Причина не вызывала сомнений. Грейсонский закон требовал, чтобы землевладельца всегда сопровождали личные телохранители, а людей, отвечавших за безопасность королевы, раздражала мысль о допущении в приватные покои ее величества вооруженных иностранцев. Разумеется, у них не было никаких оснований не доверять грейсонцам вообще и вассалам Хонор в особенности, однако как профессионалы они просто обязаны были проявлять маниакальную подозрительность.
Хонор их понимала: ей и самой претила мысль о появлении перед Елизаветой в сопровождении вооруженной стражи, но выбора у нее не было. Она и так уменьшила число сопровождающих до абсолютного минимума, а не взять с собой Эндрю и Саймона означало, по грейсонским понятиям, выразить им недоверие. Хонор же предпочла бы умереть, нежели совершить поступок, который можно было истолковать таким образом.
Кроме того, Елизавета наверняка продумала этот вопрос заранее: в противном случае стража попросту не пропустила бы вооруженных визитеров.
Лифт остановился; Хонор и Хенке проследовали за своим провожатым в ту самую гостиную, где Елизавета принимала их в прошлый раз. Маттингли встал слева от резной полированной двери – позицию справа занял капитан гвардии, – а Лафолле вошел внутрь следом за Хонор.
Елизавета Адриенна Саманта Анетта Винтон, королева Мантикоры, восседала в просторном кресле. На полу был расстелен уже знакомый визитерам плотный ворсистый ковер цвета ржавчины. Ее величество была не одна: лежавший на спинке кресла древесный кот Ариэль при появлении Нимица и Саманты поднял голову. Хонор ощутила его заинтересованность, когда он мысленно потянулся к гостям, и озабоченность, вызванную тем, что откликнулась одна лишь Саманта. Он приподнялся, приглядываясь к Нимицу, и, как почувствовала Харрингтон, его озабоченность сменилась пониманием и состраданием.
Помимо кота в помещении находились и люди, причем при виде одного из них в живом глазу Хонор вспыхнула искорка. Ее кузен Девон, ныне второй граф Харрингтон, выглядел (и был) искренне обрадованным, однако во дворце явно чувствовал себя крайне неловко. Хонор прекрасно понимала его: она помнила, каково было ей самой оказаться здесь впервые. Но она, в конце концов, была офицером флота и встречалась со своей королевой еще и до официальной аудиенции, а бедняга Девон, похоже, лишь начинал осознавать, что вдруг ни с того ни с сего сделался пэром королевства. Сейчас он, похоже, гадал, нет ли у его кузины тайного намерения потребовать титул обратно.
Хонор улыбнулась ему, насколько позволял полупарализованный рот, и перевела взгляд на второго человека, худощавого седого мужчину с усталым лицом, сильно напоминавшим физиономию, которую она рассматривала с дистанции в сорок метров на дуэльном поле под Лэндингом. Тот, другой, тоже носил фамилию Саммерваль, однако присутствующий здесь Аллен, в отличие от своего изгнанного со службы и ставшего наемным убийцей родственника по имени Денвер, имел незапятнанную репутацию, носил титул герцога Кромарти… и занимал пост премьер-министра Звездного Королевства.
– Дама Хонор!
Елизавета Третья с широкой улыбкой поднялась навстречу гостье, и Харрингтон с огромным облегчением почувствовала, что улыбка эта была теплой и искренней. Когда Елизавета протянула ей руку, она, помня о своем происхождении из йоменов, едва не растерялась, но – как истинный землевладелец – ответила твердым пожатием и спокойно выдержала взгляд темно-карих глаз королевы. Где-то на задворках сознания Хонор не переставала удивляться тому, как изменились мир и она сама за прошедшие с прошлого визита в эти покои девять стандартных лет. Вовсе не все перемены пришлись ей по сердцу, но сейчас, стоя лицом к лицу с монархом, она понимала, что отрицать их, даже наедине с собой, невозможно.
– Ваше величество, – тихо сказала она, почтительно склоняя голову.
– Благодарю за то, что вы так быстро откликнулись на наше приглашение, – сказала Елизавета, жестом указывая на кресло, стоявшее по другую сторону кофейного столика.
Хенке, удостоившаяся от царственной кузины дружелюбного кивка, заняла другое кресло; кушетка осталась в распоряжении Девона Харрингтона и герцога Кромарти.
– Я понимаю, что на Грейсоне у вас множество дел, и рада, что вы сочли возможным отложить их ради встречи со мной, – продолжила королева.
– Я была подданной вашего величества задолго до того, как стала землевладельцем Харрингтон, – ответила Хонор, снимая переноску и ставя ее перед собой.
Нимиц тут же перетек ей на колени. Саманта спрыгнула с кресла Хенке и, пробежав по ковру, присоединилась к своему супругу.
