- Они мне малы. Видишь, грудь какая, четвертый номер. А у тебя ноль, вот и таскай.
- Зачем же ты их покупала, если малы?
- У меня тогда сисек не было.
- Они выросли?! - изумилась я.
- Нет, конечно, - усмехнулась Глаша, - я силикон вшила.
- Ой! Это же вредно.
- Зато на сцене красиво.
- И шрамы остаются! Глафира задрала топик.
- Где? Найдешь, сто баксов дам.
Я внимательно осмотрела безупречную по форме пышную грудь и констатировала:
- Нет отметин.
- Ага, - обрадовалась Глаша, - никто обнаружить не может, потому что не туда смотрят. Вот где разрез был, под мышкой.
Я вгляделась и покачала головой:
- И правда, практически не видно, на зажившую ссадину похоже!
- Если кто спрашивает, что у меня под рукой, - окончательно развеселилась Глафира, - я всегда отвечаю: родинку удаляла. Ладно, хватит трепаться! Меряй туфли, вдруг у нас и размер обуви один.
Туфли Глафиры тоже оказались мне впору.
- Вот и здорово, - одобрила певица, - теперь курс молодого бойца. Во-первых, никого в гримерку не пускай.
- Куда?
- Когда на концерт приедем, - терпеливо объяснила она, - мне комнату отведут для переодевания, вот в нее никого не пускай, ясно?
Я кивнула.
- Ладно, - хмыкнула Глафира, - остальное потом.
Клуб «Мячик» находился на шумной улице. Глафира уверенным шагом направилась к стеклянной двери. Я с чемоданом и портпледом в руках тащилась сзади. Певица пнула носком высокого сапожка из джинсовой ткани стеклянную дверь.
- Эй, открывай!
Маячивший с той стороны шкафообразный парень лениво распахнул дверь.
- Тебя сюда спать наняли? - фыркнула Глафира. - А ну зови Катьку!
Секьюрити забубнил что-то в рацию.
- Безобразие! - громко заявила Глафира. - Больше ни за что не соглашусь в этой помойке петь. Никогда!
- Глашенька, душенька! - донеслось сверху.
Я посмотрела на широкую лестницу. По ступенькам быстро спускалась стройная женщина в элегантном костюме.
- Как мы рады! - щебетала она.
- Можно подумать, - скривилась Глафира, - прихожу, никто меня не встречает. Этот идиот даже дверь не открыл.
- Извини, Глашенька, - тараторила Катерина, - знаешь, я всегда вас поджидаю, просто на секунду отошла, тут до тебя Алена Лапина подъехала, так я ее повела…
Глафира покраснела. - Кто?
- Лапина, - растерянно повторила Катя, - наша звезда, Алена. Она перед тобой поет.
Глафира покачалась с пятки на носок, потом вдруг взвизгнула:
- Танька, уматываем, шагай к машине. Ничего не понимая, я подхватила поставленный было на пол портплед.
- Глашечка, - засуетилась Катя, - что случилось?
- Значит, Лапина звезда, а я - так, дерьмо на лопате?
- Что ты! Господи, как такое могло тебе в голову прийти?
- Ее встречают, а я стой у закрытой двери!!!
- Глашечка, ну прости, я бежала тебя встречать сломя голову!
- Не похоже, что ты слишком торопилась.
- Глашенька! Леня, Игорь, быстро ведите звезду в гримерку! - заорала Катя. - Чего встали, идиоты! Фрукты, надеюсь, поставили? А воду? Только без газа!
Потом она повернулась к Глафире.
- Я помню, что ты, моя радость, не любишь газированную!
- Еще тебе следует помнить, что меня надо встречать у «Мерседеса», - отрезала Глафира и пошла к лестнице. - Алену она повела! Кошку визгливую! Тумбу квадратную! Юбочку из плюша! Нашли звезду! Уржаться!
Катя бежала впереди нас, постоянно оглядывалась и с самой сладкой улыбкой на лице верещала:
- Глашечка, душечка, осторожнее, тут приступочка. Ленька! Принеси живо пепельницу, рысью, дурак! Глашечка, не споткнись.
