Кроме того, во втором письме упоминается Святой Маврикий (Saint Maurice) и пещера, а вокруг Сен-Морица полно горных пещер. И озеро там тоже имеется, так что упоминание о плавании меня не смутило. Но ты, конечно, прав. «С.-М.» — это Сен-Мало…
— Постойте, постойте! — перебил он. — О каком это «втором письме» вы говорите?
Тут Синтия подмигнула — это было настолько на неё непохоже, что Ника вздрогнул. Голубой глаз на миг прикрылся морщинистым веком и вновь воззрился на племянника с весёлым торжеством. Раздался дребезжащий смех. Тётя наслаждалась минутой.
— Вот об этом.
Узловатые пальцы достали из-под скатерти заранее приготовленный конверт, а из конверта листок грубой буроватой бумаги.
— Там было ещё одно письмо на английском. Точнее, фрагмент письма. Начало отсутствует. Стоило мне прочесть первую строку — и я остолбенела. — Синтия отвела руку с листком от нетерпеливых пальцев Николаса. — Сейчас, сейчас. Только, пожалуйста, читай вслух. Доставь старухе удовольствие. Я хочу слышать, как задрожит твой голос.
Голос Николая Александровича действительно задрожал. Даже сорвался. Первая строка, начинавшаяся с середины фразы, была такая: «…но главное — вот эта детская считалка. Она поможет тебе запомнить путь к тайнику».
Как же голосу было не сорваться?
Что-то зашуршало возле локтя. Фандорин оглянулся — это попугай сел на стол и смотрел, разинув клюв, словно тоже хотел послушать. Однако Нике сейчас было не до раритетных птиц.
Почерк был тот же, что в первом письме, только не такой ровный и гладкий, словно пишущий очень торопился. Ни завитушек, ни заглавных буквиц в существительных, ни изящных оборотов. Язык послания казался менее архаичным, почти современным.
Впрочем, углубиться в чтение Николас не успел. Тренькнул звонок — это батлер, согласно установленному распорядку, доставил afternoon tea.
— Давайте скажем, что нам не нужно чая! — жалобно воскликнул Фандорин. Мысль о том, что придётся прервать знакомство с интригующим документом, была невыносима. — Сейчас начнёт священнодействовать!
— Человек выполняет свою работу, — строго сказала тётя. — Надо относиться к этому с уважением. Тебе не хватает выдержки и терпения. Это не по-английски, мой мальчик. Войдите, Джагдиш!
Возглас адресовался батлеру. Улыбчивый индиец во фраке и белейших перчатках вкатил столик, на котором сверкали фарфором, хрусталём и серебром чашки, вазы, приборы, а посередине красовался кувшин с орхидеей
— Сервируйте чай на террасе, погода сегодня просто чудесная, — велела Синтия и прикрикнула на Нику. — Не подглядывай в письмо! Имей терпение! Покорми пока птичку орешками.
Попугай, который ещё пять минут назад у неё был «животным», подлежащим немедленному изгнанию, превратился в «птичку».
— На, жри, — хмуро буркнул магистр по-русски, зачерпнув в одной из вазочек арахиса.
Но пернатое создание лишь мотнуло хохластой башкой и, словно в нетерпении, топнуло по столу.
— Кушай, деточка, кушай.
Синтия попробовала запихнуть орешек прямо в клюв попугаю, но тот взлетел и сел Фандорину на плечо. При этом ещё и изогнул шею, как бы пытаясь заглянуть в листок.
— Мне не дают читать, и ты не будешь, — сказал Николай Александрович, убирая руку с письмом.
* * *
Продолжить чтение удалось минут через пять, когда батлер разлил чай, добавив тёте молока, а племяннику ломтик лимона.
Наконец пассажиры люкса остались на террасе вдвоём (если считать попугая, по-прежнему сидевшего на плече у Ники, то втроём). Магистр поспешно отодвинул чашку, развернул листок и начал сначала:
«…но главное — вот эта детская считалка. Она поможет тебе запомнить путь к тайнику.