– Это я помню, – сказала Елизавета, – но помню и то, что Корона не сумела отстоять вашу карьеру и воздать должное вашим заслугам. То, как обошлись с вами после дуэли с Павлом Юнгом, просто постыдно.
При упоминании имени человека, ненавидевшего ее смертной ненавистью и причинившего ей немало горя, прежде чем в одно дождливое утро они сошлись лицом к лицу с пистолетами в руках, Хонор непроизвольно вздрогнула, но быстро покачала головой. В конце концов, все это произошло девять лет назад.
– Ваше величество, я знала, на что иду, и отдавала себе отчет в возможных последствиях. Что до вас и его светлости, – она вежливо поклонилась в сторону герцога Кромарти, – то ситуация не оставляла вам выбора. Я никогда ни в чем вас не винила. Если у меня и были претензии к кому-то, кроме самого Юнга, то лишь к лидерам оппозиции.
– С вашей стороны, миледи, это весьма великодушно, –тихо произнес Кромарти.
– Ничуть нет, всего лишь реалистично. К тому же, ваша светлость, я не могу сказать, что опала и отлет на Грейсон стали для меня концом жизни.
Она иронично улыбнулась и коснулась золотого Ключа Харрингтон, поблескивавшего на ее груди рядом со сверкающей Звездой Грейсона.
– Не стали, но вовсе не потому, что этого никто не хотел. Вы нажили немало фанатичных врагов, и я как королева хотела бы попросить вас в будущем не увеличивать их число столь стремительно.
– Ваше величество, я непременно буду иметь это в виду.
– Приятно слышать.
Подавшись вперед, Елизавета внимательно присмотрелась к гостье. Бейсингфордский медицинский центр уже проинформировал королеву о том, что хотя леди Харрингтон лишилась руки, общее состояние ее организма опасений не внушает. Тем не менее Елизавета опасалась увидеть перед собой инвалида. Хонор, однако, выглядела вполне удовлетворительно, и королева, ощутив облегчение, повернулась к кузине.
– Доброе утро, капитан Хенке. Спасибо, что доставили даму Хонор целой и невредимой.
– Счастлива угодить вашему величеству, – с нарочитой елейностью ответила Мишель, и кузины обменялись ехидными ухмылками.
Они были удивительно похожи друг на друга, хотя внешность Хенке скорее всего была ближе к изначальному, еще не подвергшемуся модификации генотипу Винтонов. Кожа Елизаветы напоминала цветом темное красное дерево и была гораздо светлее, чем у Мишель. Хонор подозревала, что внешними различиями дело не ограничивалось. Родители Роджера Винтона внесли в генотип своих потомков изменения, которые (как, впрочем, и сам факт, что каждый из Винтонов является «джини», то есть продуктом генной инженерии) никогда не предавались огласке. Хонор узнала об этом лишь потому, что в Академии делила комнату с Мишель. К тому же она сама была «джини» и, поделившись этим секретом с подругой, была вознаграждена встречной откровенностью. Так или иначе, некоторые различия не мешали родственницам иметь внешнее сходство, тем более что разница в возрасте между ними составляла всего три года.
– Полагаю, миледи, с графом Харрингтоном вы знакомы? – продолжила Елизавета.
Хонор не удержала ухмылки.
– Да, ваше величество, мы встречались… некоторое время назад. Привет, Девон.
– Здравствуй, Хонор.
Мать Девона была младшей сестрой Альфреда Харрингтона, но сам он родился на десять лет раньше Хонор. Сейчас, когда взоры всех присутствующих обратились к нему, новоиспеченный пэр чувствовал себя крайне неуютно.
– Надеюсь, ты понимаешь… я никак не ожидал… – начал он.
Она торопливо покачала головой.
– Дев, я абсолютно уверена в том, что ты вовсе не помышлял стать графом. Это у нас семейное: я ведь тоже не рвалась в графини. Но ее величество не предоставила мне выбора, да и тебе, надо думать, тоже.
– Честно говоря, даже в меньшей степени, – подтвердила Елизавета, прежде чем Девон успел ответить. – На то у меня имелось несколько причин. Стыдно признаться, но одна сводилась к стремлению сплотить сторонников активных военных действий, бессовестно воспользовавшись негодованием, охватившим общественность в связи с вашей, дама Хонор, казнью. Публичная поддержка прав вашего кузена стала неплохим способом удержать общественное внимание и еще больше подогреть страсти. Конечно, были и другие мотивы, не столь предосудительные, хотя, наверное, не менее расчетливые…
– Э-э… – Не справившись с ответом, Хонор лишь дала понять, что хотела бы услышать продолжение.
Мишель Хенке и Аллен Саммерваль обменялись усмешками. Губы Елизаветы тоже дрогнули, но она сумела подавить улыбку.
