- Отчего в инвалидной коляске? - не успокаивалась я.
- Так он мафиози, - охотно принялась растолковывать Марья Гавриловна. - Что-то они там не поделили, и ему прострелили ноги.
На мой взгляд, она несла дикую чушь, но Лизе с Кирюшкой эта версия пришлась по вкусу.
И вот теперь выясняется, что именно из-за пристанища безногого карлика мы лишились нашей любимой дачки.
- Вот, - тыкал мне в нос кипой бумаг Макар Сергеевич, - тут все, смотри, почва в поселке…
Минут через двадцать до меня дошла суть дела. Не стану мучить вас подробностями, объясню вкратце. Оказывается, милая опушка с густой травой возле леса превращалась в болото. Новые хозяева осушили его, но дом поставили на «твердом» месте, поэтому здание оказалось почти вплотную придвинуто к нам. Огромное, трехэтажное, с бассейном, оно потребовало тяжелого фундамента, да еще бетонный забор, гараж на четыре машины, домик садовника… К несчастью, именно на границе наших участков обнаружился дефект почвы. Место оказалось не таким «твердым», как считали новые жильцы, и в один далеко не прекрасный момент получился перекос земли. Может быть, все бы и ограничилось легким наклоном нашей дачи, но длительные дожди сделали свое черное дело, и бревенчатое сооружение рухнуло.
- Это они виноваты, Ларионовы, их предупреждали, что дом надо ставить поодаль, нет, не послушались! И что вышло, мать их с музыкой, - злился Макар Сергеевич. - Вот сейчас он сюда явится…
- Кто? - я продолжала ничего не понимать.
- Да ты чем слушаешь, ухом или брюхом? - взвился генерал. - Хозяин идет, Ларионов Глеб Лукич. Ты ему должна судом пригрозить, поняла, дурында?!
В этот момент раздалось шуршание, я машинально выглянула в окно и увидела, как из большой лаково-черной иномарки легко вылезает стройный парень в джинсах и элегантной светлой рубашке. Тяжелый вздох вырвался из моей груди. Юноша явно из породы нуворишей. Дачу Редькина и дворец господина Ларионова разделяют метров триста, не больше, но парнишка предпочел проехать это расстояние в авто. Боюсь, будет трудно с ним договориться.
- Эй, - ткнул меня в бок Макар Сергеевич, - не вешай нос, храброго пуля боится, смелого штык не берет, язви их мать…
Дверь калитки распахнулась, в светлицу генерала влетел аромат дорогого одеколона, хороших сигарет и качественного коньяка.
- Добрый день, Макар Сергеевич.
- И вам того же, Глеб Лукич, присаживайтесь. Юноша подошел к столу, я глянула в его лицо и оторопела. Стройное спортивное тело венчала голова человека, много пожившего и повидавшего. Глебу Лукичу было лет шестьдесят, не меньше.
Глава 2
Следующие полчаса Макар Сергеевич, старательно пытаясь не употреблять крепкие выражения, растолковывал господину Ларионову, что случилось. Глеб Лукич слушал молча, изредка вздергивая брови. Потом, оглядев меня с головы до ног, вежливо осведомился:
- Вы разрешите? - Взял папку с бумагами и принялся их изучать.
Мы с генералом терпеливо ждали.
- Что ж, - сказал наконец Глеб Лукич, - дело совершенно ясное, более того…
- Имейте в виду, - налился свекольной краснотой генерал, - я не дам в обиду эту девочку, мы с ее отцом… Э, да что там… Она подаст в суд на вас, так и знайте! Наш поселок особенный, тут…
Ларионов улыбнулся и повернулся ко мне:
- А что, обязательно судиться?
Улыбка волшебным образом преобразила лицо мужика, стало понятно, что он обаятелен и, скорей всего, как и Редькин, опытный ловелас.
- Нет, - пробормотала я, - можно решить дело миром, только как?
- Да просто, - спокойно пожал плечами Ларионов. - Я построю вам новую дачу, раз старая рухнула по моей вине. Такую же, как была… Сколько у вас комнат?
