Без опаски, хотя Ловчий, например, вперед послал бы одного человека, чтобы выяснить, а с каких таких радостей стоит кто-то на дороге. Но эти продолжали двигаться, будто не видели стоящего... Или хорошо его знали.
Потом все и пошло.
Убил коня. Потом тех двоих, что были ближе, потом возницу; потом двое, наконец, сообразили и попытались защищаться. Попытались. А потом произошло нечто такое, что заставило оставшихся в живых бежать. Что?
Чего могли так испугаться здоровые, хорошо вооруженные мужики? Даже слишком хорошо вооруженные.
Потом тот, кто их всех убил, пошел назад по дороге. И должен был попасться навстречу Охотникам Ловчего: дорога не имела развилок почти до самых Сосен. Но не попался. А это значит...
Вороны, отлетевшие было на соседнее дерево, о чем-то быстро переговорили между собой и, обрушив снег с исток, вернулись к мертвой лошади.
Ветер разорвал облака, и солнце осветило дорогу. На груди того, что лежал возле телеги, так и не успев обнажить оружие, что-то блеснуло. Солнце нащупало своим лучом кусочек полированного металла. Ловчий подошел. Оглянулся на Левшу и Стука. Те как раз обыскивали трупы. Остальные не возражали: знали, что у Ловчего все делится поровну.
Ловчий наклонился к убитому и быстрым движением сорвал у того с шеи серебряный крест, блестящий, словно только что сделанный. Спрятал крест за пазуху.
Вернулись Гвоздь и Ворюга. Один след сворачивал неподалеку в лес, а потом исчезал между деревьями.
– Собирайте здесь что хотите, только быстро, – приказал Ловчий. – Нам нужно к вечеру быть у Черного креста. Гвоздь, Ворюга и Левша – смотрят вокруг, чтобы...
Фразу Ловчий не закончил – и так все понятно. Это как раз понятно. А вот то, что здесь произошло...
Ловчий снял перчатку, сунул руку за пазуху и нащупал подобранный крест. Холодный, словно изо льда. Не нужно, чтобы его видели остальные. Пока, во всяком случае.
Мешки, к разочарованию охотников, были набиты сеном. Так что в добычу досталось только оружие и то, что нашли в кошельках. Одежду Ловчий брать запретил.
Тела сложили на телегу и оставили на дороге – не тащить же на себе. При этом Левша выразил общее мнение – хорошо, что монах на этот раз за ними не поперся. Заставил бы хоронить.
– Поехали, – приказал Ловчий. – Двое – вперед, дозором.
К Черному кресту они выехали, когда солнце только-только скрылось за деревьями.
Место было странное. Монастырь – не монастырь. И не скит: слишком людно тут было для скита. И хоть монахи были, но немного, по одежде не разберешь, из какого ордена или орденов, и монахи эти не молились, а суетились по хозяйству. Пять домов, обнесенных частоколом с башнями по углам. Почти замок.
Над всем этим возвышался громадный каменный крест, давший название всему этому странному месту. Как давно крест здесь стоит – не знал никто. И, если честно, мало кто здесь бывал. Забредшего в непогоду путника, просившегося на ночь, обычно посылали дальше, намного дальше, не открывая ни ворот, ни калитки. А вот охотничьи отряды иногда оставались здесь на отдых, или далее на зимовку. Тут же можно было оставить на излечение больных и раненых.
Ловчего ждали.
Один из монахов – Ловчий так и не удосужился узнать имена тутошней братии – с факелом в руке повел его к главному дому, сложенному из бревен. Остальные приняли у приехавших коней и проводили к длинному, шагов в тридцать, приземистому сараю – месту ночлега.
– Это чего ж в сарай? – спросил недовольным тоном Левша, но, когда вошел в сарай, всё понял.
В сарае было полно народу. Почти сотня. Они одновременно разговаривали, пили, ругались, азартно выкрикивали, бросая на стол кости, точили клинки, а увидев вновь прибывших, загалдели еще больше. Типа – куда еще прут, и так мест нет, набили, как... это ты, Ворюга? – ворюг тут еще не хватало – пасть закрой, это ж Ворюга... и Левша с ним... Это же Ловчего хлопцы... Охотников Ловчего знали. Кто лично, кто понаслышке. И все понимали, что цену те себе знают, бойцы крутые; и если место им не предоставить, то они его отберут.
– Откуда ж вас столько набралось? – спросил Стук. – Это что – десяток охотничьих отрядов?
– Дюжина, – поправил кто-то.
– А на хрена? – спросил Левша.
– А про то командиры знают.
Но командиры не знали.
В комнате, где их собрали, было не так тесно и шумно, как в сарае, но и ясности было не больше. Ловчий вошел, поздоровался со всеми сразу и сел в угол, не снимая плаща. Только перчатки сунул за пояс.
Командиры отрядов оглянулись на него, но сразу же перестали обращать внимание – если Ловчий захочет что-то сказать, то сам и скажет, без расспросов. А набиваться ему в собутыльники, собеседники или противники – одинаково бессмысленно и опасно.
Ловчий закрыл глаза. Со стороны могло показаться, что он задремал.
