Элизабет считалась доминантом, но не настолько, чтобы подцепить Натэниела.— Элизабет ушла, — ответил Грегори.— Без Натэниела?— Без.— Ну, это уже другое дело.— В каком смысле?— Я на нее сержусь.— Это уже лучше, — сказал он.— И насколько лучше это может быть, Грегори? Все вы меня заверяли, что эти клубы безопасны. Немножко связывания, пара шлепков и щекотка. Вы меня уговорили, что я не смогу всю жизнь держать Натэниела подальше от них. Вы мне сказали, что там все под наблюдением, чтобы никому плохо не сделали. Это мне говорили и ты, и Зейн, и Черри. Черт побери, я сама это видела. Там повсюду камеры наблюдения, там безопаснее, чем бывало у меня на некоторых свиданиях. Так что там могло случиться?— Это можно было предвидеть...— Начни сразу с конца, Грегори, я уже устала от предыстории.Молчание длилось дольше, чем следовало. Слышалась только излишне громкая музыка.— Грегори, куда ты подевался?— Грегори нездоров, — произнес мужской голос.— Кто говорит?— Меня зовут Марко, хотя вряд ли это вам что-нибудь скажет.Культурный голос — произношение американское, но весьма рафинированное.— Вы новый в городе? — спросила я.— Нечто вроде этого.— Добро пожаловать. Обязательно съездите к Арке, оттуда открывается чудесный вид. Но какое отношение имеет ваше прибытие ко мне и моим подопечным?— Мы сначала не поняли, что нам попалась ваша зверушка. Он не тот, за кем мы охотились, но раз он к нам попал, мы его у себя оставим.— Оставить не получится, — сказала я.— Приезжайте и заберите его, если можете.Странно-гладкая речь усиливала впечатление угрозы. В голосе не было злости, не было ничего личного. Очень по-деловому, а я понятия не имела, что все это может значить.— Дайте трубку Грегори.— Вряд ли это получится. Он прямо сейчас развлекается с одним моим другом.— Откуда мне знать, что он еще жив?У меня в голосе было не больше эмоций, чем у него. Пока что я еще ничего не чувствовала, слишком было все неожиданно. Как если включить фильм с середины.— Пока что никто не умер, — ответил этот человек.— Откуда мне знать?Он секунду помолчал, потом ответил:— Что же это за люди, с которыми вам приходится обычно иметь дело, если первый вопрос у вас — не убили ли мы его?— Год выдался тяжелый. Теперь дайте трубку Грегори, потому что пока я не буду знать, что он жив, и он мне не скажет, что живы остальные, переговоры приостанавливаются.— Почему вы решили, что это переговоры? — спросил Марко.— Интуиция.— Вы очень прямолинейны.— Ты еще понятия не имеешь. Марко, насколько я прямолинейна. Дай трубку Грегори.Снова молчание, заполненное музыкой, но без голосов.— Грегори, ты здесь? Кто-нибудь есть? Вот блин!— Боюсь, что ваш котенок не будет для нас мяукать. Полагаю, из гордости.— Приложи трубку ему к уху, и я с ним поговорю.— Как прикажете.Снова громкая музыка. Я заговорила, будто точно знала, что Грегори слушает.— Грегори, мне нужно знать, что ты жив. Нужно знать, что живы Натэниел и все остальные. Ответь мне, Грегори.Голос его прозвучал как сквозь сжатые зубы:— Д-да.— Да — что? Да — они живы?— Д-да.— Что они с тобой делают?Он завопил в телефон, и у меня волосы на затылке встали дыбом, по рукам побежали мурашки. Звук резко оборвался. — Грегори! Грегори!Я орала, перекрикивая грохочущий техно-бит, но никто не отвечал.Марко снова взял трубку.— Они все живы, если и не вполне благополучны. Тот, которого зовут Натэниел, великолепный юный красавец, эти каштановые волосы и необыкновенные фиолетовые глаза... Такой красавец, что стыдно было бы портить такую красоту. Да и второй тоже хорош, блондин с синими глазами. Мне говорили, что оба они — стриптизеры? Это правда?