https://wodolei.ru/catalog/leyki_shlangi_dushi/ruchnie-leiki/
У меня есть только идея”.
Цитируя эти записи, профессор Тугаринов, восторженный биограф Березовского, не может удержаться от похвал:
“Изобретатели-люди самоуверенные,-пишет он,-обычно в душе не сомневающиеся в своей гениальности. Не они сами, а эксперты спрашивают их: “Почему вы никого не слушаете, почему считаете себя умнее всех?” Березовский проявил редкостную способность к самокритике, усомнившись в своей возможности сделать открытие”.
Итак, единственное, что мог Березовский,-это познакомить людей со своей идеей, убедить, что атомной копировкой стоит заниматься в институтах. И он начал готовить убедительный разговор.
Отрывочные заметки сменились последовательным изложением. Первый вариант, второй, третий… Специалистам чрезвычайно интересно сличать их, прослеживать, как уточнялась мысль, как ошибки переходили из одного варианта в другой, а затем все же исчезали.
В конце концов Березовский пришел к излюбленной своей форме-таблице.
Перед таблицей запись:
“Схема всякого копирования: образец-отпечаток-копия. Между образцом и копией внедрилась промежуточная стадия-отпечаток. Наличие ее таит различные возможности”.
И далее следует таблица возможностей:
(ТАБЛИЦА ВОЗМОЖНОСТЕЙ
Мы можем разорвать отпечаток в пространстве, переслать его на далекое расстояние, например, по проводам с помощью тока. Что это дает?
Мы можем размножить отпечатки, разослать их в разные стороны, например, с помощью радиоволн. Обязательно нужно усилить отпечаток на приемнике. Ведь в каждый приемник попадает малая доля волны.
Мы можем разорвать отпечаток во времени. Записать, спрятать, а когда понадобится, воспроизвести.
Звух
Я сижу в комнате один. Звонок. Слышу голос любимой. На самом деле-копию голоса. “Милый, приезжай. Я соскучилась”. “А где ты?” “Я на Камчатке”. Это называется ТЕЛЕФОНОМ.
В городе много людей: одни-в своих комнатах, другие-на заводах, в учреждениях, больницах, на улицах. Но все сразу слышат: “Граждане, воздушная тревога!” Тысячи копий одного голоса слышны по городу. Это называется РАДИО.
Шаляпин был величайшим певцом.
Я не слыхал его: он жил за границей, потом умер. Но в магазине я купил черный диск с бороздками, поставил его-и чудо! Мертвый Шаляпин (копия голоса, конечно) поет для меня в пустой комнате. Это называется ЗВУКОЗАПИСЬЮ.
Мы можем исследовать строение образца по записи, а затем, отбросив первое звено, обойтись без образца-делать искусственный отпечаток и получать то, чего нет в природе.
Этого МЫ НЕ МОЖЕМ ПОКА.
Сейчас отпечаток обязательно превращается в копию в приемнике. А хотелось бы выбросить это последнее звено. Пусть несущие отпечаток лучи превращаются сами собой в копию, без приемника.
Дивный голос у певицы. Такой диапазон! И колоратура, как колокольчик, и низкие ноты, почти мужской баритон. А сейчас две партии сразуи первый и второй голос. Какой талант! Где можно увидеть ее?
Нигде. Певицы нет на свете. А голос радиоинженеры изобразили темными зазубринами на ленте. Это называется РИСОВАНЫМ ЗВУКОМ.
Эй, шофер в зеленой машине. Стой, дальше нет дороги. Там мост снесло наводнением.
Завизжали тормоза. Услышал. Назовем это ЗВУКОПОСЫЛКОЙ.
Изображение
Вещь
На заводе срочно нужны чертежи новой машины. Везти на поезде-несколько суток. “Подойдите к проводу”,-говорит Москва. Материалы путешествуют по проволоке. И через несколько минут чертеж у вас а руках. Это называется ФОТОТЕЛЕГРАММОЙ.
У командира батареи кончились снаряды. Звонит на склад: “Пришлите скорее”. Склад-это одна маленькая комната. На стеллажах несколько снарядов, по одному каждого калибра. «Вам который? Подойдите к приемнику! Вынули снаряд? Сейчас получите еще”. Назовем это ТЕЛЕКОПИРОВКОЙ.
Несмотря на проливной дождь, футболист забил мяч в верхний угол под штангу. И все видели, сидя в креслах у себя дома, сухие и довольные. Это называется ТЕЛЕВИДЕНИЕМ.
