В конце концов, даже в Третьяковской галерее., куда нас повели всем классом, висела картина “Смерть княжны Таракановой”. Да что там, у нас в школе учился мальчик по фамилии Жопочкин. Итак, бог с ней, с фамилией, но вот имя! В 1975 году на прилавках магазинов появился плавленый сыр “Виола”, и все друзья принялись звать меня Сырная помазка. Так что Вилка - это еще не худший вариант.
- Слышь, Вилка, - завела Наташка, - ты ведь у нас немецкий знаешь?..
- Немного, - осторожно ответила я, не понимая, куда она клонит.
- Подтяни моего оболтуса, двойку в четверти получил, - попросила соседка.
- Что ты, - замахала я руками. - Какая из меня учительница, найми репетитора.
- Да, - протянула Ната, - никто дешевле десяти долларов за урок не берет. Мне, сама понимаешь, такое не по карману, но сто рублей могу. Два раза в неделю!
- Нет, - подавила я искушение, - не умею обращаться с детьми, поскольку своих не нарожала.
- Вилочка, - взмолилась Наталья, - а ты попробуй!
Так я стала “буксиром” для восьмилетнего Темы, толстенького мальчика, больше всего на свете любящего поесть. Неожиданно дело пошло. Тема начал получать четверки. Мы с Тамарой приподняли головы и даже переклеили обои. Одна беда: Тамара все время болеет, аллергия буквально на все, плохая печень, боли в желудке, мерцательная аритмия, артрит, остеохондроз, мигрень. Легче перечислить, каких болячек у нее нет.
В Дом моделей я попала случайно. Соблазнилась дополнительным заработком. Платили две тысячи в месяц, а начинать трудиться нужно было с восьми вечера, когда “вешалки” уже разбегаются кто куда. Ученик мой в это время спит, а лишние денежки не помешают. Я надеялась набрать небольшую сумму и махнуть с Тамарой в августе на Азовское море. Говорят, там дешевые фрукты, вкусная рыба и чудесный климат.
Закончив уборку, я выпрямилась и глубоко вздохнула. Ну вот, спина просто разламывается, пора домой, стрелки часов подобрались к полуночи, а Тамара ни за что не ляжет спать, если меня нет. Закрыв двери и отдав ключ охраннику, я выпала на улицу и тихонько поползла в сторону метро. Внезапно от угла дома отделилась тоненькая фигурка.
- Простите, - пролепетала девушка, заглядывая мне в лицо, - не могли бы вы сказать, где я нахожусь?
Я внимательно посмотрела на нее. Небось пьяная или наркоманка. Но от женщины ничем таким не пахло, а худенькие руки, высовывавшиеся из коротких рукавов слишком легкого платья, не были покрыты синяками.
- Пожалуйста, - шептала девушка, - подскажите…
У нее было удивительно располагающее лицо. Карие, слегка раскосые глаза делали молодую женщину похожей на козочку. Тонкий, аккуратный нос, маленький, но красивый рот. Легкие пряди светло-каштанового цвета прикрывали уши, а нежная белая шея свидетельствовала о том, что ей лет двадцать пять, не больше. Впрочем, было в ней что-то странное, непонятное, какая-то изломанность, нервозность, возможно даже, истеричность. И одета она была как-то не по сезону. Май в этом году жаркий, но все же не до такой степени, чтобы натянуть на себя нечто, больше всего похожее на ночную рубашку. Приглядевшись повнимательней, я поняла, что на ней была именно ночнушка.
ГЛАВА 2
Все сразу стало на свои места. Бедняжка больна, скорей всего психически.
- Вы в Москве, - тихо сказала я, - на Сонинской улице, тут недалеко метро… Вам куда?
- Не знаю, - пробормотала женщина, - не знаю, впрочем, спасибо.
