https://wodolei.ru/catalog/mebel/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Русский американец - 1

Текст представлен издательством «ОЛМА Медиа Групп»
«Бандит по особым поручениям»: ЗАО «ОЛМА Медиа Групп»; Москва; 2006
ISBN 5-373-00056-6, 5-7654-4885-2
Аннотация
Андрею Мартынову, русскому бандиту из Америки, дано поручение найти иголку в стоге сена – мальчика, двадцать лет назад затерявшегося на просторах России. Волею судеб мальчик является наследником миллионов, и американские боссы затевают вокруг него свою игру. Андрей выясняет, что на роль миллионера подходят два смертельных врага – мент и бандит, когда-то воспитывавшиеся в одном детдоме. Вступить в диалог с обеими враждующими сторонами, обойти ловушки, расставленные жадными американцами, завоевать любовь зеленоглазой Маши… и остаться в живых – вот задачка для русского американца!
Борис Седов
БАНДИТ ПО ОСОБЫМ ПОРУЧЕНИЯМ
ПРОЛОГ
– Ты меня правда любишь?
Он пожимает плечами и молчит.
Она, явно огорченная, трет ноги ладошками. От этих движений колготки на ее коленях то собираются в гармошку, то натягиваются, как резина.
– Так ты меня любишь или нет?
– Я еще не знаю, – отвечает он, глядя в сторону второго этажа рядом стоящего дома.
Двое сидят на низкой, старенькой, на первый взгляд готовой в любой момент развалиться лавочке. На самом деле лавочка эта стоит у подъезда вот уже без малого сорок лет. И никто не может сказать точно, сколько она простоит еще. Они сидят на лавочке второй час, большей частью молча. Она еще пытается выправить положение, начиная разговор с одного и того же. Спасти положение может лишь свадьба, это лучший из всех имеющихся сейчас способов остаться вместе. Все было бы хорошо, будь он хоть чуть-чуть сговорчивее, но он сидит, сложив руки на коленях так, словно они занемели. Она не узнает его, потому что точно знает: Артур Мальков самый веселый парень в Ордынске! Артура, конечно, можно понять. Мама говорит, что в его семье большая проблема, и даже просит не общаться с ним, но разве Маша может не общаться с человеком, вместе с которым, если верить той же маме, лежала на соседних кроватках в роддоме?
– Так ты не ответил, – настаивает она.
– Я ответил, – ему упрямости тоже не занимать. Есть в кого.
– Ты женишься на мне? Тогда ты будешь в нашей семье. Маме ты нравишься, хоть она и относится к вам с опаской, папе не очень, но это не страшно. У нас главная – мама.
Хочется плакать, но он не может себе этого позволить.
– Ты поживешь у нас, а после мы, конечно, поженимся, – не унимается Мария. – И все будет хорошо.
Но он точно знает, что хорошо уже не будет никогда. Никогда.
– Зачем ты плачешь? – согнувшись пополам, она вглядывается в его глаза.
– Это ветер…
Приняв ответ, она успокаивается и, выпрямившись, начинает снова растирать колени. Конечно, он не плачет. Чтобы Артур да заплакал… А ветер сегодня действительно сильный. Отец говорил, что из-за этого ветра ушла на дно вся рыба, и теперь вряд ли удастся порыбачить с товарищами из области.
Маша никак не может понять, зачем, когда отец говорит о людях, он обязательно добавляет – «товарищ». Ну вот как бы она выглядела, если бык Артуру постоянно обращалась: «Послушай, товарищ Артур»? Зачем говорить, если и так ясно, что он – товарищ.
– Пойдем вечером к Орде? Ветер уляжется, можно будет опять попробовать лодку отвязать или просто посидеть…
Вечером… Артур не знает, что будет вечером. Он чувствует, что вечера уже не будет. Этот день будет тянуться вечно, и ничем хорошим не закончится.
– Я пойду домой.
Соскочив с лавки, он поправил брючины над ботинками и с тоской посмотрел в сторону подъезда.
– Туда нельзя!.. – испуганно вскрикнула Маша и попыталась схватить его за рукав. – Там плохо…
Артур это знал, но пошел. Лучше уж сгореть от неожиданно навалившегося горя там, чем мучиться от неизвестности на лавочке.
Он шел к подъезду, чувствуя что в груди ворочается раскаленный кусок свинца. Хотелось плакать, но позволить себе этого он не мог. Отец всегда говорил: никогда ничего не бойся и ни у кого ничего не проси.
Между тем ноги не шли, и, поднимаясь по пахнущей летней прохладой лестнице, ему приходилось совершать над собой насилие. Ботинки цеплялись за ступени, и он дважды чуть не упал. Все было в это утро не так. Обычно тихая квартира на втором этаже их двухэтажного кирпичного дома превратилась в эпицентр разноголосого шума. Сначала был стук в дверь, потом чужой говор, похожий на тот, которым разговаривают грузчики в магазине на Коммунистической, потом этот говор усилился, и им заполнилась вся квартира. Зачем-то пришли соседи, хотя их никто не звал, но больше всего Артуру были неприятны эти четверо, что сразу стали вести себя не как гости, а так, будто именно они хозяева в этом доме.
