Вяльцев пятнадцатого июля отбывает на год в Америку, я поживу в его квартире. Леня как раз хотел ее сдать.
– Пошли! - велела я.
– Куда? - напрягся Андрей.
– Не сидеть же вам ночь у сгоревшего домика, переночуете у нас.
– Право, мне неудобно. Вашим детям, мужу, домашним животным вряд ли понравится ночной визит постороннего.
– Супруга нет, - улыбнулась я.
– Уехал? Еще хуже! Привести в дом в его отсутствие мужчину…
– Я свободная женщина, без штампа в паспорте. Дети спокойно относятся к гостям, дом большой, а собаки, если вы угостите их кусочком сыра, станут вашими друзьями на всю жизнь.
– Как-то неловко, - упирался Андрей, - у меня нет денег, чтобы заплатить за постой, а бесплатно пользоваться чьим-либо гостеприимством я не приучен.
Высказавшись, Корундов вновь вскарабкался на перевернутую ржавую бочку, свесил ноги и уставился на останки фазенды.
– Не могу же я оставить вас тут! - начала я новый этап уговоров.
– Почему? - безмятежно спросил художник.
Действительно. Хорошее замечание.
– Обещала Тасе позаботиться о вас, - нашлась я.
– Огромное спасибо, но лучше я до утра здесь посижу. Быть нахлебником - увольте.
– Всего на одну ночь! И я зову вас в гости!
– Это одно и то же. Спать, пить и есть бесплатно я не приучен.
– Похоже, у вас нет друзей! - рявкнула я. - Иногда люди помогают друг другу бескорыстно!
– Ладно, - вдруг согласился Корундов, - пошли. Нам куда?
– Новорижское шоссе, тут рядом.
– Можем через лесок двинуть, - обрадовался Андрей, - напрямик.
– Лучше подъехать на машине, - мягко сказала я.
– Ее сейчас не поймать, и это денег стоит.
– Я за рулем.
– Скажите пожалуйста… - ахнул Корундов. - Вот это да!
Я прикусила нижнюю губу. Вдруг Дина права, и ее брат гений? Сейчас он ведет себя как сумасшедший профессор, просидевший последние тридцать лет в крепко запертой комнате без окон. Женщины давным-давно сели за руль, и многие из них сами заработали деньги на машину…
Очутившись наконец-то дома, я, поколебавшись, открыла портфель Дегтярева. Я не люблю шарить по чужим карманам и изучать содержимое не принадлежащих мне сумок.
Но вдруг в кейсе есть бумаги, которые хоть немного прольют свет на то, что случилось в квартире Юли.
Первое, что попалось мне на глаза, был пакет с тремя глазированными творожными сырками. Я обозлилась на толстяка. Вот оно как! Я стараюсь изо всех сил, чтобы Александр Михайлович сбросил лишние килограммы, а он тайком покупает жирные сладости и лопает их в большом количестве! Ну-ка, что там еще! Булки с заварным кремом! Ну вообще! Нет слов! Переполнившись негодованием, я начала перебирать остальные вещи: спортивная газета, два тщательно сложенных пакета, довольно толстый том «Ремонт квартиры своими силами», несколько, на мой взгляд, совершенно не нужных карманных календариков, расческа… Интересно, зачем она почти лысому полковнику? На самом дне обнаружилась тонкая прозрачная папка. Я быстро схватила ее, вытащила два листа бумаги, попыталась прочесть текст и потерпела фиаско. Во-первых, почерк у Дегтярева отвратительный, даже курица лапой лучше нацарапает. Во-вторых…
В заметках нет никакого смысла: это просто какие-то обрывки фраз. «Вечером нету».
«Затем он ушел». «Преступное намерение». Такое впечатление, что полковник собирался выступать перед большой аудиторией и сделал конспект, основная информация в голове у докладчика. Увы, портфель мне не помог!
Глава 10
Утро началось со звонка Оксаны.
– Спишь? - спросила она.
