Жёсткие холодные клыки вонзились в мозг Хока – ему пришлось стиснуть зубы (это у него получилось), чтобы не закричать. Хозяин не стеснялся причинять новому пленнику, – а никем иным маг племени гор сейчас и не был, – боль, хотя и осторожничал: содержимое сознания воина-орта, проникшего в Город незамеченным, очень интересовало Повелителя. И всё-таки временами Хоку казалось, что в его голове ворочается злобный зверь, кусками вырывающий орту кожу – изнутри.
– Занятно, занятно... – бормотал Хан, полуприкрыв глаза. – С такими чарами мы ещё не сталкивались... Призраки? Шестиконечники были правы – этими бродячими миражами давно следовало заняться всерьёз.... Ах, вот даже как! Так вы, оказывается, – лорд бросил быстрый взгляд на застывшую Муэт, – очень хорошо знакомы! Как это мило! Почти как в старинных сказках: доблестный рыцарь явился спасти свою прекрасную принцессу из лап кровожадного огнедышащего дракона.... Вот только дракон как-то не склонен подставлять голову под меч нашего славного паладина – у дракона зубки всегда наготове!
Маг побеждает врага, маг убивает врага, но маг не издевается над врагом, ибо строгая система чародейства не терпит низменных чувств – она может дать сбой. Эту истину ростки усваивали в самом начале обучения. Хан издевался – ведь его учили совсем другие менторы. Истинный Хозяин чувствовал себя почти всесильным – ещё бы, ему подчиняется едва ли не вся мощь питающего Город Главного Источника! Лорды-Правители имели прямой доступ к энергоресурсам, но тонкое чародейство требует не столько грубой силы, сколько умения. Готовившие Хока к отчаянному броску в Гнездо Зла умудрённые ведуньи предполагали, что воину придётся столкнуться с попытками вскрытия памяти, и усилили защитный слой. Да, любую защиту можно сломать, – недаром Отец-Воевода сообщил Хоку только то, что счёл абсолютно необходимым для достижения успеха, – но часто для этого нужна отмычка, а не тяжёлая кувалда. Эла подвела чрезмерная самоуверенность: легко обезоружив неожиданно ворвавшегося в его покои призрака и частично вскрыв его сознание, лорд счёл, что вызнал у пленника всё – или почти всё, за исключением несущественных деталей. Орт прикинулся призраком – значит, надо просто повысить чувствительность детекторов и установить дополнительные широкополосные излучатели, работающие в автоматическом режиме и в паре с гоуст-сенсором . Узнай Хозяин, что враг пробрался в Город куда более сложным способом, он вёл бы себя совсем по-другому.
Ко всему прочему, Хан поддался раздражению, и это определило все его дальнейшие действия. Когда эл к своему крайнему изумлению понял, что его пленники – муж и жена, он ощутил очень неприятное чувство. Лорд примерил ситуацию на себя, задав простой вопрос: а ты, Истинный Хозяин и Повелитель, пошёл бы в логово врага за своей женщиной, рискуя при этом наивысшей драгоценностью – жизнью? И ответ был отрицательным – какой смысл врать самому себе? И тогда Хан почувствовал, что этот распятый на стене жалкий пещерный дикарь в чём-то превосходит его , Властителя и потомка многих поколений Властителей! Но признание превосходства, которым обладает бессильный перед мощью Города пленник, превосходства над одним из Хозяев этого Города, требовало отмщения – и немедленного.
Убивать захваченного пленника на месте не имело смысла – он ещё пригодится. При всей своей самонадеянности, лорд прекрасно понимал – менталосканер наверняка выжмет из сознания орта ещё много такого, что может быть использовано к вящей славе и могуществу Города, а за сохранность разума пленного орта можно было не беспокоиться; враг – он и есть враг, что с ним церемониться! А тело будет использовано в качестве свежего сырья для Инкубатора, ведь Уцелевший рождён настоящей женщиной. Все предельно рационально – а как же иначе? И лишь уязвлённое самолюбие Хана бунтовало против этой рациональности и требовало отмщения – и немедленного.
– А ты знаешь, я, наверно, ошибся, – снова заговорил эл спустя некоторое время, обращаясь к Хоку и изображая нарочито глубокомысленные размышления. – Ты вовсе не собирался меня поздравлять, нет. Тебе просто было интересно подглядеть в щёлочку: а чем же это мы будем заниматься с молодой женой после поцелуев? Я угадал? Ну что ж, пожалуй, я смогу удовлетворить это твоё здоровое любопытство. Только зачем же в щёлочку – этот весьма увлекательный процесс куда приятнее наблюдать вблизи, во всех подробностях! Так что располагайся поудобнее, и начнём!
Хока поволокло вдоль стены, пока он не оказался в том же распятом положении прямо над ложем.
– Так, – продолжал разглагольствовать Хан. – А вот стол в нашем интерьере – деталь явно лишняя, она будет отвлекать внимание от главного номера нашей программы.
