С ними мирно соседствовали солдаты в фуражках и касках, с автоматами наперевес и Георгиевскими крестами на груди… Выглядели все пафосно и солидно.Миновав канал, уводящий к аэропорту Пулково, «Ласточка» пролетела чуть дальше и свернула в сторону Царского Села. Примерно через километр пилот свернул вновь и углубился в хитросплетение узких каналов маленького поселка, состоявшего сплошь из особняков нуворишей. Сбавив скорость, «Ласточка» с изяществом балерины, танцующей сольную партию, перетекала из улочки в улочку, пока не остановилась возле высокого трехэтажного дома из красного кирпича с огромным бронзовым кактусом, который венчал крышу, словно герб древнего рода.Заметив мой насмешливый взгляд, Трои усмехнулся и проворчал:— Валька посчитал это забавным… Никто из соседей так и не понял, за каким хреном он на крышу кактус высадил, к тому же из бронзы, а не из золота… Валька говорит, что это он памятник молодости своей поставил.Епифанов поднялся из кресла, поставил бокал с недопитым виски на стол и направился к выходу. Я встал за ним, но и шага сделать не успел: дверь рубки открылась и из нее показался худощавый бледный молодой человек с лицом истинного британца.— Трой Авдеевич, извините, что отвлекаю, но один из служебных катеров господина Куракина отсутствует на приколе.— Ну и что? — прокаркал Трои. — Кто-то из прислуги на рынок отправился.— Обычно на рынок они ездят по пятницам и субботам, но никак не в среду! — возразил пилот. — Я хорошо знаком с укладом жизни Куракиных — раньше ведь у них работал.— Хорошо. Учту, — сказал Трои, выходя из зала.— Вы же сами просили говорить обо всем подозрительном… — вслед ему произнес мальчишка. Я пошел за Епифановым.За городом жара ощущалась меньше: больше простора, воздух рассеивается лучше… И чище здесь тоже. Не так уютно, как в лабиринте узких каналов Васильевского острова, но все равно хорошо.— Пойдем. Не задерживайся, — проворчал Трои.Видно было, что слова пилота взволновали его. Миновав открытые ворота, мы вышли на дорожку к дому, устеленную мраморными плитами и ограниченную булыжными бордюрчиками. Каждый булыжник бордюра был раскрашен в свой цвет и имел украшение либо в виде аляповатого цветочка, либо в виде солнца, раскидывающего лучи в разные стороны, словно пьяный арбалетчик стрелы в неведомого врага.Заметив мой удивленный взгляд, Трои пояснил:— У Кактуса дети малые. Вот и балуются. Я одобрительно хмыкнул и налетел на спину внезапно остановившегося Троя.— Что-то не так… — сказал он, хищно осматриваясь по сторонам.— В чем дело? — спросил я, не чувствуя опасности. Очень уж безобидно выглядел этот дом: дорожка, ворота, клумбы с цветами и тенистые яблони, усыпанные щедро маленькими зелеными плодами, которые к осени нальются соком и пригнут ветви к земле, норовя обрушиться на голову проходящего мимо юного Ньютона.— Собак нет. У Кактуса они больно брехливые. Каждый раз вылетают, набрасываются, лизаться лезут. Брехливые и добрые… А тут — тишина. Непорядок это.— Может, спят? — высказал я предположение, обходя Троя и продолжая путь.— Быть того не может. Кактус натренировал их просыпаться при звуке мотора катера и встречать гостей — хоть прошеных, хоть непрошеных, — следуя за мной, отвечал старик.— Да мало ли что могло произойти? К врачу повезли собак — ушки там у них разболелись или еще что… — беспечно заявил я, поднимаясь на крыльцо.Трои не ответил.Я нажал на кнопку звонка: в глубине дома запел соловей и через минуту стих. Постоял минут пять, переминаясь с ноги на ногу. Затем повернулся к старику:— Кажется, дома никого нет.— Быть того не может! — не поверил он.Я взялся за ручку и толкнул дверь — так, на всякий случай. Она поддалась… Распахнулась…Похоже, чутье старика не подвело — и впрямь случилось что-то неладное. Я взялся за рукоять пистолета и переступил порог.Достать оружие так и не успел: на мою голову обрушился небесный свод. В глазах потемнело… Потом я увидел черта, скалившего клыки мне в лицо, из его рта воняло клоакой преисполни… Я перестал чувствовать свои ноги… Ноги перестали держать мое тело… Пол качнулся, словно палуба прогулочного катера, попавшего в шторм, и я отрубился. ГЛАВА 7 Древние греки верили во всякую чепуху. Например, наивно полагали, что рядом с ними обитают полулюди-полулошади, что на горе Олимп имеется общежитие богов. Они видели в зарослях кустарников наяд и опасались злобного Пана — пакостного и ужасно неприятного типа. Помимо того, были убеждены, что небеса — точно такая же земля, только расположенная сверху, поэтому и поддерживают небесную твердь могучие Атланты — то ли преступники, осужденные за какие-то прегрешения, то