Я с огромным трудом разлепила веки, увидела, что часы показывают десять, и простонала:
– Нет.
– Можешь подъехать к полудню?
– Что с Дегтяревым? - испугалась я.
– Все прекрасно, - поспешно ответила Ксюня. - Анализы сделали, с профессором проконсультировались, остались небольшие нюансы, но они решаемы. Повода для беспокойства нет, как я и полагала, никакого инсульта не было.
Но я очень хорошо знаю Оксанку, и ее бодрый голос мне не понравился. Поэтому я в один миг слетела с кровати и, забыв выпить кофе, понеслась к гаражу.
– Я же сказала, что он в порядке, - покачала головой подруга, увидев меня через рекордно короткое после ее звонка время, - ты могла спокойно позавтракать.
– Как ты догадалась? - изумилась я. - У меня что, на лбу написано, что я не поела?
– Почти, - ухмыльнулась Ксюня. - Футболка надета наизнанку, волосы не расчесаны, а на ногах разные кроссовки.
Я опустила глаза. Точно! На левой ноге красовался красный кед, на правой - белый.
– Дегтярев здоров, - продолжала Оксанка, - давление в норме, холестерин, правда, повышен, но это не имеет отношения к основной проблеме.
– Значит, проблема все-таки существует? - напряглась я.
Оксана встала.
– Пошли, поглядишь на нашего братца Кролика.
Полковник сидел на кровати с самым несчастным видом.
– За каким чертом ты меня сюда приперла? - возмутился он, едва я переступила порог палаты.
– Ты помнишь, как мы ехали в больницу? - обрадовалась я.
– Я что, похож на идиота? - покраснел Александр Михайлович.
– Сейчас нет. Скажи, как меня зовут?
Дегтярев поджал губы, затем заявил:
– Ролизальда Генриховна Попардепель. Потомственная ведьма в шестом поколении.
Я в ужасе посмотрела на Оксану. И она считает полковника вменяемым? Да у него начисто снесло крышу!
– Не идиотничай! - Оксана погрозила толстяку пальцем. - Иначе переведем тебя в психиатрическое отделение.
– Она первая начала, - обиделся полковник. - Не желаю терпеть издевательств.
– Ты меня узнал! - обрадовалась я.
– Оксана Степановна, - крикнули из коридора, - у Никитина трубка выпала!
Подруга, не говоря ни слова, метнулась на зов. Мы с Дегтяревым остались одни.
– Тебе не трудно разговаривать? - нежно осведомилась я.
– Ну? - без особого энтузиазма откликнулся полковник. - На какую тему меня пилить станешь? Если по поводу диеты, то лучше не начинай. Сама куришь? Чего молчишь?
Ты наносишь ущерб своему организму дымом, а я едой. Тема исчерпана!
– Можешь рассказать, как ты сюда попал?
– Опять начинается… Разбудили меня в семь утра, засунули под мышку холодный мокрый градусник, высосали почти всю кровь на анализы и начали приматываться с идиотскими вопросами! Только отвязались - ты прискакала. Ну, добивай меня!
С видом мученика Дегтярев откинулся на подушку, сложил руки на груди и застыл в позе изваяния.
– Как ты сюда попал? - повторила я вопрос.
– Да ты же, Дарья, меня и привезла.
– Откуда?
– Из квартиры.
– Чьей?
Полковник уставился в потолок.
– Кому принадлежит жилплощадь?
Молчание.
– Откуда знаешь Юлию Моргалову-Яценко?
– Кого? - с изумлением осведомился полковник.
– Женщину, в «трешке» которой я тебя нашла, зовут Юля. Ты мне позвонил, попросил о помощи и…
– Я? - подскочил приятель.
– Именно так.
– Ошибаешься, - безапелляционно заявил полковник. - У тебя в голове компот! Ты все перепутала.
– Ладно, - кивнула я, - давай заедем с другой стороны. Ты брал отпуск?
– Я? Кто сказал тебе подобную глупость?
