Актер нет-нет да и бросал осторожный взгляд на скачущего рядом мессира Гэвэйна. Он не знал, какое чувство в большей мере вызывало у него присутствие рыцаря — страх или ощущение безопасности.
— Родрик, — сказал наконец Джордан, просто чтобы нарушить тишину, — расскажите мне о принце Викторе. В общих чертах, чтобы, так сказать, помочь мне войти в образ. К тому же мне надо побольше знать о его братьях.
— Конечно, — ответил граф, неторопливо начиная рассказ: — Вы средний из трех сыновей. Принц Луи — старший. Он наследовал магию стихии земли по праву Крови. Этот вид волшебства не слишком популярен в замке, поэтому большую часть времени ваш брат проводит занимаясь фехтованием. Он предпочитает мечи и владеет ими мастерски. Луи всегда считался любимчиком короля Малькольма, но в последнее время они заметно отдалились друг от друга. У него отвратительный характер, он не терпит никаких возражений. Его личная жизнь изобилует скандальными историями. Пользуясь своим положением, он может заполучить практически любую женщину, достаточно ему сказать слово, но он предпочитает запугивать и насиловать молоденьких девушек из неродовитых дворянок. Те, кто дерзает жаловаться, изгоняются из числа придворных, а семьи их подвергаются бесчестью. Не многие готовы рискнуть и стать врагом человека, который в один прекрасный день может оказаться их королем. Известно, что он задушил одну девушку, которая осмелилась заявить, что беременна от него. Доказательств того, что она погибла от его рук, конечно же, нет, но все и так знают.
— Похоже, он просто душка, — произнес Джордан, — а какое у него хобби? Колодцы травит?
— Не стоит недооценивать его сторонников, — строго сказал Родрик, — он очень популярен среди стражников и воинов из-за его несомненной воинской доблести. Они не желают слушать про другие его подвиги. Поэтому, как старший из братьев и общепризнанный любимец отца, он пользуется наибольшей поддержкой при дворе.
— Мог ли он быть убийцей короля Малькольма? — спросил Джордан.
— Возможно, вполне возможно, ваш отец мог пригрозить, что лишит его наследства, если он не изменит своего поведения. Я даже вижу, как Луи бросается на короля в приступе ярости. Но яд… нет, это не похоже на Луи. А теперь перейдем к младшему — принцу Доминику. По праву Крови ему принадлежит магия водной стихии, но до сих пор он не снискал с ней большого успеха у публики. Тихий, из всех он наиболее склонен к наукам и обладает нездоровым интересом к колдовству. У него уйма учителей, и, по слухам, он достиг больших успехов в изучении тайн волшебства, хотя опять же никак не продемонстрировал это публично. Доминик всегда был довольно замкнутым. Я бы даже сказал… странноватым.
Мессир Гэвэйн коротко хохотнул:
— Ну это всего лишь одно из мнений.
— А что думаете вы? — спросил Джордан.
— Он чертовски громко лает, — сказал рыцарь презрительно, — так, что даже может испугать.
— Как и его брат Луи. У Доминика есть сторонники при дворе, — продолжил Родрик так, словно и не слышал слов Гэвэйна, — он женат на госпоже Элизабет, весьма и весьма самолюбивой женщине, которая и помогла своему мужу обрести поддержку части знати с помощью тонко спланированных политических ходов. Многие из нас уверены в том, что эта пара и есть главные подозреваемые в убийстве, вашего отца. Но что бы там ни говорилось, на сегодняшний день нет ни одного доказательства, которое бы прямо свидетельствовало против них.
—А какие у меня взаимоотношения с братьями? — спросил Джордан задумчиво. — Мы близки?
— Сомневаюсь. В Редгарте наследование престола — довольно запутанное дело. В большинстве стран корона достается старшему сыну, а остальные не получают ничего, но у нас король останавливает выбор на том, кто, по его мнению, наиболее подходит для этой роли. Этому сыну и достается корона. Здесь чувствуется пережиток тех времен, когда в ходу были кровосмесительные браки. Родившиеся старшие сыновья часто… не могли соответствовать роли наследника. Опасения тех времен по большей части напрасны сегодня, но и закон и обычаи живучи. Как бы там ни было, выбор, если он был сделан вашим отцом, никому не известен. Завещание исчезло бесследно, а так как Луи теперь больше не любимый сын, то любой из вас имеет равные права на трон.
Вы и Доминик ни в грош не ставите Луи. Он нагл и высокомерен и всегда держал себя так, словно он уже наш повелитель. Луи в свою очередь презирает Доминика, считая его слабаком, неспособным держать в руках оружие, и книжным червем. Вы, по его мнению, просто дурак, позволивший разгулявшимся эмоциям лишить себя всего. Вы питаете к Доминику по меньшей мере неприязнь из-за его выбора супруги. Госпожа Элизабет была некоторое время… близка с вами, пока Доминик не отбил ее у вас.
