Во всяком случае, на работу я заявилась к ней впервые.
Увидев меня, Соня вскинула брови:
- Надеюсь, ничего серьезного?
- Скажи, как можно передать покойнику посылку?
Подруга не удивилась идиотскому вопросу и задала свой:
- Что попросил?
- Такое часто случается? - оторопела я.
- Достаточно, - кивнула ясновидящая, - похоронят, предположим, женщину в зеленом платке, а покойная хотела синий, вот и просит.
- Как?
- Сниться начинает и говорит о своем желании.
- А если не обратить внимание?
- Замучает, грозить начнет, безобразничать, лучше побыстрей отделаться.
- Но как?
- Просто. Найди дом, где должны состояться похороны, и положи в ноги покойнику “посылочку”.
- Бред! Идиотство! - вскипела я. Соня развела руками:
- Прости, но так всегда поступают.
- Кретинство! Белова хмыкнула:
- Когда Попов изобрел радио, его объявили шарлатаном. Какие такие волны в воздухе? Раз не видим, значит, их нет! Поверь, Лампа, параллельно с нашим, материальным миром существует другой, незримый, но тоже реальный.
Но мне было некогда выслушивать идиотизмы, я быстрее гепарда неслась к выходу. Письма, обгорелая обувь и одежда, нет, это работа не духов, тут постарался человек, и я обязательно найду гадкого шутника.
ГЛАВА 4
Вечером в доме стояла почти тишина. Дети, получившие на ужин баранью ногу, нашпигованную чесноком и морковью, съели столько вкусного мяса, что у них совершенно не хватило сил на хулиганство. Я забилась под одеяло и принялась так и эдак прокручивать в голове события последних дней.
Кто-то пытается убедить Надюшу, что Богдан шлет ей с того света вести. Ну и ну. Звонки по телефону… И как только подруга не сообразила, что ее дурят? Ладно я, с Богданом не общалась, голос его по телефону не слышала практически никогда. Но жена! Хотя, если вспомнить писки и треск, несущиеся из трубки… Да и слова долетали словно с другой планеты.
Странно другое. Когда на девяти днях я случайно схватилась за трубку, незнакомец принял меня за Надю. Конечно, у нас, как у многих женщин, похожие голоса, в том смысле, что они не мужские. Неужели муж мог забыть сопрано супруги! Ну и чушь мне лезет в голову! Богдан давно мертв, номер набирал мерзкий шутник, ненавидящий Надю. За что?
Я не дружила тесно с Киселевой, вернее, никогда не была ее лучшей подругой, но в гости к Наде ходила довольно часто. Надюша - светлый человек, охотно помогающий людям. Она хороший педиатр и всегда пользует детей знакомых, не беря за это ни копейки. Богдан был более жестким, настоящий бизнесмен от медицины. Вот он всегда настаивал на оплате услуг. Дружба дружбой, а денежки врозь.
К слову сказать, очень многие наши общие приятели предпочитали ходить в клинику к Богдану. Он сумел собрать у себя великолепных специалистов и аппаратуру покупал самую навороченную. Даже в суперпрестижной Кремлевке не было такого томографа, как в клинике у Надиного мужа. Вообще-то лечебное заведение официально имело двух хозяев: Надю и Богдана. Но всеми хозяйственными и финансовыми делами заправлял супруг. Надюша только лечила детей. Боюсь, сейчас ей нелегко придется, наверное, наймет управляющего.
Я вздохнула и посмотрела на тумбочку. Каждый человек имеет право на маленький кайф, поэтому сейчас я открою новый детективчик незнакомого мне пока автора Елены Кочетковой и отдамся чтению. А чтобы стало совсем хорошо, без всяких угрызений совести поужинаю в кровати. Вот тут на тарелочке лежит пара кусков холодной баранины, хлеб…
Не успела я потянуться к еде, как дверь тихонько скрипнула.
- Входите, - вздохнула я.