- Пять: три внизу, две наверху и веранда.
- Без проблем, - сообщил Глеб Лукич и, вытащив из кармана крохотный мобильник, сказал:
- Олег, немедленно бери Константина и дуйте в Алябьеве.
Потом, положив аппарат на стол, Ларионов продолжил, взглянув на часы:
- К полудню прибудет архитектор, и начнем. Ошарашенная подобной оперативностью, я молчала, но Макар Сергеевич, приготовившийся к длительному скандалу, был крайне недоволен и решил хоть немного посвариться:
- Оно хорошо, конечно, что вы так реагируете, только где Лампа станет жить? Между прочим, у нее дети!
Глеб Лукич спокойно поинтересовался:
- Что, и впрямь негде?
Я растерянно кивнула. Дело в том, что в нашей квартире в Москве начался ремонт. Мы специально ждали лета, чтобы начать обустройство. Вообще, в нашей семье много народа. Во-первых, моя лучшая подруга Катя, ее сыновья Кирюша и Сережа, жена последнего Юля, Лизавета и я, Евлампия Романова. Каким образом мы все оказались вместе, рассказывать тут не стану, но поверьте, дружба соединила нас крепче, чем иных людей родство . Квартира наша, объединенная из двух, тихо ветшала, но мы старательно не замечали пятен на обоях и постоянно отлетающего кафеля. Но когда Кирюше на кровать рухнул увесистый кусок штукатурки, а на следующий день сломалась оконная рама в кухне, стало понятно, что откладывать ремонт более нельзя.
Мы с Катюшей рассчитали все замечательно. Сережка и Юля в июне уедут к приятелям в Крым, в июле им предстоят командировки, скорей всего, что и август пройдет в разъездах. Катюша, она у нас кандидат медицинских наук, хирург, отправилась на три летних месяца в клинику города Юм, штат Пенсильвания, это в Америке. Катерину часто зовут «на гастроли», а она не отказывается, желая побольше заработать. Я с Кирюшей, Лизаветой и животными выехала на дачу. На семейном совете мы решили, как «белые люди», нанять прораба, который стал руководить процессом ремонта, избавив хозяев от мучительных переговоров с рабочими. Все шло точно по плану… И вот теперь нам с животными просто некуда деваться, в квартире крушат стены и выламывают дверные проемы, а дача лежит в руинах.
- Совсем негде? - настаивал Глеб Лукич. Я рассказала ему о ремонте. Пару секунд Ларионов молча смотрел на меня, потом решительно хлопнул ладонью по столешнице.
- Собирайся.
- Куда?
- Поедешь ко мне в дом.
- Нет, это невозможно, - затрясла я головой.
- Почему?
- Мы совсем незнакомы…
- Ерунда.
- Но животные…
- Плевать, у самих собака…
- Нас очень много!
- В доме больше двадцати комнат, добрая половина которых пустует.
- Но…
- Послушай, - тихо сказал Глеб Лукич, - как тебя зовут?
- Лампа.
- Имей в виду, когда я говорю, остальные слушают и соглашаются, ясно? Быстро собирай детей, собак, кошек, кто там у тебя еще, рыбки?
- Нет, жаба Гертруда, - растерянно уточнила я.
- Жабу тоже не бросим, - рассмеялся Ларионов. - Двигайся, машина ждет.
- Спасибо, мы дойдем. Глеб Лукич вздохнул:
- Давай шевелись, пакуй шмотки - и в «мере».
- Наши вещи пропали, собирать нечего.
- Все?
- Да. То, что сейчас на нас, принадлежит Редькиным.
- Ладно, завтра съездишь в магазин и купишь все новое, за мой счет, естественно.
- Мы не нищие, спасибо… Сказав последнюю фразу, я примолкла: деньги-то тоже остались в доме.
- Лампа, - строго заявил Глеб Лукич, - немедленно в машину! Эй, как вас там, Лампины дети, шагом марш сюда.
