– Чувства тут ни при чем.
– Еще как при чем. – Она заторопилась, видимо, женская часть ее природы все-таки проявилась, не все же время ей быть художницей, нахальной и в высшей степени требовательной: – Да, когда ты пропал, я не стала ждать… Но я любила тебя и сейчас люблю, Рост. Ты не понимаешь, как это трудно было – оказаться без тебя. Вот я и…
– Я же сказал – чувства и даже наши поступки, продиктованные ими, тут ни при чем.
И вдруг с необычайной отчетливостью понял, что теперь вот случится у него такая полоса, когда все на свете будет диктоваться – или неявно зависеть, но все равно зависеть! – от всех и всяческих любовей, связей, браков, прежних увлечений… А это было неправильно, потому что слишком по-женски, с неистребимым девчоночьим отношением к миру через привязанности или, наоборот, неприязни. Слишком это затуманивало мир, в котором он привык существовать, но с этим теперь приходилось считаться. Может, пришел такой возраст, когда всяческие переживания настигают и мужчин?
Одно он знал точно. Раньше такого не было, все получалось само собой. И он бы с превеликим удовольствием обошелся без этого впредь.
Баяпошка смотрела на него исподлобья, словно формировала его мысли, как с ним это некогда происходило в плену, когда он был рабом. Или она все-таки угадывала его настроения, ведь женщины-аймихо склонны к эмпатии. Иногда даже слишком. Уж кому как не ему в этом разбираться, побывав мужем двух сестер из их племени?
Он пошел к Храму. Баяпошка почти в отчаянии поднялась, под ее ногами заскрипел песок.
– Ростик, если тебе будет лучше, я могу признать, что… Если бы знала, что ты жив, я бы…
Он отмахнулся от нее, как от докучливой мухи. Про себя подумал, все, больше никаких рисунков, какую бы ценность они, по словам аймихо, не представляли. Он с этим завязал. Как и с возможной службой Боловску в чине… Кстати, какой у него там чин имеется, кажется, дослужился до капитана. Невелика птица, смогут обойтись.
Но кто-то догонял его бегом, а потом взял за руку. Это была Роса, Росинка, Роска… Она заставила его остановиться, потому что запыхалась. Серьезно посмотрела в глаза, у нее были чудесные глаза, гриневской породы, серые и слегка настороженные. Сильные глаза.
Она вся была очень складненькая и быстрая… И расчесанные на прямой пробор волосы, и две косицы, спускающиеся чуть не до коленок, и тверденькая, в цыпках, ладонь.
– Пап, – сказала она, – только не злись ни на кого.
– Да вы что, сговорились? – Сердиться на нее он не мог, в этом, наверное, и был расчет этой пигалицы, его дочери.
– Нет, просто я почувствовала… А еще дядю Бастена. Он вообще очень здорово опасность чует, мне бы так.
– Чувствует, – рассеянно поправил ее Рост.
– Ну да, чувствует. – Она торопилась, потому что хотела высказать как можно больше. – Только он рад тому, что произойдет, а ты – расстраиваешься… Я вот что хочу сказать – ты соглашайся. – Она подумала, отвела взгляд, всматриваясь уже не в него, а в то, что ощущала сама. – Это будет правильно.
– Таким, как ты, еще нельзя советовать взрослым, – ответил он и пошел дальше. Обернулся – она стояла, переживая за него. – Придет время, я с тобой во всем буду советоваться, но нужно подождать.
И вот Росинка вдруг вполне толково и даже серьезно отозвалась, это после его-то, так сказать, родительской отповеди:
– Смотри, не пропусти, когда это время придет.
А он и растерялся. К счастью, чрезмерно реагировать уже не было времени, где-то далеко в степи действительно разлился шум приближающейся машины. Кажется, все-таки не антиграва.
Глава 2
Машина была довольно необычной, таких прежде Ростик не видел. Небольшой треугольник, очень плоский, с открытой кабиной спереди, на которую, впрочем, можно было натягивать кожаный верх, как на старинном автомобиле, отец говорил, до войны такие были. В обоих крыльях находилось по антигравитационному блину, сзади между ними на вертикальной штанге крепился толкающий винт с воздушным рулем. Машина ходила над землей, как экраноплан, оба пилотских кресла были заняты. Сзади у нее имелось еще одно, небольшое место, хотя скорее багажник, сейчас пустующий.
Машина плавно снизила скорость, поюлила туда-сюда носом и улеглась на траву в паре десятков метров от первых построек со стороны степи. Эти будочки Рост давно подумывал снести, но места в самом Храме было маловато, вот он и не решался, слишком уж разрослось здешнее население. Хотя, с другой стороны, при обороне они бы скрывали нападающих, давая возможность подобраться к главному зданию… Вот только от кого защищаться?