Я кивнула и пошла вперед, но потом меня словно что-то толкнуло в спину, и я обернулась. Девушка потерянно стояла у стены, зябко поеживаясь. Черт возьми, ее нельзя оставлять одну в таком состоянии. Не дай бог еще изнасилуют или убьют, хотя взять у бедняжки нечего. Ни цепочки, ни колечек, ни сумочки… Я развернулась и подошла к несчастной.
- Где ты живешь?
- Не знаю, - улыбнулась она, - наверное, дома.
- Адрес знаешь?
- Нет.
- Как ты сюда попала? Девушка пожала плечами:
- Не помню.
- Где же ты живешь? Ну неужели ничего в голову не приходит? - повторила я вопрос. Бедняжка напряглась:
- Нет.
Я с жалостью поглядела на нее. Такая молодая, и вот, пожалуйста. Нет, мы еще хорошо живем с Тамарой, ну подумаешь, не слишком обеспечены и не можем себе позволить вкусную еду и хорошую одежду, но психически-то здоровы! А здесь ужас, да и только. Ну и что теперь делать? Оставить несчастную одну на улице? О таком и помыслить невозможно - она погибнет. Вести в милицию? Да я потрачу кучу времени, и Тамара заработает сердечный приступ, сидя у входной двери. Остается одно.
- Пойдем, - велела я и взяла девушку за безвольную тонкую руку.
Несчастная покорилась и, чуть прихрамывая, двинулась со мной. Я поглядела на ее ноги и увидела, что они обуты в простые резиновые шлепки, многие носят их вместо домашней обуви. Скорей всего она живет где-то неподалеку. Но Сонинская улица длинная, густо заставленная многоэтажными зданиями. Ладно, сейчас пойдем к нам, спокойно переночуем, а утром сообщу в правоохранительные органы.
Томочка открыла дверь моментально.
- Опять нервничала в прихожей? - рассердилась я. - Ну сколько можно говорить, что ничего со мной не случится! Легла бы спать спокойно.
- Ну не злись, - улыбнулась Тамара, - просто шла в туалет, а тут звонок.
Я хмыкнула и втащила свою сумасшедшую внутрь. Девушка стояла безучастно. Тамара с удивлением посмотрела на нее, но ничего не сказала. Моя подруга невероятно деликатна и ни за что не воскликнет при виде незнакомого человека: “Это кто?” или: “Зачем ты ее приволокла?”
Раз я привела посреди ночи незнакомую женщину, значит, так надо. Тамара никогда со мной не спорит, она на редкость интеллигентна и патологически неконфликтна.
- Пойди помой руки, - велела я, открывая дверь в ванную, - потом выпьем чайку. Ты есть хочешь?
Девушка кивнула.
- Замечательно, - обрадовалась Тамара, - у нас потрясающие картофельные котлеты, “Докторская” колбаска и тортик “Причуда”. Вы любите вафли?
Незнакомка провела рукой по волосам и пробормотала:
- Не знаю, наверное.
- Вот и хорошо, - как ни в чем не бывало продолжала Тамара. - Умывайтесь и идите на кухню.
Женщина послушно принялась мыть руки. Пока она приводила себя в порядок, я быстро сообщила Тамаре, как было дело.
- Очень правильно сделала, - похвалила подруга. - Ее могли убить. Представляешь, как сейчас родственники волнуются?!
Я вздохнула. Вполне вероятно, если только они сами не выгнали ее из дому. Иногда родные бывают безжалостны к таким больным. Но Тамара святой человек, и никакие гадости никогда не приходят ей в голову, я же не слишком человеколюбива. Минут через пятнадцать мы съели вкусные биточки и принялись лакомиться тортом.
- Ой, - внезапно сказала девушка, указывая пальцем в сторону холодильника, - кто это?
- Не бойтесь, - успокоила Тамара. - Мыши, просто две хорошенькие и крайне замечательные мышки.
Примерно полгода тому назад мы обнаружили на кухне мышь. Я сначала хотела опрыскать все углы отравой, но Томочка воспротивилась:
- Не надо их убивать, давай лучше прикормим!