ли рабы, лишенные смелости Спартака. Предания не сообщают о бунтах Атлантов или хотя бы о маленьких восстаниях — с целью изменить режим работы, ввести кратковременные отпуска и бесплатную выдачу молока за вредность…И все же в чем-то греки были правы. Моя голова испытала удар, равный по силе обрушению небесного свода! Я чувствовал себя Гераклом, вызвавшимся подменить одного из Атлантов на время…В принципе, не так страшен удар, как наступающий за ним отходняк!.. Я выпал в болезненное забытье, наполненное черными, разбухшими от влаги тучами, которые жирными навозными жуками вздымались к небу и закрывали своими телами солнечный диск…Возвращение к реальности было чудовищно болезненным — до сумасшествия и слепоты. Первое, что я услышал, перед тем как разлепить склеившиеся глаза, — спокойный голос Евгения Постегайло:— Кажется, приходит в себя.— Пропустите врача! — зашумел незнакомый мужчина.Осколки света резанули глаза, и боль лавиной захлестнула голову. Я собрался было отключиться, но под нос мне сунули какой-то яд. Вонь мобилизовала сознание, и я окончательно очнулся.Так… Лежу на полу роскошного холла огромного дома… На высоте примерно пяти метров — потолок, украшенный лепниной и росписью… Я никак не мог вспомнить: как тут оказался?Лежать было холодно… Картинка плыла… С трудом разобрал изображение кактуса посреди потолочной пустыни… Память моментально сработала на образ: Валентин Куракин по кличке Кактус… К нему вместе с Троем Епифановым я отправился на «Ласточке», дабы побеседовать с сыном последнего…С трудом приподнялся и осмотрелся по сторонам. Вокруг толпилось много людей. Надо мной склонился седовласый мужчина в белом халате и с пенсне на носу. В двух шагах от врача восседал на табурете Евгений Постегайло — вылитый фараон, поднятый из уютной постельки среди ночи для решения важнейшего государственного вопроса… Чуть дальше по холлу разгуливали человек десять в штатском. Среди них метались фигуры в синих форменных костюмах. Полиция…«Значит, не только меня по голове шандарахнули!»Ноги слушались плохо, но я поднялся. Сделал несколько неуверенных шагов и плавно, стараясь не совершать резких движений, которые активировали в моей голове маленькие ядерные бомбы, опустился на табурет, освобожденный Постегайло. Взгляд наткнулся на грузное тело, лежавшее на полу. Оно купалось в кровавом озере и было мне чем-то знакомо.— Кто? — кивнул я на мертвяка.— Епифанов. Трои Епифанов… — ответил Постегайло.— Господин адвокат, попросил бы не подсказывать подозреваемому! — раздался зычный грубый голос позади меня.Я попытался обернуться, но тело слушалось плохо.Обладатель голоса появился сам: низенький пухлый мужчина, больше похожий на пирожок в костюме, нежели на полицейского. Его лицо украшали огромные пышные усы и маленькие круглые очки, надвинутые глубоко на переносицу. Большая широкополая шляпа идеально смотрелась на голове, снабженная полицейским значком.— Позвольте представиться, — произнес толстяк. — О вас я уже наслышан. Вы, как я понимаю, знаменитый Даг Туровский… А я — новый инспектор криминальной полиции Григорий Лесник.— Прошу любить и жаловать… — простонал я, хватаясь за голову.— Что? — Григорий Лесник не оценил моего сарказма.— Безумно рад, что вы здесь появились, господин инспектор, — прохрипел я. Видно, удар по голове повредил и мое горло. — Как это вы так оперативно сработали?— Личный шофер господина Епифанова прождал два часа, потом прогулялся до дома и обнаружил тело хозяина, а рядом вас. И вызвал полицию! — сообщил Лесник.Значит, убийца находился в доме и ушел не через причал…— Господин Туровский, не могли бы вы объяснить, как тут оказались и что делали? — спросил инспектор Лесник.Я взглянул на Евгения Постегайло — тот легонько кивнул, разрешая говорить.— Трои Епифанов — мой деловой партнер. Я, знаете ли, варю дома пиво. Заводик у меня маленький. Могу без лишнего хвастовства сказать, что весьма преуспеваю на этом поприще. Господин Епифанов владеет… — Я поморщился от резанувшей голову боли и поправился: — … вернее, владел баром «Вишневый самурай». Ему я и поставлял свое пиво.— А не могли бы вы перейти к сути? — попросил вежливо Лесник.Я начал рассказ с небольшой прелюдии — чтобы получить время на раздумья: никак не мог решить, сдавать ли господам полицейским Самсона Епифанова, любимое чадо Троя, или оставить его себе на закуску?.. Однако же именно Самсон мог подстроить покушение на меня и убить собственного батюшку!.. Вздохнув, я сказал:— Можно и к сути. Младший сынок Троя Самсон вляпался в какую-то неприятную историю. Кажется, он встречался с Городишек… Ну, с фотомоделью, которую недавно в гостинице убили… Трои опасался, что убийство повесят на его сына: слишком часто их видели вместе — ну, Самсона и Городишек… Вот он и обратился ко мне, чтобы я нашел истинного убийцу.