Я порысила к «Мерседесу». Все наши привычки и комплексы родом из детства. Меня воспитывала крайне авторитарная мама, желавшая своей доченьке только добра. Поэтому все мои детство, юность и большая часть зрелости прошли за ее спиной. Иногда я пыталась отстоять собственное мнение, и тогда мамочка каменным тоном приказывала:
- Изволь слушаться, родители плохого не посоветуют.
С тех пор я мигом подчиняюсь тому, кто повышает на меня голос. Злюсь на себя безумно, но выполняю приказ.
Устроившись на роскошных кожаных подушках, Лиза поинтересовалась:
- А куда нас везут?
- Глеб Лукич пригласил пожить у него, - осторожно пустилась я в объяснения.
- Где?
- В тот дом, что построили возле нас на опушке.
- Так там же безногий карлик! - закричал Кирюша.
Ларионов расхохотался и коротко гуднул. Железные ворота разъехались. «Мерседес» вплыл на участок.
- Историю про карлика, - веселился Глеб Лукич, - я слышал в разных вариантах. Сначала говорили про горбуна, потом о больном ДЦП, и вот теперь безногий инвалид, интересно, что вы еще придумаете? Однако у военных какая-то однобокая фантазия, куда ярче бы выглядела история про негра, содержащего гарем из белых рабынь!
- Извините, - пролепетала я. - Кирюша неудачно пошутил. Эй, Лизавета, спихни Рейчел на пол, она когтями сиденье испортит.
- Не стоит волноваться из-за куска телячьей кожи, - пожал плечами Глеб Лукич и велел:
- Выходите, прибыли.
Мы вылезли наружу, я окинула взглядом безукоризненно вычищенную территорию, клумбы, симпатичные фонарики и.., заорала от ужаса. Прямо посередине изумительно подстриженного газона, на шелковой, нежно-зеленой траве, лежал изуродованный труп девочки-подростка. Ребенок покоился на спине, разбросав в разные стороны руки и ноги. Снежно-белая блузочка была залита ярко-красной кровью, но это еще не самое страшное. Горло ребенка представляло собой зияющую рану. Огромные глаза, не мигая, смотрели в июньское небо.
- Мамочка! - прошептал Кирюша и юркнул назад в «Мерседес».
От автомобиля послышались булькающие звуки. Лизавета, ухватившись за багажник, не сумела удержать рвущийся наружу завтрак. У меня же просто померкло в глазах, а изо рта вырвался вопль, ей-богу, не всякая сирена издаст такой. Единственным спокойным человеком в этой жуткой ситуации остался Глеб Лукич. Он громко сказал:
- Эй, Тина, ты начинаешь повторяться, вчерашняя история с утопленницей выглядела куда более эффектно.
Внезапно труп сел и захихикал.
- Ну, папуля, мог бы и испугаться, кстати. Рада чуть не скончалась, когда на меня сейчас наткнулась. Прикинь, она вызвала милицию, вот лежу, жду, когда подъедут. Не мог бы ты побыстрей уйти в дом, весь кайф сломаешь.
- Прошу любить и жаловать, - усмехнулся Глеб Лукич, - моя младшая дочь Тина.
- Приветик, - весело кивнула девочка. Кирюша вылез из машины и пришел в полный восторг:
- Ну, стебный прикол. А в чем у тебя кофта?
- Это кетчуп «Чумак», - радостно объяснила Тина, - из стеклянной бутылки… Бледная Лиза прошептала:
- Горло…
- Здорово, да? - захохотала противная девчонка. - Целый час гримировала. Рада так визжала, небось у соседей стекла в их сараюшке повылетали.
Глеб Лукич закашлялся, и тут ворота вновь раздвинулись, и во двор, одышливо кашляя, вползли бело-синие «Жигули» с надписью «ГБР» на дверях и капоте. Тина молча обвалилась в траву.
- Что тут стряслось? - довольно сурово спросил один из ментов, выбираясь из-за руля.
Взгляд его упал на Тину, и мужик присвистнул:
- Чем вы ее так, а? Колян, гляди. На свет вылез второй служивый и закачал головой:
- Да уж, впечатляющая картина.
