А какого прыжка?
– Хм, смешно... Ты ведь, наверное, даже не понял, что прошел телепортационный канал. До твоей Земли, парень, почти восемь миллионов световых лет – и временной люфт в несколько десятков миллионов лет обычных, хронологических... Хотя в принципе какая тебе разница?
– Нет, почему же, мне очень даже... – Андрей не договорил, с тоской глядя на входящих в комнату людей – и когда только его собеседник успел их вызвать? – знакомого водителя и еще двоих незнакомых молодцев «большого и неумного телосложения». В руках автор недавней шишки на его затылке держал все тот же «автомат-пистолет-бластер-хрен-знает-что». Смутно похожие друг на друга мордовороты вооружены не были. По крайней мере с виду и на первый взгляд. А рассмотреть повнимательнее ему не дали – вытряхнули из кресла и, снова сковав руки наручниками, потащили к двери.
– Подождите, – властный голос хозяина (или, может, уже стоит писать это слово с большой буквы?) остановил их почти на пороге. – Освободите ему руку, ту, где браслет.
Приказ был выполнен как всегда беспрекословно – Андрея вновь расковали, на сей раз частично, предъявив начальству требуемую конечность.
– Самое смешное, – теперь уже точно навсегда оставшийся для него инкогнито человек неторопливо снял с лацкана рубашки небольшой золотой значок и проколол иглой-заколкой услужливо подставленный одним из конвоиров палец, – что ты, похоже, даже не понял, как эта штука работает! – сорвавшаяся с подушечки крупная капля крови упала в центр одной из пластинок. – В принципе ничего удивительного. Для нашего мира все это – прошлый век: кровь для перекодировки индбраслетов, невозможность использования больше чем у трех носителей, специальное программное обеспечение... дикость, теперь все иначе. Но когда-то это и на самом деле считалось вершиной биоинженерной мысли... Ну вот и все!
Последнее относилось уже к браслету, послушно разжавшему свои металлические объятия. Стянув вещицу с руки Андрея, человек махнул конвоирам:
– Убейте его. Не сейчас – ночью. А пока – поставьте в точке выхода дополнительный экран. Мне не нужны больше гости из нашего... гм... общего допредельного прошлого...
15
Одесса, старый город. Апрель 2005 года
– Что-то ты быстро, – не оборачиваясь, приветствовал друга Данила. – Почем пиво, узнал?
– Нету у них пива, закончилось, а нового пока не завезли. Говорят, ввозной налог на телепортационные перевозки подняли, вот и не импортируют, – сообщил Игорь, еще с института умевший нести абсолютную чушь с совершенно серьезным видом. – Ты лучше скажи: разобрался в чем-то?
– Издеваешься? – на сей раз сисадмин даже удосужился оторваться от монитора. – Тебя ж минуты три только не было!
– Да? – Игорь и на самом деле был удивлен – по его представлениям он отсутствовал минут десять-пятнадцать. Наручные часы, отсчитавшие двенадцать минут, впрочем, тоже подтверждали его правоту.
Решив не отвлекаться еще и на это – и без того загадок хватает, доктор протянул Ирине найденную в траве зажигалку.
– Андрей курил? Его вещица?
Ириша молча кивнула, едва удержавшись, чтобы не расплакаться. Эту зажигалку брат ей показывал, хвалясь, что она для него счастливая – прошла с ним всю войну и даже не потерялась при взрыве бронетранспортера. А теперь вот значит...
– Не реви! – на всякий случай предупредил девушку Игорь, тут же решив не рассказывать ей про кровь на траве. – Главное, что мы его уже нашли. – Чтобы более не углубляться в эту тему, он перевел разговор: – Даня, попытайся все-таки что-то узнать. Иначе мы никогда и ни к чему не придем, о'кей?
– Слышал уже... – беззлобно огрызнулся тот. – У меня работа творческая, не то что у некоторых, так что не надо меня торопить. Быстро только кошки рождаются!
– Ладно, не буду, – неожиданно легко согласился хирург, даже не отреагировав на «некоторых». – Главное, работай, творческий ты наш... – Развернувшись, он двинулся в спальню, где на одной из полок вместительного платяного шкафа хранились его единственное оружие – подаренная прооперированным на самой заре его «нетворческой работы» милиционером дубинка, официально отчего-то именуемая «резиновой палкой», а неофициально, как известно, – «демократизатором».
Можно было бы, конечно, взять с собой еще небольшой походный топорик или зловещего вида разделочный кухонный нож, однако Игорю не очень хотелось начинать знакомство с новым миром с применения холодного оружия, пусть даже и разрешенного законом. В конце концов, у Ириного брата могло в очередной раз начаться носовое кровотечение, а зажигалка просто выпасть из кармана.