— Замечательно! — оценил Лесник. — Но это не объясняет, как вы оказались в этом доме.— Дом принадлежит Валентину Куракину, который дружен с Троем Епифановым. Сюда Трои после убийства Городишек спрятал сына. Сюда же повез меня, чтобы я поговорил с Самсоном.Лесник нахмурился, приобретя вид колобка, который измазался печной сажей и усиленными движениями бровей пытается очиститься.— С Самсоном, как я понимаю, вам поговорить не удалось? — спросил он.— Даже не увидел его, — усмехнулся я. — Меня по голове огрели раньше, чем я успел к пистолету прикоснуться.Пистолет!.. Я спохватился и дернулся к кобуре. Полицейские насторожились, но промолчали: не стали на моих резких движениях заострять внимание… На мое счастье, пистолет был на месте в целости и сохранности.Какой странный убийца, однако! Отправил на тот свет Троя, отключив меня, а на оружие не позарился!.. Подозрительно что-то… Непрофессионал? Похоже… Какой профессионал откажется заполучить на халяву чистый ствол, из которого потом щедрую косьбу человеческих душ можно произвести? Самое главное — совершенно безопасно для собственной свободы и шеи!— У вас не забрали пистолет? — осведомился Лесник.Цепкий дяденька… Пожалуй, покрепче будет, чем его предшественник Крабов,— Пистолет на месте, — признал я.— Знаете что, Туровский, поделюсь с вами одной ценной информацией. Самсон Епифанов два часа назад заявился в двадцать восьмой полицейский участок района Адмиралтейский РАЙ и потребовал себя арестовать. Он рассказал, что вместе с госпожой Городишек поднялся в ее номер, где серьезно с ней поссорился. После чего ушел. В убийстве ее не признается, хотя все улики указывают именно на него… Когда начальник двадцать восьмого отделения услышал эту исповедь, он тут же позвонил мне и сообщил, где мой клиент. Самсона сразу же переправили в центральное отделение криминальной полиции. Мы провели очную ставку между ним и портье отеля «Бородинский Крест» Филиппом Шаром. Шар опознал в Епифанове того самого молодого человека, который вместе с Городишек поднялся в номер покойной и обратно не вышел. Утром его не нашли. Окно номера было распахнуто. Из этого окна можно легко выбраться на карниз и спуститься незамеченным в город — при определенной доле удачи, конечно. Так что топор по шее Самсона уже плачет! Остались только формальности.Лесник перевел дух. При его пышности такой монолог мог оказаться весьма опасным для сердечной мышцы.— Я рассказал вам все лишь для того, Туровский, чтобы вы не питали особых иллюзий относительно невиновности Самсона Епифанова: он вовсе не такая овечка, как кажется.— А зачем он пришел к вам? — поинтересовался я. — Насколько я понял, Самсон не признался в убийстве Городишек?— Полностью отрицает свою причастность! — подтвердил Григорий Лесник.— И зачем же он тогда объявился?— У меня сложилось впечатление, что мальчик несколько не в себе. Он утверждает, что его жизни угрожают. Какие-то люди хотят его убить, потому что он знает секрет Вишневого самурая. Попросил арестовать себя в целях обеспечения собственной безопасности.Секрет Вишневого самурая! Какой секрет может быть у бара?..Я весьма удивился словам Лесника. Вероятно, Самсон Троевич и впрямь тронулся малость умом!.. Но в своей голове я галочку поставил: все-таки смерть Городишек, трусость Самсона и гибель Троя Епифанова как-то связаны с «Вишневым самураем»… Наверное, хитрый Трои темнил, недоговаривал мне чего-то. Узнать из первых уст, что он от меня скрывал, теперь невозможно.— А где хозяева дома? — поинтересовался я. Григорий Лесник смерил меля взглядом и ответил:— В пути. Валентин Куракин отправился в аэропорт. Ему позвонил кто-то и сообщил, что возвращается его жена. Она отдыхала в Ницце. Неизвестный сказал, что Рената собралась домой раньше, поскольку у нее плохо с сердцем или что-то такое. Валентин встревожился и помчался в аэропорт встречать рейс из Ниццы. Взял катер прислуги — перепутал второпях. Так, по крайней мере, утверждает управляющий домом.Предваряя мой вопрос, Лесник пояснил:— У прислуги сегодня выходной…Как все удобно сложилось! Слуги гуляют, Куракина срочно вызвали в аэропорт — дом пуст. Один Самсон Епифанов в нем. О нашем приезде никто не знал… Неужели убийца пришел за Самсоном, но младшенький к тому времени успел перетрусить и сбежал в город?Голова от мыслей прямо трещала. Я помассировал яростно кончиками пальцев виски, словно током пронзаемые.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6