Прыг-скок, прыг-скок
С каблука на носок,
Не на запад, на восток,
С оселка на брусок.
Прыг-скок, прыг-скок,
И башкой об потолок.
Вкупе с вышеприведённым рисунком считалка укажет тебе, где спрятано сокровище.
Знай, моя милая Беттина, что я оставляю тебе ключ к богатству, свободе, новой жизни — всему, чего ты пожелаешь. Это мой прощальный дар. Я же удаляюсь туда, откуда, надеюсь, нет возврата. И довольно обо мне. Лучше скажу о тебе.
Ты самая добрая, щедрая и самоотверженная женщина на свете. Но самоотверженность, когда её слишком много, из добродетели превращается в грех. Любое достоинство, будучи избыточным, оборачивается своею противоположностью. Жертвовать собою ради других без остатка означает расточать собственную жизнь, а ведь она бесценный Дар от Господа!
Ах, Беттина, поверь мне! И женщина может вырваться из пут судьбы. Это даже не так трудно, Нужно лишь преодолеть страх и твёрдо знать: главный твой долг не перед кем-то или чем-то, а перед самой собою. Растоптать собственную жизнь — худшее из преступлений в глазах Всевышнего.
Меня торопят, времени больше нет.
Не сомневаюсь, что сундуки, набитые золотом и серебром, пригодятся тебе больше, чем мне. Этих богатств довольно, чтобы обеспечить свободу сотне, а то и тысяче таких, как ты. Мне же ничего не нужно. Свобода у меня теперь есть. Такая, о которой мы мечтали когда-то детьми, помнишь?
Ты, верно, думаешь, что путь к свободе полон непреодолимых препятствий? Ошибаешься. Вот что надобно сделать: заложи свои драгоценности, чтобы хватило средств на дорогу; найми верного и толкового слугу, а лучше двух или трёх; садись в карету и ни в коем случае не оборачивайся! Дорога сама поведёт тебя. Ты сядешь на корабль, приплывёшь в указанное место, отыщешь пещеру, а в ней тайник. Только и всего.
Святой Маврикий, покровитель тех, кто не оглядывается назад, поможет тебе.
Прощай, моя милая, и будь счастлива.
Твой самый любящий и верный друг Эпин»
Всё вплоть до подписи Your most loving and assured friend ?pine, было написано той же рукой, что первое письмо. Только внизу, явно другим почерком, кто-то приписал по-немецки: «Первая страница, где карта и рисунок, сожжена в день святой великомученицы Прасковьи во избежание соблазна». Буквы крупные и круглые, чернила более густого оттенка. В одном месте они расплылись, словно на бумагу капнула слеза.
— Кто этот Эпин? — воскликнул Фандорин и перевернул листок, но на обороте ничего не было. — В каких он был отношениях с Беттиной Мёнхле?
— Я тоже гадала, гадала, — вздохнула тётя, — но, боюсь, мы никогда этого не узнаем. Полагаю, друг детства, кузен, но вряд ли возлюбленный. В обоих письмах чувствуется искренняя приязнь, но не страсть. К тому же вряд ли в семейном архиве фон Теофельсов стали бы хранить любовную переписку замужней дамы. Я выяснила, эта Беттина между 1704 и 1720 годом произвела на свет одиннадцать детей.
— Значит, искать свободу она не отправилась… Да ещё уничтожила первую страницу. Приписка, наверное, сделана её рукой?
— Да. Там в папке есть ещё несколько писем фрау Мёнхле. Почерк тот же.
Николас ещё раз пробежал глазами последнюю строчку.
— Странный поступок: сжечь половину письма, причём именно ту, по которой можно отыскать сокровище. Зачем, почему? На одной считалке далеко не уедешь.
Синтия улыбалась — у неё было время поломать голову над этим естественным вопросом.