Было наивно полагать, что мне дадут спокойно полежать. Небось Кирюшке или Лизе понадобилась музыкальная энциклопедия.
Скрип повторился.
- Ну чего вы там топчетесь? Давайте, давайте.
Странное дело, обычно они влетают с такой скоростью, словно в них воткнули батарейку “Дюраселл”, а сегодня переминаются у входа.
Дверь распахнулась, и я увидела меланхоличную морду Люси. Вараниха напряженно смотрела на меня. Честно говоря, она меня пугала. Такая спокойная, молчаливая, травоядная… Но жуткая.
- Люсенька, - ласково пропела я, - входи, душенька.
В конце концов ящерица не виновата, с“то родилась уродиной.
Словно поняв мои слова, Люся втянулась в спальню и подбрела к кровати. Затем она положила морду на одеяло. Вид у животного был самый что ни на есть несчастный. Вараны тоже имеют душу, и Люся явно переживала, что Ванька, улетев на гастроли, отвез ее к чужим людям.
- Не беда, дорогая, - сказала я и, преодолевая оторопь, положила ладонь ей на спину.
Вопреки моим ожиданиям тело не было ни холодным, ни скользким, на ощупь оно напоминало кожаную сумку, ничего противного. Я принялась осторожно гладить Люсю. Вараниха затрясла кожей под подбородком, потом, приподнявшись, положила на диван две передние лапки. Вот оно как! Доброе слово и ящерице приятно.
- Лампа, - завопил Кирюшка, - беги сюда, скорей, скорей.
Испугавшись, что у мальчика случилась неприятность, я опрометью скатилась с дивана и рванула в его комнату.
- Что? Что стряслось?
- Во, - ткнул пальцем в экран Кирка, - гляди, “Ментов” по каналу ТНТ гонят, будешь смотреть?
- Тьфу на тебя, перепугал! Думала, опять розетка загорелась!
- Так всегда, - обиделся Кирюшка, - хочу сделать приятное, а получаю выговор! Но я уже раскаялась в сказанном.
- Извини, миленький, но я лучше почитаю.
- Дело хозяйское, - вздохнул Кирюшка, - просто ты всегда ворчишь, что мы “Ментов” мешаем смотреть! А тут такой случай!
Я погладила его по вихрастой голове. Кирилл увернулся. Он теперь не любит “бабских слюней”, хочет казаться суровым мужчиной. Интересно, сколько лет пройдет, прежде чем он поймет, что настоящий представитель сильного пола должен быть ласков и приветлив? Впрочем, произойдет метаморфоза только в одном случае, если он добьется успеха в жизни. Реализованный мужчина никогда не станет привязываться к женщине с мелочными придирками. Нет, ему не надо ничего себе доказывать и повышать собственную самооценку, унижая других людей. Настоящий мужчина спокойно простит бабу, и в 99 случаях из ста не обратит внимания на несваренный суп. Просто съест бутерброд. А вот если ваш кавалер не представляет собой ничего особенного, ежели сидит на работе в самом углу, а во время дружеского застолья не знает чем похвастаться… Ох, не завидую я вам тогда. Голову дам на отсечение, что не будет от него житья жене и детям, он станет придираться и “воспитывать” по каждому поводу. Странное дело, женщины отчего-то боятся связываться с импотентами и геями, но совершенно спокойно идут в загс с парнями, у которых явно выраженный комплекс неполноценности, я бы, как от чумы, бежала от последних, а геи - великолепные друзья…
Я доползла до дивана и обнаружила дивную картину. Люся спит на моем месте, по ее бокам устроились сладко похрапывающие мопсихи. На тарелочке белели два кусочка хлеба, баранина исчезла. Вне себя я шлепнула Мулю пуловером.
- Обжора, как не стыдно!
Мопсиха раскрыла глазки и обиженно уставилась на меня. Вся ее умильно складчатая морда словно говорила: “Ты чего, хозяйка? Сплю себе спокойно. За что?”
