https://wodolei.ru/catalog/unitazy/Jika/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 




Татьяна Устинова
Колодец забытых желаний




«Устинова Т. Колодец забытых желаний»: Эксмо; М.; 2007
ISBN 978-5-699-21130-2
Аннотация

Вот сейчас, в этот самый миг, в это самое мгновенье, когда он должен принять судьбоносное решение, Олег Петрович испугался. Испугался и подумал: зачем ему это нужно?! Эта женщина, эта новая жизнь?! Но события последних дней все перевернули, все поставили с ног на голову… Икона с ликом преподобного Серафима Саровского, которая словно сама попала к нему в руки, кража из музея уникальной демидовской коллекции, убийство его старого приятеля антиквара Василия Дмитриевича… Ясно как божий день — все это было предопределено. Предопределено кем-то свыше. Кем-то, кто послал ему на жизненном пути эту женщину.

Татьяна Устинова
Колодец забытых желаний

«.,.О, как много попыток, как
мало проку. Это значит, придется
мне вам и вашему королю в сотый
раз показывать этот фокус. Запускать
во вселенную мелкую крошку
из ваших тел, низводить вас до статуса
звездной пыли. То есть можно
подумать, что мне приятно. Я не
хотел, но не я виноват, что вы все
забыли! Раз-два-три. Посчитать
расстояние по прямой. Небольшая
вспышка в точке прицела. До чего
надоело, господи боже мой. Не
поверишь, боже, как надоело».
Дмитрий Быков. Двенадцатая баллада

