных слоев населения, и повидала я многое. У Маши Матюшкиной, в однокомнатной квартире, всегда стояли раскладушки с неубранными постельными принадлежностями, у Вани Репнина меня у двери встречала горничная и, почтительно кланяясь, вела через анфиладу сверкающих бронзовыми люстрами комнат, в стандартной «трешке» Кати Стрельниковой всегда одуряюще вкусно пахло, мама Катюши не работала и целиком посвятила себя домашнему хозяйству.
Первое время родители стеснялись наемной учительницы и наводили относительный порядок перед ее приходом, но потом постепенно начинали считать меня за свою и не слишком церемонились. И теперь я очень хорошо знаю: большинство людей - неряхи, не утруждающие себя тем, чтобы утром убрать постель. Но такой грязи, такого беспорядка, который царил у Крысина, я до сих пор еще не встречала.
Естественно, никто не стал предлагать мне тапочки. Геннадий скинул куртку, его спутница пошла на кухню прямо в верхней одежде. Я оглядела стену, поняла, что роль вешалки тут исполняют вбитые в нее ржавые гвозди, и решила держать свою верхнюю одежду в руках.
Кухня напоминала туалет при вокзале. Меня затошнило от запаха, похоже, помойное ведро не выносилось неделю. Женщина молча вспорола ножом пару банок с дешевыми рыбными консервами, Геннадий вытащил три разномастные чашки, наплескал туда водки и, окинув нежным взглядом стол, заявил:
- Хорошо посидим, в тепле да уюте! Вишь, Светка, как тебе повезло! С интеллигентным человеком связалась, не с шелупонью, с медиком.
Если бы не я, где бы ты была, а? На улице бы киряла, у фонаря, так что будь мне благодарна! Ну, поехали!
И он профессионально точным движением опрокинул в рот содержимое чашечки. Женщина молча последовала его примеру. Ее синевато-желтоватое лицо порозовело, а в глазах появился блеск. Проглотив водку, она схватила одну банку частика в томате и принялась ковырять в ней вилкой. Было видно, что есть тетке не хочется.
- Чего тормозишь? - удивился Геннадий, кивая на стоявшую передо мной синюю кружечку. - Давай, угощаю!
- У меня неприятие алкоголя, - ответила я, - выпью пять граммов, и все - умерла!
Между прочим, это чистая правда, я органически не переношу ничего спиртного. Очень часто люди, услышав подобное заявление, мигом отодвигают рюмку с водкой и наливают мне в бокал вино, приговаривая:
- Тогда вот тебе сладенькое, градуса никакого.
Никто не понимает, что от «дамского» крепленого вина мне делается еще хуже, методом «тыка» я выяснила, что единственный напиток, который не сразу отправляет меня на боковую, - виски. Один раз Олегу на день рождения кто-то подарил бутылку «Джонни Уокера», и я с удивлением обнаружила: жидкость, слегка отдающая самогоном, не бьет мне мгновенно в мозг. Вот уж странно! Вроде крепость у виски и водки одна, но последнюю мне достаточно просто понюхать, чтобы достичь той стадии, которая в медицине называется «патологическое опьянение». Самое трудное в моем положении - это отбиваться от тех личностей, которые считают, что я просто кокетничаю, отказываясь пить, и начинают приставать:
- Давай, выпей за компанию! Что с тобой будет! Ну же! Водка плохо не сделает!
Сейчас Геннадий начнет навязывать мне выпивку и еще обидится, если я не «поддержу компанию».
Но он неожиданно взял мою чашку, осушил ее одним глотком и мирно сказал:
- Вот беда! Тогда не пей, а то помрешь. Это я тебе как врач говорю! Значит, в желудке нужного фермента нет.
Неожиданно женщина, продолжая ковыряться вилкой в банке, тоненько захихикала:
- Хорош доктор, ты же санитар в морге.
Геннадий мгновенно отвесил спутнице оплеуху. Она встряхнулась, словно мокрая собака, и опять занялась консервами.
- Да, - с достоинством заявил Крысин, - я сейчас на самом деле временно нахожусь на дне жизни, но у меня диплом врача, я закончил медицинский, между прочим, - нейрохирург.
- Кто? - изумилась я.
- Мозгоковыряльщик, - усмехнулся Геннадий.
- Но как вы в санитарах оказались?
- Люди вокруг жестокие, - покачал головой Крысин, - заболел я, руки трястись начали, вот и уволили. У нас никто инвалида не жалеет!
На его глазах заблестели слезы. Он налил себе водки, выпил и крякнул.
- Чего тебе надо? - спросил он. - Зачем пришла?
Я потрясла перед ним курткой.
- Узнаете эту вещь?
- Нет, - удивленно ответил Гена, - а надо?
- Вы подарили эту куртку Галине.
- Да?
- Да, примерно год назад. Не помните, где ее взяли?
Крысин захлопал красными, опухшими веками.
Все мое детство и большая часть юности прошли в окружении алкоголиков. Мачеха Раиса была большой любительницей заложить за воротник, она, правда, не валялась в грязи на улице, а употребляла водку в квартире, но суть от этого не менялась. В нашем доме пили все соседи: и мужики, и бабы. Причем те, кто наклюкивался раз в неделю - с вечера пятницы до утра понедельника, искренне считали себя трезвенниками и с презрением относились к тем, кто «употреблял» каждый день, называя их «алкоголиками» и «бухальщиками».

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6