Оцепенение у меня прошло. Мне было страшно, и я злилась, и по-прежнему понятия не имела, что происходит. Но голос у меня был почти ровный, почти спокойный.— Да, правда. Ты новичок в этом городе, Марко, и потому ты меня не знаешь. Но поверь мне, ты делаешь большую ошибку.— Вряд ли я. Может быть, мой альфа.Чертова оборотневая политика. Терпеть ее не могу.— А почему? Леопарды никому не угрожают.— Не нам приказы обсуждать, нам выполнять иль погибать.Начитанный, зараза.— Чего вы хотите, Марко?— Мой альфа хочет, чтобы ты приехала и спасла своих котов, если можешь.— В каком вы клубе?— "Нарцисс в цепях".И он повесил трубку. Глава 2 — Черт побери!— Что случилось? — спросила Ронни. Я чуть про нее не забыла. Эта сторона моей жизни ее не касается, но она была здесь, стояла, прислонившись к кухонным ящикам, и смотрела на меня с тревогой.— Это мое дело.Она схватила меня за руку.— Ты мне сегодня разливалась, что хочешь вернуть своих друзей, не хочешь нас отталкивать. Ты всерьез говорила или просто так?Медленно сделав глубокий вдох и выдох, я рассказала ей то, чего она не слышала.— И ты понятия не имеешь, что это все значит?— Не имею.— Странно. Обычно такие вещи готовятся, а не падают как гром с ясного неба.— Знаю, — кивнула я.— "Стар-69" определяет номер, с которого звонили.— А толку?— Можно узнать, действительно они в этом клубе или это просто западня.— А ты не просто блондинка без мозгов, — заметила я.Она улыбнулась:— Я профессиональный детектив. Мы в таких вещах разбираемся.Улыбка ее не дошла до глаз, но Ронни пыталась изобразить уверенность.Я набрала номер, и телефон, казалось, звонил вечно, а потом ответил мужской голос:— Чего?— Это «Нарцисс в цепях»?— Ага, кто говорит?— Я хочу говорить с Грегори.— Нет тут никакого Грегори.— Кто говорит? — спросила я.— Это автомат в холле, дама. Я просто проходил мимо.И он повесил трубку. Похоже, не мой сегодня день.— Они звонили из автомата в клубе, — сказала я.— Ну, мы хотя бы знаем, где они, — заключила Ронни.— Ты знаешь, где этот клуб?Она покачала головой:— Не входит в круг моих интересов.— И моих тоже.Получалось так, что единственные среди моих знакомых игроки в доминантой и подчиненных были сейчас в этом клубе, откуда мне их предстоит выручать.Кого я знаю, кто может сказать, где этот клуб и какова его репутация? Леопардам верить нельзя, они уже говорили, что там безопасно. И явно ошиблись.На ум пришло только одно имя. Только он мог знать, где находится клуб и какие гадости меня там, предположительно, ожидают. Жан-Клод. Поскольку тут была замешана оборотневая политика, напрашивался звонок Ричарду, который вообще вервольф. Но оборотни — народ весьма клановый. Животные одного вида редко переходят границы, чтобы помочь другим. Горько, но правда. Исключением является соглашение между вервольфами и крысолюдами, но остальные ругаются, дерутся и пускают кровь исключительно в своем кругу. Ну, если какая-то группка сорвется с резьбы и начнет привлекать излишнее внимание полиции, вервольфы и крысолюды приведут ее в чувство, но помимо этого — никаких вмешательств. Одна из причин, по которым мне приходится нянчиться с леопардами.К тому же Ричард насчет субкультуры «Д и П» знает не больше моего, если не меньше. Нет, если вас интересуют какие-то сексуальные штучки на грани извращения (или за гранью), спросите Жан-Клода. Он сам не участвует, но знает, кто, что и где. По крайней мере я на это надеялась. Если бы на кону стояла только моя жизнь, я, может, никому из мальчиков звонить бы не стала, но если меня в этой авантюре убьют, то некому будет спасать Натэниела и его компанию. Не годится.