***

Глухим звоном, как из подполья, вдруг зашелся телефон, и Василий Дмитриевич, пробормотав: «Простите великодушно, юноша», проворно потрусил в полумрак, куда не доставал желтый свет лампочки.
Олег неторопливо перевернул икону и взглянул на нее с обратной стороны, хотя все равно ничего особенного не высмотрел бы — в иконах он совсем не разбирался. Но именно в этой была какая-то странность, причем не простая, а радостная странность, иначе он не мог ее определить. Лик был светел, и от него не хотелось отводить глаз. Олегу вдруг подумалось, что радость исходит именно от лика. Пожалуй, он даже чувствовал ее, как тепло.
Удивительно.
В пахнущей пылью и мышами глубине что-то стукнуло, по-немецки пробормотали: «Atzend» (дурак, козел), телефонные трели оборвались, и Василий Дмитриевич сказал солидно:
— У аппарата.
Собственно, Олегу ничего не было нужно, и зашел он просто так. Он любил старика, а тут вдруг среди бела дня оказался на Фрунзенской набережной, как не зайти!.. Прислушиваясь к разговору и по опыту зная, что беседа может затянуться очень надолго, Олег аккуратно поставил икону на богатый секретер, который он на глаз определил как недурную подделку под модерн, и стал пробираться к выходу.
На пути ему попались китайские вазы, «Ундервуды», два дивных портрета — на одном прекрасная дама на летней веранде, глаза возведены к небу, в пухлых руках груда незабудок, а на другом Сталин в окружении колхозной детворы, — несколько парчовых кресел с вытертой обивкой, напольные часы без стрелок, как пить дать из салона Анны Павловны Шерер, и еще много всякого разного, в чем он так любил копаться, когда у него было время!..
Он дошел почти до заваленного бумагами и всяким старьем письменного стола, за которым обычно сидел Василий Дмитриевич и читал под зеленой лампой толстую засаленную книгу, помедлил и оглянулся на поддельный модерн с оставленной иконкою.
Нужно забрать, вдруг сказал кто-то у него в голове. Забрать и отдать кому-нибудь, кто понимает, чтобы посмотрели и оценили. А вдруг это подлинник?..
— Голубчик вы мой, — бормотал за ширмой Василий Дмитриевич, — да где же я вам возьму второй точно такой же?! Этому торшеру черт знает сколько лет, черт знает сколько!.. А плафон я вам заказал, заказал, голубчик! Вася к среде не обещал, но сказал, что на следующей неделе уж точно!.. Нет, нет, и супруге вашей передайте, что плафон будет в точности… Да где же мы с вами достанем второй?! Нет, я очень уважаю вашу супругу, но где же?!
Олег сунул руки в карманы джинсов, пошевелил там пальцами, вынул и еще раз оглянулся на икону.
Да. Странно.
…или на самом деле забрать?
Зачем? Он ничего не понимает в иконах, и даже специалистов никаких не знает!..
У порога звякнул меланхоличный колокольчик, проскрипели замороженные петли тяжелой двери, и по каменному полу пропекали каблучки.
Девушка сощурилась в полутьме, поизучала его, улыбнулась и сказала негромко:
— Привет.
— Привет, — согласился Олег.
— Я пришла, — объявила девушка, — как договаривались, после двух!
— Я рад, — сказал Олег, не найдя ничего лучшего.
Она поводила головой, разматывая шарф, локоны падали ей на щеки, и она досадливо смахивала их рукой в перчатке.
— Ужас, — воскликнула она, сняв шарф, — ну и мороз!.. Градусов триста!
Она сунула шарф ему в руки, и он его принял, а девушка стянула перчатки и протянула ладошки к раскаленному рылу допотопного рефлектора, который среди прочих нужных вещей был помещен на столе у Василия Дмитриевича.
— Тепло, хорошо, — сказала она весело. — А как вас зовут?
— Олег Петрович.
От ее шарфа пахло духами и улицей, и мех щекотал ладонь, и Олег никак не мог придумать, куда бы его деть.
— Значит, Олег, — подытожила девушка. — Называть вас по отчеству я не буду. А мое имя Виктория.
Олег не понял, почему она не будет называть его по отчеству, хотя именно так его называет большинство знакомых, но слегка поклонился.
— Ну, показывайте! — велела Виктория. — Я так давно жду! Вам ведь наверняка Василий Дмитрич оставил все инструкции. Кстати, а где он сам?..
Олег помолчал, а потом принял решение.
Он пристроил пахнущий духами шарф на крюк поверх потертой, выгоревшей и довольно пыльной кепки с надписью «Динамо», заглянул за ширму и сказал громко:
— Василий Дмитриевич! Тут к вам прекрасная барышня! Говорит, что вы должны были оставить мне инструкции!..
Старик пробормотал по-немецки: «Blodsinn» (глупость, идиотство, чепуха), зажал желтую телефонную трубку большой рукой и стал делать Олегу знаки лицом.
— Я не понимаю ничего, — громко и весело признался тот. — Вы мне словами скажите!
— Да пойдите же, пойдите к ней, — прошипел Василий Дмитриевич и локтем подтолкнул Олега Петровича. — Ну, покажите ей что-нибудь!
— Василий Дмитриевич! Вы где? — позвала сзади прелестная барышня Виктория. — Я пришла!..
— Она пришла, а у меня ничего! А она платит!.. Большие деньги! — телеграфно выстукивал Василий Дмитриевич на ухо Олегу. От его фуфайки несло нафталином, табаком и кофе. — Займите ее! Только пусть не уходит! Давайте, вы должны ее очаровать!
— Васи-илий Дмитриевич!
Старик прокричал в телефон, который шмелиным басом гудел у него в ухе:
— Да, голубчик мой, да! Сейчас! — И опять зажал трубку.
— А что хоть она просила-то?! — тревожным шепотом спросил Олег.
— Ах, ну что они все нынче просят! Стулья из дворца! Непременно кресло и непременно гамбса! Давайте, идите! Покажите ей секретер! — И снова в телефон: — Голубчик вы мой, да где же я вам возьму второй точно такой же, даже любя вашу супругу более самого себя?!
Олег вышел из-за ширмы и оценивающе посмотрел на девушку.
Локоны, распахнутая шуба, замшевый жакет, каблучки. Ногти — лепестки, щечки — пионы.
— Ну?! — спросила она весело. — И что дальше?!
— Посмотрим, — ответил Олег Петрович уклончиво. — Только никакого гамбса у Василия Дмитриевича, конечно, нет, а я уполномочен показать вам секретер. Хотите?
— Как нет?!
Он удивился, что она до сих пор не догадалась.
— Да вот так. Не повезло вам.
— Ну, он же обещал! — беспомощно вскрикнула Виктория. — Мне так нужно! Мне для мамы нужно, не себе! У нее ремонт заканчивается!