— Здесь удивительно не только то, что она уничтожила страницу, но и то, что сочла необходимым написать об этом.
— В самом деле! Что бы это могло значить? Постойте-ка, я сам. — Фандорин потёр лоб, попытавшись представить себе Беттину Мёнхле.
Добрая, щедрая, самоотверженная. Отказавшаяся от соблазна свободы и уронившая слезу по этому поводу. Не любившая своего коммерцсоветника, но родившая ему одиннадцать детей…
— Господин Мёнхле, судя по сохранившимся сведениям, разбогател на ссудных операциях. Легко предположить, что он был человеком алчным. Если бы нашёл в бумагах супруги письмо с ключом к сокровищу, обязательно ринулся бы на поиски. Беттина этого не хотела, потому и сожгла первую страницу, где, вероятно, подробно разъяснялось, как отыскать пещеру. Приписка предназначена мужу: мол, не ищи, всё равно не найдёшь. А вторую страницу фрау Мёнхле сохранила, ибо речь там в основном о чувствах, Должно быть, Эпин был ей очень дорог…
— Умник ты мой, — похвалила Синтия. — Я тоже пришла к этому выводу. Правда, не так быстро.
— И главный вопрос, самый увлекательный. Сокровище. Представляю, как бесился коммерциенрат — или его потомки, когда в конце концов наткнулись на этот документ. — Фандорин сокрушённо вздохнул. — Очень вероятно, что и поныне в какой-то неведомой пещере пылятся сундуки с золотом и серебром. И никто никогда не найдёт к ним дороги…
— Ты бы, может, и не стал искать. — Мисс Борсхед с осуждением покачала головой. — Ты бы отступился. Потому что в тебе, Ники, мало характера.
Выпад Николас пропустил мимо ушей, а вот интонация, с которой произнесены эти слова, его заинтересовала.
— Вы думаете, клад можно найти? Но как к этому подступиться? Тут же нет никаких зацепок!
Она торжествующе поглядела на племянника снизу вверх.
— Ты безнадёжно отстал от жизни, Ники. На свете существует интернет.
— И что же вы сделали?
— Самую элементарную вещь. Я зарегистрировалась на всех существующих форумах кладоискателей, — с гордостью сообщила она.
— Вы?
Представить себе мисс Борсхед, чатящуюся с обитателями полоумных кладоискательских форумов, было трудно. Однако тётя истолковала удивление Николаса по-своему.
— Не под своим именем, конечно. Это было бы неприлично. Я взяла ник. Ты знаешь, что такое «ник»? — Он нетерпеливо кивнул. — Красивый ник, из письма. «Юзер Эпин», вот как я там называюсь. — Мисс Борсхед приосанилась. — И картинку приделала: аристократический молодой человек в парике, с тростью.
Пришлось её разочаровать.
— Ничего особенно красивого и тем более аристократичного в имени ?pine нет. По-французски это значит «колючка».
— Да? Ну вот видишь, и тут я ошиблась, как с городом С.-М. — Но обескураженной Синтия не выглядела, совсем наоборот. — В этой связи вот тебе урок на будущее, мистер всезнайка: иногда ошибка приводит к цели быстрее, чем учёность и логика.
— Что вы хотите этим сказать?
— На всех форумах я разместила один и тот же вопрос: «не находили ли за последние 300 лет в Сен-Морице или его окрестностях, в пещере, большой клад, состоящий из сундуков с золотом и серебром?» Я ведь думала, что речь идёт о швейцарском Сен-Морице.
— И что?
— На следующий же день я получила ответ от юзера с ником «Голденбой»: «Эпин, я тот, кого вы ищете. Нам необходимо пообщаться офф-лайн». «Офф-лайн» значит очно, а не по интернету, — сочла необходимым пояснить тётушка.
