Не жалуются, что те к
плугу не прикасаются. У каждого свое дело. У кого нудное, у кого лихое
да рисковое. Ни с едой, ни с крышей над головой, ни с одежой у тебя
никаких хлопот не будет. Это все моя забота. А твое дело - слова моего
слушаться да страха в трудный час не казать.
- Трифон сказывал, княже, он тоже у тебя в холопах ходил? -
поинтересовался парень.
- Сперва у князя Друцкого, потом у меня.
- Да, он сказывал… - Илья, Карасев сын, широко перекрестился и
решительно махнул рукой: - А согласен я, княже! Лучше раз в чистом
поле в доспехах золотых с нечистью поганой сойтись, нежели всю жизнь в
земле ковыряться! Согласен!
Похоже, мысли о холопстве посещали смерда уже задолго до
предложения господина.
- И я согласен, Андрей Васильевич, - вдруг кивнул второй буян. Не
так уверенно, как его друг-соперник. Скорее с безнадежностью, чем с
радостью. Уж лучше животом в походах рисковать, чем все свое
благополучие на плетение корзинок поставить. А в холопьей жизни вовсе
никаких хлопот. Ешь, пей, почивай на всем готовом. Пусть у хозяина
голова болит, чтобы ты сытым и одетым был.
- Отлично. - Андрей поднялся на крыльцо, оглянулся на парней.
Вот они, его первые холопы. Не те, что от отца достались, не те,
что князь Друцкий от щедрот своих подарил, а его собственные, им самим
с воли выкупленные. Те, кто вместе с ним и под его знаменем будет в
походы ходить, с его именем на устах животы свои класть.
Князь Сакульский вошел в дом, в светелку, поцеловал Полину, что
как раз кормила грудью малыша. Прошло всего несколько дней - а личико
сынишки уже расправилось, наполовину сошли темные корочки,
закудрявились похожие на пух коротенькие волосики. Княжич больше не
напоминал сморщенный шарик - он стал настоящим, пусть и маленьким,
большеголовым человечком. Может статься, и ему еще сегодняшние холопы
послужат, с ним басурман и крестоносцев бить станут, ему за победы
будут здравицы кричать.
Зверев открыл сундук, взял пустые кожаные мешочки, отсчитал в один
полсотни крупных плоских копеек-чешуек, в другой - семнадцать. В
копейке - примерно четыре грамма, в гривне - двести. Так что все
правильно. Хотя в этой денежной системе сам черт ногу сломит: алтын -
три копейки, копейка - примерно четыре чешуйки, двадцать пять копеек -
рубль, два рубля - гривна. Но при этом московские монеты вдвое дешевле
новгородских ценятся, лифляндские - в полтора раза дешевле московских,
псковские - в полтора раза дороже… И как только купцы во всем этом без
компьютера разбираются?
Князь закрыл сундук, открыл другой, достал несколько листов серой
датской бумаги, чернильницу на длинном ремешке, срезанное наискось
гусиное перо, вышел из дома.
- Ну что, добры молодцы, не передумали?
Парни не ответили, и Андрей удовлетворенно кивнул:
- Илья, иди сюда. Клянешься ли ты слушать меня во всем, в делах
больших и малых, все приказы выполнять с прилежанием, как бы тяжелы
они ни оказались, и не отступать от воли моей, даже под угрозой для
живота своего и болью любой? Клянешься ли быть честным и верным с сей
минуты и до последнего часа своего, покуда отпущен не будешь для
отдыха, либо не придет твой смертный час?
- Клянусь, - кивнул Илья и размашисто перекрестился.
- Вот, пиши здесь, что ты, Илья, Антипа Карася из княжества
Сакульского, Запорожской деревни сын, получил гривну серебра за волю
свою от князя Андрея Сакульского по праву владения. Ставь число и
подпись свою. И ты тоже пиши, красавец.
- Грамоте я не обучен, княже, - угрюмо сообщил Изольд.
- Я напишу, ты крестик поставишь, - ответил Пахом. - А грамоте
тебя опосля обучим. А то как же так: русский человек, а букв не
разумеет?
- Я поморянец, - упрямо поправил его парень.
- Да хоть китайцем раньше был, - хмыкнул Зверев. - На русской
земле живешь, русскому князю служишь, по-русски разговариваешь, за
свободу и справедливость живот свой класть готов - значит, русский.
Давай, Пахом, пиши.
Илье, поставившему размашистую, просто королевскую подпись, он
вручил мешочек с серебром и предупредил:
- Сегодня домой ступай. Можешь деньги родителям отдать, можешь с
девками прогулять, можешь на черный день спрятать - но завтра на
рассвете чтобы здесь был! Пахом, сперва с бердышом их работать научи.
Эта штука и попроще во владении будет, и для врага в бою страшнее.
Опосля уж на рогатину и саблю переходи. Там мастерства больше нужно, а
они ребята уже великовозрастные.
- Сделаю, Андрей Васильевич, - согласно кивнул дядька, тщательно
выписывая буквы.