Обеденный перерыв. “Граждане, подойдите к приемникам. Передаем стандартный обед: салат с трюфелями и маслинами; масло, черная икра, лососина, сыр) на первоебульон, на второе-гусь с яблоками. Десерт-торт пломбирный, ананасы. Назовем это РАДИОСНАБЖЕНИЕМ.
Придет когда-нибудь славный день, когда ленинградские солдаты войдут в Берлин. Меня не будет там; я инвалид. А хотелось бы посмотреть одним глазком на капитуляцию. Но я пойду в специальный дом и на белой стене увижу, как брюзгливый важный генерал пишет: “Сдаемся на вашу милость”.
Это называется КИНО.
В магазинах остались только витрины. Вы выбрали шелк на платье, картину Репина или книгу. Дома в приемнике получаете копию. Но есть вещи, которые портятся, еда например. Они записаны на пластинках. И дома у себя вы можете поставить пластинку с любым кушаньем. Через минуту у вас горячая яичница, свежая земляника и пломбир. Назовем это ВЕЩЕЗАПИСЬЮ.
Что мы видим? Дед Мороз сидит на елке, зайцы водят хоровод и поют “Во саду ли в огороде”. Сорока надела шляпу, лиса мажет губы перед зеркалом. Маленькие гномы-их же не бывает-прячутся от дождя под мухоморами. У грибов усы и борода. Чудо? Бредовый сон? Это называется МУЛЬТИПЛИКАЦИЕЙ-рисованым кино.
Лаборатория XXI века. Ни пробирок, ни печей, ни горелок. Серьезные люди в очках режут ножницами, склеивают ленты с записью вещества. Химически чистое вещество-недостижимая мечта в прошлом. Пожалуйста, вот запись кремния, повторяйте его. Вот запись алмаза-можно изготовить кристалл размером со шкаф. Вот изготовлена искусственно запись несуществующего 141-го элемента. Взрыв. Так и должно быть. Он неустойчив, бурно радиоактивен.
Гитлеровцы всполошились…
От горизонта до горизонта стеной идут краснозвездные танки. Стреляют по ним из пулеметов, орудий, ПТР. Снаряды рвутся, а нашим хоть бы что. Надвигаются ревущей стеной, фрицы бегут сломя голову, бросают оружие.
И только упавшие замечают: танки проходят над ними, а боли нет. Галлюцинация? Назовем это ВИДЕОПОСЫЛКОЙ.
В Арктике раздавлен льдами корабль. Команда на льду. Голодает, мерзнет. Связались по радио с Большой землей, сообщили координаты. Самолеты не прилетают: торосы, пурга, видимости нет. И вдруг рядом с людьми ящики. Пища, топливо, шубы… Назовем это АТОМПОСЫЛКОЙ.).
Мы не знаем, куда посылал Березовский свою таблицу, кому он показывал ее. В Ленинграде в то время мало было специалистов. Возможно, Березовский обращался в институты письменно, вероятнее, говорил О своей идее случайным людям, будущим, так сказать, потребителям. Но он не встретил ни сочувствия, ни доверия.
И на полях энциклопедии появляются желчные записи: “Три часа потратил на тупицу С. Д.”, “Доктор В. преисполнен почтительности к прошлому веку, убежден, что только мертвецы были умными людьми”.
Затем-обиженный пасквиль на критиков: “Ум человеческий имеет свои границы, не может вместить необъятное. Люди образованные пуще всего ценят знания, охотно их пополняют, но не любят заменять. В новом они прежде всего ищут привычное, а если не находят, считают новое неверным. Есть пять способов уклониться, отмахнуться от непривычного, я уже знаю их наизусть.
Способ первый – анкетный: “А кто такой Березовский? Академик? Профессор? Где его труды? Ах, это простой учитель химии? Разве может простой учитель открыть что-то интересное в чужой области?”
Способ второй-математический: “У этого Березобского грубейшая ошибка – вместо одной стотысячной десятитысячная. Ошибка на целый порядок! Малограмотный человек этот Березовский, незачем обсуждать его предложение всерьез”.
Третий-опровержение с цитатой: “Великие ученые прошлого Птолемей, Аристотель и Пифагор сказали то-то и то-то. Отсюда следует, что атомной копировки быть не может. Почему Березовский спорит с Аристотелем? Разве он умнее Птолемея, разве талантливее Пифагора?”