С одной стороны машины вышагнул Перегуда, потянулся, опасливо стал приглядываться, куда ему следует спрыгнуть. С другой лихо, чуть не по-ковбойски вылетел Ким. Он, уже на траве, похлопал машину по гладкому носу, посмотрел на Ростика и махнул рукой. Рост опустил пушку, хотя и держал ее, вероятнее всего, чтобы встретить гостей в полной форме, по здешней, Полдневной, традиции. И лишь тогда понял, что автоматически бормочет себе под нос:
– Л-ру, брат. – Он имел в виду, конечно, Кима. Перегуда в данной ситуации означал какие-нибудь неприятности.
Бывший начальник обсерватории, а ныне просто один из основных советников Председателя, которым последние годы бессменно являлся Дондик, зашагал вперед, выставив руки. Так просто, на всякий случай. По его лицу гуляла улыбка, он ничего тут не опасался.
Но в его улыбке чувствовалась напряженность. К тому же он нашел глазами кого-то сзади Ростика, чуть вскинул подбородок, словно спрашивал – как? Рост, не оборачиваясь, понял – там стоит Баяпошка. Что она ответила взглядом, его мало интересовало.
С Кимом они обнялись, причем тот тоже помалкивал, не заорал что-либо, что приятели всегда орут при встрече, не хлопнул по спине, просто притиснул к груди и тут же отодвинулся в сторону. Дипломат, решил про себя Рост, сукин сын, все понимает и даже не одобряет, может быть, но участвует.
Винрадка уже наготовила угощений. Ничего особенного, но в Боловске даже самые продвинутые из функционеров питались черт знает как, поэтому свежим овощам, маринованной жирафятине, похожей на буженину, знаменитому Ростикову пиву и, конечно, сухой рыбе, которая таяла во рту, словно подсоленный снег, оба гостя обрадовались. Ким налег на рыбу с мясом одновременно, а Перегуда устроил себе подобие салата, обильно сдобренное давленным из подсолнечника маслом. С этого и попробовали начать разговор.
– Рост, – заговорил Перегуда, как старший по возрасту и положению, – и как тебе удается такой подсолнечник вырастить? Ведь он, говорят, сухость любит, а у тебя тут сыро из-за моря. И ветра замечены лютые.
Про ветра в Полдневье он загнул, не бывало тут ветров сколько-нибудь сравнимых с теми, что случались за Земле. Не та атмосфера, не те процессы, совсем другое место.
Рост посмотрел, как Баяпошка клюет что-то со своей тарелки, и промолчал. Винрадка с Кирлан, главной женой Винторука, чуть обеспокоенно смотрели на происходящее. Они поняли, что пир горой не получится, Рост к этому не расположен. Вот и соображали, бедняги, – почему?
Ким по старой привычке уволок что-то из тарелки Винта, который тоже молчал, как немой, даже не ворчал на Кирлан, что у него в последнее время вошло в привычку. Посмотрел на Роста в упор, спросил:
– Небось л-ру говорил, да? – Он засунул за щеку кусок рыбы побольше и добавил: – Не расслышали мы.
– Стрельбу же не устроил, – мельком обронил Перегуда. Усмехнулся, мол, шутка. Только шутка получилась начальственная, свысока. Он и сам это заметил, только вида не подал.
– А я вот думал перед тобой новой машиной похвастать, – продолжал Ким. – У нас в последнее время научились делать отличные редукторы, легкие и выносливые. Понимаешь, происходит отбор мощности с разгоняющегося вала антигравитационной мельницы и передается по коленвалу на винт. Отличное устройство, только регулировать иногда тяжело. Фрикцион… – Он замолчал, сник, покосился на Перегуду, все-таки договорил: – К тому же эти редукторы и храповиком могут служить, помнишь, как мы мучились, когда первые антигравы-автоматы делали, ну, без ручного привода? Вот этими редукторами теперь и выходим из положения. – Он жевал уже без аппетита, хотя определенно не наелся. – Поликарп придумал.
– Хочешь, мы сейчас тебе это волшебное слово скажем? – спросил Перегуда.
– Рост, перестань, – чеканно, с металлом в голосе проговорила Баяпошка. Видимо, не забыла еще, что могла тут хозяйствовать на правах жены. Повернулась к гостям. – У нас как раз сегодня объяснение произошло.
Винторук поднялся, подмигнул Росту вместо благодарности, такая привычка у него тоже завелась недавно, хотя это и выглядело с его-то глазищами ужасно, ушел и унес с собой тарелку. Винрадки с Кирлан уже и видно не было, спрятались в кухне.
А Рост даже не чувствовал ничего. Ни угрызений, ни разочарования, ни опасения. Он даже не придумывал, как себя вести, просто сидел.
– И как он отреагировал? – спросил Ким, словно Роста не было рядом. А может, и вправду – не было.
– Разозлился.
– Хорошо, – решил Ким, – когда он злится, это всегда обнадеживает.
– Но сейчас-то он не злится. – Перегуда не поднимал головы от тарелки.
– А вот это уже не обнадеживает. – Ким как был трепло, треплом и остался.