– Виктор Кондратьев.
– Он идиот с кашей вместо мозгов! - снова возмутился приятель. - Это ему надо лежать в клинике. Я никогда не отдыхаю в начале лета.
– Какой сейчас месяц?
– Июнь.
– А число?
– Не помню. Какая разница? Ну забыл… Дай ежедневник, посмотрю и отвечу.
Я вынула из кармана телефон, набрала хорошо знакомый номер и включила громкую связь.
– Приемная Маркушева, секретарь Анна слушает, - полетело по палате чуть хриплое меццо.
Я зажала пальцем нос и прогнусавила:
– Девушка, мне необходимо связаться с полковником Дегтяревым, но он не берет трубку, подскажите его мобильный номер.
– Александр Михайлович в данный момент находится в очередном отпуске, - торжественно объявила Анька.
– Вот ёшкин кот! - картинно возмутилась я. - И когда же он бездельничать перестанет?
– Сотрудник милиции является гражданином России, - Аня решила поставить хамку на место, - он имеет право на законный отдых. Звоните через неделю.
Полетели короткие гудки.
– Она сошла с ума! - завопил Дегтярев, выхватил у меня аппарат и начал нажимать на кнопки своими толстыми пальцами, ворча под нос: - Ну и модель… Для кого только ее сделали? Похоже, на комаров рассчитывали с их тонюсенькими лапками…
– Приемная Маркушева, секретарь Анна слушает.
– Дегтярев беспокоит, - мрачно произнес толстяк.
– Ой! Александр Михайлович! - искренне обрадовалась Аня. - Как рыба ловится?
– Какая на фиг рыба! - взвыл полковник.
– Не знаю, - растерялась Анька, - карп или щука, я не очень-то в ней разбираюсь.
– Я где? - заорал Дегтярев.
– Там, куда уехали, - ошарашенно заявила Аня, - билет сами покупали. Когда заявление на отпуск приносили, я предложила вам билет заказать, а вы ответили: «Спасибо, Анюта, все уже в порядке».
– Что в порядке? - сбавил тон Александр Михайлович.
– Билетики, - робко сказала секретарь.
– Я в отпуске?
– Ага, - не по-служебному ответила девушка, - до конца июня. Вас Кондратьев замещает.
– Спасибо, я просто так позвонил, сообщить, что у меня все в порядке, - вежливо сказал толстяк и, бросив телефон на койку, уставился на меня. - Что происходит?
Это твоих рук дело?
Я села на постель.
– Только не волнуйся. Расскажи, что ты помнишь из событий последних дней?
Спустя четверть часа выяснилось, что память полковника функционирует великолепно, он без запинки назвал имена домочадцев, перечислил клички собак и описал меблировку дома в Ложкине. Вот только события последних семи дней словно кто-то стер ластиком. Александр Михайлович с пеной у рта уверял меня:
– Вчера я был на службе, весь день провел за столом, накопилась куча бумаг, восьмого собрался поехать с Тёмой на рынок.
– Сегодня пятнадцатое, - тихо сказала я, - и твой сын отбыл на один день в командировку. Должен был вернуться рано утром, но мы пока не виделись.
– Врешь! - гаркнул полковник.
Пришлось снова звонить и спросить у девушки из справочной службы:
– Какое нынче число?
– Пятнадцатое июня, - без всякого удивления сообщила оператор.
– Дай воды, - простонал Дегтярев.
– Успокойся, - улыбнулась я, - это пустяк.
– Только не надо из меня идиота делать! - рявкнул Дегтярев. - Я соображаю лучше всех и могу это доказать!
– Прошу тебя, не нервничай, - ласково сказала я.
– Я никогда не выхожу из себя! - заорал полковник. - Я всегда владею собой!
– Но сейчас-то ты кричишь, - не выдержала я, - причем так громко, что стекла в окнах дрожат.
– Ты можешь вывести из себя даже святого Иосифа, - слегка сбавил тон толстяк.