— Хотите, покажу секретер?
— Ах, зачем мне секретер?! Он же обещал кресло, и именно гамбсоновское!
Олегу вдруг стало ее жалко.
— Ну, ведь Василий Дмитриевич не сам их делает! Он же не Гамбс!
Виктория посмотрела на него подозрительно.
— Смеетесь?
— Ну, вот не Гамбс и не Гамбс, — повторил Олег Петрович. — Итак, или секретер, или мне придется откланяться и вверить вас заботам Василия Дмитриевича, хотя он и не Гамбс!
— Подождите, — сказала она с недоумением, — а разве вы здесь не работаете?
Олег Петрович признался, что работает совершенно в другом месте.
— А зачем вы мне тогда столько времени голову морочите?!
Олег Петрович решительно отказался от того, что он в принципе может морочить голову такой прекрасной барышне.
— А тогда вы кто?
Олег Петрович поинтересовался, в каком смысле «кто», а Виктория окончательно рассердилась и повернулась к нему спиной.
Игра неожиданно стала его увлекать, да и девушка на самом деле была красивой. Красивой и забавной.
— Извините меня, — сказал он с известным раскаянием в голосе. — Я правда здесь не работаю, я просто дружу с Василь Дмитричем и иногда к нему заезжаю. У него действительно нет сейчас никакого гамбса, хотя, быть может, он вам его и обещал.
— Но ведь…
— Ну нету! — перебил Олег и развел руками. — Хотите посмотреть секретер? Подделка, конечно, но очень хорошая!
Он и сам толком не знал, чего именно ему больше хочется — развлекать барышню или вернуться к оставленной иконе.
Виктория пожала плечами под легкой шубкой и посмотрела на Олега оценивающе.
Да. Ничего такого, что можно было бы оценить в положительном смысле. Одеваться он не умел и не любил. Следуя за ее изучающим взглядом, он осмотрел свои джинсы — джинсы как джинсы, не слишком новые, но любимые, — черный свитер грубой шерсти с полосой на животе и ботинки на толстой подошве.
— Олег Петрович, Олег Петрович, — сокрушаясь, часто повторял Гена Березин, его водитель, — мне бы ваши возможности да ваши денежки, я бы выглядел, как Микки Рурк!
Олег Петрович всегда в таких случаях представлял себе Гену с набриолиненным пробором, в ботинках на босу ногу, пиджаке на голое тело и с гарденией в петлице, и разговор о моде как-то сам собой увядал.
Должно быть, джинсы и свитер Виктории тоже не внушили никаких оптимистических надежд, потому что она стала изучать его лицо.
Лицо у него тоже так себе, Олег знал это совершенно точно. Кроме того, он рано начал лысеть и уже много лет брился наголо, что общей красоты ему решительно не добавляло.
Вот так возьмешься произвести впечатление на барышню, распушишь хвост, встопорщишь перья, как-то даже притопнешь молодцевато, словно парубок на гулянье, а тут раз — череп лысый, рожа небритая, ботинки так себе, джинсы посредственные, на пузе полоса. И что дальше?..
Виктория еще какое-то время смотрела на него почти с отвращением, потом вздохнула тихонько и сказала обреченно:
— Ну, пойдемте, что ли! Показывайте ваш секретер. Хотя он мне совершенно, совершенно не нужен!
Мимо «Ундервуда», динамовской кепки, скрытой под ее норковым шарфом, мимо китайских ваз, Сталина в окружении детворы и дамы в окружении незабудок они добрались до секретера, на котором светлым ликом сияла давешняя иконка, и уставились на него.
Собственно, Олег смотрел на икону, а Виктория на секретер.
Что такое, думал он напряженно. Почему меня тянет взять икону в руки и больше никогда и никому ее не отдавать?! Может, так и сделать, и шут с ней, с экспертизой?..
Что такое, думала она расстроенно. Почему нет кресла, маме так хотелось, и я ей обещала, и этот старый хрыч сказал, что достанет! Ну, не в Лондон же лететь, на самом деле! Нет, можно и слетать, но контейнер оттуда придет неизвестно когда, а маме хочется именно сейчас! И еще этот бритый привязался! Можно подумать, что он мне пара!..
— Ну вот, собственно, — промямлил Олег и указал рукою на секретер. — Это не модерн, конечно, но вполне может статься, что в похожем секретере хранил свои рукописи Осип Мандельштам или… или…
— Анна Ахматова, — мрачно подсказала Виктория.
— Ну, это скорее мужская мебель, чем женская, но почему нет?.. Почему, собственно, не Анна Андреевна?..
— Да потому что мне не нужен секретер, а нужно кресло!
Щеки у нее еще горели с мороза, и она была розовая, хорошенькая, вкусно пахнущая. И тут Олег Петрович все придумал.
— Слушайте,. — сказал он, — давайте начнем все сначала. Как будто вы не приняли меня за приказчика, а я вам вовсе не хамил. Я приглашаю вас на… — Он отогнул манжету своего рыбацкого свитера и посмотрел на часы. Во-первых, потому, что так делал герой в каком-то кино, приглашая на свидание героиню, а во-вторых, потому, что на пять у него была запланирована встреча, которую он отменить никак не мог, и необходимо было управиться. — На кофе с бутербродами.
— Меня?! — поразилась Виктория.
Он помолчал.
— Если бы я хотел пригласить Василия Дмитриевича, то сделал бы это заранее.
Лицо у нее стало насмешливым, и он совершенно точно знал, о чем она думает.
Конечно, ты мне не пара. Конечно, я тебе нравлюсь, я красавица, а ты урод. Конечно, тебе до смерти хочется показаться со мной на людях. Но я сейчас тебе откажу. И я не понимаю, как ты вообще решился!.. А впрочем, день все равно испорчен! Кресла-то нету!..
— Ну… хорошо, — сказала она, запнувшись именно там, где нужно, и именно так, как нужно. — У меня есть полчаса, раз уж так вышло!.. А вы знаете где-нибудь поблизости приличное место?
Олег Петрович знал поблизости много разных мест — разных как раз по степени приличия и неприличия, — но особенно разгоняться не стоило. В пять встреча, и вообще он видит ее первый раз в жизни!
— За углом чудесная французская кофейня. Называется «Кадо». Вы знаете, что означает это слово?
— Подарок, — буркнула девушка, и Олег Петрович порадовался, что не ошибся. Мало того, что хорошенькая, еще и по-французски говорит. А может, и не говорит, так, нахваталась где-нибудь!..
Аккуратно и чуть брезгливо неся полы шубки над пыльной рухлядью, она пробралась к выходу, а Олег Петрович помедлил и взял с секретера икону.
1 2 3 4 5 6


А-П

П-Я