Четвертый способ-скептический: “Ничего не выйдет”. При этом ссылаются на какую-нибудь трудность. Например: “Атомы малы. Как ухватишь их щипчиками?
А не схвативши, не поставишь на место. Так-то Не выйдет ничегошеньки!”
Пятый-вообще нам этого не нужно: “Люди все могут и все умеют. Дайте хозяйке муку и дрожжи, засучит она рукава, замесит тесто и такой каравай испечетпальчики оближешь. Хлеб нужен настоящий, а не копия. От копии будет несварение желудка”.
Так, отводя душу наедине, издевался Березовский над своими недоверчивыми слушателями.
Впрочем, некоторое время спустя, опомнившись, он укорял самого себя:
“Что происходит? Где разошелся я с людьми? Все шагают не в ногу, один Березовский в ногу. И нет старшины рядом, чтобы крикнул: “Возьмите ногу, Березовский!”
И “старшина” пришел. Однажды одинокого инвалида навестил бывший замполит роты, ныне майор, комиссар полка. Грудь его украшали колодки орденов, желтые и красные нашивки ранений. В пустой и промерзшей кoмнате однополчане пили вино, по очереди тыкая вилкой в консервы (бутылку и консервы принес гость). Не очень связно хозяин рассказывал о своих спорах. Потом с улицы донеслись позывные, и знакомый торжествующий бас диктора (сводку читал всегда один и тот же диктор, вся страна знала его голос) начал перечислять освобожденные от захватчиков населенные пункты.
–Карта есть у тебя?-спросил гость.
Березовский принес нужный том энциклопедии, отодвинул в сторону бутылку.
– Где тут Кантемировка? А Тацинская? Вот видишь, наши идут на Донбасс. Северный Кавказ фрицы, конечно, очистят, иначе им же будет хуже. Останутся в мышеловке. Как твое мнение: кончится война к весне?
Только час спустя гость спохватился:
– Ты мне рассказывал, кажется, что-то интересное?
– Да я уже забыл, о чем речь шла…
Майор похлопал по плечу товарища.
– Ты не обижайся, Березовский, я помню, что было интересное. Дай срок, прогоним фашистов-до всего дойдут руки. Потерпи, друг, будут и дворцы, и сады, и твои атомные пиры.
И той же ночью, от волнения путая буквы, ошибаясь в окончаниях слов, Березовский записывал нервным почерком:
“Не ко времени! Вот разгадка моих успехов и неудач. Нам всем нужна победа, мы мечтаем о победе, гадаем о сроках победы, трудимся и умираем для победы. Когда победим, дойдут руки до всего, даже до атомной расстановки. Ученые работают на победу, поэтому ратомикой (впервые здесь употреблено это слово “ратомика” расстановка атомов) никто не занимается, кроме бессильного одиночки Березовского. Я опередил других, потому что вылез несвоевременно. Выброшенный из жизни инвалид случайно был выброшен в будущее.
А когда понадобится, когда руки дойдут, любой студентфизик составит без меня ратомические таблицы”.
Березовский сделал вывод: рассуждать о будущем не к чему, надо работать по силе возможности. Он поступил лаборантом на завод. Однако думы шли своим чередом. Возясь с пробирками, он размышлял о ратомике. Записывал новые мысли. Посмеивался, но оправдывал себя.
“Ведь и Циолковский,-писал он,-разрабатывал теорию космических полетов раньше, чем у техники дошли руки. Еще летали воздушные шары, самолеты были новинкой, а калужский учитель делал расчеты для межпланетных ракет. Над ним смеялись, называли чудаком, а он делал свое дело. И когда ракеты появились, теория уже была подготовлена, имелись идеи ракетных поездов, формулы, идея искусственного спутника…”
Вновь составляет Березовский доклады, переписывает, таблицы. Он понимает уже, что работает на далекое будущее, и это отражается в примерах: исчезают снаряды и обеды из таблиц, речь идет уже о Луне, об океанском дне, о замене климата…
Заманчивые идеи! Но как же, как же подступиться к ним? Начинаются упорные поиски путей.
И вот однажды, сидя у раскрытого окна (уже лето 1943 года), Березовский задумчиво листает энциклопедию. Удобная оказалась тетрадь: тут же справочник, тут же источник идей.
Азербайджан… Азия… Азовские походы Петра… Азорские острова… Азосоединения… Что такое азосоединения? Твердые окрашенные кристаллические соединения азота.
