Получилось нехорошо, обидно. Надежда Федоровна поджала губы и принялас
ь поспешно собирать бумаги. Совет директоров загремел стульями, никто бо
льше не задал ни единого вопроса, все удалились молча, и только в коридоре
принялись бурно делиться предположениями.

***

Отправляясь наконец домой, Юлия Николаевна Тихорецкая заметила у свое
го кабинета в кресле одинокую фигурку. В коридоре был полумрак, и она не ср
азу узнала сегодняшнюю изуродованную певицу. Анжела дремала, положив на
высокий подлокотник голову, замотанную черным платком.
- Почему ты не едешь домой? - спросила Юлия Николаевна.
Девушка сильно вздрогнула, поспешным и уже привычным движением надела
огромные темные очки.
- За мной должен был заехать Гена, мой продюсер, но он исчез. Телефон его от
ключен, а денег на такси у меня нет, даже на метро нет. Гена меня привез и дол
жен был забрать.
- Далеко живешь?
- На Вернадского.
- Ладно, пойдем, отвезу тебя домой.
- Спасибо. - Анжела встала и вяло поплелась за Юлией Николаевной вниз по л
естнице.
Когда они оказались в ярко освещенном холле, Юля взглянула на карикату
рно трагический профиль в огромном зеркале. Платок и очки многое скрывал
и, но уродство все равно бросалось в глаза, и Юля с раздражением подумала,
что погорячилась. Вряд ли удастся вернуть Анжеле прежний облик. Это буде
т маска, пусти даже идеально правильная, но неживая. Девочка как будто про
читала ее мысли.
- Я никогда больше не стану нормальной? - спросила она монотонным хриплым
шепотом.
- Ты будешь очень красивой.
- Ни-фи-га... - ока помотала головой и оттянула платок у шеи, словно он душил е
е, - я не верю.
- Веришь, - жестко сказала Юлия Николаевна, - во всяком случае, должна, инач
е зачем приехала сюда?
- За тем, что надо ведь что-то делать, не выходить же в люди с такой рожей! Ко
гда вы намерены меня оперировать?
- Думаю, завтра начнем готовиться.
Новенького "Форда" доктора Мамонова на стоянке уже не было, вместо него р
ядом с Юлиной "Шкодой" стоял чей-то скромный "жигуленок" - точно так же, бампе
р к бамперу.
Когда она выехала из ворот клиники, было девять часов. Моросил мелкий ле
дяной дождь. Юля включила печку в машине, поставила музыку. Анжела сидела
рядом с ней, смотрела вперед, но вряд ли что-то видела в темноте сквозь чер
ные очки.
- Кто же это сделал с тобой? - тихо спросила Юля.
- Их никогда не найдут, - хрипло отчеканила Анжела, - трое ублюдков напали н
очью во дворе, когда я гуляла с собакой. Собаку убили. Меня, в общем, тоже, по
тому что жить с таким лицом нельзя.
- А какая была собака?
- Пекинез. Меньше кошки. Ладно, хватит об этом. Меня и так затрахали всякие
оперативники, следователь.
- Но все-таки следствие движется?
- Не знаю. Я хочу вообще забыть об этом, понимаете?
- Понимаю! - кивнула Юля, - однако важно, чтобы их нашли, не только потому, что
они должны быть наказаны. Ты, наверное, уже знаешь, если их найдут, суд обяж
ет их оплатить твое лечение.
- Оплатить мое лечение? Ха-ха, какой отличный вариант! Не найдут их никогд
а в жизни. А что касается денег - теперь это не проблема. Деньги есть.