Вообще говоря, я бы с удовольствием завела кошку, но у Тамары аллергия на шерсть. Иногда роскошный перс соседки Наташи приходит к нам в гости, и Тамара тут же обвешивается соплями и принимается отчаянно чихать и кашлять. Поэтому кота у себя мы поселить не можем.
Первое время мыши пугались и выходили только ночью, в темноте. Мы оставляли им в блюдечке молоко и клали в розетку кашу. Затем зверушки осмелели и начали выбираться из укрытия днем. Мы назвали их Билли и Милли. Честно говоря, половая принадлежность мышей осталась для нас загадкой, но Тамара предложила считать их семейной парой. Теперь Билли и Милли частенько сидят у мойки, когда мы ужинаем. Ведут себя мыши вполне пристойно, в квартире не гадят, едят только предложенное им угощение и не грызут мебель. Честно говоря, я их нежно люблю. Милли охотно дает себя погладить, а Билли не идет в руки. Зато он уморительно чистит усы, сразу обеими передними лапами. Если у нас в этот момент сидят гости, тут же начинается смех. Но Билли не пугается, по-моему, он обладает актерскими задатками. Во всяком случае, в присутствии публики он совершает туалет особенно тщательно.
Но наша неожиданная гостья не засмеялась, она даже не улыбнулась, а просто протянула:
- А, мыши…
- Как вас зовут? - спросила Тамара. Девушка отставила чашку и пробормотала:
- Не помню, ничего не помню.
Ее глаза лихорадочно забегали из стороны в сторону, лицо покраснело, над красиво изогнутой верхней губкой появились капельки пота. Мне не понравилось ее волнение, и я невольно взяла в руки кухонное полотенце. Вдруг она буйная? Схватит сейчас нож и кинется на нас!
Но Томуся ласково опустила хрупкую руку на плечо безумной.
- Такое случается. Вот я пошла вчера в магазин и встала у прилавка. Зачем, думаю, явилась? То ли за молоком, то ли за сахаром?
Вдруг девушка печально улыбнулась:
- Но как-то ведь меня зовут?
- Давайте называть имена, - обрадовалась Томочка, - вдруг какое-нибудь знакомым покажется?
- Ладно, - покладисто ответила гостья. Я отложила полотенце и расслабилась. Кажется, она не злобная.
- Лена, Наташа, Оля, Маша, - начала перечислять подруга, всматриваясь в лицо бедолаги. - Галя, Соня, Марина, Оксана…
Но гостья никак не реагировала.
- Даша, Женя, Валя, - включилась я в игру, - Римма, Таня, Таисия…
- У нас же есть словарь имен! - подскочила Томочка.
Сказано - сделано. Мы принялись листать странички. Удача пришла на букве В.
- Вера, - прочитала я. Девушка неожиданно сказала:
- Вот это мне нравится.
- Чудное имя! - с энтузиазмом воскликнула Томуся. - Давайте на нем и остановимся. Вера, Веруша, Верочка.
- Верочка, - эхом отозвалась незнакомка и неожиданно зевнула.
- Пошли спать, - предложила я.
Мы начали устраиваться. Квартирка у нас маленькая. Одна комната семнадцать метров, она исполняет роль гостиной. Тут стоит телевизор, диван и два кресла. Другое помещение поменьше, оно превращено в спальню. Тамара спит в дальнем углу, а я около окна - меня не берут никакие сквозняки.
В нашей крохотной “хрущобе” есть еще пятиметровая кухня, ванная размером с ракетку для настольного тенниса и прихожая, где еле-еле уместилась вешалка; если считать на квадратные метры, то их наберется, по-моему, около тридцати, а может, и меньше.
