Чуть выше, приблизительно на уровне двадцати метров от пола, и
з стен зала торчали опаленные и перекрученные балки обрушившихся в неза
памятные времена перекрытий, над которыми виднелись черные глазницы вх
одов в какие-то туннели, но, куда они вели и бывал ли кто-то в них, Рогман, ест
ественно, не знал.
Из транса его вывел грубый толчок.
Ч Хватит глазеть... Ч проворчал Эргавс, толкнув его по направлению криво
й и узкой улицы. Ч Запоминай дорогу.
В тот момент Рогману казалось, что он попал в несбыточную страну своей ме
чты.
Город давал пьянящее ощущение свободы, на его улицах толклось столько на
рода, что никто просто не обращал внимания на клонга, который шел вслед за
Управляющим.
На обратном пути, когда груз уже был сдан, Эргавс обратил его внимание на т
о, как под потолком начал тускнеть свет.
Ч Теперь будешь ходить в город сам, Ч глухо проворчал он, ухватив Рогман
а за волосы и резко задрав его голову к потолку. Ч Видишь, свет тускнеет? С
мотри, это называется «ночь». Ночь Ч время Высокородных. Они охотятся по
ночам на этих улицах на глупых, заблудившихся клонгов. Никто не смеет про
тивиться воле этнама, запомни: задержишься тут, когда тускнеет свет, Ч ум
решь.
Ч П-почему? Ч задыхаясь, переспросил Рогман.
Ч Этнамы Ч хищники. Они едят мясо. Этнамы любят кровь. Они не могут все вр
емя есть сою и овощи. Днем они спят, а ночью выходят на охоту.
Ч Они едят сенталов?! Ч в ужасе отшатнулся Рогман.
Ч Они едят клонгов! Ч раздраженно ответил Эргавс.
«Какая разница?! Ч не в силах совладать с ужасом и отвращением, подумал Ро
гман. Ч Ведь рабы Ч это провинившиеся сенталы!»
Однако у него хватило сообразительности не высказывать вслух своих умо
заключений. Судя по тому, как Эргавс озирался по сторонам, пока они преодо
левали последнюю сотню метров до освещенного входа в тоннель, он и сам не
чувствовал себя в безопасности на улицах быстро пустеющего и погружающ
егося в сумерки города.
Рогман накрепко запомнил преподанный урок, но все же беда не миновала ег
о...

* * *

...Это случилось спустя два года после первого посещения Рогманом города.
Он уже закончил дела на складах, но возвращаться пока не собирался Ч в по
следнее время Эргавс все чаще давал ему различные мелкие поручения, кото
рые приходилось выполнять, отрывая время от своего сна, но он не роптал, на
оборот, Ч угрюмый юноша, вечно прячущий свое лицо и тело под рабской хлам
идой, бледный, с источенными худобой чертами, частенько задерживался в Г
ороде сверх срока и по собственной воле. Слишком притягательным оказало
сь это место, так разительно не похожее на унылые, однообразные квадраты
полей.
В этот раз его любопытство, замешанное на мнимом ощущении некоторой своб
оды, привело к весьма плачевному результату...
Ч Эй, клонг! Ну-ка, постой!
Каркающий голос, раздавшийся за спиной, заставил Рогмана вздрогнуть и ос
тановиться. Все произошло помимо его воли, властный окрик припечатал под
ошвы к влажному покрытию улицы еще до того, как смысл сказанного был поня
т им.
Он повернулся, привычно глядя мимо приближающегося к нему этнама. Смотре
ть в глаза Хозяину Жизни считалось дурным тоном. За это могли убить.
Этнам остановился в двух шагах от юноши, придирчиво рассматривая его. Он
был высок, даже по меркам своей расы, но Рогману, в котором насчитывалось н
е меньше ста семидесяти сантиметров роста, Высокородный едва доставал м
акушкой до плеча. Застывшие за спиной этнама лимминги, вооруженные своим
исконным, биологически выращенным оружием, вообще приходились ему по по
яс.
Критически осмотрев Рогмана, Высокородный удовлетворенно хмыкнул:
Ч Ты пойдешь со мной.
От этих слов юношу бросило в жар. Он моментально вспомнил предостережени
я Эргавса, и его взгляд затравленно метнулся по сторонам. Наверху уже тем
нело, кривые улицы погружались в сумерки. Срывающийся из-под далеких сво
дов мелкий, нудный, моросящий дождь только усилил ощущение безысходност
и.
Ч Господин, я служу у Управляющего Полями... Ч едва слышно попытался воз
разить он.
Глаза этнама гневно сверкнули.
Ч Клонг... Ч прошипел он, делая едва заметный знак лиммингам.
Рогман уловил его жест.
За несколько секунд, пока злобные карликовые создания выдвигали из-под х
итина панцирных пластин свое оружие, он успел пережить такую волну парал
изующего ужаса, что от него оцепенел не только разум, руки и ноги свело суд
орогой, и липкий холодный пот прошиб кожу...
Ч Нне-е надо... Ч задыхаясь от страха, просипел он, отшатнувшись к стене, н
о лимминги не понимали речь: они знали лишь язык жестов, а их хозяин не соб
ирался останавливать своих дрессированных убийц. Глядя, как смертельно
побледнел наглый раб, он испытывал нечто близкое к экстазу: рот этнама чу
ть приоткрылся, в отвратительной усмешке обнажив заостренные зубы хищн
ика, и в уголках его пухлых розовых губ выступила слюна. Он уже предвкушал
, как сейчас удар костяной стрелки, выпущенной из дыхательного сопла лим
минга, взломает черепную коробку клонга, и окровавленный мозг возбуждаю
щим пятном размажется по стене...
Рогман затравленно огляделся, но улица была пуста из конца в конец, в этот
поздний вечерний час в городских кварталах редко встретишь запоздалог
о прохожего. Лимминги не торопились: их хозяин наслаждался муками припер
того к стене существа, чей разум не мог противостоять ни его похотливому
взгляду, ни влажным, отвратительно поблескивающим трубочкам, которые вы
росли из-под хитиновых покровов дрессированных убийц.
Предвкушение крови исказило черты лица этнама.