Кристаллические!
А ведь это мысль!
“Мысль!!!”-с тремя восклицательными знаками, так и записано на полях 733-й страницы.
И тут же Березовский развивает новую идею.
“Сама природа подсказывает нам путь. Ведь кристаллизация – это естественный монтаж вещества из атомов. Допустим, из раствора выпадает сульфат-NazS04. Это означает, что атомы натрия, кислорода и серы, имевшиеся в морской воде, расположились в определенном порядке, таком:
Na-(\ /О
\с/
/ \\
Na-O7 0
И в каждой молекуле, в триллионах и триллионах молекул они располагаются никак не иначе: сера в середине, вокруг нее все четыре (не два и не пять) атома кислорода, к двум кислородам пристраивается натрий. Нигде натрий не попадает в середку, нигде он не стоит рядом с серой. Почему? Химики говорили: валентность, сродство атомов. Но что такое сродство? Грубо говоря, это электрические силы – притяжение и отталкивание. Вокруг натрия, серы и кислорода силы действуют так, что только одна структура оказывается устойчивой.
Все другие, случайно возникающие, неустойчивы. Они тут же разрушаются.
Значит, надо повторить отпечаток электрическиx сил в веществе, сделать копию отталкивания и притяжения, и атомы сами соберутся, станут на свои места”.
И трижды подчеркивает заключительную фразу:
“Ратомика-не химера. Природа уже изобрела ее”.
Дальнейший ход мыслей Березовского можно угадать по его конспектам. Это были обыкновенные конспекты, такие же, как у любого студента, и писались они в обыкновенных тетрадях, не на полях энциклопедии. Березовский изучал минералогию, кристаллографию, биологию… В последней тетради записано:
“Кажется, и жизнь подчиняется законам копирования. Там тоже схема: образец-отпечаток-копия”.
“Разумеется!”-скажет современный читатель. А для Березовского и эта простая мысль была находкой. Ведь тогда еще не было общеизвестно, что формулы белков отпечатаны на матрицах нуклеиновых кислот и что новые белки штампуются по этим матрицам, что размножение клетки начинается с удвоения хромосом, то есть с изготовления копий матриц.
“Копировка почти всеобщий закон природы”,– радуется Березовский.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Цитируя эти записи, профессор Тугаринов, восторженный биограф Березовского, не может удержаться от похвал:
“Изобретатели-люди самоуверенные,-пишет он,-обычно в душе не сомневающиеся в своей гениальности. Не они сами, а эксперты спрашивают их: “Почему вы никого не слушаете, почему считаете себя умнее всех?” Березовский проявил редкостную способность к самокритике, усомнившись в своей возможности сделать открытие”.
Итак, единственное, что мог Березовский,-это познакомить людей со своей идеей, убедить, что атомной копировкой стоит заниматься в институтах. И он начал готовить убедительный разговор.
Отрывочные заметки сменились последовательным изложением. Первый вариант, второй, третий… Специалистам чрезвычайно интересно сличать их, прослеживать, как уточнялась мысль, как ошибки переходили из одного варианта в другой, а затем все же исчезали.
В конце концов Березовский пришел к излюбленной своей форме-таблице.
Перед таблицей запись:
“Схема всякого копирования: образец-отпечаток-копия. Между образцом и копией внедрилась промежуточная стадия-отпечаток. Наличие ее таит различные возможности”.
И далее следует таблица возможностей:
(ТАБЛИЦА ВОЗМОЖНОСТЕЙ
Мы можем разорвать отпечаток в пространстве, переслать его на далекое расстояние, например, по проводам с помощью тока. Что это дает?
Мы можем размножить отпечатки, разослать их в разные стороны, например, с помощью радиоволн. Обязательно нужно усилить отпечаток на приемнике. Ведь в каждый приемник попадает малая доля волны.
Мы можем разорвать отпечаток во времени. Записать, спрятать, а когда понадобится, воспроизвести.
Звух
Я сижу в комнате один. Звонок. Слышу голос любимой. На самом деле-копию голоса. “Милый, приезжай. Я соскучилась”. “А где ты?” “Я на Камчатке”. Это называется ТЕЛЕФОНОМ.
В городе много людей: одни-в своих комнатах, другие-на заводах, в учреждениях, больницах, на улицах. Но все сразу слышат: “Граждане, воздушная тревога!” Тысячи копий одного голоса слышны по городу. Это называется РАДИО.