Решив пока не ломать голову над вопросом, отчего же он тогда еще не вернулся назад, Игорь возвратился в комнату, где, негромко напевая под нос что-то из репертуара любимой «Арии», корпел над творением программистов двадцать второго века творчески настроенный сисадмин, рядом с которым молча страдала несчастная Иришка.
– Я скоро. – Он быстрым шагом двинулся к расположенному посреди кухни порталу, неожиданно поймав себя на мысли, что впервые назвал вход именно этим словом. Данька, узрев-таки вооружение товарища (Игорь отчасти потому и старался поскорее покинуть комнату – не хотелось вызвать со стороны друга очередной порции дурацких комментариев), открыл было рот, но сказать ничего не успел – доктор уже скрылся за кухонной дверью, скользнув за невидимый глазом телепортационный занавес.
Натурия, планета земного типа. Второй пояс дальности, около 7,5 миллиона световых лет от Земли. Июнь 1839 года от второй колонизации, времяисчисление–местное
А время, как оказалось, «здесь» и «там» на самом деле шло неодинаково – за несколько проведенных дома минут довольно многое успело измениться. Прежде всего уютная полянка на вершине холма уже не была более пустынной. Теперь там находились еще четверо людей, двоих из которых – имей он такую возможность – сразу узнал бы пропавший Андрей. Кроме того, что-то изменилось и в структуре самого призрачного занавеса, пока что надежно скрывающего Игоря от деловито хозяйничающей «снаружи» четверки. Бесцветная прозрачность неожиданно словно загустела, превратившись в некое подобие матового, неравномерно затертого стекла, по поверхности которого то и дело проскальзывали яркие перламутрово-белые всполохи. И без того размытые контуры чужого мира теперь расплылись еще больше, почти вовсе утратив четкость, – увидеть что-то еще можно, но уже с трудом.
И это Игорю сразу же не понравилось. Но еще больше не понравились раскрытые контейнеры с какой-то аппаратурой, стоящие прямо там, где он обычно выходил. Это уже наводило на мысль, что его появления, возможно, ждали и – что, согласитесь, еще хуже! – к нему готовились.
Подойдя поближе к выходу из царства замерших фотонов, он прислушался к доносящимся снаружи звукам чужой, но какой-то смутно знакомой речи. Прислушался и понял (да нет, какое удивление: сие славное чувство навеки кануло в небытие под напором всего, что ему удалось узнать за последние дни!), что знает, о чем говорят два склонившихся над контейнерами человека.
– ...ну не знаю. Верховный, я так понял, считает, что он прыгнул к нам с самой Земли. Ты ж видел, как он на браслет смотрел. Похоже, он даже испугался, а чего – непонятно...
– Непонятно, потому что ты как был дураком, так дураком и остался! Пошевели мозгами, глядишь и поймешь чего. Этот парень к нам прыгнул из того времени, когда ни о какой телепортации никто и не слышал, а такого быть не может, верно? Значит, что-то изменилось – или может измениться. А нам, как ты понимаешь, это, мягко говоря, невыгодно. Если кто-то в том времени научится преодолевать Предел – нам хана!
– Да почему хана-то?! Мы уже почти две тыщи лет на этой планете – как что-то может измениться?
– Вот я и говорю – дурак... Если рухнет Предел – нас просто не станет. Мы сами – и все, чего мы добились за эти годы, исчезнет. Потому что появились только благодаря этому самому долбаному Пределу, понимаешь?
– Нет. Время не изменить, это уже доказано. Может, я и дурак, но тоже кой-чего помню и знаю. Кажется, в прошлом уже пытались изменить историю – и что? И мы есть, и Предел на месте. Ага?
– Нет, не «ага»! Тогда у них не получилось – так, может, как раз сейчас и получится. Ты ж помнишь, как эти браслеты работали? К ним, между про'чим, нужна была специальная программа для расчета пространственно-временных координат и параметров прыжка. И если кто-то смог прыгнуть к нам из того времени, значит, они смогли рассчитать параметры.
– Ну и что с того?
– А то, что они не могли этого сделать! А раз смогли, значит, что-то уже изменилось, дошло?
– Опять одно и то же... Ладно, хватит, все-таки не зря я тебя треплом зову! Давай ставить экран – и домой.
– Парня жалко... Он и вправду ничего не знает. Но Верховный прав – его надо убрать, и как можно скорей. Непонятно только зачем ночи-то ждать?
– У Верховного свои заморочки. Видно, опять думать станет, или, как это – «анализировать», во! А прыгуна этого нечего жалеть – сам виноват, что к нам сунулся.