***

Долго ехали молча. У Юли просто не были сил разговаривать. Анжела иногда
принималась тихонько подпевать Элвису Пресли. Голос у нее был вполне при
ятный.
- Так мне завтра к которому часу приезд жать? - спросила Анжела, когда они в
ыехали, на проспект Вернадского.
- К двенадцати.
- Ага. Вот мой дом, - она кивнула на одну из желтых двенадцатиэтажек на прот
ивоположной стороне проспекта, - там через квартал можно развернуться.
Машина стояла у светофора на перекрестке. У Анжелы в кармане куртки зат
ренькал телефон.
- О, это, наверное, Генка! - обрадовалась она, доставая крошечный аппарат.
- Алло. Уже знаю. Тридцать тысяч. Ну, не рублей, конечно. Какая тебе разница?

Когда буду, тогда буду. Ты что, опять ревнуешь? Ой, дурак, ну дурак! Да кому я
нужна с таким рылом? Ара, конечно... Зачем? Ты хочешь, а я не хочу!
Загорелся зеленый, Юлия Николаевна успела доехать до поворота, разверн
уться, а Анжела все держала аппарат и молча, напряженно слушала своего со
беседника. Наконец взорвалась криком:
- Ненавижу тебя, понял? Видеть не могу! Да что ты говоришь, зайчик?
Нельзя? Да? А по морде кулаками и ботинками можно? Я не ору, это ты орешь!
Сказала: не твое дело! Ну в машине еду.
Она кричала так, что у Юлии Николаевны звенело в ушах. Но внезапно опомни
лась, замолчала, захлопнула крышку телефона и быстро, тихо пробормотала:

- Генка, мой продюсер, дурак, напился в зюзю и забыл, что меня надо было заб
рать из больницы. Теперь звонит, извиняется.
"Значит, это твой продюсер Генка тебя зверски изуродовал, а теперь решил
выложить деньги на пластические операции?" - подумала Юля, но вслух ничего
не сказала, - Мне завтра натощак приезжать? - спросила Анжела, когда они ост
ановились во дворе у дома. - Нет. - То есть операции завтра еще не будет? А, ког
да же?
- Как только, так сразу, - неопределенно ответила Юля, - спокойной ночи.
- Спасибо вам. Извините, что я орала у вас в машине, как базарная баба. Я воо
бще-то не такая. Я изнутри белая и пушистая, просто с нервами плохо.
Юля проводила взглядом тощую нескладную фигурку, развернулась, выехал
а из двора. Она не заметила, как вслед за ней со стоянки отчалила маленькая
черная "Топота" с затемненными стеклами. Юркий неприметный автомобиль с
ледовал за ней до самого ее дома и довольно долго еще стоял после того, как
она (скрылась в подъезде.

***

Из реанимации Сергея перевели в бокс. Те же голые кафельные стены, та же
тишина и пустота, но все-таки имелось маленькое окно под потолком, за кото
рым качались молодые елки и белела глухая стена соседнего здания. Если п
овернуться на правый бок и чуть приподнять голову, то можно было в это око
шко смотреть, правда, совсем недолго. Каждое движение причиняло такую ос
трую боль, что искры летели из глаз. Обезболивающие препараты помогали т
олько тогда, когда он лежал смирно на спине.
Сергей потерял счет времени. Катя старалась с ним не разговаривать, вер
оятно, ей запретили. Аванесов заходил все реже, на вопросы отвечал неопре
деленно. А в последний раз, когда пришел, сипло пожаловался на больное гор
ло и сказал, что говорить ему ужасно трудно.
Майор Логинов заметил, что в монотонном, мучительном течении времени с
амыми яркими стали для него моменты, когда приходит Катя и делает укол. Ем
у хотелось только одного - провалиться в привычное забытье. Оно утешало и
отупляло.
Еще немного, и он превратится в покорное бессмысленное животное. Эта мы
сль посетила его в самый неподходящий момент, на зыбкой границе между сн
ом и явью, когда простые привычные вещи искажаются до безобразия и ничег
о нельзя понять ни в себе самом, ни в окружающем мире.
Очнувшись на рассвете после порции дурного наркотического забытья, он
обнаружил рядом с койкой Катю. В руках она держала шприц.
- Что ты собираешься колоть?
- Обезболивающее, как обычно.
- Не надо.
- С ума сошел?
- Я не хочу подсесть на иглу, - он попытался улыбнуться, - я могу терпеть.
- Это нельзя терпеть! - категорически заявил доктор Аванесов, явившийся к
нему через пятнадцать минут. - Ты будешь орать, никому спать не дашь. А прив
ыкания не бойся. Морфий тебе перестали колоть три дня назад. Мы меняем пре
параты, сейчас это промедол и анальгин.
- Не надо. Я буду терпеть.
- Зачем? Терпелка у тебя не казенная.
- Буду терпеть, - повторил он и закрыл глаза.
- Ладно, - вздохнул Аванесов, - что я тебя уговариваю? Уже сегодня вечером с
ам попросишь обезболивающее.
Он не попросил ни сегодня, ни завтра. Он привык к боли и даже подружился с
ней. Боль была честней и надежней, чем сладкий искусственный сон.