— Сложноватые взаимоотношения, — сказал Джордан. — А нет ли у меня каких-нибудь друзей при дворе?
— Можно сказать, что нет, — ответил Родрик, — большинство ваших сторонников отправились вместе с вами в ссылку, почти все они остались там, ожидая, чем кончится спор претендентов. Но братья ваши оказались, несмотря ни на что, в весьма затруднительном положении по той же самой причине. Никому не хочется оказаться в числе сторонников проигравшего…
Некоторое время Джордан ехал молча, стараясь разложить по полочкам новые сведения. Знать все это было важно, но, чтобы успешно осуществить полное перевоплощение, Джордану требовалось нечто другое. Ему было необходимо знать личную жизнь принца Виктора, тайные его деяния, а также то, что побуждало его поступать так, а не иначе. Взаимоотношения с членами семьи были частью этой личной жизни, и еще очень многое не сказали ему его наниматели.
— Виктор провел в изгнании четыре года, — произнес актер, — что же такое он должен был совершить, чтобы подвергнуться столь жестокому наказанию? Ведь вы уже говорили мне, что Луи задушил молодую женщину благородного происхождения, и это сошло ему с рук.
Аргент и Родрик переглянулись. Мессир Гэвэйн упорно смотрел на дорогу. Наконец граф вздохнул и посмотрел на актера.
— Простите меня, Джордан, безусловно, вы имеете право знать. Просто так уж сложилось, что мы не обсуждаем этого. В действительности получилось так, что почти все четыре года мы использовали все наши силы и влияние, чтобы не допустить огласки. Никто не должен знать правды о том, что случилось. Принц Виктор… всегда пользовался успехом у дам. Но как бы там ни было, в противоположность Луи его сластолюбие не распространялось на представительниц дворянского сословия. Подобные пристрастия могут вызвать сожаление, но на самом деле значения все это не имеет. Как я уже говорил вам ранее, Виктор имел связь с госпожой Элизабет, когда она и его брат уже были помолвлены. Каким образом им удалось так долго держать в секрете свои отношения, никому не известно. Но в конечном итоге двор есть двор, и Доминик все узнал. И тут уж страсти разгорелись не на шутку. Госпожа Элизабет — обворожительно красивая девушка из семьи с безупречной репутацией. К несчастью, она вдобавок холодная, расчетливая сучка. Ей нравилось стравливать между собой двух братьев. Может быть, она хотела остановить выбор на лучшем, но, скорее всего, она просто развлекалась. Виктор и Доминик были на грани дуэли, когда о происходящем узнал король и вмешался, чтобы положить этому конец. Он велел всем участникам конфликта предстать перед ним и, вероятно, потребовал, чтобы Элизабет сделала свой выбор. Она предпочла Доминика.
Какое-то время все было тихо. Виктор заперся в своих покоях, не желая ни с кем разговаривать, даже с Гэвэйном. Мы уже начали всерьез беспокоиться. Не тот Виктор человек, чтобы молча стерпеть обиду. Когда он злится — искры так и летят. А подобное его поведение… настораживало. Тем временем Доминик и Элизабет готовились к свадьбе. Были разосланы приглашения, прибывали подарки, все как будто шло своим чередом. То, что произошло затем, покрыто мраком. Виктор до сих пор не говорит, о чем же он и король говорили за закрытыми дверями. Ясно только одно — Виктор попытался разделаться с братом. Это ему почти удалось. Как бы там ни было, король впал в ярость. Честный поединок — одно дело, но убийство… Вероломно напасть на собственного брата, чтобы украсть у него невесту…
Король Малькольм не мог предать Виктора суду, потому что тогда все случившееся выплыло бы наружу и ничего, кроме потери уважения к монарху и его семье, не принесло. А честь своего дома не была для Малькольма пустым звуком. Он не решился судить Виктора, но и спустить дело на тормозах тоже не мог.
Более того, не следовало оставлять братьев и дальше жить под одной крышей. Удаление Виктора от двора на неопределенный срок по сути дела явилось очень удачным компромиссом.
— Я был прав, — сказал Джордан, — мне досталась роль разбойника.
— Виктора предала женщина, которая клялась ему в любви, — вмешался в разговор мессир Гэвэйн, — приберегите ваши симпатии к Доминику до встречи с ним. Среди демонов Страны Мрака нашлось бы немало таких, в ком больше человеческого, нежели в принце Доминике.
Джордан только устало покачал головой. Едва он успевал составить представление о том, как ему следует играть свою роль, все менялось.
— Итак, — сказал он с расстановкой, — о братьях Виктора и его бывшей возлюбленной мне теперь кое-что известно, есть ли еще кто-нибудь, о ком мне следует знать?
— Есть. Госпожа Хетер Тауни, — сообщил Гэвэйн, — нынешняя подруга Виктора.
— Что она собой представляет?
— Очень сильная женщина, — быстро проговорил Родрик.
— Сильная, — добавил Гэвэйн, — это только одно из подходящих определений.