Поднявшись на нужный этаж, Артур заставил себя как следует рассмотреть открывшуюся его взору картину. Дверь распахнута настежь и, судя по всему – в квартире тот же говор, топот и толкотня, – народу там невпроворот.
Его заметили сразу же, едва он перешагнул порог, разделяющий коридор и комнату. Какой-то усатый хмырь в сером помятом костюме тут же вперил в него взор и закричал:
– Я же просил, чтобы ребенка убрали! Пусть его заберут к себе соседи, а там разберемся! Кстати, сколько вашему сыну лет, гражданин Мальков?
– Шесть, – сказал отец и посмотрел на Артура. И тут парень не выдержал.
Он еще никогда не видел отца в таком унизительном положении. На его руках – наручники, и теперь отец курил, держа папиросу в обеих руках. Он сидел на табурете посреди комнаты, словно нашкодивший во время занятий воспитанник детского сада в кабинете директора Николая Ивановича. Его плечи были опущены, и, всегда уверенный в себе, он даже не потянулся к сыну, чтобы оградить его от такого обращения. Глаза у него были какие-то мутные. Наверное, папа зевнул. Так всегда бывает – зевнешь, а потом никак не можешь спастись от слез, которые лезут из глаз вопреки всем желаниям. Почему отец сидит, словно побитый кот, не встанет и не заставит этих четверых негодяев закрыть свои рты и извиниться?!
Что-то изменилось в жизни.
И тут парень не выдержал.
Он тихо завыл. Так воет собачонка, выброшенная на улицу бессердечными хозяевами, позабытая и оби-
– Закройте ему рот! Я же сказал: уберите ребенка! Заберите его отсюда кто-нибудь! Определимся с папой, потом о нем позаботимся! Да заберите же его!!
Артур завыл еще громче.
– Сынок, не плачь…
– Можно мы его к себе заберем? – послышался знакомый голос соседки.
– Заберите к себе, заберите к чертовой матери – куда хотите заберите, только не мешайте работать!
– Пойдем, Артурка…
Отмахнувшись от рук соседки – тети Гали, Артур бросился к отцу.
– Ччерт! – прошипел «помятый» и схватил мальчишку за шиворот.
– Не трогай пацана! – махнув позорно соединенными вместе руками, отец сграбастал Артура за грудки и прижал к себе.
– Да что же это такое происходит?! – изумился «помятый».
С силой, так что на рубашке мальчика затрещала фланель, он оторвал Артура от отца и отбросил в сторону.
– Ах ты, сука ментовская…
Ну вот – показалось малышу – наконец-то отец стал самим собой! Сейчас он поднимется со стула и исправит ситуацию. Не может быть, чтобы этот сон длился так долго. И отец на самом деле встал.
Артуру вовсе не было больно, когда он, пролетев около двух метров, врезался в сервант и ударился о его ножку головой. Он не замечал боли и оскорбления! Отец встал, его отец, с которым никто доселе в Ордынке не разговаривал так, как разговаривали эти четверо во главе с «помятым».
Вскочив, отец размахнулся обеими руками и неудобно, но изо всех сил врезал этому «помятому» по голове. Хрюкнув, как боров, тот наклонился вперед и смешно, как дядька из «Джентльменов удачи», помчался в сторону трюмо. Протаранив головой толстое зеркало, он рухнул грудью на тумбу и хрюкнул еще раз.
Странно, но отец не стал больше никого бить. Он лишь слегка присел, заслоняя лицо и живот руками от тех, кто бил его руками и пинал в углу комнаты. Получалось у отца плохо. Едва он закрывал руками живот, как тут же получал удары по лицу, от которых кровь крупными брызгами разлеталась по недавно крашенной батарее…
Чья кровь?..
Тяжело дыша, Артур сидел на полу и пытался понять – чья кровь? Не может быть, чтобы – папина. Этого просто не может быть. В Ордынке никто не смеет не только ударить отца, но даже замахнуться на него. Плюнуть в его сторону, косо посмотреть… рукой махнуть – и то никто не смел!..
…Закрывал лицо – тут же раздавались хлопающие удары по открывшемуся месту.
Это папу бьют! – дошло до пацана.
Увидев, как «помятый», стряхнув с лица впившиеся под кожу мелкие серебряные осколки, присоединился к троим, напавшим на отца, Артур дико закричал и вскочил на ноги.
А-а-а-а!!!
Его пытались остановить.
Пытались… Да что там, пытались бы – остановили.
Молоток лежал рядом – утром отец прибивал к потолку в коридоре какую-то доску. «Антресоль» – как смешно обозвал доску отец. Он отложил молоток в сторону, когда раздался этот проклятый стук в дверь и послышался гомон на площадке.
Подхватив молоток с тумбочки и даже не почувствовав его тяжести, Артур подбежал к «помятому» в тот момент, когда тот, схватив отца за волосы, с остервенением, четко рассчитывая каждый удар, бил в склонившуюся под ним кровавую маску…
Дук!..