* * *

Почему над Городом этнамов темнело? Почему там ощущался не просто ток во
здуха, а ветер? Почему тут бывало тепло или холодно, в то время как над поля
ми, в помещениях, где пол покрывала плодородная почва, никогда не гас свет
и температура не прыгала, словно подраненная крыса в поисках выхода из л
овушки?
Этого Рогман не знал, но уже тогда юношу мучили смутные подозрения, что в э
том повинны те жерла таинственных тоннелей, что торчали на недосягаемой
высоте, словно пустые глазницы гигантского черепа. Как-то раз Рогман вид
ел, что из одного такого тоннеля вырывался пар, который тут же улетал ввер
х, к поднятому на сорокаметровую высоту светящемуся потолку, и клубился
там, принимая форму облаков, из которых явно собирался идти дождь...
Все это казалось юному рабу странным и любопытным, в то время как ни сента
лы, ни тем более этнамы не обращали на это никакого внимания Ч для них все
казалось привычным порядком вещей, не более...

* * *

Он очнулся глубокой ночью.
Все тело полыхало огнем, несмотря на пронзительный холодный ветер и нудн
ый дождь, что моросил из-под далекого, темного потолка, погружая простран
ство под уличными факелами в желтоватую муть.
Со стоном перевернувшись на спину, Рогман дотронулся рукой до виска, где
пульсировала тупая, ноющая боль. Пальцы наткнулись на липкие волосы. «Кр
овь...» Ч отрешенно подумал он.
Через минуту или две чьи-то шаги грузно прошлепали по мелким лужам и стих
ли возле скорчившегося на тротуаре раба.
Естественно, это был страж. Кому еще взбредет в голову шататься ночью по у
лицам города?
Рогман даже не стал поворачивать голову, когда заостренный конец тонкой
стальной пики кольнул его под ребра.
Ч Встань! Ч раздался голос.
Тупея от боли, он кое-как поднялся на четвереньки, потом, хватаясь руками з
а стену, встал. Лицо стража исказила презрительная гримаса.
Ч Клонг? Ч протянул он, разглядев, с кем имеет дело.
Ч Ты почему валяешься здесь?
Рогмана мутило. По виску и щеке вдруг начали сбегать, смешиваясь с дождем,
горячие щекотливые капли. Кровь, разбавленная дождем, капала на изодранн
ую одежду. Очевидно, его вид был слишком уж жалок. Страж не прельстился его
беспомощностью, не стал издеваться или задавать вопросы. Он презрительн
ым жестом приказал ему убираться прочь и пошел дальше по своим делам.
Рогман был благодарен ему. Клонгам не полагалось врать. А если бы страж сп
росил, кто так изуродовал его, то ответ Ч скажи он правду Ч привел бы его
к немедленной смерти. Высокородные не зря носили свой вычурный титул. Он
и относились к категории существ, которым дозволено все. Без исключения.