Все бросить и уйти за океан, на Запад. Все это продолжается слишком долго. Их собрал Егерь, теперь он им станет рассказывать о том, что Ловчий и так прекрасно знал. Знал еще пять лет назад. Если то, что он сегодня увидел на дороге, его и удивило, то не слишком сильно. И не тем, чем удивило и еще удивит остальных Охотников.
Ловчий почувствовал запах. Этого запаха не могло, не должно быть на дороге в этой глуши. Этот запах слишком дорого стоит. Слишком дорого. И тем не менее он был. Далее морозный ветер не смог его унести от окровавленного снега.
Вот это странно. Но никто, кроме Ловчего и Хозяина, в этих местах не смог бы распознать запаха. Не должен был иметь такой возможности.
Скрипнула дверь, и разговоры в комнате стихли. Вошел Егерь, не открывая глаз, подумал Ловчий. Этот невзрачный человек с иссушенным лицом и горящими глазами умел поддерживать дисциплину даже среди буйных командиров охотничьих отрядов.
– Я вижу, приехал Ловчий... – голос Егеря прозвучал мягко, но с упреком.
– Я тоже вижу, – сказал Ловчий, открывая глаза, – здравствуйте.
Кто-то из командиров хмыкнул. Особенно веселят те выходки, которые сам себе позволить не сможешь, А Ловчий вел себя в присутствии Егеря независимо, не позволяя при этом подрывать авторитет старика. Скорее, демонстрировал свою самостоятельность.
– Еще не прибыл Синий отряд, – сказал Егерь, усаживаясь на свое обычное место, в торце стола. – Но я думаю, что вы еще успеете познакомиться с его командиром. Отряд новый, всего полгода как работает, но двух упырей и оборотня уже настиг и, с помощью Божией, прикончил.
– Просто Роланд с Ланселотом, – хмыкнул с другой стороны комнаты, кажется, Черный.
– Нет, ну чего ты, – вроде как не согласился Барон, единственный из командиров, имевший благородную кровь. – Два упыря и оборотень... И это всего за семь полнолуний...
Рука Егеря легко хлопнула по столешнице. Все замолчали.
– Я собрал вас для того... – сказал Егерь и замолчал на середине фразы.
Командиры ждали.
– Я собрал все свои отряды, – сказал Егерь и снова замолчал.
Он чего-то ждет, подумал Ловчий, глядя на огонек восковой свечи.
На освещении в Черном кресте не экономили – свечи, далее в сарае для Охотников, были только восковые.
Егерь собрал все свои отряды... Так, подумал Ловчий, а это уже интересно. И совсем не смешно. Абсолютно. И кто первым из командиров заметит эту хитрость в словах Егеря? Барон или Трубадур. Эти соображают быстрее остальных.
Так и есть – Трубадур. У красавчика брови поползли вверх, а щеки побледнели.
– Вы сказали – все отряды? – тихо спросил Трубадур. – Все свои отряды?
– Все, – подтвердил Егерь, теребя свой массивный крест.
– Но нас здесь только тринадцать, – сказал Барон. – Пусть опаздывает Синий отряд, но всего-то отрядов двадцать пять. Двадцать пять!
Барон повысил голос. Двадцать пять больше четырнадцати на одиннадцать. Как это – все отряды, когда только...
– Все отряды, – повторил Егерь. – Все отряды, которые остались. Которые выжили в этом году.
Вначале в комнате воцарилась тишина. Командиры пытались осознать то, что только что сказал старик. Отряды иногда гибли. Случалось, что кто-то из их жертв оказывался умнее, хитрее или сильнее, чем ожидалось. Два или три раза отряды вмешивались в разборки между людьми и выбирали не ту сторону. Один отряд лет десять назад зачем-то отправился в Святую землю и больше не подавал о себе известий.
Но одиннадцать отрядов сильных, опытных, бесстрашных бойцов, повидавших на своем веку многое...
– У нас что, снова появились драконы? – спросил Трубадур. – Или демоны?
Остальные командиры ждали разъяснений молча. Даже, кажется, затаив дыхание – огоньки свеч стояли неподвижно.
– Ни драконов, ни демонов, – Егерь снял с пояса кожаный мешочек.
Длинные сухие пальцы медленно распустили шнурок, и на стол упали кресты. Серебряные знаки командиров отрядов. Охотничьих отрядов.
– Олений отряд, – сказал Егерь, отодвигая в сторону один крест, – в июне шел по следу упыря.
– Их... один кровосос? – не поверил Кабан.
– Их всех – одна добрая селянка угостила вином на ночлеге. И никто не проснулся. А селянка далее под пытками не созналась, зачем. Уже потом сказали соседи, что тот упырь – вроде ее дочь. Упырица.
Егерь взял в руки второй крест:
– Северный отряд. Пять оборотней одновременно.
– Дьявольщина! – сказал Кабан, и его никто не одернул.
Оборотни не ходят стаями. Оборотни – одиночки. А пятеро оборотней одновременно – действительно дьявольщина. Не дай Бог вот так нарваться на пять бестий, выслеживая одну. Шансов у Северного отряда не было никаких.