Шаляпин был величайшим певцом.
Я не слыхал его: он жил за границей, потом умер. Но в магазине я купил черный диск с бороздками, поставил его-и чудо! Мертвый Шаляпин (копия голоса, конечно) поет для меня в пустой комнате. Это называется ЗВУКОЗАПИСЬЮ.
Мы можем исследовать строение образца по записи, а затем, отбросив первое звено, обойтись без образца-делать искусственный отпечаток и получать то, чего нет в природе.
Этого МЫ НЕ МОЖЕМ ПОКА.
Сейчас отпечаток обязательно превращается в копию в приемнике. А хотелось бы выбросить это последнее звено. Пусть несущие отпечаток лучи превращаются сами собой в копию, без приемника.
Дивный голос у певицы. Такой диапазон! И колоратура, как колокольчик, и низкие ноты, почти мужской баритон. А сейчас две партии сразуи первый и второй голос. Какой талант! Где можно увидеть ее?
Нигде. Певицы нет на свете. А голос радиоинженеры изобразили темными зазубринами на ленте. Это называется РИСОВАНЫМ ЗВУКОМ.
Эй, шофер в зеленой машине. Стой, дальше нет дороги. Там мост снесло наводнением.
Завизжали тормоза. Услышал. Назовем это ЗВУКОПОСЫЛКОЙ.
Изображение
Вещь
На заводе срочно нужны чертежи новой машины. Везти на поезде-несколько суток. “Подойдите к проводу”,-говорит Москва. Материалы путешествуют по проволоке. И через несколько минут чертеж у вас а руках. Это называется ФОТОТЕЛЕГРАММОЙ.
У командира батареи кончились снаряды. Звонит на склад: “Пришлите скорее”. Склад-это одна маленькая комната. На стеллажах несколько снарядов, по одному каждого калибра. «Вам который? Подойдите к приемнику! Вынули снаряд? Сейчас получите еще”. Назовем это ТЕЛЕКОПИРОВКОЙ.
Несмотря на проливной дождь, футболист забил мяч в верхний угол под штангу. И все видели, сидя в креслах у себя дома, сухие и довольные. Это называется ТЕЛЕВИДЕНИЕМ.
Обеденный перерыв. “Граждане, подойдите к приемникам. Передаем стандартный обед: салат с трюфелями и маслинами; масло, черная икра, лососина, сыр) на первоебульон, на второе-гусь с яблоками. Десерт-торт пломбирный, ананасы. Назовем это РАДИОСНАБЖЕНИЕМ.
Придет когда-нибудь славный день, когда ленинградские солдаты войдут в Берлин. Меня не будет там; я инвалид. А хотелось бы посмотреть одним глазком на капитуляцию. Но я пойду в специальный дом и на белой стене увижу, как брюзгливый важный генерал пишет: “Сдаемся на вашу милость”.
Это называется КИНО.
В магазинах остались только витрины. Вы выбрали шелк на платье, картину Репина или книгу. Дома в приемнике получаете копию. Но есть вещи, которые портятся, еда например. Они записаны на пластинках. И дома у себя вы можете поставить пластинку с любым кушаньем. Через минуту у вас горячая яичница, свежая земляника и пломбир. Назовем это ВЕЩЕЗАПИСЬЮ.
Что мы видим? Дед Мороз сидит на елке, зайцы водят хоровод и поют “Во саду ли в огороде”. Сорока надела шляпу, лиса мажет губы перед зеркалом. Маленькие гномы-их же не бывает-прячутся от дождя под мухоморами. У грибов усы и борода. Чудо? Бредовый сон? Это называется МУЛЬТИПЛИКАЦИЕЙ-рисованым кино.
Лаборатория XXI века. Ни пробирок, ни печей, ни горелок. Серьезные люди в очках режут ножницами, склеивают ленты с записью вещества. Химически чистое вещество-недостижимая мечта в прошлом. Пожалуйста, вот запись кремния, повторяйте его. Вот запись алмаза-можно изготовить кристалл размером со шкаф. Вот изготовлена искусственно запись несуществующего 141-го элемента. Взрыв. Так и должно быть. Он неустойчив, бурно радиоактивен.
Гитлеровцы всполошились…
От горизонта до горизонта стеной идут краснозвездные танки. Стреляют по ним из пулеметов, орудий, ПТР. Снаряды рвутся, а нашим хоть бы что. Надвигаются ревущей стеной, фрицы бегут сломя голову, бросают оружие.