— Виктор познакомился с ней в Кагалимаре, — продолжал Родрик, — она происходит из хорошей, но не слишком родовитой дворянской семьи. Эта женщина верит в свой звездный час, которого она собирается дождаться с Виктором. Она из тех немногих, кто вернулся с ним ко двору. Они практически неразлучны, и принц, несомненно, видит в ней свою главную опору в эти трудные времена.
— Иначе говоря, — пояснил Гэвэйн, — от нее зависит все. Если ему придется выбирать между этой женщиной и всеми нами, мы не успеем опомниться, как окажемся в волчьей яме. Хетер одобрила наши планы, без ее поддержки ничего бы не вышло. Но держите ухо востро, Джордан. Она предана только Виктору.
— Грандиозно, — воскликнул Джордан, — просто грандиозно. Есть ли в этом заговоре кто-нибудь, на кого я мог бы положиться?
Мессир Гэвэйн громко расхохотался:
— Никого, черт меня возьми, Джордан! Вы начинаете рассуждать, как настоящий принц.
Актер решил пока больше не задавать вопросов. Слишком уж угнетающее впечатление произвели на него ответы. Четверо ехали молча в сгущавшейся тьме, погруженные в собственные мысли. Появились звезды, и луна склонилась над землей, рассыпав свой свет по унылым торфяникам. Джордан поежился и невесело окинул взглядом окрестности. Торфяники начинали действовать ему на нервы. Цокот копыт четырех лошадей казался неестественно громким, далеким эхом разносясь в тишине. Настроение у актера было препаршивое, он вдруг подумал: какую же красоту он раньше находил в этом пейзаже? Это было просто забытое Богом место. Только отчаявшиеся и отверженные могли жить здесь, да и то недолго. Кругом простирались болота да трясины, и усталому путнику негде было укрыться в ненастную ночь. Нигде, как в Редгарте, не встречалось ему столько пустынных болот. Иногда казалось, что топи эти, появившиеся здесь раньше человека, останутся и после того, как он исчезнет. Люди им были совершенно безразличны.
— Не оглядывайтесь, — сказал мессир Гэвэйн тихо, — мы уже не одни.
Джордан замер в седле, разом утратив свое меланхолическое настроение. Трое других вели себя как ни в чем не бывало.
— Разбойники? — поинтересовался Аргент.
— Вряд ли, — бросил Родрик, — я велел своим людям прочесать местность перед нашим появлением здесь. Никаких вооруженных шаек тут нет, только несколько бродяг и нищих. Бандитам здесь поживиться нечем.
— Не могут ли эти люди оказаться соглядатаями, посланными другими принцами? — спросил Аргент.
— Такое можно предположить, — ответил ему Родрик, — но что им делать в подобном захолустье? Кроме нас, про Джордана никто не знает. Сколько их, Гэвэйн?
— Пятеро или шестеро, — спокойно ответил рыцарь, — они очень умело спрятались в зарослях вереска там, впереди. Я едва заметил их.
— Что же нам делать? — хрипло спросил Джордан. В ответ Гэвэйн только ухмыльнулся, и рука его опустилась на топорище секиры.
— Ставлю свою голову, никто не мог знать про то, что мы здесь, — решительно сказал Родрик.
— Самое время, — отозвался Гэвэйн, — похоже на то, что кого-то очень устраивает подобное пари. Возможно, один из наших людей оказался предателем.
— Это просто чушь — все прошли тщательную проверку…
— Не будьте наивны, — возразил Гэвэйн, — всегда можно подкупить кого-нибудь или добиться признания силой. Нам придется основательно заняться этим, когда мы доберемся до Полуночного Замка.
— Если мы туда доберемся, — произнес Джордан. — Кем бы ни были люди, скрывающиеся в кустах, не забывайте — их шесть, а нас всего четверо.
— Численное превосходство не спасет их, — возразил Родрик, — с нами мессир Гэвэйн.
Рыцарь зловеще улыбнулся. Джордан изо всех сил старался успокоиться.
Они продолжали скакать дальше по дороге. Сильный порыв ветра взбудоражил вересковые заросли. Джордан напряженно всматривался в каждую тень, но ничего разглядеть не мог. Он вдруг подумал, что, если впереди засада, можно рискнуть и под шумок смыться отсюда обратно в город. Если же одолеют люди Родрика, то в крайнем случае, потом, когда схватка закончится, можно будет поклясться, что лошадь под ним понесла со страху. На все эти размышления у него ушли лишь доли секунды, и он понял, что ничего не выйдет. Во-первых, никто в это не поверит, во-вторых, Дымка чересчур ленива. Джордан, проглотив слюну, положил руку на эфес меча. Он всегда считал, что, прежде чем лезть в драку, надо попытаться сначала понять намерения противника, а уж если ничего не получается, он, как правило, предпочитал съездить врагу по зубам первым, а затем по возможности скорее уносить ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8