Наконец мы добрались до двух совершенно одинаковых дверей.
- Надеюсь, меня разместят в зеленой гримерке? - голосом, не предвещающим ничего хорошего, протянула Глафира.
Катино лицо покрылось красными пятнами. Администратор вжала голову в плечи, и тут одна из дверей распахнулась и на пороге появилась стройная девушка с безупречной фигурой. Красивые длинные ноги были упакованы в белые лаковые сапоги-ботфорты, коротенькая юбочка подчеркивала осиную талию, блестящий топик открывал упругую, высокую грудь. Откинув прядь густых рыжих волос, девушка нежным голосом сказала:
- Добрый вечер.
- Алена! - взвизгнула Глафира. - Ты суперски смотришься! Рада тебя видеть.
- Мне приятно, что мы вместе работаем, - улыбнулась Алена.
Я страшно удивилась. Это Лапина? Надо же, какая молодая и очень худенькая. На экране телевизора певица кажется более полной и не такой красивой, но сейчас, стоя около нее нос к носу, я поняла, что Алена очень хороша собой. У нее большие, необычного разреза глаза, и потом, эта улыбка, то ли грустная, то ли слегка усталая, однако от нее певица сделалась еще краше. Интересно, я помню Лапину, а как меня зовут - нет!
- Ах, девочки, - засуетилась Катя, - жаль, я фотоаппарата не взяла! Наши звезды рядом!
- Твой новый диск - супер, - взвизгнула Глафира. - Особенно вот эта… трал… та-та-трам!
- Спасибо, - улыбнулась Алена, - ты тоже постоянно хиты выпускаешь. Свин умеет подыскать композитора. Извини, мне пора. Катя, пошли.
- Катя, - быстро попросила Глаша, - ну-ка проверь, все ли у меня в гримерке в порядке. А то в прошлый раз на столике таракан сидел!
Несчастная Катя растерялась. Казалось, видно, как в ее мозгу крутятся вопросы. Как поступить? Бежать, показывать дорогу Лапиной? Тогда Глафира распсихуется, сорвет выступление. Броситься в гримерку к Глафире? Тогда, не дай бог, Лапина обидится.
Мне стало жаль несчастную, ну и работа! Ей-богу, никаких денег не захочется.
Внезапно Алена улыбнулась.
- Вы, Катя, лучше помогите Глаше. Я-то опытная полковая лошадь, не первый день на сцене, меня тараканами не запугать, впрочем, мышами тоже, насмотрелась на гастролях. Клуб ваш я великолепно знаю, сама дорогу на сцену найду. Счастливо, Глаша, успеха.
Высокая, стройная фигура в белых ботфортах стала удаляться по коридору. Я посмотрела ей вслед. Один - ноль в пользу Лапиной. Мало того, что она хороша собой, так еще умна и отлично воспитана. Мигом, с улыбочкой поставила Глафиру на место. Настоящей звезде вовсе не требуется устраивать скандалы, чтобы подтвердить свой статус, всем и так понятно, «ху из ху»!
Красная от злости Глафира ворвалась в гримерку.
- Тоже мне, - гневно воскликнула она, - суперстар, блин! Растолстела, обабилась, жуткий вид! Песни - словно вой мартовской кошки, а туда же! Дома пора сидеть, картошку жарить! Звездища! Ну что встала, Танька, вынимай костюмы! А ты уматывай, мне переодеваться надо, краситься.
Последняя фраза относилась к Кате.
- Конечно, конечно, - заворковала та, - впрочем, Глашенька, ты такая красавица, что и грима не надо!
- Ступай, встречай других, подлиза, - капризным тоном сказала Глафира.
Катю вымело за дверь. Глафира села в кресло и другим, совершенно нормальным голосом произнесла:
- Гляди, чтобы сюда кто из журналюг не пролез с фотоаппаратом.
- Зачем ты так ее отругала, - не вытерпела я, - она же на работе! Некрасиво получилось.
Глаша хихикнула:
- Мне положено звездить. У меня имидж такой - девочка-крик. А еще я много пью, видишь?
Наманикюренный пальчик ткнул в бутылку «Хеннесси».