У нас с Тамарой множество знакомых, мы обзаводимся ими моментально. Томочка может разговориться с женщиной в метро и подружиться с ней на всю жизнь. Так было с Леной Волковой. Томуся ехала в поликлинику, а рядом в автобусе стояла симпатичная толстушка. Сначала обменялись ничего не значащими фразами, потом вышли на одной остановке… И теперь вот уже десять лет как лучшие подруги. Костя Рощин приехал к нам на “Скорой”. Это был тот редкий случай, когда медицинская помощь понадобилась мне. Развешивала белье в ванной, поскользнулась и упала, приложившись лбом о раковину. На мой взгляд, ничего особенного не произошло. Моей черепушке, бывало, и похуже попадало. Пару раз тетя Рая довольно ощутимо долбала меня скалкой. Голова потом кружилась и сильно тошнило. На этот раз я просто ойкнула, скорей от неожиданности, чем от боли, но Томуся перепугалась и набрала “03”. Явился Костя, и теперь его карма лечит нас постоянно. На кладбище, приводя в порядок могилу дяди Вити и тети Ани, я свела знакомство с Олей Потаповой, недавно похоронившей мать… А еще ведь есть бывшие одноклассники, коллеги по работе, соседи… Словом, наша записная книжка по толщине напоминает географический атлас, и все проблемы мы, как правило, решаем по телефону. Друзья знают об этом и частенько обращаются с просьбами. “Бюро неотложных добрых дел” - так называет Костя Разин Тамару, потому что она с невероятной готовностью кидается всем на помощь. Посидеть с ребенком Сони Леоновой, которой захотелось пойти в театр? Пожалуйста. Взять на месяц кошку Наташи, потому что соседка едет отдыхать? Нет вопросов. Отчаянно чихая, Томуся начнет вычесывать перса. Отдать последние деньги в долг Сене Малышеву, разорившемуся в результате дефолта? С огромным удовольствием, если накопленные нами две тысячи его спасут…
В нашей крохотной квартирке частенько остаются гости. Вы не поверите, но мы можем одновременно устроить на ночлег четверых. Все очень просто. Два кресла в гостиной трансформируются в кровать, а диван раскладывается. Правда, ложа получаются слегка узковатыми, но переночевать вполне можно. Впрочем, в крайнем случае с балкона вытаскивается раскладушка; только тому, кто на ней устроится, придется не слишком комфортно - ноги в прихожей, а голова на кухне.
Но сегодня предстояло позаботиться всего лишь об одной Вере, и мы мигом соорудили кровать. Девушка, одетая в Томусину пижамку, рухнула на диван и заснула, едва успев донести голову до подушки. Томуся поправила одеяло и задумчиво пробормотала:
- Вот странно.
- Что?
- Имени не помнит, фамилии, конечно, тоже. Где живет, не знает, а основных навыков не потеряла…
- Ты о чем?
- Ну смотри, - рассуждала Томуся, - руки мыла с мылом, ела нормально, правда, только вилкой, но ведь не все ножом пользуются. В туалет сходила и спустила за собой воду…
- Подумаешь, - пожала я плечами.
- Всегда считала, - продолжала Томуся, - что ненормальный патологичен во всем. Ну, например, ест мыло и пытается мыть руки в цветочном горшке.
- А Леня Рюмин? - спросила я. - Никто и не скажет, что он шизофреник, если Ленька не в больнице. И потом, Ван Гог явно был психически болен, ухо себе отрезал, а вспомни его гениальные картины… Между прочим, Достоевский болел эпилепсией!
Томуся поморщилась:
- Ван Гога не люблю, его полотна патологичны, сразу понятно, что у живописца были проблемы с головой. Нарушенные пропорции, какие-то завихрения.
- Ну это ты хватила, - возразила я, укладываясь в кровать, - а Эль Греко? Вот уж у кого беда с пропорциями. Лица вытянуты, руки длиннее ног кажутся…
- У Эль Греко, возможно, был дефект зрения, - зевнула Томуся, - он, должно быть, писал как видел, а видел искаженно. Ван Гог же воспринимал действительность болезненно.
- Ага, - пробормотала я, чувствуя, как сон закрывает глаза, - согласна.
- Эпилепсия болезнь не души, а тела, - донеслось из угла.
1 2 3 4 5 6