Дослушивать Игорь не стал – он, похоже, и так узнал немало важного. Конечно, о том, что браслеты попали в начало двадцать первого века откуда-то из будущего, он уже давно, если честно, подозревал. А в их связи с установленной на его компе программой и вовсе не сомневался, но вот о каком-то эксперименте по изменению человеческой истории и непонятном пределе слышал впервые. И еще теперь он знал о судьбе Андрея: его действительно схватили и собираются убить, причем этой ночью. А значит, время тихой разведки и мирного разрешения ситуации, увы, прошло, даже не начавшись. Оставалось одно – действовать. И как можно быстрее.
Тяжело вздохнув, Игорь поудобнее перехватил ребристую рукоять «демократизатора» – никаких сомнений по поводу предстоящей встречи с местными аборигенами он уже тоже не испытывал. Ждать, что, увидев его, они просто вежливо поздороваются, спросят, как дела на Земле, и продолжат ковыряться в своих ящиках, не приходилось!
Безусловно, можно было просто повернуть назад– несмотря на расставленную на поляне аппаратуру и изменившийся внешний вид выхода, доктор чувствовал, что ничто не помешает ему это сделать, – однако тогда бы он точно потерял единственную ведущую к исчезнувшему Андрею ниточку, допустить чего конечно же не мог. А раз так, значит, вперед!
Потерявшая былую прозрачность завеса безропотно пропустила сквозь себя атакующего Игоря, хотя ему при этом и показалось, что она вроде бы стала немного более упругой. Если раньше последний шаг был именно шагом, то теперь он словно бы проталкивал свое тело сквозь воду. Сопротивление, конечно, мизерное, но все-таки есть.
Впрочем, особенно думать об этом было некогда. Вырвавшийся на «оперативный простор» воинственно настроенный доктор прекрасно понимал, что теперь нужно только действовать. Особенно учитывая незамеченный им раньше и весьма смахивающий на оружие предмет в руках одного из аборигенов.
Назвать Игоря большим знатоком военной науки или хотя бы рукопашного боя, конечно, было нельзя. Пара детских дворовых драк, полгода занятий в студенческой секции самбо да военная кафедра в родном мединституте не в счет. Однако он тем не менее прекрасно помнил старую ратную истину о том, что «самое лучшее на свете оружие – это неожиданность». Помнил он и напутствие, коим сопроводил свой полуметровый резиновый подарок прооперированный им омоновец: «Неважно, что у вас в руках, доктор, – пистолет, нож или вот эта палка, – но если уж вы достали оружие и показали его противнику, применяйте его немедленно. Сначала применяйте, а потом разбирайтесь, кто был прав!»
И хотя в тот раз давший клятву Гиппократа хирург не согласился со своим проаппендэктомированным пациентом (спорить, правда, тоже не стал), сейчас он собирался поступить именно так. «А ля гер, как известно, ком а ля гер», или, если не умничать: «Сначала мочи – потом „сдавайся“ кричи!»
«Самое лучшее на свете оружие» суть – неожиданность, как и предполагалось, оно не подвело. Чего-чего, а появления из ниоткуда слегка небритого мужика в помятом камуфляже (если они тут, конечно, вообще знали, что такое камуфляж) они явно не ожидали. Или ожидали, но были уверены, что установленный ими экран окажется для оного неодолимой преградой. Но как бы то ни было, фактор неожиданности сработал «на все сто», и не имевший до сего дня реального военного опыта Игорь получил свои несколько мгновений на то, чтобы оценить опасность и наметить первоочередную цель.
Которой, как вы догадываетесь, стал мужик с «прибором, напоминающим оружие» в руках, – тот самый, кого только что весьма нелестно называли «дураком». Милицейская резиновая палка – это, конечно, не городошная бита и уж тем более не метровый кусок строительной арматуры, но подвернувшаяся под удар вражья рука, до того цепко сжимавшая оружейную рукоять, тут же безвольно обвисла вдоль туловища. Его собеседник, склонившийся над каким-то извлеченным из контейнера аппаратом; успел только приподнять голову. В следующий миг конец милицейской дубинки «демократизировал» его прямехонько поперек лба.
Двое других аборигенов тоже ничего не успели сделать. На счастье молодого доктора, в их руках в тот момент был здоровенный контейнер, который они спускали из кузова необычной машины, зависшей в полуметре над землей. Пока они решали, что делать – ведь выпустить тяжеленный с виду ящик означало уронить его себе же на ноги, – двигающийся с удивительной для него самого быстротой Игорь (еще вчера он ни за что бы не поверил, что умеет так быстро двигаться и так профессионально драться!) уже оказался рядом с ними, несколько раз взмахнув своим импровизированным оружием.
Победа была близка – у двоих противников можно было смело диагностировать временную потерю сознания, еще один катался по траве, утробно подвывая и изо всех сил подтягивая к груди колени (нет, садистом Игорь никогда не был, вовсе не собираясь бить кого-либо ниже пояса – просто промахнулся), оставался последний – тот самый, коего атакующий, аки заправский шаолиньский монах, доктор «демократизировал» первым по счету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36