Разве Хальвдан ел мясо, когда не было мяса для его воинов? Может, в его доме и нет изобилия, но и низостью там не пахнет. А Свинхагахалл, Сигурд, насквозь провонял низостью, и меня поражает, что ты не чуешь этого.
Сигурд раздражался все сильнее, особенно когда понял, что возразить тут нечего. Бьярнхард правил своими подданными так, чтобы те не могли выжить без его поддержки. Такой обычай сулил неисчислимые беды тому, кто попадал в немилость, — но Сигурд считал себя выше такого положения… во всяком случае, пока он не заслужил неудовольствия Бьярнхарда.
— Послушай, Микла, — сказал он, — не понимаю, зачем ты тратишь здесь попусту время? Я с тобой не уйду, а силой ты меня не уведешь, пока у меня есть вот это. — Он угрожающим движением наполовину вытащил из ножен меч.
— Вот как? — Микла ожег его гневным взглядом. — Сигурд, ты простой скиплинг, а я уже почти что полноправный маг. Бьюсь об заклад, что я мог бы увезти тебя туда, куда я сочту нужным, — а я намерен доставить тебя и Рольфа в Свартафелл, как бы ты ни брыкался и ни валял дурака! Времени у нас мало, так что ступай будить Рольфа и собирайтесь в путь. Я уже заседлал ваших коней — они ждут.
Сигурд встал и обнажил меч.
— Вот мой ответ! А теперь лучше убирайся, пока я не разозлился настолько, чтобы и тебя не прикончить. — Микла поднял посох.
— Я вижу, тебе понравилось убивать друзей? Вошел, так сказать, во вкус?
Ну-ка убери меч, или я расплавлю и его, и твою руку без всякого сожаления!
— Слова истинного друга! — с издевкой заметил Сигурд. — Нет, Микла, я хорошо знаю, кто мои друзья, и ты к ним не относишься.
— Отношусь, болван, только ты слишком туп, чтобы это понять! — огрызнулся Микла.
Сигурд вспыхнул от ярости, поняв, что ничего в жизни он так не хотел, как прикончить Миклу.
— Таких слов не прощают, — сказал он и нанес удар… но Микла, наученный примером Хальвдана, отпрянул и увернулся от меча. Сверкающее лезвие пронзило лишь его плащ.
Микла перепрыгнул через стол и занес посох, приготовясь произнести заклинание. Сигурд хотел было прыгнуть за ним… но тут его затылок словно взорвался, он проковылял шага два по странно накренившемуся полу и рухнул навзничь. Зала головокружительно завертелась перед глазами, и из этой круговерти возникло озабоченное лицо Рольфа.
— Как ты, Сигги? Я тебя не слишком сильно ударил?
— Нет, ничего, все в порядке, — хрипло прошептал Сигурд, чувствуя, как на затылке стремительно растет изрядная шишка. Он укоризненно глядел на Рольфа.
Наконец Сигурд с трудом поднялся на четвереньки и даже не смог возмутиться, когда Микла, что-то злобно ворча, схватил его меч, вложил в ножны и сунул за пояс. К тому времени, когда Сигурд сумел кое-как подняться на ноги, Рольф уже затолкал их пожитки в две седельные сумы, стащил для Миклы красивый плащ и новые сапоги и завладел доброй половиной завтрака, накрытого для Бьярнхарда. Он набросил на плечи Сигурда плащ, стараясь не зацепить свеженькую шишку, и объявил:
— Мы готовы, Микла. Пошли!
Рольф и Микла с двух сторон взяли Сигурда за руки, вышли из зала и по длинному темному коридору вышли наверх, где одинокий часовой возился со скудным костерком и даже не глянул на троицу, важно прошествовавшую мимо.
Стражи на укреплениях подступили было к ним с расспросами, но Микла в ответ что-то раздраженно рявкнул, как и подобало важной персоне, и дал шпоры коню.