Ронни сбросила туфли на каблуках.— Пистолета я не захватила, но у тебя наверняка есть запасной.Я покачала головой:— Ты не едешь.От гнева ее серые глаза обрели цвет грозовых туч.— Черта с два.— Ронни, это оборотни, а ты человек.— И ты тоже.— Я чуть больше, благодаря вампирским меткам Жан-Клода. Я могу пережить раны, от которых ты умрешь.— Одна ты не поедешь. — Она скрестила руки на груди, лицо ее выражало непреклонную решимость.— Я не собираюсь ехать одна.— Это потому, что я не люблю стрелять?— Ты не умеешь убивать не думая, Ронни. В этом ничего стыдного нет, но я не могу взять тебя к оборотням, если не буду уверена, что ты в случае чего стреляешь на поражение. — Я положила руки ей на плечи. Она вся напряглась и была явно сердита. — А потерять тебя, Ронни, — для меня это... потерять часть своей души. И еще... часть эта будет еще больше, если ты погибнешь, расхлебывая кашу, которая варится вокруг меня. С этим народом надо действовать не раздумывая, Ронни. С ними нельзя как с людьми — иначе тебе крышка.Она замотала головой:— Позвони в полицию.— Нет.— Черт бы тебя побрал, Анита, не будь дурой!— Ронни, есть правила. И одно из них то, что в дела стаи прайда полицию не вмешивают.Главной причиной было то, что полиция косо смотрит на схватки за лидерство, которые кончаются трупами, но Ронни сейчас об этом знать не обязательно.— Глупое правило.— Может быть, но так принято у оборотней, какого бы вида они ни были.Она села у столика для завтрака.— Так кто же тебе поможет? Ричард убивает не легче, чем я.Почти правда, но я не стала спорить.— Нет. Сегодня мне нужен рядом тот, кто делает то, что нужно, не моргнув глазом.Ее глаза потемнели — от злости.— Жан-Клод!Это прозвучало словно ругательство.Я кивнула.— А ты уверена, что не он все это спланировал, чтобы вернуть тебя в свою жизнь... то есть, пардон, в смерть?— Он слишком хорошо меня знает, чтобы так играть с моими подопечными. Знает, что я с ним сделаю, если им будет плохо.Ронни смягчилась, постаравшись скрыть недоумение.— Я его терпеть не могу, но я знаю, что ты его любишь. И ты действительно могла бы его убить? Спустить курок, глядя на него через прорезь прицела?Я просто смотрела на нее и знала без зеркала, что глаза у меня стали далекими и холодными. Карие глаза трудно сделать холодными, но мне как-то удается — в последнее время.Что-то у нее мелькнуло в глазах, очень похожее на испуг. Не знаю, меня она испугалась или за меня.— Господи, и ведь действительно могла бы! Анита, ты знаешь Жан-Клода дольше, чем я знаю Луи. Я бы никогда не смогла ему ничего сделать плохого, что бы ни сделал он.Я пожала плечами:— Думаю, это бы меня сломало. Я не могла бы жить счастливо, если бы вообще могла. Очень вероятно, что вампирские метки потянули бы меня в могилу вслед за ним.— Еще одна причина его не убивать.— Если это из-за него Грегори так кричал в телефон, то для жизни Жан-Клоду понадобится более серьезная причина, чем любовь, или похоть, или моя возможная смерть.— Не понимаю я этого, Анита. Просто не могу понять.— Знаю.Мне подумалось, не по этой ли причине мы с Ронни стали видеться реже, чем раньше. Устала я объяснять ей себя. Нет, не объяснять — оправдывать.Ты моя подруга, подумала я, лучшая подруга. Но я перестала тебя понимать.