- Сейчас я ее наполовину оприходую, - развеселилась Глафира и, схватив коньяк, стала отвинчивать пробку.
- Ой, не надо, - испугалась я, - тебе же еще работать!
- Имей в виду, - заявила Глафира, - я дебоширка, пьяница, развратница, меняю мужиков каждый день, устраиваю погромы в клубах, хамлю газетчикам…
С этими словами она отхлебнула из горлышка, пополоскала рот, выплюнула коньяк в висевшую на стене раковину, потом вылила туда же примерно полбутылки и вздохнула:
- Пожалуй, хватит. Ну, похожа я на пьяницу?
- Зачем тебе ею прикидываться? - удивилась я, вынимая сценическую одежду.
- Имидж такой.
- Не очень-то приятный.
- Дурочка ты, - вздохнула Глафира, - я - бренд, а всякий бренд делается более ценным от частого упоминания. Надо, чтобы о тебе постоянно писали газеты, вот я и даю им повод.
- Но можно же привлечь к себе внимание творчеством! Постоянно петь новые песни!
Глаша замерла с разинутым ртом, собралась что-то сказать, но тут в комнату влетела тонкая вертлявая девица.
- Сюда нельзя! - замахала я руками.
- Это моя бэк-вокалистка, - остановила меня Глаша, - Нина, привет.
В гримерную стали без конца вваливаться люди, я кидалась к каждому, но потом перестала, потому что все они оказались свои. Мальчики-танцовщики, музыканты, девчонки из подпевки… Никто никого не стеснялся. Балетные бегали голыми и, матерясь, рылись в сумках, разыскивая белье. Подпевки, не смущаясь, разгуливали топ-лес. Натягивая на себя расшитые блестками шортики, они со смаком обсуждали какую-то Лариску, спешно и весьма удачно вышедшую замуж. Никаких разговоров о высоком искусстве и предстоящем выступлении никто не вел.
Потом народ понесся на сцену, а я, устав от бесконечного застегивания крючков и завязывания тесемок, пошла в туалет, заперлась в кабинке, села на унитаз и пригорюнилась. Таня Рыкова. Отчего это имя и фамилия не вызывают у меня никаких эмоций? Кто я такая? Где жила? Кто мои родители? В памяти сплошной прочерк. И что странно - всякие бытовые привычки остались при мне. Я умею чистить ботинки, гладить юбки. Во всяком случае, только что я справилась с работой. Может, не слишком ловко, но при виде утюга я особо не удивилась. Правда, один из мальчишек обругал меня за то, что я не расправила складки на рубашке. Наверное, там, в другой жизни, я все же была не слишком умелой работницей, но ведь имела какие-то навыки и не забыла про них. Еще я совершенно адекватно веду себя в быту - чищу зубы, натягиваю колготки на ноги, а не на руки. Более того, я узнала Алену Лапину, помню, многократно видела ее раньше, только не вживую, конечно, а на экране телевизора. Но почему тогда я не могу вспомнить свое имя?
Слезы подступили к глазам. Быстро отмотав кусок туалетной бумаги, я поднесла его к лицу и услышала голос Кати:
- Алло, Леночка, слышишь меня, это мамочка. Как ты там? Ну не плачь, не надо! Детонька, не разрывай мне сердце. Тебе страшно? Хорошо, включи кассету, ну ту, про веселого поросенка. Нет, я не могу сейчас приехать, ты же знаешь, мамочка на работе. Ну кто же нам с тобой денежек Даст? Мы же одни, куколка. Думаешь, мне тут хорошо? Ужасно, зайчик. Я тебе принесу что-то вкусное. Салат «Цезарь» и пирожные, куплю и положу в коробочки. Как всегда, в восемь утра… Я успею отвезти тебя в школу. У нас сегодня Алена Лапина. Да, она очень милая, подписала тебе свой диск. Алена любит детей, ее доченька тоже дома сидит и не плачет, знает, что мама с работы придет. Не хнычь, моя ласточка. Многие девочки ждут мам со службы. А еще Глафира. Нет, она противная, ужасно! Согласна с тобой: глупая, безголосая коза! Конечно, полный отстой, но народ-то на концерты ломится. Ну все, я побежала, не плачь, не рви мне сердце.