Они скакали галопом в медленно светлеющую мглу. И когда уже минуло за полдень, стало понятно — теперь их никто не сможет догнать. Микла и Рольф ликовали. Сигурд все еще дулся, тем более что каждый поворот головы напоминал ему о коварстве Рольфа. После нескольких дней пути, в глубине души радуясь каждому лучику скупо светящего солнца, Сигурд снизошел до того, чтобы заговорить с Миклой и Рольфом.
Первым делом Сигурд потребовал у Миклы свой меч, но Микла ответил:
— Я спрятал его туда, где он не сможет причинить беды. На самом деле, Сигурд, тебе не слишком хочется получить этот меч обратно. Я прочел начертанные на нем руны — клинок проклят для каждого, чья рука сожмет его рукоять. «Три предательства я свершу»— вот что на нем написано. Это руны двергов; видимо, доккальвы схватили кузнеца-гнома и заставили его выковать им волшебный меч, а он этим проклятием отомстил, как мог. Гномы, в общем-то, славный народец, но обиды они помнят вечно. Когда доберемся до Свартафелла, попросим Бергтора уничтожить меч, чтобы никто больше не погиб из-за проклятия.
Сигурд вздохнул и уставился на огонь, на котором готовился скудный завтрак.
— Я не часто в этом признаюсь, но так оно и есть — я осел. Йотулл и Бьярнхард все подстроили, чтобы заманить Хальвдана в Свинхагахалл, а там оказался я вот с этим мечом и убил его.
— Да, — сказал Микла, — Бьярнхард позаботился, чтобы нужная весть достигла Хравнборга. Хальвдан подозревал ловушку, но, я уверен, никогда бы не подумал, что это окажешься именно ты. Не могу винить тебя во всем… но тебе будет трудненько оправдаться. Надеюсь, то, что хранится в этой шкатулке, окажется чудом из чудес, — иначе как возместить гибель Хальвдана?
Рольф упрямо натягивал отсыревшие сапоги.
— Я все ломаю голову, где же Йотулл. Гонится он по-прежнему за теми, кто унес Хальвдана, или же следует по пятам за нами? Какая добыча покажется ему ценнее — или доступней?
Никто не ответил на этот вопрос, но ни о чем другом они не могли думать, когда сели на коней и снова тронулись в путь сквозь непроглядный мрак. Впрочем, солнце с каждым днем всходило все раньше и дольше задерживалось на небе, отчего тролли явно пали духом, а погоня из Свинхагахалла наверняка отставала. В холодные морозные ночи путники различали топот копыт по камням за несколько миль от стоянки, и Микла лез из кожи, чтобы чарами сбить со следа доккальвов. Он нагонял такой густой туман, что дышать в нем было почти невозможно, будоражил метели и пургу, чтобы запорошить след и сбить с толку погоню. Он сотворял миражи, к примеру ярко освещенный дом, из которого доносилось веселое пение; доккальвы метались от горы к горе, прежде чем догадывались, как легко обвели их вокруг пальца. Лучшим миражом Миклы была расселина, которая отделяла доккальвов от их добычи, и они подолгу метались вдоль края, пытаясь обойти расселину или хотя бы перебраться через нее. Сигурд глядел на Миклу с новым уважением, особенно когда тот сотворил в небе небывалое огненное зрелище, чтобы у преследователей не хватило духу идти за ними дальше.
Одно только обстоятельство никак нельзя было поправить магией. Скудный запас пищи приходил к концу, а, судя по картам Миклы, они едва преодолели четверть пути до Свартафелла.
— Почему бы тебе не наколдовать нам еды? — ворчливо заметил Сигурд как-то вечером, когда все трое, промокшие и приунывшие, с пустыми желудками, сгрудились в лавовой пещере. Снаружи лил шумный весенний дождь.