– Что же делать? – спросила Баяпошка. И повернулась к Ростику. Все-таки она очень красивая, решил он. Особенно когда вот так смотрит, у нее даже глаза немного косят, и пресловутая прядка падает на лицо.
– Просто скажите, зачем приехали, – проговорил наконец Рост.
– Возникла одна идея… Вернее, идей как таковых не много, но вот проблем, которые мы хотели бы… – Перегуда не мог не усмехнуться. – Представить на твое рассмотрение, действительно хватает. Но выделяются две.
– По нашим данным, пауки очень уж здорово размножились за последние годы, что-то с этим следует делать, – высказался Ким. – И еще немало беспокойств нам стали доставлять пленные пурпурные. Они тоже усиленно размножаются, а вот дела, чтобы им поручить, нет. Так как ты теперь у нас эксперт по пурпурным, хотелось бы узнать – нет ли какого-нибудь заветного средства, которое ты вынес оттуда. – Он неопределенно мотнул головой в сторону леса, хотя Вагос находился совсем в другом направлении, где-то на юго-юго-востоке, или, может быть, на юге. – Чтобы с ними справиться, конечно.
– Что ты вообще по этому поводу думаешь? – добавил советник Председателя.
– Пауков вы оставили в их природной среде, они не могли не размножиться. А что касается пурпурных, так их вообще, кажется, приватизировали, если я правильно произношу это слово.
– Что ты имеешь в виду?
– Галя Бородина, присвоив алюминиевый завод, кажется, в нагрузку получила и поселение пленных губисков… Или я ошибаюсь?
– Те времена давно прошли, – махнул намасленными пальцами Ким.
– А завод остановили, – добавил Перегуда, – за ненадобностью. У нас и прежде потребности в металле были невелики, теперь же… Об этом никто, кроме тебя, и не вспоминает. Своих «залежей» на вагоноремонтном заводе хватит еще лет на тридцать.
Снова сидели молча. Рост понимал, что не прав, что плохо принимает гостей, которые, в общем, его друзья, но… поделать ничего не мог. Вернее, не собирался ничего делать.
– Как можно выйти из положения? – спросила Баяпошка. Теперь она тоже не отрывалась от тарелки, почему-то чувствовала себя виноватой. Хотя Ростик знал – никто ни в чем не виноват, особенно она.
– Что вас конкретно волнует в пурпурных? Я слышал, они все-таки понемногу встраиваются в наше хозяйство?
– Встраиваются, разумеется, вот только… – Перегуда почесал за ухом, при этом вид у него стал озабоченный. – Их много, больше сорока тысяч оказалось, когда их захватили. Какая-то часть из них сбежала через лес дваров. Мы рассчитывали, что уйдет половина… не стрелять же их на самом-то деле? Но уйти решились всего несколько сот, может быть, тысяча наиболее решительных.
Или наиболее зависимых от той подпитки, которую оказывают в их цивилизации несупены и чегетазуры, подумал Ростик. Так тоже бывает – смелость из-за слабости, хотя, конечно, кто его знает?
– Помнишь, мы как-то видели, что к нашим дварам прилетают за кующимся деревом целые орды пурпурных с проходящих мимо кораблей? – спросил Ким, снова принимаясь за еду.
Рост помнил, но никак не отреагировал на эту вставку.
– Сейчас за счет детей их не меньше стало, а больше. Из них, по нашим прикидкам, тысяч пять-семь обретаются в Боловске. Они там организовали вполне успешную коммуну, занимаются строительством, торгуют брикетированным торфом, их п'токи, самые здоровые и послушные, сотрудничают с заводом. Потом…
– Кто ими управляет? – спросил Рост. – Кто у них верховодит?
– В том-то и дело, что они самоорганизовались. И кто в их иерархии какую позицию занимает, мы не знаем.
– Это твое мнение, или так Герундий, наша славная милиция, докладывает?
– Герман пытался навербовать среди пурпурных кое-какую агентуру, – невесело хмыкнул Ким. – Кончилось тем, что нескольких вербовщиков серьезно побили, а всех, кто как бы дал согласие на сотрудничество, из города вымело, словно помелом. Их не убили, но есть данные, что они оказались в другом месте и в другом качестве. По крайней мере мы так думаем.
– Сейчас вы совсем не контролируете пурпурных в городе? Или есть еще попытки что-то предпринять?
– Расскажи ему про банды, – попросила Баяпошка.
– Тут все просто. Лет семь или чуть больше назад в городе завелись бандиты из пурпурных. Черт его знает, как они дошли до такой жизни, но, в общем… Ходили, многое узнавали и грабили дома. А потом их всех выловили, причем в пару недель, скорее всего, выдали свои, которые решили жить и работать в Боловске. После того как из них организовали штрафные роты, так сказать, и отправили к Бабурину, где они протянули не дольше двух лет, никакого бытового криминала с их стороны не наблюдалось.
– Все погибли? – ровным тоном спросил Ростик.
– Не все, я слышала, три-четыре десятка все еще у него работают, как-то выжили, – отозвалась Баяпошка.
1 2 3 4 5 6 7