– Да, – пояснила королева. – Один из них заключался в том, что у меня имелись свои счеты с оппозицией.
Намек на улыбку исчез, и в голосе зазвучала сталь. Поговаривали, что Елизавета не прощает обид, и если уж имеет на кого-то зуб, то – пусть даже приходится ждать не один год – ее немилость отливается очень горькими слезами. В настоящий момент Хонор готова была поверить этим слухам.
– Решение исключить вас из палаты лордов после дуэли с Юнгом задело меня сразу в нескольких аспектах, – сказала королева после недолгой паузы, покачав головой, и откинулась на спинку кресла. – Во-первых, я была возмущена нанесенным вам оскорблением, поскольку прекрасно знала, что вынудило вас преследовать Юнга.
При этих словах королева переглянулась с Хенке. Хонор понятия не имела, что стояло за обменом взглядами: нахлынувшие воспоминания заставили ее внутренне сжаться от ярости и боли.
– Возможно, –продолжила Елизавета, –я предпочла бы видеть вызов на дуэль в менее демонстративной форме, однако мне нетрудно понять, что заставило вас принять именно такое решение. И хотя официальная позиция Короны состоит в том, что дуэли представляют собой традицию, без которой вполне можно обойтись, юридически вы имели полное право вызвать его, а он, повернувшись раньше времени и выстрелив вам спину, утратил право на жизнь. Тот предлог, который использовала оппозиция, чтобы исключить вас из Палаты – вы, мол, выстрелили в безоружного человека, притом что он разрядил магазин, стреляя в вас со спины, – привел меня в бешенство и как женщину, и как королеву. Главное ведь, эти лицемеры прекрасно все понимали и предприняли свой демарш с единственной целью: расквитаться с правительством герцога Кромарти и со мной за то, что мы продавили через парламент объявление войны. Откровенно говоря, этот момент имел для меня особое значение. Конечно, хотелось бы сказать, будто я пришла в ярость главным образом из-за вас, однако вы сами теперь правительница и наверняка понимаете, что позволять недоброжелателям безнаказанно оскорблять верховную власть неразумно: такую политику нельзя назвать дальновидной. Я не могла потворствовать покушению на прерогативы Короны и правительства. Мало кто понимает, что наша Конституция и по сей день представляет собой не монумент, отлитый в керамобетоне, а динамический баланс множества разнонаправленных сил. Первоначально реальные властные полномочия в колонии принадлежали именно Палате Лордов, однако Елизавета Первая сумела перетянуть канат в сторону исполнительной власти, опираясь при этом на палату общин. Всем Винтонам прекрасно известно, как сформировалась нынешняя система управления, и мы не намерены уступать наши права кому бы то ни было. Угроза со стороны хевов лишь укрепила нашу решимость поддерживать стабильность, которая ставится под угрозу всякий раз, когда авторитет Короны подвергается сомнению. Вот главная причина, по которой я просто не могла позволить себе смириться с вашим изгнанием из палаты. Но едва у меня созрел план действий, как на нас обрушилось известие о вашей казни. В этой ситуации мне не пришло в голову ничего лучшего, чем передать титул вашему наследнику, пожаловать ему соответствующие владения и при первой возможности ввести его в палату лордов. Причем сделать это так, чтобы у оппозиционных пэров не оставалось ни малейших сомнений относительно побуждений, которыми я руководствуюсь. Благо на волне всеобщего негодования, вызванного расправой над вами, никто из них не осмелился бы и пикнуть. Надеюсь, дама Хонор, – на лице Елизаветы появилась волчья улыбка, – вы не в претензии на меня за то что я руководствовалась столь низменными соображениями.
– Напротив, ваше величество. Мысль о том, что вашими стараниями кое-кто из достопочтенных членов палаты лордов получил хороший щелчок по носу, вызывает у меня самые радостные и теплые чувства.
– Я почему-то так и думала.
Две женщины в полном согласии обменялись улыбками, но спустя мгновение Елизавета глубоко вздохнула.
– Однако ваше воскрешение из мертвых существенно изменило ситуацию. Получается, что я совершила лишний маневр и сама лишила вас места в палате, передав ваш титул кузену. Конечно, с юридической точки зрения титул, можно вернуть: вы живы, а прецедентов возврата наследственных прав, включая и пэрство, в связи с ложным известием о кончине, в нашей истории немало. Но это поставило бы меня и правительство в неловкую ситуацию, ведь совсем недавно мы с герцогом Кромарти рьяно настаивали на введении в палату лорда Девона.
– Понятно… – Хонор пробежала пальцами по пушистой спинке Нимица, кивнула и уже более твердо повторила: – Понятно, ваше величество. Я имею в виду и ваши объяснения, и тот факт, что у вас имеется некий план.
– Я же говорила, Бет, у нее котелок варит, – хихикнула Хенке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88