И только упавшие замечают: танки проходят над ними, а боли нет. Галлюцинация? Назовем это ВИДЕОПОСЫЛКОЙ.
В Арктике раздавлен льдами корабль. Команда на льду. Голодает, мерзнет. Связались по радио с Большой землей, сообщили координаты. Самолеты не прилетают: торосы, пурга, видимости нет. И вдруг рядом с людьми ящики. Пища, топливо, шубы… Назовем это АТОМПОСЫЛКОЙ.).
Мы не знаем, куда посылал Березовский свою таблицу, кому он показывал ее. В Ленинграде в то время мало было специалистов. Возможно, Березовский обращался в институты письменно, вероятнее, говорил О своей идее случайным людям, будущим, так сказать, потребителям. Но он не встретил ни сочувствия, ни доверия.
И на полях энциклопедии появляются желчные записи: “Три часа потратил на тупицу С. Д.”, “Доктор В. преисполнен почтительности к прошлому веку, убежден, что только мертвецы были умными людьми”.
Затем-обиженный пасквиль на критиков: “Ум человеческий имеет свои границы, не может вместить необъятное. Люди образованные пуще всего ценят знания, охотно их пополняют, но не любят заменять. В новом они прежде всего ищут привычное, а если не находят, считают новое неверным. Есть пять способов уклониться, отмахнуться от непривычного, я уже знаю их наизусть.
Способ первый – анкетный: “А кто такой Березовский? Академик? Профессор? Где его труды? Ах, это простой учитель химии? Разве может простой учитель открыть что-то интересное в чужой области?”
Способ второй-математический: “У этого Березобского грубейшая ошибка – вместо одной стотысячной десятитысячная. Ошибка на целый порядок! Малограмотный человек этот Березовский, незачем обсуждать его предложение всерьез”.
Третий-опровержение с цитатой: “Великие ученые прошлого Птолемей, Аристотель и Пифагор сказали то-то и то-то. Отсюда следует, что атомной копировки быть не может. Почему Березовский спорит с Аристотелем? Разве он умнее Птолемея, разве талантливее Пифагора?”
Четвертый способ-скептический: “Ничего не выйдет”. При этом ссылаются на какую-нибудь трудность. Например: “Атомы малы. Как ухватишь их щипчиками?
А не схвативши, не поставишь на место. Так-то Не выйдет ничегошеньки!”
Пятый-вообще нам этого не нужно: “Люди все могут и все умеют. Дайте хозяйке муку и дрожжи, засучит она рукава, замесит тесто и такой каравай испечетпальчики оближешь. Хлеб нужен настоящий, а не копия. От копии будет несварение желудка”.
Так, отводя душу наедине, издевался Березовский над своими недоверчивыми слушателями.
Впрочем, некоторое время спустя, опомнившись, он укорял самого себя:
“Что происходит? Где разошелся я с людьми? Все шагают не в ногу, один Березовский в ногу. И нет старшины рядом, чтобы крикнул: “Возьмите ногу, Березовский!”
И “старшина” пришел. Однажды одинокого инвалида навестил бывший замполит роты, ныне майор, комиссар полка. Грудь его украшали колодки орденов, желтые и красные нашивки ранений. В пустой и промерзшей кoмнате однополчане пили вино, по очереди тыкая вилкой в консервы (бутылку и консервы принес гость). Не очень связно хозяин рассказывал о своих спорах. Потом с улицы донеслись позывные, и знакомый торжествующий бас диктора (сводку читал всегда один и тот же диктор, вся страна знала его голос) начал перечислять освобожденные от захватчиков населенные пункты.
–Карта есть у тебя?-спросил гость.
Березовский принес нужный том энциклопедии, отодвинул в сторону бутылку.
– Где тут Кантемировка? А Тацинская? Вот видишь, наши идут на Донбасс. Северный Кавказ фрицы, конечно, очистят, иначе им же будет хуже. Останутся в мышеловке. Как твое мнение: кончится война к весне?
Только час спустя гость спохватился:
– Ты мне рассказывал, кажется, что-то интересное?
– Да я уже забыл, о чем речь шла…
Майор похлопал по плечу товарища.
– Ты не обижайся, Березовский, я помню, что было интересное. Дай срок, прогоним фашистов-до всего дойдут руки. Потерпи, друг, будут и дворцы, и сады, и твои атомные пиры.