– Спасибо за комплимент, - усмехнулась я, - но это навряд ли. Насколько помню, Иосифа безуспешно соблазняли самые красивые девушки, а он устоял, так что скорей всего и мне бы не удалось сбить его с пути истинного. Но все равно приятно, когда тебя считают роковой искусительницей.
– Думаешь, ты умнее всех? - окончательно обозлился приятель. - Тогда вот тебе задачка. Очень простая! Ты же знаешь, что в аэропортах собачки работают.
Наркотики ищут…
– Конечно, - кивнула я. - Недавно я улетала в Париж и очень умилилась, когда увидела около сурового таможенника крохотного двортерьера - лохматую помесь болонки с терьером. Пес сидел на стуле и очень внимательно обнюхивал чемоданы.
Кстати, я хотела погладить милое животное и получила от таможенника суровый выговор: «Собака работает, уберите руки, не мешайте!»
– Офицер был абсолютно прав, - кивнул Дегтярев. - Таможня удивительно нежно обращается со своими четвероногими сотрудниками. Псы считаются членами коллектива, они получают качественную еду, медицинское обслуживание, их нельзя обижать или оскорблять. Если кто-то из пассажиров попытается предпринять против собаки какие-то действия, это будет расценено как нападение на должностное лицо в момент исполнения служебных обязанностей и последует неминуемое задержание.
– Сурово, - удивилась я.
– А теперь ответь на мой вопрос. Не так давно один мужчина, назовем его Сергей, сдавал багаж. Собака начала изучать чемоданы, и тут пассажир сказал псине одно короткое слово. Всего одно! Но его хватило, чтобы таможенник вызвал патруль.
Сергея задержали, а потом впаяли ему срок за хулиганство, то есть он получил пресловутые пятнадцать суток. Офицер был очень зол, заявил, что Сергей не только помешал работе собаки, но еще и оскорбил ее как личность! Так что пассажир сказал собачке? Какое короткое слово?
Я хихикнула:
– Оно было совсем неприличное?
– Никакой нецензурной лексики, - помотал головой полковник. - Но собачку посчитали глубоко оскорбленной!
– Пошла вон?
– Во-первых, это два слова, а во-вторых, ты не угадала.
– Дура?
– Мимо.
– Идиотка? Кретинка? Сумасшедшая? Балда? - перечислила я обидные слова.
– Нет, - засмеялся полковник, - ты сейчас думаешь как человек, а на ситуацию нужно посмотреть с позиции собаки. Ну, какое слово могло ее оскорбить и помешать ей работать?
– Гулять? Есть? Поедем к врачу? Чистить уши?
Александр Михайлович скривился:
– Пули летят мимо цели. Вовсе ты не самая умная. Ответ лежит на поверхности, но ты его не видишь! Не следует упрекать других в глупости, надо начинать с себя!
Пришлось проглотить обидное замечание.
Через полчаса я выяснила: полковник абсолютно ничего не помнит о частном расследовании, не способен назвать имени заказчика, не знает, по какой причине очутился в квартире Юлии, не может сообщить никаких подробностей прошедшей недели - она как бы выпала из его жизни. А еще он неправильно ответил на вопрос: сколько будет семью семь, но этот ляп меня не испугал, Дегтярев никогда не был гениальным математиком, думаю, он до сих пор не выучил таблицу умножения.
Часа через два мы вернулись в Ложкино. Перед въездом в поселок я притормозила и попросила Дегтярева:
– Ну-ка, изложи наш план.
– За удачно завершенное дело меня премировали отпуском, - покорно сказал Дегтярев, - поэтому я буду сидеть дома. Вообще-то, это жуткая глупость. У нас в лучшем случае могут благодарность объявить, устную.
– Но домашние о ваших правилах не осведомлены, - справедливо заметила я. - Откуда им это знать? Они легко поверят сказке.
– Ладно, - согласился приятель.
– Никому не рассказывай о своей проблеме, - продолжала я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13