Глеб Лукич вытащил золотой портсигар и принялся, насвистывая, выбирать папироску. Кирюшка и Лизавета затаились у «Мерседеса». Милиционеры пошли к Тине, но не успели они сделать и пары шагов, как Муля и Ада, поняв, что я больше не прижимаю их изо всей силы к груди, выскользнули из моих рук и погалопировали к неподвижно лежащему телу. Коротконогие, животастые, толстозаденькие мопсихи проявляют, когда хотят, чудеса резвости. Вмиг они обогнали парней в форме, сели возле Тины и принялись с ожесточением слизывать с нее кетчуп. Девочка замахала руками и расхохоталась.
- Ой, щекотно, жуть! Уйдите от меня! Шофер выронил ключи, второй мент попятился и ошарашенно спросил:
- ..как же она жива с такой потерей крови осталась?
- Глянь, Колян, - протянул водитель, - во, блин, чудеса! Горла-то нет совсем, а говорит и ржет! Тина вскочила на ноги и заорала:
- Обманули дурачка на четыре кулачка… Распевая во все горло дразнилку, она ринулась в дом, за ней, отбросив всякое стеснение и церемонии, ринулась наша собачья стая. Кирюша и Лизавета, непривычно тихие, стояли у роскошной машины. Пару раз они обманывали меня, но дальше подбрасывания в суп мух из пластмассы дело не шло. Видно было, что их терзает зависть.
- Это чегой-то? - совершенно по-детски охнул Колян.
Глеб Лукич достал мобильник и велел:
- Марина, быстро принеси из бара все для милиции.
Потом открыл портмоне, выудил оттуда две зеленые бумажки, протянул их парням и сказал:
- Вы, ребята, не обижайтесь. Дочка у меня совсем от рук отбилась, без матери растет. Она обычно в колледже время проводит, так сейчас каникулы, вот и бузит, всех пугает.
- А-а-а, - дошло до Коляна, - она живая и здоровая!
- Живее некуда, - подтвердил Глеб Лукич. Менты спрятали доллары.
- Оно хорошо, что на самом деле ничего не случилось, - вздохнул Колян, - только пусть больше так не шутит.
Глеб Лукич кивнул. На крыльце появилась высокая сухопарая женщина лет пятидесяти, в черном костюме, белом кружевном фартуке и такой же наколке на безупречно причесанной голове. В руках она держала несколько бутылок с коньяком.
- Возьмите, ребята, - радушно предложил Ларионов, - хороший напиток.
Менты не отказались и, прихватив емкости, уехали. Глеб Лукич спокойно сказал:
- Пойдемте, с Тиной вы уже познакомились, теперь пора и остальных увидеть.
* * *
Спустя неделю мы совершенно освоились в огромном доме и выучили имена всех многочисленных его обитателей. Сам Глеб Лукич практически не появлялся на участке. Для меня так и осталось тайной, кем он работает. Рано утром, около восьми, шофер выгонял из гаража «Мерседес», и хозяин отбывал в Москву. Назад он являлся за полночь, иногда не приезжал вовсе, оставаясь ночевать на городской квартире. Всеми делами в доме заправляла его жена Рада. Была она чуть старше Лизаветы, на вид лет двадцать, не больше, я, естественно, ни разу не попыталась уточнить, сколько на самом деле лет хозяйке. Хорошенькая блондиночка с нежно-розовой кожей, Рада была глупа как пробка, чем очень радовала Тину, которая не упускала возможности подтрунить над мачехой. Впрочем, Рада не слишком обижалась, поняв, что стала объектом очередного розыгрыша, начинала первая хохотать и приговаривать:
- Ну купила так купила! Прикол клевый!
Судя по всему, Тина и Рада были страшно довольны друг другом. Тот факт, что Тина дочь Глеба Лукича от другого брака, совершенно не тяготил Раду, похоже, у нее был легкий, уживчивый характер. Меня с детьми она приняла весьма радушно и сама отвела в комнаты.
1 2 3 4 5 6