Микла покачал головой:
— Даже если б я это и сделал, пользы для нас никакой. Наколдованная еда не насыщает. Сделаем лучше вот что: будем останавливаться в усадьбах и хуторах по дороге и трудиться за пропитание. Среди других альвов Йотуллу будет труднее отыскать нас заклинаниями. Мы совсем немного свернем к западу и через два дня доберемся до усадьбы под названием Туфнавеллир.
Может, им понадобится помощь в стрижке овец. Потом можно будет остановиться в Квигудалире, Миркдхале, Скардрсстронде, Флете и Гуннавике.
А там уж рукой подать до подножий гор, где в своем Свартафелле живет Бергтор.
Сигурд задумчиво подергал себя за бородку и помрачнел.
— Я не думал, что между нами и Свартафеллом так много разных поселений.
Что, если там окажутся соглядатаи Бьярнхарда и Йотулла?
— Альвы независимы по натуре, и доккальвы не исключение, — отвечал Микла. — Ты этого, может, и не знаешь, но тамошний народ не слишком жалует Бьярнхарда и Йотулла, и вряд ли кто-то поспешит выдать нас.
Сигурд утешал себя мыслями о прочной крыше, которая защитит их от дождя, и хоть какой-то еде, что попадет в подведенные от голода желудки.
Даже если Бьярнхарду удастся как-то изловить их, он сумеет вернуть себе доверие хромого ярла. В конце концов, его ведь увезли силой, против его воли. Совершенно ясно — им одним не выжить, а именно об этом он говорил Микле, и эта мысль приносила Сигурду некоторое удовлетворение.
Они добрались до Туфнавеллира на исходе короткого весеннего дня. Дождь растопил сугробы, наполнив речные русла ревущими потоками воды, и низкие холмы вокруг усадьбы уже подергивались зеленой дымкой. Дым приветливо вился из трубы большого торфяного дома, окруженного хижинами, амбарами и загонами для скота. Судя по блеянью овец и собачьему лаю, стрижка уже началась.
Как и предсказывал Микла, хозяин Туфнавеллира был только рад получить помощников для стрижки. Камби Чернобров не встретил новых работников гостеприимными возгласами, когда они, завершив дневные труды, явились в дом ужинать, но еда у него за столом оказалась отменная и обильная, а слуги и домочадцы держались предусмотрительно вежливо.
— Гостей у нас бывает немного, — проговорил Камби, попыхивая трубкой, которая почти терялась в его огромном корявом кулаке. — Не то чтобы мы вам не рады, но вы, верно, приметили кой-какие тревожные признаки в окрестностях Туфнавеллира и, быть может, не захотите остаться поработать здесь столько, сколько намеревались.
Его глаза, блеснув из-под густых курчавых бровей, тотчас же впились в Сигурда, и взгляд этот был так проницателен, что Сигурд поежился и решил быть начеку: хозяин словно сказал ему без слов, что все знает о нем.
Сигурд сообразил, что Камби, хотя с виду груб и неотесан, на деле отнюдь не обыкновенный крестьянин.
Микла тоже изучал взглядом хозяина.
— Да, верно, я заметил, что вокруг усадьбы многовато могильных курганов, и почувствовал, что в безлунные ночи это не самое приятное в мире местечко. Я более-менее искушен в магическом ремесле, так что буду рад усмирить неугомонных покойников, если они вас беспокоят.
Жена и дочери Камби оторвались от вышивания и обменялись взглядами, в которых было настороженное любопытство. Ульфрун, жена Камби, явно была недовольна тем, как повернулся разговор.
— Слушай-ка, — резко обратилась она к мужу, — ты, похоже, решил отпугнуть отсюда трех добрых работников, а где ж мы сейчас новых-то найдем? Помолчал бы ты, Чернобров!
— Не буду, сварливая ты баба! — огрызнулся Камби. — Я узнаю мага с первого взгляда, ясно? — Он поглядел на Миклу, вздохнул и покачал головой.