Компаньоны
От волнения Николас забыл, что на плече у него примостилась солидного размера птица, а та вдруг взяла и хрипло рявкнула: «Кр-р-рр-р!!!» Это было неожиданно, с перепуга магистр вскочил и опрокинул стул.
— Ну вот, ты уронил птичку, — попрекнула Синтия, когда попугай со стуком шмякнулся об стол.
— К чёрту птичку! Кто этот человек — Голденбой?! Вы с ним встретились?!
Подобное чувство, ни с чем не сравнимое по волшебной остроте ощущений, Нике доводилось испытывать и прежде. Каждое из тех незабываемых мгновений осталось с ним навсегда. Вдруг томительно перехватит дыхание, сладко заноет под ложечкой, и нечто, казалось бы, навсегда сгинувшее в пучине истории, вдруг начнёт проступать сквозь мутную толщу Времени. Словно утонувшая Атлантида или град Китеж вздумали вновь вынырнуть со дна на поверхность.
— Голденбой — это не человек, — медленно протянула старая садистка, наслаждаясь нетерпением племянника.
— То есть?
— Это двое людей. Партнёры компании «Сент-Морис Ризерч Лимитед». Уставная цель — поиск сокровища, спрятанного триста лет назад на острове Сент-Морис.
Именно в этот миг Синтии, конечно же, понадобилось протереть очки. Она сделала паузу и с видом крайней сосредоточенности принялась тереть бархоточкой стёкла.
— Где-где? На острове Сент-Морис? Что это за остров? Может быть, вы имеете в виду остров Маврикий, что в Индийском океане?
— Нет. Сент-Морис находится неподалёку от Мартиники, но относится не к французской, а к британской юрисдикции. Это маленький необитаемый островок. Из-за того, что я неправильно расшифровала аббревиатуру «С.-М.», я по случайности попала в десятку. Я-то имела в виду швейцарский Сен-Мориц, а компаньоны «Сент-Морис Ризерч» вообразили, будто я в курсе дела, и немедленно со мной связались. Это называется «наитие». Логикой владеют многие, наитием — единицы.
Старая дама показала пальцем сначала себе на грудь, потом в небо. Бриз почтительно шевелил её голубоватые седины.
— Не наитие, а случайное совпадение. Ладно, не имеет значения. — Ника сел, снова вскочил. — Да не тяните вы! Что вам рассказали эти люди? Они знают, где искать тайник?
— Это я и попыталась выяснить. Сначала я встретилась с джентльменом, который представился «техническим руководителем» предприятия. Он сам примчался ко мне в Кент буквально через два дня после того, как мы вступили в переписку. Первая беседа была очень странной. — Тётя отпила чаю, хитро улыбнулась. — Каждый пытался выведать у собеседника максимум информации, ничего не сообщив взамен. Но у меня больше терпения, к тому же я отлично умею прикидываться старой идиоткой. Раунд закончился вничью. С небольшим преимуществом в мою пользу. По крайней мере, я узнала, что поиски надо вести не в швейцарском Сен-Морице, а в Карибском море… На следующую встречу они явились вдвоём. Второй у них называется «юридическим руководителем», Оформление находки клада и взаимоотношения между компаньонами — это всё материи заковыристые, тут без хорошего специалиста можно наломать дров.
— Тётя, не мучайте меня! ЧТО — ВЫ — У НИХ — ВЫВЕДАЛИ?
Если б не воспитание, Николас сейчас схватил бы почтенную леди за руку, как Герман старую графиню.
— Ты не даёшь мне рассказать всё по порядку, — пожаловалась Синтия. — Ну хорошо. Изволь. Дело кончилось тем, что меня пригласили стать третьим компаньоном. Как только я намекнула, что у меня есть ключ к местонахождению тайника, они оба просто затряслись. И стали чрезвычайно сговорчивы. Ты сейчас поймёшь, почему.
— Вы показали им письма?
Синтия обиделась.
— Я похожа на дуру? Разумеется, я ничего им не показывала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9