Молоток отскочил, как от тугого боксерского мешка. Соскользнув с руки, отлетел в угол и, прислонившись рукояткой о стену, замер, как солдатик.
Для Артура все происходило как во сне. Нереальными были события, оживленными казались предметы. И даже этот молоток, отлетевший в угол комнаты так, словно его притянул магнит.
– Господи…
– Боже мой…
Артура била крупная, как при прошлогодней лихорадке, дрожь. Слишком много потрясений для шестилетнего мальчика за одно летнее утро. Он стоял, растопырив пальцы, судорожно глотал ртом воздух и смотрел, как из черепа сползающего на пол «помятого» выбегает кровь. Она бежала, как ручеек, к которому однажды весной отец возил Артура. Ручей был далеко, за тридцать километров от Ордынки, и мама тогда была недовольна поведением папы, но он все равно повез. И сейчас Артур видел ту же картину: маленькая речка, для которой нет преград. Только тогда она не была такой красной. Но этим утром все было красно…
Значит, на паркете все-таки не папина кровь…
– Держи сосунка! – сквозь сон услышал Артур изумленный визг. – Он Воропаева свалил!! Звоните в «Скорую»!! У кого в подъезде телефон?! Сука Мальков, ты и за свои дела ответишь, и за выблядка своего!!
Артуру казалось, что воздух сгустился в какую-то студенистую массу, в которой расплываются не только изображения, но и звуки. Он видел широко раскрываемый рот товарища «помятого», видел среди его настоящих желтых зубов один ненастоящий – золотой, он видел это искаженное гневом лицо прямо перед собой, но доносившиеся до его слуха слова двигались откуда-то сзади. С той стороны, где стояла соседка – тетя Галя и остальные соседи…
Отец и «помятый» лежали чуть поодаль друг от друга, но мальчишка видел их лица так, словно они прижимались друг к другу щеками. Лицо «помятого» было залито густой черной кровью, она продолжала литься, заползая в ноздри и рот.
Лицо отца было еще страшнее: оба глаза заплыли, как два переспелых раздавленных помидора. Парень вспомнил, как отец, когда была жива мать, а Артур совсем маленький – еще не умел читать, – баловался с мамой на даче. Они, собирая помидоры, вдруг стали хохотать как сумасшедшие и бросаться переспелыми, непригодными для засолки плодами. Как давно это было… Мать с отцом любили друг друга, любили и его, Артура. Поэтому досталось помидором и ему. Было смешно смотреть на отца, когда он смеялся, обнимая мать, и с его щеки сползали густые красные волокна… Это было смешно.
А сейчас папа лежал на полу с кровавыми, раздавленными на лице помидорами и что-то шептал. Пелена перед глазами мешала Артуру видеть и слышать. О чем шептал разбитыми в кровь губами отец? Наверное, он шептал мальчишке то же, что говорил давным-давно, на даче, матери. «Я тебя люблю», – шептал матери отец…
Не в силах смотреть на эту страшную картину, Артур на негнущихся ногах сделал два шага в сторону «помятого», наклонился и вытянул из-под его задравшейся до колена штанины белого плюшевого кролика.
Кто-то в этой квартире должен остаться не униженным. Пусть это будет кролик, раз невозможно остановить этих троих, заламывающих руки отцу…
Мальчишка снова всхлипнул. Взял кролика за лапу, отпустил, снова посмотрел на отца. Тот уже ничего не шептал, просто лежал, положив голову на пол, и прерывисто дышал.
Пол перевернулся, мальчишка потерял сознание…
…и очнулся в пахнущем сырым бельем помещении.
Вверху был треснувший ровно посередине потолок. Он был тщательно выбелен, однако тут и там виднелись странные, словно иней, кристаллические пятна. Артур повертел головой. Справа и слева – пустые, аккуратно заправленные кровати.
Артур сжал и разжал пальцы. Где кролик?
Он всегда засыпал с кроликом, и у него никто не отбирал его до самого утра. Так где же кролик?
Мальчишке и раньше доводилось ночевать в чужих комнатах – ну, в гостях, там, у деда, когда тот был еще жив, но ни в одной из квартир, в которых ему доводилось просыпаться, не было на окнах решеток.
Где кролик?
Может, он в больнице? Но когда он успел заболеть? Еще вчера кролик был здоров… Вчера… Папа. Папа!..
Тяжело задышав, Артур подскочил на кровати и услышал скрип пружин. Этот звук пронзил его мозг и заставил память расставить все события по порядку.
Вчера били отца. Били четверо мужиков, которые…
(Артур всхлипнул. Отец не велел плакать, поэтому он, поймав себя на лихорадочном выдохе, медленно выпустил воздух через ноздри. Звук получился каким-то свистящим, потому что некому было заставить его с вечера как следует высморкаться.)
…которые пришли к ним в квартиру. Тот, «помятый», постоянно вытирающий пот со лба, протянул отцу какую-то бумагу и прошел в квартиру, как в свой гараж. Во дворе у соседа по кличке Лихоман есть деревянный гараж, так вот он входит в свой гараж точно так же, как «помятый» зашел в их с отцом квартиру.
1 2 3 4 5 6


А-П

П-Я