Голос смолк. Решив, что Катя ушла, я вышла из кабинки и тут же увидела администраторшу, нервно курившую у окошка. Взгляд Кати наткнулся на меня.
- Э… Танечка, - в изнеможении воскликнула она, - вы тут сидели, в кабинке?
- Ну да, - пробормотала я, ощущая себя глупее некуда.
- Вы слышали мой разговор с Леночкой?
- …а … да … то есть нет! Катя схватила меня за руку.
- Я вовсе не считаю Глафиру безголосой козой. Я очень люблю ее, она супер, классная, дико талантливая, настоящая стар! Это дочка моя так говорит. Девочке двенадцать лет, подростковый возраст, сидит все время одна, вот я и согласилась с ней, хотела сделать ребенку приятное… Танечка, милая, не рассказывайте Глаше. Она скандал поднимет, меня выгонят. Я совсем не люблю Лапину, я обожаю Глафиру. Понимаете, я поднимаю девочку одна, без мужа, отвечаю в клубе за эстрадную программу, а певцы такие… ну… в общем…
Губы у Кати задрожали, в глазах заблестели слезы.
- Я работаю у Глаши первый день, - быстро сказала я, - и вовсе не являюсь ее подругой. О чем вы говорили, я не слышала. Поняла вроде, что Алена Лапина вашей девочке диск подписала, разве это запрещено?
Катя швырнула окурок в форточку.
- Спасибо, - тихо сказала она, - имей в виду, понадобится моя помощь, приходи. У меня записные книжки толщиной с пятиэтажный дом. Почти все телефоны звезд имею. Ты никого отыскать не хочешь?
Я вздохнула. Очень хочу, себя. Но как сказать подобное Кате?
- Да нет, спасибо.
Катя кивнула и убежала, а я пошла в гримерку.
Из «Мячика» Глафира переехала в «Сто кило», а оттуда в «Синюю свинку». Везде повторялось одно и то же: крик на администраторов, нежные поцелуи с другими певицами, суета закулисья, вылитый из бутылок коньяк, мат балетных, глупое чириканье подпевок.
Около шести утра Глафира, еле-еле передвигая ноги, ввалилась в свою квартиру, рухнула в кресло, вытянула ноги, втиснутые в сапоги на километровой шпильке, и простонала:
- Чаю! С лимоном!
Я приволокла требуемое и спросила:
- Зачем же так убивать себя! Три концерта подряд! С ума сойти.
- Да уж, - вздрогнула Глаша, - на Западе певицы дисками зарабатывают, имеют отчисления от продаж, а у нас горлом, концертами да чесом по провинции.
- Но вроде и в России дисками торгуют.
- Ага, - кивнула певица, - пиратскими. Никаких денег с них не слупить. Вот я и стебаюсь по сценам.
- Можно же один концерт дать!
- А деньги?
- Всех не заработаешь. Глаша фыркнула:
- Верно. Век певицы короткий, в полтинник ты уже никому не нужна. Следовательно, надо себя сейчас обеспечить до смерти. Квартиру я купила, дом достраиваю. Потом собирать бабло начну, чтобы на пенсии не геркулес жрать и не на метро ездить, и…
Не договорив фразы, Глафира внезапно уснула, прямо в одежде, сапожках и с макияжем на лице.
Я осторожно раздела звезду, прикрыла пледом, потом притащила из ванной косметические сливки и стала стирать вызывающий макияж с ее лица. Огромные губы Глаши стали меньше, под румянцем обнаружилась бледная кожа, под глазами проступили синие круги.
- Отвяжись, - прошептала Глафира.
- Давай в постель тебя отведу.
Глаша встала, словно зомби, дошагала до спальни и, рухнув лицом в подушку, сообщила:
- Подъем в два часа дня.
Я вернулась в гостиную, собрала одежду, аккуратно развесила ее в гардеробной и глянула в большое зеркало. Кто вы, Таня Рыкова? Убийца Сергея Лавсанова, мерзкая воровка или несчастная женщина, спасавшаяся от насильника?
1 2 3 4 5 6