Дождь усилился. Рогман брел по пустынной улице, держась рукой за шерохов
атые стены домов. Боль притупилась. Сквозь прорехи разодранной одежды пр
обирал ледяной холод.
Его мучил стыд. Лучше бы этнам просто убил его... Но нет. Они редко убивали кл
онгов, все-таки последние имели свою цену. Но издеваться над низшими можн
о было где угодно и сколько угодно. Рогман представил, как когти рвут его п
лоть, а похотливые розовые губы жадно слизывают свежую кровь, и его вырва
ло.
Несколько минут он стоял, схватившись рукой за стену, и часто дышал, пытая
сь как-то справиться с взбунтовавшимся желудком.
Ему нужно как можно быстрее добраться до дома... Только там, в освещенных з
алах, можно будет отдышаться, отереть кровь, почувствовать, что избежал о
твратительной, бессмысленной смерти...
Однако его злоключения в эту роковую ночь еще не закончились. Очевидно, у
Правителя Города, Амбуша, проходил какой-то праздник Ч до слуха Рогмана,
который, съежившись, пробирался вдоль влажных, молчаливых стен, то и дело
доносились выкрики, пару раз он слышал заунывный вой и чьи-то отчаянные в
опли, похоже, что ночное веселье было в самом разгаре.
«У этнамов своя жизнь...» Ч в такт бухающим ударам сердца твердил про себя
он, стараясь слиться со стенами, превратиться в тень, исчезнуть... Не получ
илось.
Внезапно в конце освещенной неровной цепочкой факелов улицы появились
носилки, которые волокли на спине два десятка вставших на карачки лиммин
гов. Под их темно-коричневые, поделенные на сегменты брюшки были пропуще
ны ремни от двух толстых пластиковых жердей, что составляли основу носил
ок. Над этой своеобразной упряжью возвышалась коробка с окнами, завешенн
ыми шторами из плотной ткани. Внутри, пробиваясь сквозь щели в завесях, ви
днелся неверный огонек свечи.
Рогман попытался отползти, слиться с фундаментом, но, видно, сегодня ему п
редстояло испить до дна всю чашу негаданных бед, носилки, покачнувшись, о
становились как раз напротив него. Левый ряд лиммингов, привязанных к же
рди, повернул в его сторону свои головы. Они являлись не только движущей с
илой данного транспортного средства, но и охраной своего хозяина. Лиммин
ги показались съежившемуся от страха Рогману на редкость жирными, проти
вными и смышлеными. Они не просто повернулись в его сторону, но и выдвинул
и самые кончики влажно поблескивающих дыхательных трубок, в глубинах ко
торых таились зазубренные костяные стрелки с сильным парализующим ядо
м. Стоило такой твари резко выдохнуть, и отравленное жало с чавкающим хло
пком устремлялось к жертве. Неудивительно, что за этой повозкой не было в
идно ни телохранителей, ни свиты, Ч двадцать лиммингов способны зажалит
ь насмерть кого угодно и сами по себе являлись отменной охраной...
Занавеска дрогнула, приоткрывая узкую щель, откуда на влажную мостовую у
пал мятущийся на сквозняке свет свечи.
Ч Встань, клонг... Ч раздался скучающий, мурлыкающий голос.
Рогман не мог сопротивляться. С детства его болезненно учили повиновать
ся любому приказу этнама. Цепляясь онемевшими пальцами за шероховатые в
ыступы фундамента, он встал.
Ч Ну-ка, сними одежду! Ч потребовал тот же голос.
Рогману ничего не оставалось, как развязать шнурок своего балахона, и се
рая хламида бесформенной кучей оползла к его ногам, подставив неверному
свету коптящих факелов стройную фигуру юноши.
Внешне, за исключением отсутствия мягкой голубой шерстки и несколько ин
ого разреза глаз, он походил на этнамов.
Кровь из рассеченной кожи на виске вновь принялась капать, теперь уже на
голое плечо, и, смешиваясь с нудным дождем, побежала розовыми струйками п
о рукам, по груди...
Это, наверное, и сыграло решающую роль.
Этнамы были хищниками. Ничто так сильно не возбуждало их, как вид и запах к
рови.
Занавеска носилок вдруг резко отдернулась, и Рогман почувствовал, как те
ло цепенеет, но не от холода, а от тоскливого, дурного предчувствия.
В носилках сидела дочь самого Амбуша, Нейра. Управляющий Полями как-то, на
ходясь в особо добром расположении духа, намекнул своему приемышу, что е
го появление среди сенталов каким-то образом связано с рождением дочери
Правителя. Однако если они и были ровесниками, то внешне это никак не проя
влялось. С точки зрения этнамов, та самка, что жадно разглядывала обнажен
ного раба из глубины носилок, уже давно переступила порог зрелости. Их ср
ок жизни не мог сравниться с долголетием сенталов Ч Эргавсу уже стукнул
о тридцать, а седина только начала появляться в его роскошной шевелюре. У
этнамов все было иначе. Сам Амбуш, глубокий седой старик, прожил двадцать
пять лет и считался долгожителем...
Однако Нейру не заботил ни собственный вид, ни возрастные или расовые ра
зличия.
Ч Подойди, клонг... Ч не то приказала, не то позвала она.
Рогман не шелохнулся. Он уже догадался, что она хочет сделать, и ужас, смеш
анный с отвращением, бил его волнами крупной, непроизвольной дрожи.
На розовых губах Нейры появилась хищная усмешка, обнажившая ряд белых, з
аостренных зубов.
Скучающая, пресыщенная жизнью аристократка, дочь Правителя, которой по п
раву рождения было дозволено все... Что может быть страшнее для раненого, с
овершенно бесправного раба, чья жизнь, по сути, не стоила ничего?
Какой-то частичкой разума, еще не совсем оцепеневшей от страха и отвраще
ния, юный Рогман понимал: лучше покориться, зажмурить глаза, задержать ды
хание... и тогда, быть может, он еще вернется домой живым...
Нейра встала с подушек, не сводя с оцепеневшего раба своего распаленного
, похотливого взгляда.
1 2 3 4 5 6