Подчиняясь неслышной команде Хозяина, стол сдвинулся в сторону, позвякивая посудой.
– Надеюсь, тебе хорошо видно? – осведомился Повелитель. – Другие зрители не мешают? Ах да, я и забыл – ты же у нас один.
Он подошёл к неподвижной Муэт и положил ей руку на плечо.
– Ну что, невесте пора становиться женой? Я думаю... – и тут он запнулся, разглядев яростный блеск глаз пленницы. – Ах, вот оно что.... Неужели ты передумала? Понимаю, понимаю – воспоминания, чувства, как же, как же... Женщины такие нерациональные существа! Они почему-то слишком часто придают неоправданно высокую значимость самым несущественным мелочам... Ничего, это пройдёт, уверяю тебя.
Хок видел, как глаза эла наполняются холодной злобой, и подумал, что именно так, наверное, выглядят глаза кровососа перед прыжком. Но эту змею воин остановить не мог, и чувство полного бессилия сводило его с ума. Орт видел, как Муэт поднялась и неживым движением шагнула к ложу. Она шла против своей воли, повинуясь чарам Хана, причём её разум бунтовал, однако ничего не мог противопоставить овладевшей ортой магии Хозяина. А эл шёл рядом, придерживая свою куклу за талию и наслаждаясь положением Повелителя.
– Раздевать красивую женщину приятно, но ещё приятнее, когда она покорно делает это сама – для тебя, – стеклянным голосом произнёс лорд, когда они прошли эти несколько шагов до пышного ложа; шагов, показавшихся и Хоку, и Муэт бесконечными.
Руки орты медленно коснулись ворота её одеяния, ткань раскрылась, и платье с тихим шорохом стекло по стройной фигуре Муэт на пол. И так же послушно и безжизненно она сняла через голову тончайшее нижнее – Хан наблюдал, как полупрозрачная ткань покидает тело пленницы, оставляя её полностью обнажённой.
– Ложись! – приказал он, вырывая из безвольной руки Муэт бельё и швыряя его в сторону, словно грязную тряпку. – Ложись и будь готова принять своего Хозяина!
Хок почувствовал, что в глазах у него темнеет. Всё существо Уцелевшего восставало против творящейся чудовищной несправедливости – никто и никогда не смеет так обращаться с женщиной, с продолжательницей рода, с цветком. Маг убивал штампов и элов, потому что они были врагами, стремившимися убить его самого. И только сейчас он увидел этого врага по всей его красе, увидел и понял – этот враг не имеет права жить просто потому, что является досадной ошибкой Великого Сотворяющего. Внешние, дайте мне Силу!
Муэт опустилась на ложе, легла на спину и раскинула руки, однако ноги её остались сведёнными вместе – орт видел, как побелели плотно стиснутые колени его жены.
– Ты что? Вздумала сопротивляться? Мне?! – прошипел Хан сквозь зубы, резким рывком раздвигая ноги пленницы. – Нам не сопротивляются, запомни это!
Он с треском рвал на себё свою чёрно-золотую форму , словно боялся опоздать, а когда разделся и сжал ладонями колени Муэт, то поднял глаза и обжёг Хока ненавидящим взглядом.
– Смотри, червяк! Это и есть власть, которой владеют Истинные Хозяева! Власть над всеми и вся, возможность подчинять любого своей воле и принимать покорность других – как должное! Мы шли к этой власти тысячелетиями, добились её, и мы пойдём дальше! А вы – вы будете сметены, поскольку осмелились встать на нашем пути!
С этими словами эл подался вперёд, нависая над пленницей и упиваясь ясно читаемым в глазах орты выражением бессилия и гадливости. Хан походил сейчас на беспощадного охотника, загнавшего добычу, приготовившегося пронзить её и задерживающего последний удар только ради лишних мгновений наслаждения свои триумфом. Муэт попыталась закрыть глаза, но веки её не слушались.
– Ты родишь мне сына – и не одного! – ненависть к тем, кто осмеливается перечить Хозяевам, изменила голос лорда до неузнаваемости. – Ты будешь рожать мне настоящих до тех пор, пока мне не надоест твоё тело! А что касается Душ, то мы сможем когда-нибудь...
Хан не договорил. Он вдруг захлебнулся воющим криком и слетел с ложа. На живот орты упал комок горячей плоти, а бёдра обрызгало тёплыми каплями. Муэт почувствовала, что она может двигаться, и приподнялась на локтях. И ещё – она зацепила тоненькую струйку Силы, пригодной для использования. Немного – но лучше, чем ничего; и магиня не задумывалась над тем, как ей это удалось. Утечки случаются в любых энергосистемах. Магия в Городе спит, но не совсем...
Хок соскользнул по стене вниз, но отлепиться не смог. Муэт увидела, как изменилось его лицо, черты которого высохли и заострились, словно молодой воин в одночасье постарел лет на двадцать. Орта не знала сказанного Хоку Отцом-Воеводой...