— Сызмальства живу здесь и никогда не считал это место особо мирным, но худшее началось год назад, когда умер мой отец. Звался он Вигбьед и был искуснейшим магом, всю свою жизнь враждовал с Бьярнхардом. Когда Вигбьед умер, Бьярнхард подослал чародея, чтобы тот поднял его из могилы и подчинил своей воле, и теперь Вигбьед по велению Бьярнхарда мстит этой усадьбе и ее обитателям. Из-за драуга моего отца мы не смеем после полуночи оставаться в этом доме. Он уже убил нескольких гостей, которых застал спящими в его постели, а иные просто исчезли, и я подозреваю, что драуг заволок их в свою могилу, так что стали они лиходейскими призраками и теперь терзают нас новыми злыми проделками. Есть тут еще упыренок-домовой — он обитает в Туфнавеллире с тех пор, как построена усадьба. Гаденыш время от времени портит молоко или убивает скотину, но все же от него больше досады, чем опасности. Ну да вы его еще увидите — оборванный мальчонка в бурой рубашке, — а то на своей шкуре испытаете его проказы, если поживете у нас подольше.
Сигурд глянул на Миклу с кривой усмешкой:
— И ты все еще полагаешь, что Бьярнхарду нелегко будет нас здесь отыскать? Лучшего места и нарочно не придумаешь.
Рольф содрогнулся и отодвинулся подальше от груды костей, которые служили здесь топливом. Ульфрун, заметив это, недобро хохотнула:
— Придется тебе, юноша, привыкать: в Туфнавеллире под каждым холмиком кости. Предки Камби проявили великую прозорливость, поселившись как раз посередке старого могильника, так что плуг на каждом шагу выворачивает из земли чей-нибудь скелет. Род Камби всегда отличался особенной тупостью, а в последнем их отпрыске она расцвела прямо-таки пышным цветом. Если б только Камби согласился, пока шкура цела, пойти на службу к Бьярнхарду, мы бы жили и богаче, и веселее!
Камби одарил жену хмурым взглядом и подергал оттопыренную нижнюю губу.
— Пора нам покинуть дом, — поднявшись, торжественно объявил он. — Я проведу наших гостей в коровник — увы, это лучшее место для ночлега, которое мы можем им предложить.
— Хотя там холодно и крыша во время дождя протекает, — злорадно добавила Ульфрун.
Сигурд изрядно пал духом при мысли о коровнике. Он обвел взглядом уютный дом с мягкими постелями и ярко горящим очагом и почти с ненавистью покосился на Миклу.
— Я не намерен спать в коровьем стойле. Вы ступайте туда, если пожелаете, но я останусь здесь, в тепле и уюте. По-моему, — тише добавил он, — они выдумали эту историю с драугом, чтобы оправдать свое негостеприимство. Надо же — устраивать гостей на ночь в коровнике!
Рольф отчаянно замотал головой:
— Ну нет, мне и коровника довольно! Ночевать бок о бок с домовым и драугом — слуга покорный!
— Тогда я переночую здесь один, — упрямо сказал Сигурд.
— Тогда ты до утра не доживешь, — отозвался Камби. — И уж верно не я буду в этом виноват.
Торфяная крыша над их головами вдруг застонала, и мелкая пыль осыпалась на спину и плечи Камби.
— Вот видите, — продолжал он невесело, — уже начинается. Видно, Мори-упыреныш прыгает по крыше, новую пакость замышляет.
Микла поглядел вверх, где за полумраком балок и стропил сквозь дымовое отверстие сияли звезды.
— А в твоем коровнике крепкая дверь? — спросил он. — Конь, к примеру, не сможет ее выбить?
Камби пожал широкими плечами, и лицо его стало еще печальнее.
— Разве может один бедный крестьянин со всем управиться? Дверь как дверь, вот и все, что можно о ней сказать.
— Тогда мы все будем этой ночью спать в доме и попытаем счастья с Вигбьедом и Мори, — решительно сказал Микла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42