Нам с Сысоевым приходилось тяжко. Крутизна не позволяла задержаться, пла
сты сменялись, как в кинофильме. Что-то мы подмечали и записывали на ходу
и, конечно, не успевали проверить.
Ц Юрий Сергеевич, вы не ошиблись? Вы диктовали Ц пологий пласт. Посмотри
те, какой уклон…
Да, верно. На этот раз замечание справедливое. Как же это я спутал? Пласт кр
асноватого песчаника стоит дыбом… Запрокинулся… Что такое? Обвал, ополз
ень, подводная лавина?
Только что красноватый пласт был внизу, а грязно-белый Ц наверху. Теперь
они поменялись местами.
Но это был не обвал. Опрокинулся не склон, а машина. Она не промахнулась, по
двела природа. Прыгая с очередного трамплина, машина нацелилась на широк
ий уступ. Но он был непрочен. На расстоянии этого нельзя было определить. П
од одной гусеницей грунт обрушился. Вода смягчила падение, поломок не бы
ло, во всяком случае передача изображений сохранилась. Но машина лежала
на спине, беспомощная, как перевернутый жук, и баламутила воду гусеницам
и.
Ц Алексей Дмитриевич, а на перевертывание есть программа?
Оказалось, что есть. Имеется специальный маховик, он должен раскрутиться
, создать опрокидывающее усилие…
На заднем экране побежали струи, закипела вода, взбитая лопастями. Ну же, н
у!
Нет, все на прежнем месте, красноватый пласт наверху, белый Ц внизу.
Ц Сейчас она повторит и перевернется, Ц сказал Ходоров не очень уверен
но.
Опять потекли спиральные струи, муть застлала экран. А когда она осела… к
расноватый пласт был по-прежнему наверху, а белый внизу.
И третья попытка была неудачна, и четвертая, и пятая.
Лица у нас постепенно вытягивались. Чувствовали мы себя как путник, кото
рый упал в грязь и не может выбраться. Сначала он смущенно посмеивается, п
отом досадует, сердится, а под конец приходит в ужас. Он уже не жалеет одеж
ды… лишь бы выбраться как-нибудь.
Рывок… Без результата.
Цифры неизменны. Маячит на табло все та же глубина Ц 9276 метров. Остановилс
я спидометр. Только неумолимые минуты ползут непрерывно.
Сколько мы уже стоим?
И подкрадывается опасение: не закончилось ли наше путешествие? Что-то ну
жно предпринять серьезное. Но что именно? Машине можно задать лишь то, что
ей по силам. Она не сумеет перевернуться, какие приказы ни посылай. Были бы
в ней люди, они бы вылезли, навалились плечом, приспособили бы какой-нибу
дь рычаг, переложили груз на один борт. Одним словом Ц придумали бы и смас
терили что-нибудь.
Но машина не способна придумывать и мастерить. У нее свои возможности, св
оя программа:
Рывок… Муть… Без изменения…
Светится все то же роковое число Ц 9276. Глубина свыше 9 километров. Просить
помощи? Но никакие подводники не спасут машину. Нет таких водолазов, чтоб
ы работали при давлении около тысячи атмосфер.
Ц Алексей Дмитриевич, как же быть?
Ц На плавучей базе есть электромагнитный кран. Придется послать им рад
иограмму.
Что же выходит? Путешествие прервано? Конец? Споры повисли в воздухе. Мы та
к и не узнаем, есть ли что-нибудь небывалое на самом дне. Вопросы поставле
ны, ответа нет и не будет.
И вдруг, Ц красноватое внизу, а белое наверху.
Ура! Машина перевернулась сама. Раскачала край выступа, он обломился… И в
от машина плывет вниз гусеницами, носом вверх, как и полагается.

8.

СНОВА на экране сменяются цифры Ц 9277, 9278, 9279… И еще сто метров, и еще… Когда маш
ина не стоит, цифры так и мелькают. Сысоев опять ворчит, но уже не всерьез. И
злишек работы лучше безделья. И вот первое пятизначное число Ц единица
с четырьмя нулями Ц 10 километров.
В этот момент никто не смотрит на экраны. Все ждут, когда появится знамена
тельное число. Его встречают аплодисментами, рукопожатиями, объятиями.