Третий крест. Отряд Девы вышел на ведьму. Но она словно ждала их. Потом жители деревни рассказали, что ведьма плеснула навстречу охотникам какое-то снадобье, и те вначале замерли, а потом вдруг набросились друг на друга с остервенением и оружием в руках. Последнего уцелевшего на всякий случай добили крестьяне.
Егерь потянулся за следующим крестом, но Ловчий взмахнул рукой.
– Синий отряд, – сказал Ловчий, когда крест с обрывком цепочки упал на середину стола. – Полдня пути отсюда по Восточной дороге. Этим утром. Всех вырезал один человек.
– Кто? – спросил Егерь быстро.
– Мы натолкнулись только на тела. По следам похоже, работал один. И не оборотень. Нет ни укусов, ни царапин от когтей. Чистые раны от благородной стали. Троих – внезапно. Шестеро пытались защищаться. Сломанная рогатина... Сломанная, а не перерубленная. Два разряженных арбалета, не более чем с пяти шагов. Двое пытались бежать.
Ловчий просто сказал, не вдаваясь в подробности, не поясняя. Люди в комнате опытные и тертые. Застать охотника внезапно... троих охотников, засветло. Два выстрела из арбалета в одного человека – и мимо? В упор? Сломанная рогатина... окованное железом древко в мужскую руку толщиной. И, наконец, бегущие от опасности охотники...
Пусть они только полгода занимались этим ремеслом, но каждый из сидящих в комнате прекрасно знал: первое, что запоминают охотники: бежать бессмысленно. Еще никому не удавалось убежать от оборотня или упыря. Убить – да, убить можно, а убежать...
– Вот такие дела... – сказал Ловчий.
Слова эти взлетели к закопченному потолку, скользнули в приоткрытую дверь и вылетели под морозное звездное небо. Потом ударились о него между Медведицами и упали где-то к югу, в районе Рима. А, может, они упали на пол прямо там, в душной комнате, пропитанной растерянностью и страхом, а в Риме прозвучали уже другие, просто очень на них похожие слова. Скорее всего, так оно и было, потому что вряд ли слова, сказанные Ловчим, смогли бы не заплутать в лабиринте римских катакомб. И точно не смогли бы среди тысяч закоулков отыскать именно тот, в котором одна серая тень сказала другой серой тени:
– Вот такие дела сейчас творятся в известном вам месте.
– И вы полагаете, что эти события повлекут за собой нужные последствия? – спросила вторая тень, – Я не верю в случайности. И мне странно, что корабль и книга были обнаружены... и кем?.. Что делал корабль, который мы ожидали, на побережье графства?
– Шторм...
– Да, конечно. Шторм, который, если верить отчету этого недоумка, закончился сразу после того, как тот самый корабль сел на скалы.
– Но, Кардинал...
– Если бы вы знали, сколько лет я кардинал, вы бы сошли с ума... Или я вас был бы вынужден отравить. Или приказать заколоть... – Тень вздрогнула.
Это она так беззвучно смеялась.
– Как хорошо, что я не знаю, как давно вы стали Кардиналом, – сказал собеседник Кардинала, намного выше его и шире в плечах.
– Еще не все потеряно, Пес. Не все потеряно. Когда-нибудь вы узнаете слишком много, и это...
– Позволит вам сделать то, что вы так давно хотите сделать, – подхватил тот, который иногда откликался на прозвище Пес.
Он только пытался пошутить, но Кардинал часто терял чувство юмора.
Дернулся язычок пламени на светильнике, раздался звук пощечины.
– Смирение, сын мой, смирение! – сказал Кардинал, и Пес молча склонил голову. – То, что я хочу сделать, никак не соизмеримо ни с твоей жизнью, ни с твоей смертью. Мы ведь знаем, что ты можешь подохнуть в любой миг, по моему приказу. Знаем?
– Вы хотите приказать?
– Я хочу, чтобы ты это помнил. И чтобы ты не забывал – жизнь ради Господа, смерть ради Господа.
– Я – грязь на деснице его, – сказал Пес.
И в голосе его была сила. И ярость. И гордыня. Тень Кардинала вздрогнула на стене. Беззвучно.
– Встань, – сказал Кардинал. Пес встал с колен.
– Теперь Он может догадаться? – спросил Пес.
– Он? Может. И, значит, мы должны начинать. Тем более что мы и так были готовы. Если бы не эта нелепость с последней партией агнцев...
– Но ведь с орденом Черного креста и так уже все было решено, – напомнил Пес.
– Каким орденом? – быстро спросил Кардинал. – О чем ты? А... Ты об этих отрядах охотников на исчадий Ада... Нет такого ордена. Нет. И никогда не было. Были благословленные на подвиг люди, желающие искупить свои грехи и послужить во славу Его... Ведь черный – это не цвет. Черный – это отсутствие цвета, пустота. Орден пустого креста? Орден пустоты?
Пес молчал. Такие моменты лучше было пережидать молча.
– А вот то, что мы готовы, – хорошо. Хотя... Знаешь, что мне не нравится больше всего? – спросил Кардинал.
– Естественно. Не знаю.
– То, что мы, несмотря на готовность, должны действовать.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7