— Ронни, играть с оборотнями и вампирами в армрестлинг я не могу. Честную битву я проиграю. Единственный способ выжить и спасти моих леопардов — это чтобы другие оборотни меня боялись. Боялись моей угрозы. Я стою ровно столько, сколько моя угроза, Ронни.— Так что ты туда поедешь и их убьешь.— Я этого не говорила.— Но сделаешь.— Я постараюсь этого избежать, — пообещала я.Она подтянула колени к груди. Где-то она умудрилась порвать колготки, и из дырки сиял отлакированный ноготь. Лак Ронни носила с собой в сумочке на всякий случай. Я носила пистолет, а сумочки у меня вообще не было.— Если попадешь в полицию, позвони, я внесу залог.Я покачала головой:— Если меня поймают, когда я вознамерюсь пускать в расход троих или больше в общественном месте, залога сегодня не будет. Полиция даже допрос вряд ли закончит до утра.— Как ты можешь быть такой спокойной? — поразилась она.Я припомнила, почему мы с ней перестали так часто встречаться. Точно такой же разговор был у меня с Ричардом, когда в город прибыл наемный убийца, имеющий на меня контракт. И ответ я дала тот же.— Истерика ничем не поможет, Ронни.— Но ты даже не злишься!— Ну нет, злиться-то я злюсь, — ответила я.Она покачала головой:— Нет, я имею в виду, что тебя это не возмущает. Не удивляет, не... — Она пожала плечами: — Нет у тебя естественной реакции.— Естественной для тебя. — Я протянула руку, не давая ей ответить. — Ронни, у меня нет времени заниматься вопросами морали. — Я сняла трубку. — Сейчас позвоню Жан-Клоду.— Я все уговариваю тебя бросить вампира и выйти за Ричарда, но, видимо, не одна причина мешает тебе с ним расстаться.Я набрала номер «Цирка проклятых» по памяти, почти не слушая слов Ронни:— Может быть, ты не хочешь бросать любовника, который еще хладнокровнее, чем ты.Телефон звонил.— Ронни, на кровати для гостей лежат чистые простыни. Извини, что сегодня у нас девичьей болтовни не получится, — сказала я, не поворачиваясь.Послышался шорох юбки, и я поняла, что Ронни вышла. Ничего хорошего не было бы ни мне, ни ей, если бы она увидела мои слезы. Глава 3 В «Цирке проклятых» Жан-Клода не было. Голос на том конце телефона меня не узнал и не хотел поверить, что я — Анита Блейк, прежняя возлюбленная босса. Так что мне пришлось звонить в другое заведение Жан-Клода, в стрип-клуб «Запретный плод», но и там его не было. Я позвонила в «Данс макабр», его последнее приобретение, но уже закрадывалась мысль, не велел ли Жан-Клод просто говорить всем, что его нет, если я позвоню.Мысль эта меня очень беспокоила. Раньше я тревожилась, что Ричард может послать меня к чертям за столь долгую нерешительность. Но что Жан-Клод не станет ждать — об этом я даже и не думала. И если я настолько не уверена в своих чувствах, то почему у меня сейчас сжалось в груди от чувства потери, ведь это никакого отношения не имело к леопардам и их проблемам? Оно касалось только меня и того факта, что вдруг я ощутила себя очень одинокой. Но оказалось, что он именно в «Данс макабр» и сейчас подойдет к телефону. Только миг у меня был, чтобы расслабиться и перевести дыхание, как послышался его голос, и я как раз пыталась поставить на место метафизические щиты.Метафизику я терпеть не могу. Биология противоестественного — все же биология, а метафизика — это магия, и мне с ней до сих пор неуютно. Полгода, что я не работаю, я медитировала, училась под руководством очень мудрой женщины-экстрасенса по имени Марианна, изучала ритуальную магию, так что научилась управлять способностями, данными мне от Бога. И потому я могу блокировать метки, связывающие меня с Ричардом и Жан-Клодом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12