Скоро дно. Освещенный круг все теснее, свет прожекторов упирается в мутн
ый туман. Машина плывет во взвешенном иле. Под гусеницами не то слякоть, не
то кофейная гуща. Это тоже ил, уже осевший, но не слежавшийся.
Ц Алексей Дмитриевич, мы не завязнем в этой грязи?
Дно впадины плоское Ц первая равнина сегодня. Пожалуй, дном его можно на
звать только условно. Это просто уровень более плотной мути. Из нее, как об
ломанные зубья, торчат полузасосанные скалы. Когда машина проходит мимо
них, мы с Сысоевым определяем Ц эта глыба скатилась с 7200 метров, а этот сер
о-зеленый песчаник из ближайших мест, с 9 километров. Все знакомое, все при
бывшее сверху. Лавы мы не видим, не видим древних вулканов. Никаких неведо
мых глубинных пород. Все знакомое, все прибывшее сверху. Разочарован я? По
жалуй, нет. Дороже всего достоверные факты. На них можно опираться твердо,
чтобы идти вперед. И в голове у меня всплывает обычное: "Так вот она какая, о
кеанская впадина. Почему же она возникла в таком виде? И что полезного сто
ит искать здесь?"
Из желтой мглы выдвигается серая тень. Гуще, отчетливей, придвинулась вп
лотную. Машина остановилась перед крутой матово-черной базальтовой сте
ной. Это противоположная грань впадины Ц край океанского ложа.
Если бы океан внезапно высох, удивительная картина предстала бы перед на
шими глазами.
Мы увидели бы узкую долину, почти ущелье, шириной не более 5 километров, за
несенное красноватым илом. А с обеих сторон его Ц горные массивы, не хреб
ты, а скорее каменные стены. На востоке стена в 3-4 километра высотой, серо-ч
ерная, угрюмая, почти отвесная. На западе стена полосатая, пестрая, разбит
ая трещинами на причудливые глыбы Ц узкие и плоские, остроконечные и ок
руглые, похожие на рыцарей в шлемах и на солдат в касках. Полнеба заслонил
а бы эта стена. И высоко-высоко на горизонте на 11-километровой высоте над н
ей вились бы дымки Курильских вулканов.
Мы увидели бы… Но океан не высох. Прозрачная вода вовсе не так уж прозрачн
а. На глубину 10 километров она не пропускает ни одного луча. Подводное уще
лье было заполнено черной, как смола, жидкостью, и никто не мог полюбовать
ся его суровой красотой.

9.

"ГОРЯЧО поздравляем замечательным успехом. Желаем новых творческих дос
тижений на пользу Родине.
Коллектив работников лаборатории № 4".
Машина дошла до рекордной глубины в 5 часов вечера по курильскому времен
и, а по московскому в час ночи, и утренние газеты успели поместить коротко
е сообщение о нашей победе. А когда утро пришло на Итуруп, к нам дождем пос
ыпались поздравительные телеграммы.
Поздравления присылали знакомые и незнакомые: сотрудники лаборатории,
где создавалась машина, рабочие опытного завода, где она была изготовлен
а, студенты Ц однокашники Ходорова, профессора, некогда ставившие ему о
тметки, коллективы и отдельные лица. Самую длинную и восторженную телегр
амму прислал некто Волков Ц непосредственный начальник Ходорова. Проч
тя ее, Алеша иронически улыбнулся и сказал:
Ц Конечно, теперь он поздравляет. А раньше на каждом совещании твердил: м
ы не имеем права разбазаривать народные средства на никому не нужные про
жекты, вроде подводной машины.
Потом пришли поздравления от "съезда океанографов", от Института вычисли
тельной техники и от пионеров школы № 7 города Нижнего Тагила. "Мы обещаем
учиться только на хорошо и отлично, чтобы в будущем делать такие же умные
машины, как ваша", Ц писали ребята. И еще какая-то Людмила Стороженко-Петр
ова прислала прочувствованную радиограмму из Сочи. Ходоров долго тер се
бя по лбу, вспоминая, где они встречались. "Да это же Люся Петрова! Ц воскли
кнул он. Ц Я был страшно влюблен в нее в 8 классе, даже хотел топиться. А она
рвала мои записочки, не читая".
Но беспрерывно прибывающие приветствия отрывали нас от экрана, где прои
сходили волнующие события. И как ни приятно было получать поздравления,
Ходоров приказал радисту самому просматривать почту, передавать тольк
о деловые сообщения. Часа полтора никто не тревожил нас, потом радист все
же постучал и вручил еще одно послание от того же Волкова:
"Сообщите точные сроки выхода машины на берег. К вам выезжают для встречи
представители научных учреждений, общественности, центральной печати.
Обеспечьте прием, питание, помещение…"
Ц Куда же мы денем столько людей? Ц спросил радист растерянно.
Но это смущало нас меньше всего. Гостей мы как-нибудь разместили бы. Беда
была в том, что за четверть часа перед этим экраны погасли, связь с машиной
была утеряна.

10.