Глава 4

- Рубенчик, прости меня, - шептала Галя Качерян, надраивая и без того белос
нежную плиту, - ты же знаешь, как я тебя люблю, никто, кроме тебя, мне не нужен.
Ты улетел, я осталась одна и заболела. Стасик просто заехал навестить мен
я, привез лекарства, немного выпил, не мог сесть за руль, и я уложила его в Ан
дрюшиной комнате. Ничего не было, совершенно ничего, он мне как брат, мы вы
росли вместе. Представь, если бы я тебя стала ревновать к Карине. Смешно, в
самом деле!
Вспомнив о сестре мужа, которая ее не любила, Галочка расстроилась еще б
ольше. День она провела в слезах и метаниях по квартире, пыталась занятьс
я домашними делами, но все валилось из рук. Вечером позвонил муж ив Петерб
урга, сообщил, что должен задержаться еще на пару дней. Галя пожаловалась
ему на простуду, сказала, что очень соскучилась. Разговаривая с ним, она та
к сильно дрожала, словно у нее и в самом деле поднялась температура.
Ночью ей снились кошмары. Рубен в красной рубахе с закатанными рукавам
и держал за волосы окровавленную голову Стаса и скалил белые зубы. Утром
Галя позвонила подруге Марине. Она больше не могла оставаться наедине со
своими страхами.
- Как же ему удалось не взорваться? - спросила Марина, выслушав ее сбивчив
ый рассказ.
- Вышел на балкон, увидел, как они возятся возле машины, и вызвал милицию.

0-ой, что будет! Рубен прилетает послезавтра, и его обязательно станут до
прашивать.
- А он-то здесь при чем?
- Ну как же! Рубен работает у Стаса на фирме. Стас ночевал у нас дома, машин
а стояла под нашим балконом. Нет, его обязательно будут допрашивать.
- Интересно... А ты знаешь, они ведь могут твоего Рубена подозревать в перв
ую очередь. Допустим, он знал о ваших отношениях и заказал Стаса.
- Ты что! Рубен не мог ничего знать.
- Ага, конечно. Ты со Стасом спишь, уже лет десять.
- Пятнадцать, - машинально уточнила Галочка, - но мы встречаемся не регуля
рно.
- Это не важно. Вы встречаетесь и спите. Он приезжает к тебе домой, все прои
сходит в супружеской постели, - Марина нервно хохотнула, - и муж, ангелочек,
ни о чем не догадывается... Нет, Галочка, либо твой Рубен дурак, либо ты дура.