«У тебя будет последний резерв – если ты сумеешь его использовать. Возьмёшь свою собственную жизненную силу. Получится мало, но всё-таки кое-что у тебя будет».
Хан корчился на полу, зажимая руками низ живота. Между пальцев лорда сочились струйки крови, и Муэт поняла, что сделал её муж.
Бритву они придумали вместе, когда Хоку было восемнадцать, а Муэт четырнадцать. Суть данного менторами задания состояла в том, чтобы выстроить экономичное заклинание, пригодное, тем не менее, для использования в определённой ситуации и имеющее некоторую эффективность. Задание мало кому удалось выполнить: слабые огненные цветки годились разве что для освещения, а тонкие водяные струйки или хрупкие каменные иглы оказались и вовсе никчёмными. Муэт догадалась предельно увеличить плотность колдовской энергии вдоль невидимой режущей кромки, а Хок сумел реализовать мыслеформу – он всегда был хорошим практиком. Они тогда удостоились похвалы учителя, а Муэт впервые обратила внимание на то, что Мать-Ведунья посмотрела на них как-то по-особому. И сейчас Хок ударил Бритвой по той части тела Хозяина, которую тот намеревался использовать по назначению, и лишил эла этой возможности.
«Сейчас, сейчас, – лихорадочно думала магиня, сбросив с живота кровоточащий кусок мяса и силясь подняться, – погоди, я сейчас...»
Она не успела – Истинный Хозяин всё-таки был в какой-то степени магом. Он встал, пошатываясь и превозмогая боль. Левой рукой Хан продолжал зажимать свою рану, но кровь перестала течь – заклятие из разряда простейших. А на вытянутой вперёд правой руке лорда зловеще светилась багровым пятиконечная звезда на перстне.
Муэт распластало на ложе в прежней позе, похожей на эту пентаграмму. С пальцев Повелителя сорвалась тугая волна пламени, и Хока впечатало в стену – из ушей и носа воина потекла кровь.
– За это... – тягуче проскрежетал Хан. – Я убью тебя медленно-медленно, чтобы ты.... А ты, потаскуха, меняющая мужчин по диким законам вашего грязного народа... Ты будешь смотреть, как умирает твой муж! А я – Инкубатор позволяет восстанавливать и куда более сложные органы...
Лицо Хока рассекли длинные красные росчерки, куртка и брюки лопнули, распадаясь на дымящиеся рваные лоскутки. На обнажившейся груди орта вспухли белёсые волдыри – Хозяин резал пленника и жёг его не спеша, со знанием дела и анатомии.
– Я вытащу твои глаза.... Нет, сначала я проделаю с тобой то же, что ты сделал со мной... – указательный палец эла выбросил язычок фиолетового пламени, принявшего форму лезвия, а Хозяин приблизился к пленнику вплотную.
Почти любая женщина Настоящих Разумных уже потеряла бы сознание. Но сознание ведуньи из племени гор обострилось до металлического звона, оборачиваясь оружием. Да, эмоции мешают чародейству, но сильнейшие эмоции – любовь и ненависть – иногда играют роль сильнейших магических катализаторов. Остроконечная пентаграмма – ключ...
...Они привыкли работать в паре. После того, как Бритвы научились делать и другие ростки из старших, пытливая молодёжь придумывала всё новые игры с этим заклинанием, позволяющие посоревноваться. Расписывали каменные стены пещер, стараясь превзойти друг друга в точности и сложности рисунка, срезали волосы, даже не поцарапав при этом кожу.
...Каменный столбик в два локтя высотой укорачивался на глазах, словно уходил в пол пещеры. Две Бритвы вырезали у красной отметки на основании столбика кусочек в палец толщиной, который тут же вышибался судьёй-ментором, – при этом столбик не должен был упасть. Сложность состояла в том, что удары Бритв должны точно совпадать по времени: стоило одному из пары поспешить или запоздать, – и мишень переламывалась по линии первого разреза. А кроме того, плоскости срезов должны были быть ровными и строго горизонтальными, иначе после вышибания вырезанной части столбик просто валился набок. И пару Муэт-Хок в этом состязании одолеть не мог никто...
Веер красных брызг окропил стену над головой Хока. Муэт сумела нанести не один, а два удара, – вверх-вниз – первым срезав Хозяину палец у самого перстня, а вторым – всю правую кисть.
Хан побледнел и отшатнулся – новый болевой шок оказался слишком неожиданным. Хок потянулся к элу, – добраться до горла врага хоть голыми руками! – но силы оставили израненного орта, и воин тяжело сполз по стене на пол. А Муэт вытянулась в прыжке белой молнией, раскинув руки, словно крылья той самой птицы, имя которой она носила.
Отсечённый палец орта поймала на лету. И ещё не коснувшись ступнями пола, она вытолкнула из кольца застрявшее там мясо и надела перстень.
Сила хлынула водопадом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34