Грамота получалась красивая, из крупных, украшенных хвостиками и
завитушками букв, вытянутых в одну общую линию, без промежутков.
Зверев долго не мог привыкнуть к тому, что здешние писари не разделяют
никак слова - но что поделать, такая сейчас орфография.
- Княже, княже! - Во двор влетел мальчонка лет семи, но, вместо
того, чтобы поклониться Звереву, свернул к конюшне и принялся жадно
пить воду, что грелась для скота в большой кадке. Чистую воду,
естественно, колодезную.
- Ты кто такой? - не понял Андрей. - Чего хотел?
- Дядя Левший послал, - утер рот рукавом рубахи пацаненок. -
Паузок к нам пришел, к ушкую чалится. Богатый. Не иначе, боярин
знатный явился. - Он опять прихлебнул воды и уже не к месту добавил: -
Андрей Васильевич.
Торжественность момента была вмиг разрушена. Князь еще раз
заглянул Пахому через плечо, после чего потребовал у Изольда клятву
верности, принял ее, отдал серебро дядьке и ушел в дом переодеваться.
Не в рубахе же простой неведомого знатного гостя встречать! Когда же
он вышел уже в атласе и шелке, в суконной, подбитой норковым мехом,
украшенной бархатными вошвами ферязи с рубиновыми застежками и
шелковыми шнурками на груди, в шапке с золотой бляхой на лбу,
опоясанный драгоценной булатной боевой саблей - новоявленные холопы
уже отправились тратить полученное серебро.
- Вот, Андрей Васильевич, подписаны, - протянул свернутые в тугую
трубку грамоты Пахом. - Отныне они твои рабы, княже.
- На сундук в светелке положи, - кивнул ему Зверев. - Коли
хватятся меня, я на пристани.
- Коня оседлать?
- Пешком быстрее дойду, - отмахнулся князь. - Лучше девкам вели
снедь собрать, кувшин с вином налить и на ушкуй принести. Гостя
попотчевать надобно, а сюда вести не хочу. Коли не потребуется, сами с
тобой пообедаем.
От холма, да вершине которого пряталась от возможного половодья
деревня, до пристани на берегу торфянистой речушки Вьюн было всего
метров триста, не больше. Андрей одолел это расстояние за полторы
минуты и, еще не ступив на бревна пристани, радостно раскинул руки:
- Кого мы видим! Боярин Бегебин, воевода Афанасий Семенович!
Воистину, милостив ко мне Господь в последние дни! Что за доброе
провидение привело тебя, боярин, к моему порогу?
В этот раз боярин не очень походил на д'Артаньяна. Он был в
собольей шубе, накинутой на плечи поверх богатой ферязи, голову его
спасала от жары высокая бобровая шапка, короткие туфли сверкали
множеством самоцветов. В общем, настоящий русский помещик, в котором
от европейского щеголя остались только узкие усики и ухоженная -
черная бородка клинышком.
- Рыбаки из-за промыслов опять лаются, Андрей Васильевич, -
ответил воевода города Корела и прилегающей волости. - На месте
глянуть порешил. Да заодно захотелось знатного жителя нашего
навестить, поклон от купцов передать, узнать, нет ли нужды какой али
вестей новых?
- А как же, есть, - невольно расплылся в улыбке Зверев. - Сын у
меня родился, наследник. Пять дней тому назад.
- Поздравляю, князь, поздравляю… - Бояре наконец сошлись и крепко
обнялись, покачиваясь и похлопывая друг друга по спине. - А что за
чудище такое вертится у тебя, Андрей Васильевич?
Воевода указал на многосаженное колесо водяной мельницы, что
крутилось перед склоном, подпирающим Суходольское озеро.
- Лесопилка, - небрежно отмахнулся Зверев, давно привыкший к
придуманному в начале лета механизму. - Там шатун под валом десять пил
из стороны в сторону качает. Бревно сверху под собственной тяжестью на
них скатывается, а снизу уже готовые доски вылезают. Два смерда всего
приставлены, а досок за день на четыре избы выдает. Строиться много
приходится. Я ведь рабов из Европы изрядно вывез. Больше полутысячи из
Любека, да тысячу из Дании. Всех разместить надобно, на земле
поселить. Опосля еще себе дом новый отстроить надобно, и усадьбу.
- Никак, княже, ты о смердах больше, нежели о себе, заботишься? -
недоверчиво ухмыльнулся гость.
- Ну у меня-то крыша над головой есть, боярин, - кивнул Андрей. -
А смердов на зиму под небом оставлять нельзя. Перемрут, пропадет зазря
мое серебро. Опять же усадьбу лучше без спешки строить, спокойно и
основательно. Ведь случись осаду держать - только в прочность стен и
надежда.
- Это верно, - согласился воевода. - Тут, княже, камней изрядно
кругом. Посему стены лучше из камня класть, они прочнее. А вот сам дом
- токмо из бревен, оно теплее и для здоровья полезнее. Коли до весны
со стенами обождешь, каменщиков могу прислать добрых. У меня в
крепости работали, но там сейчас работы немного, одно лето обойдусь.