Галочка слишком нервничала, чтобы обидеться, и "дуру" пропустила мимо уш
ей. Но предположение, что муж ее может оказаться в числе подозреваемых, до
било ее окончательно. Она горько заплакала в трубку.
- Ладно, успокойся. Я сейчас приду к тебе, мы все обсудим, что-нибудь придум
аем.
Марина жила в соседнем доме и уже через двадцать минут позвонила в двер
ь.
Высокая, громоздкая, с могучим торсом и толстыми конечностями, с копной
рыжих и жестких, как медная проволока, кудрей, она заполнила собой всю мал
енькую прихожую. От нее все время било током, и, когда она чмокнула Галю в щ
еку, та ойкнула. Скинув изношенные кроссовки, Марина тяжело протопала на
кухню в одних носках, по дороге щелкнула кнопкой электрического чайника
и уселась на лавку, поджав ноги.
- Жрать дашь? Не завтракала. - Она схватила с подоконника пестрый тонкий ж
урнал, пролистала, не глядя на страницы, отбросила, вытянула зубочистку и
з керамической баночки, сосредоточенно поковыряла в зубах, потом принял
ась ломать зубочистку. Раскрошила в мелкие щепки и тут же взяла следующу
ю. Руки ее постоянно двигались, что-нибудь теребили, мяли, рвали, пощипывал
и. Гладкое широкое лицо с мягким маленьким носом и узкими сухими губами о
ставалось безмятежно спокойным. Круглые светло-карие глаза могли очень
долго, не моргая, смотреть в одну точку, и только правое веко едва заметно
подергивалось.
Нервный тик появился у нее три года назад, после того как вечером в подъе
зде застрелили ее мужа. Он пытался заниматься бизнесом, взял в сомнитель
ном банке солидную сумму под проценты, и когда стало ясно, что долг он верн
уть не сумеет, его убили в назидание другим.
Детей у Марины не было, она жила одна в маленькой двухкомнатной квартир
ке и кое-как пыталась заработать на жизнь - то шила что-нибудь на заказ, то у
бирала чужие квартиры, то раздавала у метро рекламные буклеты. Иногда по
являлись мужчины, но исчезали очень быстро, поскольку всякий раз выяснял
ось, что нужна не сама Марина, а прописка в ее двухкомнатной квартире, Гало
чка болтала без умолку, варила кофе вытаскивала из холодильника немысли
мые деликатесы - стеклянную банку с красной икрой, пластиковые упаковки
с нарезанной семгой и севрюгой, французский паштет из гусиной печенки, и
спанскую сырокопченую колбас с белым налетом на шкурке. Марина не слушал
а ее, она не могла оторвать глаз от стола, ее круглые широкие ноздри трепет
али.
- Хорошо живешь, Галочка, - произнесла она, судорожно сглотнув.
- А, это Стасик принес. Он любит вкусно позавтракать, но сегодня, видишь, не
получилось. Все осталось.
Марина намазала маслом и икрой половинку булочки, откусила и стала мед
ленно жевать, прикрыв глаза.
- Следователь сказал, его опять попытаются убить, он считает, Стасика кто
-то заказал, - Галочка разлила кофе по чашкам и уселась за стол, - такие вещи
нельзя говорить человеку. Зачем пугать? Может, это вообще была ошибка, мож
ет, бандиты его с кем-то перепутали.
- А сам он что думает? - спросила Марина, отхлебнув кофе и тут же схватив ср
азу три толстых куска колбасы.
- Он в шоке. Ну ты только представь, человек своими глазами видит, как к его
машине прикрепляют взрывчатку! Это ж с ума сойти можно. - Галочка отпилила
вилкой крошечный кусочек семги и рассеянно отправила в рот. - Я хочу сказа
ть, все это вообще очень странно. Вот когда твоего Колю убили, ведь сначала
были угрозы, телефонные звонки, вам предлагали квартиру продать, и тольк
о потом уж убили, когда он отказался. А тут - вообще ничего, никаких угроз, пр
едупреждений. Стасик золотой человек, у него просто не может быть врагов.

- Ну, допустим, враги у всех есть, - невнятно, с набитым ртом возразила Мари
на, - особенно если человек вот так завтракает каждый день.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10