И той же ночью, от волнения путая буквы, ошибаясь в окончаниях слов, Березовский записывал нервным почерком:
“Не ко времени! Вот разгадка моих успехов и неудач. Нам всем нужна победа, мы мечтаем о победе, гадаем о сроках победы, трудимся и умираем для победы. Когда победим, дойдут руки до всего, даже до атомной расстановки. Ученые работают на победу, поэтому ратомикой (впервые здесь употреблено это слово “ратомика” расстановка атомов) никто не занимается, кроме бессильного одиночки Березовского. Я опередил других, потому что вылез несвоевременно. Выброшенный из жизни инвалид случайно был выброшен в будущее.
А когда понадобится, когда руки дойдут, любой студентфизик составит без меня ратомические таблицы”.
Березовский сделал вывод: рассуждать о будущем не к чему, надо работать по силе возможности. Он поступил лаборантом на завод. Однако думы шли своим чередом. Возясь с пробирками, он размышлял о ратомике. Записывал новые мысли. Посмеивался, но оправдывал себя.
“Ведь и Циолковский,-писал он,-разрабатывал теорию космических полетов раньше, чем у техники дошли руки. Еще летали воздушные шары, самолеты были новинкой, а калужский учитель делал расчеты для межпланетных ракет. Над ним смеялись, называли чудаком, а он делал свое дело. И когда ракеты появились, теория уже была подготовлена, имелись идеи ракетных поездов, формулы, идея искусственного спутника…”
Вновь составляет Березовский доклады, переписывает, таблицы. Он понимает уже, что работает на далекое будущее, и это отражается в примерах: исчезают снаряды и обеды из таблиц, речь идет уже о Луне, об океанском дне, о замене климата…
Заманчивые идеи! Но как же, как же подступиться к ним? Начинаются упорные поиски путей.
И вот однажды, сидя у раскрытого окна (уже лето 1943 года), Березовский задумчиво листает энциклопедию. Удобная оказалась тетрадь: тут же справочник, тут же источник идей.
Азербайджан… Азия… Азовские походы Петра… Азорские острова… Азосоединения… Что такое азосоединения? Твердые окрашенные кристаллические соединения азота.
Кристаллические!
А ведь это мысль!
“Мысль!!!”-с тремя восклицательными знаками, так и записано на полях 733-й страницы.
И тут же Березовский развивает новую идею.
“Сама природа подсказывает нам путь. Ведь кристаллизация – это естественный монтаж вещества из атомов. Допустим, из раствора выпадает сульфат-NazS04. Это означает, что атомы натрия, кислорода и серы, имевшиеся в морской воде, расположились в определенном порядке, таком:
Na-(\ /О
\с/
/ \\
Na-O7 0
И в каждой молекуле, в триллионах и триллионах молекул они располагаются никак не иначе: сера в середине, вокруг нее все четыре (не два и не пять) атома кислорода, к двум кислородам пристраивается натрий. Нигде натрий не попадает в середку, нигде он не стоит рядом с серой. Почему? Химики говорили: валентность, сродство атомов. Но что такое сродство? Грубо говоря, это электрические силы – притяжение и отталкивание. Вокруг натрия, серы и кислорода силы действуют так, что только одна структура оказывается устойчивой.
Все другие, случайно возникающие, неустойчивы. Они тут же разрушаются.
Значит, надо повторить отпечаток электрическиx сил в веществе, сделать копию отталкивания и притяжения, и атомы сами соберутся, станут на свои места”.
И трижды подчеркивает заключительную фразу:
“Ратомика-не химера. Природа уже изобрела ее”.
Дальнейший ход мыслей Березовского можно угадать по его конспектам. Это были обыкновенные конспекты, такие же, как у любого студента, и писались они в обыкновенных тетрадях, не на полях энциклопедии. Березовский изучал минералогию, кристаллографию, биологию… В последней тетради записано:
“Кажется, и жизнь подчиняется законам копирования. Там тоже схема: образец-отпечаток-копия”.
“Разумеется!”-скажет современный читатель. А для Березовского и эта простая мысль была находкой. Ведь тогда еще не было общеизвестно, что формулы белков отпечатаны на матрицах нуклеиновых кислот и что новые белки штампуются по этим матрицам, что размножение клетки начинается с удвоения хромосом, то есть с изготовления копий матриц.
“Копировка почти всеобщий закон природы”,– радуется Березовский.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55