- Не прикидывайся овечкой, - кипела я, - знаю, знаю, кто слопал вкусную баранинку. Ада никогда не ворует, а Люся травоядная, ей сегодня на ужин капусту дали. Так что, кроме тебя, некому. А ветеринар, между прочим, велел посадить вас, сударыня, на низкокалорийную диету. Поскольку вы в ширину и в длину стали совершенно одинаковы.
Кипя от негодования, я попыталась лечь на место, но не тут-то было. Мопсы не хотели шевелиться. В конце концов мне удалось сдвинуть наглых собак, но тогда возникла следующая проблема. Люся не собиралась покидать уютное местечко, а я побоялась мешать варану. Неизвестно, как отреагирует ящерица, если потяну ее за хвост. Ложиться спать в обнимку с Люсей мне не слишком хотелось, поэтому пришлось идти в комнату для гостей и устраиваться там. Утихомирилась я около двух часов. Взбила подушку, потеплее завернулась в одеяло, вытянула ноги, сладко зевнула и… услышала телефонный звонок.
- Лампа, - пробормотала Надя, - спишь?
- Нет, нет, читаю, опять что-то стряслось? В трубке стояла тишина, потом раздались рыдания.
- Сейчас приеду, - пообещала я и побрела одеваться.
Надя была на этот раз не в халате, а в свитере и джинсах.
- Опять звонили? - спросила я, снимая сапоги.
- Нет, - прошелестела Надя, нервно ломая пальцы. - Хуже!
- Что еще?
- Богдан приходил. Я выронила сапог.
- Как?
Надя, трясясь в ознобе, тыкала рукой в сторону балкона:
- Там, там…
Не сняв второй сапог, я вылетела на лоджию. Никого.
- Тут пусто, успокойся. Надя покачала головой:
- Он внизу стоял.
- Где?
- У гаражей.
- Ты ничего не перепутала?
- Сначала зазвонил телефон, - начала Надя. Подруга сняла трубку и услышала далекий-далекий голос, долетавший сквозь треск и писк.
- Надюша, я же просил костюм. Неужели трудно выполнить такую простую просьбу? Леночка приехала, а никакой посылки нет. Не ожидал от тебя.
- Послушай, - взвилась я, - ты что, не поняла? Кто-то просто издевается. Голос-то не Богдана.
- Не знаю я ничего, - заплакала Надя, - вообще ничего не сообразила. Слышно было плохо, просто отвратительно. Какой костюм? Что за Леночка?
Я прикусила язык. Совсем забыла, что соврала Наде и не рассказала ни про брюки с пиджаком, лежавшие в сумке, ни про визит к маленькой покойнице…
Надя тем временем продолжала:
- Ну, а потом он шепнул: “Иди на балкон, я тебе покажусь”.
Загипнотизированная, словно кролик перед удавом, Надюша вышла на лоджию и услыхала тихое:
- Эгей!
Возле гаража-ракушки стоял Богдан, одетый в костюм и белую сорочку. Галстук Надюша не разглядела. Супруг поднял руку.
- Скоро встретимся, 10 марта.
- А дальше что? - обалдело спросила я.
- В обморок я упала, - поморщилась Надя, - со всей силы затылком о ящичек с картошкой ударилась, болит жуть. А когда пришла в себя, все, никого нет.
- Это глюки!
- Нет, я видела очень ясно Богдана, прямо как тебя.
Я закусила нижнюю губу. Дело плохо, пахнет психиатрической клиникой, еще пара таких звонков, и у Нади съедет крыша. Что за дрянь развлекается подобным образом? От лоджии до гаражей довольно далеко. Надюша живет на последнем этаже. Некто, одетый в темный костюм, запросто мог сойти за Богдана. Муж Нади был интересным мужчиной, но не атлет. Размер одежды, наверное, 50 - 52, нормальное телосложение, ничего бросающегося в глаза… И потом, ну как она могла разглядеть его? На дворе ночь.