ВИНОВАТ был, пожалуй, я. Или, точнее сказать, машина вышла бы на берег благо
получно, если бы не я с извечным геологическим "требуется найти его во что
бы то ни стало".
В то лето мне поручено было найти алмазы Ц самые прекрасные и самые твер
дые из камней. Две жизни у этого редкого минерала. Во-первых, алмаз красив
о сверкает и дорого стоит, он может поэтому ублажать богачей, украшать уш
и, волосы и пальцы тунеядцев, высокомерно сиять в коронах, дремать в витри
нах музеев, поблескивать на ризах священников, подчеркивать власть имущ
их, унижать неимущих.
Но есть у алмаза и другая жизнь Ц трудовая. Самый твердый на свете Ц он г
рызет гранит в буровых скважинах, шлифует кристаллы, режет стекло и саму
ю твердую сталь. Будь алмазы обильнее, мы применяли бы их на каждом шагу, д
елали бы алмазные резцы, ножи, сверла, алмазные пилы, сверхтвердые, неизно
симые, нержавеющие.
К сожалению, алмазы дороги и редки. Сотни рублей стоят доли грамма. Местор
ождения их можно пересчитать по пальцам: Южная Африка, Бразилия, исчерпа
нные ныне копи Индии, наша Якутия. А промышленность требует еще и еще. Нужн
ы новые месторождения. Где их искать? Всюду.
И вот поступило сообщение с Камчатки, что местные геологи обнаружили алм
азные трубки. Меня послали проверить, составить карту, определить запасы
. Но в первый же день я понял, что мы приехали напрасно. Нас обманули, конечн
о, без умысла. Людей подвела неопытность, молодой задор, страстное стремл
ение сделать открытие. Кто хочет видеть сны, тот видит их. Энтузиазм приня
ли за доказательство, отпустили средства… И поскольку средства были отп
ущены, приходилось теперь убедительно, со знанием дела, на основании точ
ных данных убеждать, что мы ищем не там, где следует. Есть люди, которые исп
ытывают наслаждение, разгромив чужой замысел. Я не принадлежу к их числу.
Лето, потраченное на опровержение, было самым утомительным и неприятным
в моей жизни. Чему радоваться? В науке ошибки обходятся дорого. Полтора ми
ллиона были выброшены на ветер, и я целое лето доказывал, что они выброшен
ы. Совесть мучила меня, может, и зря. Мне хотелось сделать что-нибудь более
продуктивное. И я с охотой согласился на дополнительную работу Ц поехал
консультантом к Ходорову.
Но и здесь мне приходилось заниматься ликвидацией надежд, своих и чужих.
Мы видели много любопытного, но ничего ценного не нашли ни на хребте Витя
зя, ни на дне океанской впадины. Потом машина дошла до базальтового масси
ва, двинулась вдоль него. Километр за километром плыли мимо нас базальто
вые глыбы, шестигранные столбы, застывшие потоки лавы. И я подумал: "скольк
о же здесь базальта! Как в Индии на Деканском плоскогорье". Затем в голове
мелькнуло: "Индия Ц плоскогорье с крутыми краями. По краям Ц невысокие г
оры. Месторождение алмазов позади Ц в тылу. В Южной Африке то же. По краям
невысокие горы, за ними плоскогорье и там Ц алмазы. В Бразилии Ц по берег
у невысокие горы, в тылу их Ц на плоскогорье Ц алмазы. И тут на дне океана
передо мной крутые края плоскогорья. За возвышенностью равнина, как в Ин
дии, как в Южной Африке. И там могут быть алмазные трубки… стоит их поискат
ь".
Бывают в жизни минуты, которые дороже месяцев и лет. Поэты называют их вдо
хновенными. А в науке, как я замечал, вдохновение дает правильная мысль. По
ка вы ищете не там, пока пробираетесь ощупью, годы и годы уходят у вас на ма
ленький шажок. Но в конце концов вы приходите к верному решению. Примеряе
те. Совпало. Подходите с другой стороны. Получается. Чужие несвязанные ве
щи начинают сходиться, объясняться, выстраиваться… Вы разгадываете тай
ны, вы легко открываете двери, запертые веками.
Ключ в руках, не для себя же его хранить. Находку хочется показать, пусть л
юди порадуются. И я понес свои мысли Сысоеву, человеку, который лучше друг
их должен был меня понять.
Сысоев слушал внимательно. Но заглядывая ему в лицо, я не увидел ни сочувс
твия, ни радости.
Ц До чего же вы любите предположения, Ц поморщился он. Ц Догадки, теори
и, сравнения. Аналогия Ц не доказательство. А где факты? Во всяком деле ну
жен порядок. Сначала следует собрать факты, потом обдумывать.
Я рассердился.
Ц И после которого же факта вы начинаете думать, страшный вы человек? А д
о той поры что делаете? Отражаете, как машина Ходорова? Что для вас дороже
Ц открытие или порядок? Вероятно, дома у себя вы обедаете по часам 16 минут
с четвертью и устраиваете жене скандал, если она вилку положила не с той с
тороны.
Так вздорными колкостями и кончился этот разговор. Я вышел, хлопнул двер
ью, мысленно обругал аккуратиста Сысоева, потом самого себя за несдержан
ность, собрал мысли, упорядочил их и отправился на этот раз к Ходорову.
Каждому научному работнику нужно быть немножко адвокатом. Не всегда ест
ь возможность доказать свою правоту, нужно уметь и убеждать. С Сысоевым я
был излишне откровенным, не подумал, что ему нравится и что раздражает ег
о…
А что за человек Ходоров?
По-моему, патриот своего дела и второстепенные соображения ему чужды.
И я сказал ему, что до сих пор экспедиция была по существу спортивной. Маши
на поставила рекорд глубины Ц таков итог. Попутно делались разрозненны
е научные наблюдения. Но на самом деле машина построена для науки, и это ну
жно еще подтвердить. И вот подходящий случай. Машина может проверить мои
предположения на океанском ложе. А если вдобавок она найдет алмазы, всем
будет ясно, на что она способна.
1 2 3 4 5 6