- Знамо дело, обожду, - вздохнул Зверев. - До заморозков все едино
начать не успею. А как тати озерные, Афанасий Семенович? Удалось
покончить с ними, али бегает еще кто?
- С твоей легкой руки, Андрей Васильевич, покончил, благодарствую,
- чуть отступив, поклонился боярин. - Под дыбой тати все с охотой
поведали. И где схроны тайные, и где стоянки общие, на каких реках, за
какими озерами. За месяц ополченцы городские еще полтора десятка
душегубов порубили, да трех живыми привезли. Две чалки разбойничьи на
меч взяли. Ден десять тому я заводил главных в Москву, в Разрядный
приказ отправил, и грамоту сопроводительную с ними. О тебе помянул,
как и обещался. Дескать, твоей отвагой все началось…
- Да что мы все на причале, да на причале? - проследив, как на
борт ушкуя поднялись с корзинками дворовые девки, деланно спохватился
Андрей. - Ко мне за стол прошу подняться, Афанасий Семенович. Откушать
чем Бог послал, за здоровье рюмочку бургундского принять. Ты, боярин,
я знаю, сие вино ценишь…
Левший, наблюдавший за гостем и господином от рулевого весла,
понимающе кивнул и похромал на нос, к трюму с припасами.
- Отчего не откушать? - пожал плечами гость. - С полным моим
уважением…
Спустя несколько минут они продолжили свой разговор уже в каюте,
выпив по полному кубку тягучего терпкого вина и закусив его сочными
медовниками. Пост ведь на Руси. А в пост разве чем угостишься? Что и
дозволено вкушать православному человеку - так освященный мед в сотах
и пирогах, яблоки простые и моченые, изюм, курагу, грибки соленые и
маринованные, рубленую капусту с редькой, огурчики простые и
малосольные, парную спинку стерляжью, пироги с вязигой, векошник, уху
фруктовую и с шафраном, копченую лососину, запеченных пескарей, щучину
свежепросоленную, заливное стерляжье - с ледника, усыпанное яркими
колечками моркови, золотистыми луковичками, прорезанное длинными
зелеными перьями порея и тонкими, словно изломанными, листьями укропа…
Так ведь погреба князя Сакульского пока небогаты, рук не хватает,
посему и половины дозволенного угощения девки принести не смогли.
Пяток лотков, пяток подносов, несколько горшков и крынок…
Под скромный стол и разговоры пошли грустные. О том, что лето
выдалось долгим и засушливым, и хлеб уродился плохо, и поля с капустой
и репой скудны, и оброк смердам опять прощать придется да на будущий
год в недоимку записывать, так что дохода с имений никакого не
предвидится.
- Тебе хорошо, Андрей Васильевич, - после третьего кубка
пожаловался воевода, - ты с государем дружен. Вот, намедни, с
Новагорода бояре из свиты князя Владимира Старицкого в Корелу
заглядывали. Беспокоились, нет ли с твоей стороны какого
предательства, помысла супротив Иоанна Васильевича… - при упоминании
царского имени боярин широко перекрестился. - Но я уверил, что служишь
ты Руси честно и страстно. Опять же, душегубов из чащоб лесных на суд
вывел. Тебе хорошо. А вот с меня за недоимки в казну государеву полной
мерой спросят. Разрядному приказу до хлопот воеводских дела нет.
Положенного тягла с земли не собрал - со своего кармана докладывай.
- Ну что ты, Афанасий Семенович, - замахал руками Зверев. - Разве
тебя недоимкой кто попрекнет, коли ты целую волость от душегубов
избавил? Опять же на них и убыток казенный списать можно. Дескать,
грабили, но ты, воевода, с ними управился. Я слыхал, - понизил голос
князь, - в Высоцкой волости купцы зело жаловались, что люд разбойный
гуляет, ан воеводы мер к ним никаких принимать не хотят. Так из
волости всех воевод поместных в Москву привезли и в поруб посадили. В
наказание за леность. Месяц они сидят, другой - а тати на трактах и
весях пуще прежнего шалят. Управы-то и вовсе не стало. Купцы опять в
Москву, в Разрядный приказ с подношениями. Ну воевод из поруба под
стражей всех на прежние места и препроводили.
- И я про ту забаву слыхал, - рассмеялся боярин Бегебин. - Купцы,
сказывают, боле никуда не жалились. Да воеводам еще долго за муку
безвинную отдаривались.
Разговор опять свернул на пустую болтовню о погоде, о родичах, на
забавные истории, что случались в разных концах Руси. Однако Андрей
уже знал, ради чего приехал воевода Корелы. Предупредить: кто-то из
новгородских бояр ищет способ избавиться от нового соседа. Коли с
изменой ничего придумать не удалось - может статься, уже с другой
стороны к нему подступаются.
1 2 3 4 5 6