- Под фонарем он стоял, - пояснила Надя, - видишь, как около гаражей светло. Владельцы специально прожектор повесили, чтобы воров отвадить. Нет, это Богдан приходил.
И она вновь затряслась в рыданиях. Я понеслась на кухню за валокордином. Но, увидев рюмку с остропахнущей жидкостью, подруга покачала головой:
- Лампуша, я жутко боюсь.
- Чего? Пей давай.
- Сегодня десятое марта.
- Девятое.
- Десятое, - показала Надя на часы, - уже за полночь, и наступил новый день. Вдруг и правда он за мной придет?
- Глупости! Лучше подумай, кто из врагов может тебя доводить до инфаркта.
- У меня нет недругов, - уверенно заявила Надя.
Я поставила рюмку на столик. Надюша, святая простота, искренне считает, что в дом к ней приходят лишь благожелательно настроенные люди, хотя я могу назвать парочку заклятых подруг - та же Анюта Шахова, которые пили у Киселевой кофе, а потом сплетничали о ней же. А в клинике небось есть медсестры, другие врачихи, завидующие Наде. Ведь Богдан кого-то увольнял… Нет, нельзя быть такой наивной, считая всех вокруг друзьями.
- Хотя, - неожиданно прибавила Надя, - мы ведь с тобой особо не дружили, а ты сразу прибежала на зов.
- Мы знакомы всю жизнь, - пожала я плечами. - Наши родители получили квартиры на одном этаже, когда нас еще и в проекте не было. Ты помнишь то время, когда мы были незнакомы?
- Но ведь не дружили, - упорствовала Надюша, - просто поддерживали хорошие отношения, ходили в гости на дни рождения, но особой близости не было, тайнами мы не делились.
- Почему же ты мне позвонила в первый раз? - тихо спросила я.
Надюша грустно улыбнулась:
- Сначала я номер Анюты Шаховой набрала, она-то самая близкая была… Все про меня знала, а я про нее… Только Аня мой голос услышала и заявила: “Извини, сейчас не могу, завтра вечером приеду”, а ты мигом примчалась.
Я только вздохнула. То, что Аня Шахова не слишком долюбливает Надю, видно всем невооруженным глазом. Только такой крайне незлобивый человек, как Киселева, мог считать ее лучшей подругой.
Я неожиданно вспомнила, как довольно давно, только начав карьеру педиатра, Надя стала обрастать частной клиентурой. Доктор она, как говорится, волею божьей. Маленькие пациенты ее обожают, но, что важнее, Надежда любит своих больных. Согласитесь, это не такое уж распространенное качество для врача. И еще. Она изумительный диагност. Так вот, несколько раз с Киселевой происходили такие истории. Визит частнопрактикующего врача стоил по тем далеким временам пять рублей. Часто случалось, что Наде приходилось посещать одного и того же больного несколько раз. Во многих домах с ней расплачивались сразу, протягивая синенькую пятерку, в других - только после завершения “цикла”. Но была и третья категория пациентов, которые говорили, разводя руками:
- Простите, доктор, мы люди бедные, хотелось вам заплатить, да нечем.
Хотя Надя сразу объясняла, что она занимается частной практикой. Натолкнувшись на обман, она всегда по-детски изумлялась и находила для нечестных людей оправдательные мотивы. Надя вообще думает о человечестве хорошо. Ей принадлежит гениальная фраза: “Конечно, Чикатило негодяй и мерзавец, заслуживающий суровое наказание, но, наверное, в детстве его никто не любил”. Даже для серийного маньяка она нашла оправдание.
- Валокордин мне не поможет, - пробормотала Надя, - знаешь, я хочу проспать все десятое марта, провести в наркозе, в амнезии.
- Ну прими… Не знаю что! Кто из нас доктор?
- Меня совершенно сносит пипольфен, - пояснила подруга, - съесть бы две таблеточкй, и все, двадцать четыре часа без рефлексов.
- За чем дело стало? Где он? В аптечке?
1 2 3 4 5 6